Толкиен Джон Рональд Руэл. Властелин Колец

сновидения, - ему и сейчас еще было не по себе. Так, значит, он дома, и
путешествие ему снилось? Или, может, он долго болел? Но потолок над ним
выглядел непривычно и странно: высокий, плоский, с темными балками,
украшенными искусной узорчатой резьбой. Фродо совсем не хотелось вставать;
спокойно лежа в уютной постели, он разглядывал солнечные блики на стенах и
прислушивался к шуму отдаленного водопада.
- Где это я? И который теперь час? - спросил он вслух, обращаясь к
потолку.
- В замке Элронда, - прозвучал ответ. - И сейчас у нас утро, десять
часов. Утро двадцать четвертого октября, если ты и это хочешь узнать.
- Гэндальф! - приподнявшись, воскликнул Фродо. Так оно и было: у
открытого окна в удобном кресле сидел старый маг.
- Да, я здесь, - отозвался он. - Но самое удивительное, что и ты тоже
здесь - после всех твоих нелепых глупостей в пути.
Фродо промолчал и опять улегся. Ему было слишком покойно и уютно, чтобы
спорить, а главное, он прекрасно знал, что ему не удастся переспорить
Гэндальфа. Он проснулся окончательно и постепенно припомнил страшные вехи
недавнего путешествия - путь "напрямик" по Вековечному Лесу, бегство из
трактира "Гарцующий Пони" и свой поистине безумный поступок, когда он надел
на палец Кольцо в лощине у подножия горы Заверть. Пока он размышлял обо всех
этих происшествиях и старательно, однако безуспешно вспоминал, как же он
попал сюда, в Раздол, Гэндальф молча попыхивал трубкой, выпуская за окно
колечки дыма.
- А где Сэм? - после паузы спросил Фродо. - И все остальные... с ними
ничего не случилось?
- Успокойся, все они живы и здоровы, - отвернувшись от окна, ответил
Гэндальф. - А Сэм дежурил у твоей постели, покуда я не прогнал его отдохнуть
- он ушел спать полчаса назад.
- Так что же приключилось возле Переправы? - осторожно спросил у
Гэндальфа Фродо. - Когда мы тайком пробирались к Раздолу, мир казался мне
каким-то призрачным, а сейчас я почти ничего не помню.
- Еще бы! Ведь ты уже начал развоплощаться, становиться призраком -
из-за раны в плече. Эта рана тебя едва не доконала. Появись ты у Переправы
часа на два позже, и тебя никто не сумел бы спасти. А все же ты оказался
поразительно стойким - честь тебе и хвала, мой дорогой хоббит! В Могильнике
ты держался просто молодцом. Жаль, что ты поддался Врагу у Заверти.
- Тебе, я вижу, многое известно. - Фродо с удивлением посмотрел на
Гэндальфа. - Про Могильник я еще никому не рассказывал: сначала боялся об
этом вспоминать, а потом нам всем стало не до рассказов. И вдруг
оказывается, что ты все знаешь...
- Ты разговаривал во сне, - объяснил ему Гэндальф, - и я без труда
обследовал твою память. Зато сейчас тебе беспокоиться не о чем. Вы вели себя
прекрасно - и ты, и твои друзья, - хотя порою не очень-то мудро. Но от вас
потребовалось немало мужества, чтоб совершить это далекое и опасное
путешествие с Кольцом, за которым охотится Враг.
- Мы не добрались бы сюда без Бродяжника, - признался Фродо. - Но где
же был ты? Без тебя я не знал, на что мне решиться.
- Меня задержали, - ответил Гэндальф. - И это могло нас всех
погубить... А впрочем, теперь я ни в чем не уверен: возможно, все обернулось
к лучшему.
- А что тебя задержало?
- Не торопись - узнаешь. Сегодня тебе нельзя много разговаривать... и
много слушать - чтоб не утомляться. Так считает Элронд, - заключил маг.
- Да ведь говорить и слушать легче, чем думать. Думать-то утомительней,
- возразил Фродо. - Я уже, как видишь, пришел в себя и помню уйму непонятных
событий. Что тебя задержало? Объясни мне хоть это!
