Нюхтилин В. Мелхиседек

передал эти сведения людям". Дело было в Передней Азии, но и здесь
наблюдательное население отметило, что бог Оан приходит "из-за моря" и, что
больше всего их поразило (белой завистью, наверное), - никогда не пользуется
пищей. Еще один интересный штрих к этой истории - некий Берос, местный
историк Южной Халдеи, описывая это, добавляет, что до Оана "люди жили как
звери, без всякого порядка".
На том же Ближнем Востоке семитские народы упоминают богов Азазела,
который научил металлургии, Баракелла, который научил астрономии, Кокабела,
научившего знамениям, и Асрадела, который поделился знаниями о движении
Луны.
Лагашцев Междуречья бог Нингирсу научил строительству и архитектуре с
географией. Почему именно такой синтез? Потому что в Междуречье есть все,
кроме камня, и, никогда не видевшему их первому царю лагашцев, бог Нингирсу
нарисовал чертежи зданий, построенных из камней, (архитектура), рассказал,
что такое камень, как его обрабатывать и укладывать друг на друга,
(строительство), а также точно указал самый кратчайший путь через горы и
леса туда, откуда камень можно привести за сотни километров от Лагаша
(география).
В Древнем Китае канон "Даоцзин" рассказывает о том, что сыны неба дали
людям календарь.
Богиня Бригита научила кельтов искусствам, сельскому хозяйству, ремеслу
и медицине. Богиня Бельтан - земледелию. Кельты как-то различали, очевидно,
сельское хозяйство вообще от земледелия в частности.
Герой шумеров Гильгамеш ("все видевший") передал все свои знания людям
своего царства, благодаря чему возникла праматерь всех цивилизаций -
шумерская. Сам же Гильгамеш получил всю свою мудрость не в средней школе, а
от богов. У тех же шумеров бог Ану принес с неба пшеницу, коноплю и ячмень.
Все это он уложил компактно в горах. А богини Ниназу и Нинмада передали
зерно Шумеру, "не знающему зерна".
Брахма у индийцев научил кшатриев военному делу, а вайшьев земледелию,
ремеслу и торговле. Так пошли касты.
Бог-просветитель Маке-Маке на острове Пасхи научил людей всему, что они
сейчас умеют по версии самих древних жителей этого острова, потомков
полинезийцев.
В той же Древней Греции широко обсуждался и попал в хроники случай с
титаном Прометеем, который в качестве дилера передал людям в пользование
огонь, но основные собственники огня, боги, признали сделку
недействительной, и Прометей вместо вознаграждения в виде процентов получил
наказание в виде оков и сбрендившего орла, который маниакально клевал ему
печень, полностью забыв о семье и о других мужских обязанностях. Даже умение
пользоваться огнем древние благоразумно не приписывали первому пожарнику,
который взял пылающую ветку пораженного молнией дерева и составил инструкцию
по его хранению.
Богиня Сарасвати в Индии дала календарь, письменность и науки, богиня
Шейла На Гиг в Ирландии научила земледелию, а богиня Деметра научила древних
греков и садоводству и земледелию.
Что невероятного во всех этих рассказах? Гораздо более невероятно то,
что человек сам без всякого плана мог давить вкусный виноград грязными
ногами, заталкивать полученную смесь в кувшин, несколько раз ее переливать и
отцеживать, закапывать сосуд в землю, выпускать особым способом газы
брожения, давать выдержку, а затем все это употреблять по назначению.
Совершенно невероятно представить себе, что некто очень древний и очень
упорный, наверное по большому одиночеству, нашел палочку, вставил ее в
тесную деревянную дырочку, и вертел ее там между ладонями в течение
получаса, чтобы затем получившееся тление палочки довести до огня, сунув
потемневший и дымящийся ее кончик в заготовленную заранее горку сухого мха.
Можно еще как-то предположить, что природа может с помощью молнии предложить
готовый огонь, то есть подсказать, но что в природе подсказывает, что от
трения получается огонь? А ведь во всем мире у всех племен обнаружены и
имеются известные различные приспособления для получения огня трением, а
предположение, что огонь сначала сохранялся дневальными по пещере после
молнии - только предположение.