- Всему свое время, - ответил Гэндальф. - Когда ты поправишься, мы
соберем Совет, и там ты узнаешь решительно все. А сейчас я скажу тебе только
одно - меня предательски заманили в ловушку.
- Тебя? - недоверчиво переспросил Фродо.
- Да, меня, Гэндальфа Серого, заманили в ловушку, - подтвердил маг. - В
мире много могущественных сил, есть среди них и добрые, и злые. Перед
некоторыми даже мне приходится отступать. С некоторыми я еще никогда не
сталкивался. Но теперь великой битвы не минуешь. Черные Всадники
переправились через Андуин. А это значит, что приближается война.
- Выходит, ты знал про Всадников и раньше - еще до того, как я с ними
встретился?
- Знал и однажды говорил тебе о них, ибо Черные Всадники - это Призраки
Кольца, девять прислужников Черного Властелина. Но я не знал, что они опять
появились, иначе увел бы тебя из Хоббитании. Мне стало известно про Вражьих
прислужников, когда я расстался с тобой в июне... но об этом тоже узнаешь
чуть позже. Меня задержали далеко на юге, и от гибельных несчастий нас
избавил Арагорн.
- Да, - сказал Фродо, - без него мы погибли бы. И ведь когда он
появился, мы его испугались. А Сэм, тот ему так и не поверил - по крайней
мере до встречи с Всеславуром.
- Слышал я и про это. - Гэндальф улыбнулся. - Ну да теперь-то Сэм ему
верит.
- А вот это замечательно! - воскликнул Фродо. - Потому что мне очень
нравится Бродяжник. Даже больше - я его по-настоящему полюбил... хотя он,
конечно же, странный человек, а временами казался нам просто зловещим. Но
знаешь? - он часто напоминал мне тебя. Скажи, неужели у Большого Народа не
редкость такие люди, как Бродяжник? Я-то считал, что они просто большие -
большие, грубоватые и не слишком умные: добрые, бестолковые, вроде Лавра
Наркисса, или глупые, но опасные, вроде Бита Осинника. Ведь у нас, в
Хоббитании, людей почти нет, и мы встречаем их только в Пригорье.
- Вы и пригорян очень плохо знаете, если ты считаешь Лавра бестолковым,
- мимолетно усмехнувшись, заметил Гэндальф. - Язык у него работает
проворней, чем голова, но по-своему он очень толковый, не сомневайся. Ему
свои выгоды ясно видны, даже сквозь три кирпичных стены - есть такое
пригорянское присловье. Но в Средиземье редко встречаются люди, подобные
Арагорну, сыну Арахорна. Рыцарей из Заморья почти не осталось. И возможно, в
Великой Войне за Кольцо погибнут последние соплеменники Арагорна.
- Ты хочешь сказать, что предки Бродяжника - это и есть Рыцари из
Заморья? - не веря своим ушам, воскликнул Фродо. - Значит, их род до сих пор
не угас? А ведь я считал его просто бродягой.
- Бродягой?! - гневно переспросил Гэндальф. - Так знай же: дунаданцы -
северные потомки великого племени Западных Рыцарей. В прошлом они мне иногда
помогали, а в будущем нам всем понадобится их помощь: мы благополучно
добрались до Раздола, но Кольцу суждено упокоиться не здесь.
- Видимо, так, - согласился Фродо. - Но я-то думал - попасть бы сюда...
и надеялся, что дальше мне идти не придется. Месяц я провел на чужбине, в
пути - и этого для меня совершенно достаточно. Теперь мне хочется как
следует отдохнуть. - Фродо умолк и закрыл глаза. Но, немного помолчав,
заговорил снова: - Я тут подсчитывал, и у меня получается, что сегодня
только двадцать первое октября. Потому что мы вышли к Переправе двадцатого.
- Хватит, - сказал Гэндальф, - тебе вредно утомляться. Элронд был
прав... А как твое плечо?
- Не знаю, - ответил Фродо. - Вроде бы никак. - Он пошевелился. - И
рука вроде двигается. Наверно, я уже совсем поправился. И она уже не
холодная, - добавил хоббит, дотронувшись правой рукой до левой.
- Превосходно, - сказал Гэндальф. - Ты быстро выздоравливаешь. Скоро
Элронд разрешит тебе встать - все эти дни он врачевал твою рану...
- Дни? - удивленно перебил его Фродо.
- Ты лежал здесь три дня и четыре ночи. Эльфы принесли тебя двадцатого,
под вечер, а уснул ты, так и не придя в сознание. Ну, и сейчас тебе,
естественно, кажется, что сегодня только двадцать первое октября. Мы очень
тревожились, а твой верный Сэм не отходил от тебя ни ночью, ни днем - разве
что исполнял поручения Элронда. Элронд искусный и опытный целитель, но
оружие Врага беспощадно и смертоносно. Я подозревал, что обломок клинка
остался в твоей зарубцевавшейся ране, и, по правде сказать, не слишком
надеялся, что его удастся обнаружить и вынуть. Элронд нащупал этот гибельный
обломок только вчера - он уже ушел глубоко и с холодной неотвратимостью
приближался к сердцу.
Фродо вспомнил зазубренный нож, исчезающий в руке Бродяжника, и
содрогнулся.
- Не бойся, - сказал Гэндальф. - Он исчез навеки, когда Элронд извлек
его из твоего плеча. Но ты сумел доказать нам, что хоббиты цепко держатся за
этот мир. Многие могучие и отважные воины из Большого Народа, которых я
знал, меньше чем в неделю стали бы призраками от раны, нанесенной
моргульским клинком, - а ведь ты сопротивлялся семнадцать дней!
- Объясни мне, почему они такие опасные, эти Черные Всадники, -
попросил Фродо. - И что они хотели сделать со мной?
- Они хотели пронзить твое сердце моргульским клинком, - ответил
Гэндальф. - Обломок клинка остается в ране и потом неотвратимо двигается к
сердцу. Если бы Всадники своего добились, ты сделался бы таким же
призрачным, как они, но слабее - и попал бы под их владычество. Ты стал бы
призраком Царства Тьмы, и Черный Властелин тебя вечно мучил бы за попытку
присвоить его Кольцо... хотя вряд ли найдется мука страшнее, чем видеть
Кольцо у него на пальце и вспоминать, что когда-то им владел ты.
- Хорошо, что я не знал об этой опасности, - снова содрогнувшись,
прошептал Фродо. - Я и без того смертельно перепугался, но если б я знал
тогда, чем рискую, у меня не хватило бы сил пошевелился. Не понимаю - как
мне удалось спастись?
- У тебя, по-видимому, особая судьба... или участь, - негромко заметил
Гэндальф. - Я уж не говорю про твою храбрость и стойкость! Благодаря твоей
храбрости Черному Всаднику не удалось всадить клинок тебе в сердце, и ты был
ранен только в плечо. Но, и раненый, ты на редкость стойко сопротивлялся -
вот почему обломок клинка за семнадцать дней не дошел до сердца. И все же ты
был на волосок от гибели. Враг приказал тебе надеть Кольцо, и, надев его, ты
вступил в Призрачный Мир. Ты увидел Всадников, а они - тебя. Ты как бы сам
отдался им в руки.
- Я знаю, - сказал Фродо. - И всю жизнь буду помнить, какие они
страшные, особенно ночью... А почему мы видим их черных коней?
- Потому что они живые, из плоти и крови. Да и плащи у Всадников самые
обычные - они лишь маскируют их бесплотную призрачность.
- А тогда почему эти живые кони ничуть не боятся своих призрачных
седоков? Всех других животных охватывает страх, если к ним приближаются
Черные Всадники. Собаки скулят, гуси в ужасе гогочут... даже конь Всеславура
и тот испугался!
- Потому что их кони выращены в Мордоре, чтоб служить вассалам Черного
Властелина. Не все его подданные - бесплотные призраки. Ему подвластны и
другие существа: орки и тролли, варги и волколаки, даже многие люди - короли
и воины - выполняют его лиходейскую волю. И он покоряет все новые земли.