Но еще более невероятным должны мы признать то предположение, что в
основе тех поистине невероятных знаний, которыми обладали древние мудрецы,
может находиться сам человек. Потому что уровень тех знаний зачастую
превосходил тот уровень, которого человек достиг впоследствии спустя
тысячелетия! Например, в настоящее время с помощью тончайших инструментов
длительность календарного года установлена периодом в 365,242398 суток. Это
- достижение современнейшей науки, которым она заслуженно гордится.
Средневековые несовременные точные изучения этого вопроса дали в свое время
цифру 365,242500, а древние майя знали, что год длится ровно 365,242129
суток! То есть, они были ближе к истине вообще безо всяких инструментов!
У майя не было вообще ничего, даже колеса и железа майя не знали, а
продолжительность лунного месяца они знали с точностью до 34 секунд! Ошибка
в периоде обращения Венеры у них составляла всего 7 секунд на 50 лет! Такой
точности технически оснащенная и просвещенная Европа достигла спустя лишь
тысячу лет в конце 19 века!!!
Шумеры. Как мы знаем уже, они были еще древнее, чем майя. Но они знали
время обращения Луны с точностью до 0,4 секунды. Продолжительность года,
которую знали они, отличается от современной нам величины (напомним -
установленной с помощью тончайших инструментов) на 5 минут! Шумеры знали о
Плутоне, которого европейцы открыли только в ... 1930 году! Причем Плутон
можно увидеть только в самые крупные телескопы, имеющиеся в настоящее время
на Земле и исключительно при спокойной атмосфере. Шумеры не только знали о
Плутоне, но и знали период его обращения вокруг Солнца. Как?
Ученые, жрецы и хранители знаний Шумера решали сложные алгебраические
задачи, квадратные уравнения с несколькими неизвестными, задачи на сложные
проценты и даже задачи, выходящие за пределы алгебры. Все это они
проделывали на глиняных табличках, когда за окном существовало только
примитивное общинное земледелие, босоногое гончарное производство и
скотоводство, и когда, соответственно, это вообще никому не было нужно.
Древние Греки считали число 10 000 невероятно большим числом, поскольку
число, которое находится в постоянном употреблении - это количественное
выражение потребности что-либо сосчитать. Нечасто приходилось в окружающем
мире видеть что-либо вокруг себя, что нуждалось бы в обобщении под
количеством десять тысяч. А у шумерских жрецов на одной из табличек найден
математический ряд, конечный итог которого выражается числом 195 200 000
000! Даже в 17-18 веках, тысячелетия спустя, для Европе еще не возникло
практической потребности в оперировании этим числом, а шумерам оно было
зачем?
В Китае есть глобус звездного неба, который составили китайские
астрономы за 1000 лет до нашей эры. На нем находятся созвездия, которые
можно увидеть только из Южного Полушария. С территории Китая они не видны.
Откуда были эти сведения в то время, если даже сейчас при любых технических
возможностях с территории Китая такого глобуса все равно не нарисовать?
В санскритских текстах встречаются такие величины времени, которыми мы
также не пользуемся даже сейчас. Например, "трути" - 0,3375 секунды и
"кашта" - 1/300 000 000 секунды. Какая такая могла возникнуть в тех условиях
почти дикости потребность в этих величинах? А приводим мы именно эти две
величины, потому что они полностью соответствуют периоду жизни мезонов и
гипермезонов! А это, между прочим, нестабильные элементарные частицы!
Переносчики ядерных сил! Случайность или совпадение? По закону совпадения -
если есть два совпадения, то это уже не совпадение.
Все древние календари всех древних культур найдены в конечной форме.
Нет ни одного календаря в стадии разработки или в какой-то переходной форме
от примитивного к точному. Как и все остальное, календари получались в виде
готовых рецептов.
Миллион появился в математике в 19 веке благодаря Марко Поло, который,
вернувшись из Китая, был посажен в тюрьму как завзятый лгун за свои
совершенно правдивые рассказы, поскольку итальянцы не могли себе представить
чего-либо в том количестве, в каком его видел Марко в Китае. Когда его
попросили назвать число, равным которому можно было бы обозначить предметы
роскоши китайских мандаринов и само население Китая, он долго думал в
одиночной камере, а затем предложил слово "миллион" в качестве замены
образному "тысяча тысяч", выражавшему собой смысл - "очень и очень много". И
только через столетия миллион занял свое полноправное место в разросшейся
Европе. А маленький Древний Египет это число знал и имел для него свое
конкретное название. Число "пи" также появилось в Европе 17 веке, а Египет
также знал зачем-то об этом числе.