- А Раздол? А эльфы? Над ними-то он не властен?
- Сейчас - нет. Но если ему удастся покорить весь мир, не устоят и
эльфы. Многие эльфы - хотя отнюдь не все - страшатся воинства Черного
Властелина, им приходится отступать перед его могуществом... однако он уже
никогда не сумеет заставить их подчиниться или заключить с ним союз. Мало
этого, здесь, в Раздоле, до сих пор живут его главные противники, почти
такие же могучие, как он, - я говорю о Преображающихся эльфах, древних
владыках Эльдара Заморского. Они не боятся Призраков Кольца, ибо рождены в
Благословенной Земле, а поэтому им доступен и Призрачный Мир. Эти воины в
прошлом не раз побеждали и зримых, и незримых - призрачных - врагов.
- Когда у Переправы я оглянулся назад, - не очень уверенно припомнил
Фродо, - мне почудилось, что рядом с Черным Всадником появилась белая
сверкающая фигура. Это и был Всеславур, да?
- Да, - сказал маг. И, помолчав, добавил: - Всеславур объединил для
тебя два мира, реальный и призрачный, невидимый живым, потому что он -
Преображающийся эльф, великий витязь из Перворожденных. Словом, в Раздоле
отыщутся силы, способные на время сдержать Врага - да и в других местах
такие силы есть, даже у вас, в мирной Хоббитании. Но если течение событий не
изменится, свободные земли превратятся в островки, окруженные океаном
Черного воинства - его собирает Властелин Мордора... А пока, - перебил он
себя, вставая, и его борода грозно встопорщилась, - мы должны сохранять
спокойное мужество. Через несколько дней ты совсем поправишься - если я не
заговорю тебя сегодня до смерти. Здесь, в Раздоле, нам ничто не угрожает...
до поры до времени. Так что не тревожься.
- Мужества у меня нет, и сохранять мне нечего, - отозвался Фродо, - но
я не тревожусь. Расскажи мне, пожалуйста, о моих друзьях, и тогда уж я
окончательно успокоюсь. Меня почему-то клонит ко сну, но, пока ты не
расскажешь, что с ними сталось, я все равно не смогу уснуть.
Гэндальф пододвинул кресло к кровати и окинул Фродо испытующим
взглядом. На щеки хоббита вернулся румянец, а глаза у него были ясными и
спокойными. Он весело улыбался и выглядел здоровым. Но все же маг с тревогой
подметил некоторые почти неуловимые изменения: дело в том, что левая рука
хоббита, неподвижно лежащая поверх одеяла, казалась бледной и странно
бесплотной.
- К несчастью, этого избежать невозможно, - пробормотал Гэндальф себе
под нос. - А ведь он не прошел даже половины пути... и что с ним случится,
когда он его закончит, не сумеет, наверно, предсказать сам Элронд. Что ж,
будем надеяться на лучшее. Возможно, он станет полупрозрачным, как
хрустальный сосуд, светящийся изнутри - для тех, чьи глаза способны отличить
внутренний, истинный свет от призрачного... Выглядишь ты здоровым, - сказал
он вслух. - Думаю, тебе и правда не повредит, если ты услышишь о своих
друзьях. Я не буду спрашивать разрешение у Элронда, но расскажу лишь
вкратце, а потом уйду, чтобы не помешать тебе уснуть снова. Вот что
случилось возле Переправы - насколько мне удалось разобраться. Как только ты
поскакал к реке, Черные Всадники ринулись за тобой. У горы Заверть ты
вступил в их мир - поэтому они тотчас же тебя увидели и не должны были
полагаться на зрение коней. А кроме того, их притягивало Кольцо. Их кони
растоптали бы твоих друзей - им пришлось уступить Всадникам дорогу.
Задержать Всадников они не могли: ведь те преследовали тебя вдевятером, так
что даже Арагорн с Всеславуром не выстояли бы в бою против их отряда.
Потом, когда Призраки Кольца умчались, твои друзья побежали к реке.