Первый письменные свидетельства о медицине найдены в Шумере. И эта
медицина не такая уж варварская, как считалось до этого. Она выше по уровню,
чем медицина Европы средних веков! В древнем Вавилоне найдены также
медицинские инструменты (!) для, чего бы вы думали? Для хирургических
операций на черепе! Совершенно изящные и эффективные трепанаторы и сверла
для проникновения в черепную коробку в том самом Вавилоне, где Бог смешал
язык народов, чтобы они как муравьи не лепили кирпичи и не строили башню, с
помощью которой хотели дотянуться до звезд. На Крите откопан чемоданчик
хирурга, возраст которого 1600 лет до Рождества Христова, а в чемоданчике -
не пила и зубило, а сложные хирургические щипцы, различного калибра
скальпели и сверла. В Древнем Египте найдены подробнейшие инструкции на
папирусе (так называемый "папирус Смита") по наложению всех видов
хирургических швов, а стены храма Ком Омбо (до строительства пирамид)
испещрены рисунками совершеннейших, как говорят современные медики,
хирургических инструментов. На скифских золотых изделиях запечатлены
хирургические операции по трепанации черепа и удалению зубов. Все эти
древние цивилизации умели помимо трепанаций и удаления зубов оперировать
глаз и ставить протезы, а в Европе до 18 века главной причиной смерти по
болезни была ... стоматология. Вынужденные или случайные вскрытия
европейских кладбищ показывают, что больше половины европейцев умирали
оттого, что гной нарыва десны попадал в мозг.
1800 лет до нашей эры древние арии построили город-храм Аркаим. Этот
город спланирован по параметрам прецессии. Прецессия - это движение оси
вращения земли по круговому конусу. Когда юла вращается по полу, то она еще
и качается. Вот такое качание Земли при вращении и называется прецессией.
Высчитаны ее параметры были в 19 веке нашей эры, а все строгие постройки
Аркаима расположены расширяющимися кругами, полностью повторяющими параметры
прецессии уже в 19 веке до нашей эры. Арии знали, что Земля вращается вокруг
своей оси и знали основные математические данные этого вращения за 4000 лет
до современной астрономии? А чем еще объяснить планировку Аркаима и чем
объяснить то, что в своих расчетах астрологи ариев использовали не только
саму эклиптику (путь видимого годичного движения Солнца), но и знали
основанную на ее базе эклиптическую систему координат, что едва-едва и
далеко не у всех получается и в нынешнее время?
Такие опережающие на тысячи лет знания человек мог только получить
сверху, но никак не породить их из своих потребностей.
Помимо необычайно высокого уровня знаний древних цивилизаций премного
удивляет и то обстоятельство, что некоторые науки и технологии возникали в
то время совершенно необъяснимым и одновременным образом. Например,
астрология появилась одновременно и в Древнем Шумере и в Древнем Египте. В
двух разделенных огромными расстояниями государствах, не имеющих тесных
культурных и хозяйственных связей. Очевидно, для этой науки пришло время, и
Он ее вбросил в две цивилизации, существующие на тот момент.
Особое удивление вызывает феномен бронзового века. Дело в том, что
бронза - это сплав меди и олова, как мы уже упоминали. Оловом человек вообще
никогда не пользовался до этого, а медью крайне редко. А бронзовый век
возник внезапно, в один короткий исторический момент, причем сразу на очень
высоком технологическом уровне. Как мог человек догадаться, что если
сплавить между собой редкую медь и совершенно неизвестное доселе олово
именно в пропорции 10 : 1, то получится бронза? А самое удивительное состоит
в том, что государства, первыми начавшие выплавлять бронзу (Египет и
Месопотамия), сами исходного сырья, то есть ни меди, ни олова, не имели!!!
Они отправляли за ними экспедиции, куда бы вы думали? На Кавказ и Пиренеи!