Неподалеку от Переправы, у самой дороги, есть полускрытая деревьями лощина;
спустившись в нее, твои друзья и Всеславур быстро развели небольшой костер,
ибо Всеславуру было известно, что если Всадники сунутся в реку, то Элронд
взъярит ее буйным разливом, и они не смогут тебя догнать; но с оставшимися
на суше придется драться. Как только разбушевались волны разлива, Всеславур,
а за ним Арагорн и остальные выскочили с горящими головнями на дорогу.
Всадники оказались между водой и огнем, узнали во Всеславуре
Преображающегося эльфа и потеряли свое бесноватое мужество, а их кони
мгновенно взбесились от страха. Трое Всадников, преследуя тебя, попытались
на конях переплыть реку - их смела первая же волна разлива. Шестерых
остальных взбесившиеся кони затащили в реку немного попозже - их всех
захлестнули бурные волны.
- Так они погибли? - обрадовался Фродо.
- К сожалению, нет, - ответил Гэндальф. - В разливе погибли только их
кони... но без коней - какие же они теперь Всадники? Им пришлось поспешно
убраться восвояси. И хотя их самих так просто не уничтожишь, они, я думаю,
сгинули надолго... Когда разлив окончательно схлынул, твои друзья
переправились через реку и нашли тебя на этом берегу - ты лежал ничком,
холодный и бледный, а под тобой валялся твой сломанный меч. Конь Всеславура
стоял рядом. Арагорн опасался, что ты убит, - о худшем ему даже думать не
хотелось. Тебя подняли и понесли в Раздол, и на полпути вам встретились
эльфы.
- А чем Всадники прогневили реку?
- Они исконные враги эльфов, а Элронд - владыка здешнего края. Когда
враги подступают к Раздолу, река, по велению Элронда, разливается, и все
живое гибнет в волнах. Как только Предводитель Призраков Кольца спустился к
воде, река разлилась. Ну и, если так можно выразиться, я немного подогрел ее
гнев - не знаю уж, успел ты заметить или нет, что первые, самые свирепые,
валы вспенивались могучими белыми всадниками, а за конницей, подгоняемые
ревущими волнами, катились огромные серые валуны. Когда я увидел силу
разлива, мне показалось, что мы переусердствовали и не сможем обуздать
водяное воинство, но все обошлось: вас река не тронула.
- Да-да, припоминаю, - проговорил Фродо, - я услышал страшный
грохочущий рев и решил, что нам всем суждено утонуть - и мне, и Всадникам, и
моим друзьям. Зато теперь нам ничто не угрожает!
Гэндальф остро глянул на Фродо, но тот уже умолк и закрыл глаза.
- Ты прав, - сказал маг, - нам ничто не угрожает... пока. Как только ты
встанешь на ноги, мы пышно отпразднуем победу у Переправы, и праздник будет
посвящен вам - тебе, Арагорну и твоим спутникам.
- Неужели нам? - изумился Фродо. - Знаешь, меня до сих пор поражает,
что о нас позаботились Всеславур и Элронд - причем, похоже, без всякой
причины.
- Ну, причина-то у них была, и, сказать по правде, даже не одна, - с
легкой улыбкой возразил Гэндальф. - Во-первых, я попросил их об этом.
Во-вторых, тебе доверено Кольцо. В-третьих, ты родственник и наследник
Бильбо, а он вытащил Кольцо на свет.
- Милый Бильбо! Где-то он сейчас? - сонным голосом пробормотал Фродо. -
Вот бы рассказать ему о наших неурядицах, они бы наверняка его позабавили...
- С этими словами Фродо уснул.
Итак, Фродо благополучно добрался до Последней Светлой Обители на
востоке. В этой Обители, как говаривал Бильбо, было приятно и есть, и спать,
и рассказывать о своих недавних приключениях, и петь песни, и читать стихи,
или размышлять, сидя у камина, или ровно ничего не делать. Если кто-нибудь
туда попадает, рассказывал Бильбо друзьям в Хоббитании, он мигом
вылечивается от усталости и тоски, от забот, страхов и всех болезней.