Хотя, что будет в этом удивительного, если вспомнить, что знания даются
человеку в готовом виде и по графику, установленному Им?
Кстати, то же, что произошло с бронзой, произошло и с железом. Также
одновременно во всех местах и также сразу на уровне высокой технологии. Но
уж если мы заговорили о некоем графике, то, как это у нас уже принято, не
следует ли попытаться взглянуть на историю науки именно этим взглядом, и
попробовать выявить какие-либо закономерности в построении этого
божественного графика? Если мы вдруг эти закономерности выявим, то все наши
предыдущие предположения перестанут быть предположениями, а станут фактами.
Давайте попробуем.
Надо сказать, что толчком к этому размышлению послужило понятие так
называемого "Осевого Времени", которое встречается в некоторой литературе по
истории цивилизаций. Период этого времени обычно относят ко 2-1 тысячелетию
до Рождества Христова, и поводом для обобщения этого периода развития
человечества в некий значимый отрезок времени служит тот факт, что в этот
период созданы учения, основополагающие для буддизма и индуизма, мощно
прозвучал Заратустра, заиграла всеми красками непреходящая греческая
философия, Китай проникся конфуцианством, где-то по соседству возник даосизм
и т.д. Часто говорится, что, не сговариваясь, вместе появились Будда,
Сократ, Лао-Цзы, и т.д. Основная ссылка делается на то, что средств
сообщения между регионами Земли, где возникали эти учения, тогда в нынешнем
современном виде не было, никто друг о друге слухом не слыхивал и поэтому
этот период называют "Временем Великих Учителей", подчеркивая, что это некий
непонятный феномен - практически в одно время на разных географических
участках планеты у разных народов заблистали великие умы, поражающие своим
величием.
Не хочется спорить с этим определением, и мы этого делать не будем,
отметив, однако, что в режиме нашей задачи выявить Его график внедрения
знаний в человечество, такие периоды времени, как "тысячелетие", выглядят
несколько условными. Исходя из таких макрокатегорий времени, в конце концов,
можно вообще все происшедшее с человечеством назвать какой-либо "эрой"
подходящего определения, но нам это сейчас совершенно не подходит, и мы не
воспользуемся этой возможностью. Нам нужны совершенно иные, более компактные
категории времени, исследование которых позволило бы нам выявить какие-либо
закономерности, а не говорить "о непонятном феномене", пусть и
величественного характера. Мы уже убедились не раз, что любое "непонятное"
может стать понятным, если заранее не поверить всем авторитетам, которые
определили, что оно "непонятно".
И начнем мы именно с философов (учителей) и сразу по трем причинам.
Первая - тем самым мы отдаем дань основной мысли, заложенной в понятии
"Осевое Время", как интересной гипотезе, если ее попробовать применить
несколько по иному принципу. Вторая - философия тоже наука, и нет никаких
оснований искать Его график исключительно в точных науках, и третья причина
- философия никак не сопрягается с насущными потребностями человека и никак
не подталкивается техническим уровнем общества, что, в отличие от случая с
точными науками, делает наш первый эксперимент боле чистым.
При этом сразу же стоит сказать, что, обращаясь к философии, мы должны
сами себя предупредить, что, разбираясь в наследии великих философов, мы
никогда не сможем до конца постичь всю глубину достижений этих умных людей.
Собственного ума не хватит. И в этом нет ничего оскорбительного. Не
загораемся же мы неодолимым желанием дуэли, если нам скажут, что сальто в
три оборота с поворотом корпуса на 180 градусов - для нас высота
недостижимая. Каждому - свое. Гениальный ум такое же редкое явление, как и
гениальное по спортивности тело. Отнесемся к этому спокойно. Тем более, что
в данном случае нам вовсе и не важна вся невозможная глубина воззрений
великих мыслителей, поскольку представляется, что нам будет вполне
достаточно и того, что мы сумеем понять из их писаний.
А, изучая их писания, сразу же натыкаешься на мысль, что вся история
философии - это разговор нескольких обостренно вяло интересующихся друг
другом собеседников по типу:
1-й. Господа, я твердо склонен утверждать ту мысль, что солнце
неизменно встает на востоке, а садится на западе.
2-й. Смею Вас уверить, мой дорогой "1-й", что по моим наблюдениям все
выглядит несколько иначе - солнце встает на востоке, а садится на западе.
3-й. Боже мой! Какие глупости оба вы несете! Даже ребенок знает, что
солнце всегда встает на востоке, а садится на западе!
4-й. Куда катится мир! И этому учат теперь детей! Но мы-то не дети,
господа, мы-то должны знать, что солнце всегда встает на востоке, а садится
на западе!
5-й. Эх, жаль господа, что вы все время тараторите какие-то пустяки, и
не хотите меня послушать! Отвлекитесь от мелочей и послушайте лучше, что я
открыл (сейчас у вас будет шок!): солнце всегда встает на востоке и садится
на западе!
И так тысячи лет...
Эти удивительные беседы и споры не заканчиваются уже тысячелетия,
причем от самого первого философа и до самого современного. Наверное, по
праву было бы считать Заратустру и вообще первым философом, и вообще первым,
кто еще в 7 веке до нашей эры сказал, что миром движет единство и борьба
двух противоположных начал (знаменитый иранский дуализм). Он сказал это, и с
достоинством удалился из этого мира, но через сто лет ему возразил
Анаксимандр, заявивший, что все в мире - это единство и борьба
противоположностей. В 4 веке до нашей эры в этот горячий спор вмешался
Гераклит и заявил, что источником всего является переход противоположностей
друг в друга. Гераклит оставался победителем в этом непримиримом споре около
1 500 лет, пока не пришел Чжань Цзай и не сказал, что все в мире - это
превращение и борьба "инь" и "ян" (так по-китайски следует применять слово
"противоположности", разлагая одно понятное слово на два непонятных). Но
Якоб Беме уже в 16 веке высмеял мудрого китайца и заявил, что источником
развития мира является не что иное, как единство и борьба
противоположностей. За земляка яро вступился через двести лет Дай Чжень и
высказал интересную и свежую мысль о том, что все в мире - это единство и
борьба "инь" и "ян" (противоположностей). И, наконец, в 19 веке Георг Гегель
пристыдил всех спорщиков совершенно новым предположением относительно темы
их спора, предположив, что все в мире является следствием единства и борьбы
противоположностей. Его голос, наверное, был более зычным, чем у хорошо
воспитанных греков, мирного Заратустры или скромных китайцев, потому что по
истечении двух с половиной тысяч лет (!) после первого появления этой мысли,
Гегеля назвали "1-м" и главным диалектиком. То есть философом, который
выводит все развитие истории из столкновения противоположностей. Процесс
завершился. Если, конечно же, через тысячу лет не родится кто-либо дерзкий,
и не опровергнет самого Гегеля, предположив, что все в мире - это единство и
борьба противоположностей.
Если переместиться от первого Заратустры на сто лет ближе и проникнуть
в 6 век до н. э., то мы здесь находим у первых же встретившихся нам
философов сразу две интересные мысли о непознаваемости мира. У Ксенофана
(познанию недостаточно чувственных данных, так как это всего лишь частные
"мнения" людей, а не сама истина) и у Парменида (чувствам доверять нельзя,
главное в познании - некое "умозрительное знание", свободное от ощущений и
чувств). Их совместную непримиримую вражду несколько охладил в 5 веке до
нашей эры уже знакомый нам азартный полемист Гераклит, который и здесь
наперекор всем заявил, что в основе познания лежат ощущения, а это - всего
лишь ощущения, а не само познание. Против этого гневно выступил в 4 веке до
нашей эры Аристотель, который, негодуя, но вполне в рамках приличий по
форме, объявил, что познание - это обобщение единичного через опыт, в основе
которого лежат чувства. Следовательно, упрямо настаивал Аристотель, чувства
- это законодатели познания и само познание - это всего лишь наши чувства.