Под вечер, когда Фродо проснулся снова, он почувствовал себя совершенно
здоровым и понял, что ему очень хочется есть, а может быть, выпить бокал
вина, чтобы потом почитать стихи, или попеть веселые песни, или рассказать о
своем путешествии. Он откинул одеяло, соскочил на пол и с радостью ощутил,
что его левая рука действует почти так же хорошо, как раньше. У кровати на
стуле лежала одежда - ее, видно, сшили, пока он спал, и она пришлась ему как
раз впору. Одеваясь, он глянул на себя в зеркало и с удивлением обнаружил,
что очень исхудал: он опять напоминал того юного Фродо, которого некогда
приютил Бильбо; но глаза, смотревшие на него из зеркала, были глазами
зрелого хоббита.
- Да, кое-что ты повидал с тех пор, как глядел на меня из зеркала в
Хоббитании, - сказал Фродо своему двойнику. - А теперь посмотри-ка на
здешний праздник! - Он раскинул руки и сладко потянулся.
В это время кто-то постучал в дверь, и на пороге комнаты появился Сэм.
С радостной улыбкой он подошел к Фродо, бережно погладил его левую руку, а
потом смущенно отвернулся в сторону.
- Здравствуй, Сэм, - проговорил Фродо.
- Вишь ты - теплая! - воскликнул Сэм. - Это я про вашу левую руку. Ведь
она была у вас ледышка ледышкой: мало что холодная, так еще и прозрачная. Ну
да теперь уже все позади! Гэндальф послал меня, чтобы я у вас спросил,
готовы ли вы к сегодняшнему празднику... Мне подумалось, что он надо мной
надсмехается.
- Вполне готов, - сказал ему Фродо. - И мне не терпится повидать
друзей.
- Я отведу вас, - предложил Сэм. - Ведь этот замок - огромный и
удивительный. Кажется, ты все уже здесь разведал, а потом сворачиваешь в
какой-нибудь закоулок и находишь кучу новых неожиданностей. А эльфы-то,
эльфы! Ведь они тут хозяева, куда ни пойдешь, везде их встречаешь! Одни -
как короли, прекрасные и строгие, так что на них даже боязно глядеть. Зато
другие - ну чистые дети! И всюду музыка, всюду песни... Я тут, конечно, не
совсем освоился - у меня и времени было маловато, да и храбрости, по
правде-то сказать, не хватало...
- Я знаю, почему у тебя не было времени, - с благодарностью в голосе
перебил его Фродо. - Зато уж сегодня мы всласть повеселимся! Идем, покажи
мне здешние "закоулки".
Они миновали множество переходов, спустились по нескольким пологим
лестницам и вышли в огромный тенистый парк, разбитый на высоком берегу реки.
И здесь, у восточного торца дома, на просторной веранде, обращенной к
востоку, Фродо увидел своих друзей. В долине за рекой уже сгущались сумерки,
но далекие пики восточных гор еще освещало заходящее солнце. Предвечерний
сумрак был прозрачным и теплым, звучно шумел отдаленный водопад, а воздух
был напоен ароматом цветов, запахом трав и свежей листвы, как будто здесь, в
парке Элронда, остановилось на отдых отступающее лето.
- Ур-р-р-ра! - вскакивая, закричал Пин. - Вот он - наш благородный
родич! Да здравствует Фродо - Властелин Кольца!
- Уймись! - резко оборвал его Гэндальф, сидевший в глубине затененной
веранды, так что Фродо не сразу его заметил. - Эта долина не доступна для
зла - и все же не следует его сюда призывать. Властелином Колец величают не
Фродо, а хозяина Черного Замка в Мордоре - его тень снова простерлась над
миром. Мы-то укрылись в надежной крепости. Но и вокруг нее уже сгущается
мрак.
- Ну, началось, - пробурчал Пин. И потом, обращаясь к Фродо, добавил: -
Так вот он нас беспрестанно и утешает. Я знаю, что нам всем надо быть
начеку. Но в этом доме почти невозможно думать о мрачном или грустном. Мне
тут все время хочется петь - только не знаю я подходящей песни.
- Да и у меня тоже песенное настроение, - радостно рассмеявшись,
заметил Фродо. - Но сначала мне хочется поесть и выпить.
- С этим здесь просто, - сказал ему Пин. - Тем более, что тебе не
изменил твой нюх: ты сумел проснуться как раз к обеду.
- Не к обеду, а к пиршеству, - поправил его Мерри. - Едва только
Гэндальф торжественно объявил, что ты выздоравливаешь, началась подготовка -
я думаю, нас ждет роскошный пир. - Не успел он договорить, как зазвонили
колокольчики, сзывающие гостей к праздничному столу.
Гости собрались в Трапезном зале, уставленном рядами длинных столов.
Элронд сел во главе стола, стоявшего отдельно от остальных, на возвышении, а
возле хозяина, лицом друг к другу, привычно расположились Всеславур и
Гэндальф.
Фродо смотрел на них - и не мог насмотреться: ведь Элронда, героя
бесчисленных легенд, он видел впервые, а Всеславур и Гэндальф - даже
Гэндальф, которого он вроде бы знал, - обрели рядом с Элрондом свой
подлинный облик, облик непобедимых и достославных витязей.
Ростом Гэндальф был ниже, чем эльфы, но белая борода, серебристые
волосы, широкие плечи и благородная осанка придавали ему истинно королевский
вид; а его зоркие глаза под снежными бровями напоминали приугасшие до
времени угольки... но они могли вспыхнуть в любое мгновение ослепительным -
если не испепеляющим - пламенем.
Всеславур - могучий, высокий и статный, с волосами, отливающими
огненным золотом, - казался юным, но спокойно-мудрым, а глаза его светились
решительной отвагой.
По лицу Элронда возраст не угадывался: оно, вероятно, казалось бы
молодым, если б на нем не отпечатался опыт бесчисленных - и радостных, и
горестных - событий. На его густых пепельных волосах неярко мерцала
серебряная корона, а в серых, словно светлые сумерки, глазах трепетали
неуловимо проблескивающие искры. Он выглядел мудрым, как древний властитель,
и могучим, как зрелый, опытный воин. Да он и был воином-властителем, этот
исконный Владыка Раздола.
Напротив Элронда, в кресле под балдахином, сидела прекрасная, словно
фея, гостья, но в чертах ее лица, женственных и нежных, повторялся или,
вернее, угадывался мужественный облик хозяина дома, и, вглядевшись
внимательней, Фродо понял, что она не гостья, а родственница Элронда. Была
ли она юной? И да, и нет. Изморозь седины не серебрила ее волосы, и лицо у
нее было юношески свежим, как будто она только что умылась росой, и чистым
блеском предрассветных звезд лучились ее светло-серые глаза, но в них
таилась зрелая мудрость, которую дает только жизненный опыт, только опыт
прожитых на земле лет. В ее невысокой серебряной диадеме мягко светились
круглые жемчужины, а по вороту серого, без украшений, платья тянулась чуть
заметная гирлянда из листьев, вышитых тонкой серебряной нитью.
Это была дочь Элронда, Арвен, которую видели немногие смертные, - в
ней, как говорила народная молва, на Землю возвратилась красота Лучиэнь, а
эльфы дали ей имя Андомиэль: для них она была Вечерней Звездой. Андомиэль
недавно вернулась из Лориэна - там, за горами, в лесной долине, жила ее
родня по материнской линии. А сыновья Элронда, Элладан и Элроир,
странствовали где-то далеко на севере, потому что поклялись отомстить
мучителям матери, северным оркам.
Красота Андомиэль ошеломила Фродо - он с трудом верил, что живое
существо может быть таким ослепительно красивым; а узнав, что ему
приготовлено место за столом Элронда, он почти испугался: его всполошила
столь высокая честь. В особом кресле с несколькими подушками он был не ниже
других гостей, но самому-то себе он казался крохотным и недостойным своих
замечательных сотрапезников. Однако это чувство вскоре прошло. За столом
царило непринужденное веселье, а обильная и поразительно вкусная еда была
под стать его аппетиту, так что он смотрел главным образом в тарелку.