Примерно в это же время Горгий слегка поправил Аристотеля и тактично заявил,
что наше знание - это всего лишь набор наших личных ощущений. Тогда в 1 веке
до нашей эры на тех же основаниях Энесидем заявил, что познание невозможно и
поэтому лучше вообще отказаться от этих попыток и достичь некоего
внутреннего наслаждения, на котором и стоило бы успокоиться. Но тут, откуда
ни возьмись - снова китайцы! Некий Ван Чун вежливо, но настойчиво стал
утверждать, что наше познание - это всего лишь наши чувства и наши
восприятия. Европа была возмущена! И патриотичный Секст Эмпирик во 2 веке
нашей эры громогласно призвал всех отказаться от бесполезных попыток
бесполезного для поиска истины сознания и предаться душевному равновесию и
блаженству. Блаженство после этого длилось ровно тысячу лет, пока с
революционной идеей о том, что истина не может познаваться сознанием, а
может это делать с собой только при помощи интуиции, не выступил Джованни
Бонавентура. От этого шока оправились буквально через 500 лет и тогда
Бонавентуру опровергли Джордж Беркли, Иоганн Гаман, Клод Гельвеций, Дай
Чжень, Дени Дидро, Этьен Кондильяк, Иммануил Кант, Рихард Авенариус, Герберт
Спенсер, Алексей Хомяков, Дэвид Юм, Фридрих Шиллинг, Ралф Эмерсон, Макс
Вебер, Серен Кьеркегор, Эрнст Мах, Джон Милль, Владимир Милютин, Альфред
Адлер, Казимеж Айдукевич, Реймон Арон, Анри Бергсон, Ауробиндо Гхош, Джон
Дью и т.д. т т.д. Вот уже двести с лишним лет все они пытаются переспорить
друг друга, наперебой утверждая, что любое познание - это не более, чем
комплекс наших ощущений и познать мир можно только сверхоткровением,
интуицией или каким-либо еще невероятным состоянием ума, отдалившимся от
опыта и чувств.
Точно такие же рефрены постоянно раздаются тысячелетиями и об атомной
структуре материи, о Мировом Разуме, о неразрывности материи и движения, о
двух составляющих мышления - психическом и рационально-логическом, о
материальной и духовной сторонах мира и т.д. Все это, конечно, набрасывает
на картину истории философской мысли краски некоего повторяющегося куплета,
которые артисты слегка в разной форме, но постоянно преподносят публике в
качестве полюбившегося и беспроигрышного номера. В самом деле - если в самых
умных головах человечества на протяжении длительных веков вертятся постоянно
одни и те же мысли, то приходится, вроде бы, признать, что никакого
последовательного Плана их внедрения в эти головы сверху не существует. Если
оставить из всего богатства мыслей всех философов всех веков только наследие
Заратустры и Платона, то всем остальным багажом можно вполне безболезненно
поступиться, ибо все, что было после них легко можно отнести лишь к
переоркестровке идей этих Двух Великих. Поэтому определенно связно
напрашивается мысль, что развитие философии является процессом спонтанным,
то есть никем не регулируемым и, развивающимся свободно.
Но мы не зря столько времени уделили именно подробному изложению
истории развития той, не прекращающей живо биться и сегодня идеи, что
познание мира невозможно в силу самой специфики человеческого познания. Сам
факт такого настойчивого самобичевания, проходящий через всю историю
цивилизации, не просто любопытен, а очень интересен как раз в том плане, что
дает нам, похоже, возможность сказать, что зарождение философских идей в
головах мудрецов происходит, все же, не без Его прямого влияния.
Дело в том, что мышление - это тоже система приемов и методов познания.
Эта система добросовестно работает с тем материалом, который ей
предоставляется, и работает она с равнодушием ткацкого станка - что в него
запустишь, то он тебе и выдаст. Хоть мешковину, хоть парчу - выйдет один и
то же холст. Подобно любой системе, перерабатывающей внешний материал,
мышление не может содержать в себе механизмы и устройства, приводящие к
разрушению своей же собственной системы. Такое воздействие на нее может быть
оказано только снаружи. В том же ткацком станке не может быть ничего такого,
что отрицало бы ткацкое производства, как таковое вообще, ибо станок -
цельный и неразрывный организм и, будь в нем такая возможность, она
немедленно проявилась бы. Палку в колесо станка можно вставить только со
стороны. Поэтому, если мы говорим о том, что в системе мышления находится
возможность отрицать само мышление, то это сразу же нас настораживает,
поскольку отрицание мышления должно быть элементом, чуждым самой системе