Толкиен Джон Рональд Руэл. Властелин Колец

Серебрянки; возле дороги, то справа, то слева, появлялись разбитые каменные
статуи. У озера высилась огромная колонна, ее вершина была разрушена.
- Это Даринский Столп! - воскликнул Гимли. - Арагорн, можно я спущусь к
озеру?
- Только сразу же возвращайся обратно, - посмотрев на небо, ответил
Арагорн. - Солнце закатится часа через три. Днем орки из пещер не выходят,
но к ночи снарядят за нами погоню, так что нам надо уйти подальше. Сейчас
новолуние, и ночь будет темной, а в темноте орки необычайно опасны.
- Пойдем, ты должен заглянуть в Келед-Зарам, - позвал гном Фродо и
побежал вниз.
Фродо, преодолев апатию и усталость, побрел к темному овалу
Зеркального; следом за хозяином пошел и Сэм.
Возле колонны Гимли задержался и, когда подошли хоббиты, сказал:
- Видите, тут по-морийски написано: "Отсюда Дарин впервые заглянул в
Келед-Зарам" - На колонне виднелись полустертые руны, однако прочитать их
было невозможно: песок и ветры заровняли надпись. - Давайте заглянем в озеро
и мы! - повернувшись к берегу, предложил Гимли.
Путники наклонились над темной водой. Сначала они ничего не увидели. А
потом в сине-зеркальной поверхности проступили серебристые блестки звезд -
хотя на небе сияло солнце - и снежные шапки высоких гор. Путников озеро
почему-то не отразило, и они в смущении отошли от берега.
- Здравствуй и прощай, Заповедное Озеро! - низко поклонившись,
воскликнул Гимли. Потом повернулся к хоббитам и добавил: - Здесь покоится
Корона Дарина. Она ожидает его пробуждения...
- Что ты там видел? - спросил Пин Сэма, когда гном и хоббиты догнали
Отряд. Но задумавшийся Сэм ничего не ответил.
Серебрянка на севере, а Белогривка на юге ограничивали большую
холмистую долину с основанием из черных скальных пород, прикрытых слоем
плодородной почвы; поэтому дно у рек было черным, и долину исстари называли
Черноречьем, хотя, освещенные лучами солнца, обе реки весело серебрились, а
чернели только вечерами да в непогоду. Возможно, первые жители долины пришли
сюда, когда было пасмурно.
Путники шагали по берегу Серебрянки.
- От Зеркального до слияния Серебрянки с Белогривкой лиг десять, - на
ходу рассказывал Арагорн, - и там, в лесу, мы сможем заночевать. Этот путь
наметил для Отряда Гэндальф, чтобы выйти потом к Великой Реке. Когда
Серебрянка и Белогривка сливаются, образуется полноводная Золотая Ворожея,
которая впадает в Андуин Великий.
- Они сливаются у Кветлориэна, - с радостным волнением подхватил
Леголас, - самого прекрасного поселения эльфов, расположенного в
удивительном Золотом Лесу. Серебряные деревья Кветлориэна (у них
серо-серебристая кора) не теряют осенью густой листвы: она становится
ярко-золотой и держится на ветках до прихода весны. Весною прошлогодняя
листва опадает, устилая лесные поляны золотом, а на ветках, одновременно с
новыми листьями, распускаются золотисто-желтые цветы, наполняющие воздух
медовым благоуханием. Так повествуют древние легенды - я-то ни разу не был в
Лориэне. Хотелось бы мне побывать там весной!
- Там и зимой неплохо побывать, - обронил Арагорн. - Но Лориэн далеко.
А сейчас нам надо уйти от Мории, поэтому прибавьте-ка шагу, друзья.
Арагорн размашисто шагал вперед, и Сэм с Фродо начали отставать. Они
весь день ничего не ели. У Сэма, от ссадины, оставленной ятаганом, поднялся
жар и кружилась голова; а вместе с тем после жаркой Мории его прохватывала
на ветру дрожь - даром что в небе сияло солнце. Фродо хрипло и часто дышал;
каждый шаг давался ему с трудом.
Через полчаса, посмотрев назад и увидев, что хоббиты очень устали,
Леголас тревожно окликнул Арагорна. Тот оглянулся и подбежал к отставшим.
Следом за ним вернулся Боромир. Остальные Хранители сразу остановились.
- Простите, друзья, - сказал Арагорн. - Сегодня так много всякого
случилось и я так спешил увести вас от Мории, что про ваши-то раны совсем
забыл. Да вы и сами-то хороши - не напомнили! Конечно же, нам надо было
задержаться и первым делом осмотреть ваши раны!.. Ну а теперь чуть-чуть
потерпите. Впереди есть удобное для привала место, и там уж я сделаю все,
что смогу. Давай-ка, Боромир, понесем их на руках!
Вскоре путники увидел ручей, с тихим журчанием впадающий в Серебрянку.
А потом, перекатившись через черный порог, Серебрянка разливалась широкой
заводью, которую обступили разлапистые пихты с плотным подлеском из колючей
ежевики. Арагорн продрался сквозь колючие кусты и вышел на маленькую
прибрежную поляну, поросшую голубикой и затененную пихтами. Здесь устроили
короткий привал. Солнце начинало клониться к западу, а они одолели только
несколько лиг, и орки без труда могли их настигнуть...
Пока Хранители собирали сушняк, разводили костер и кипятили воду,
Арагорн осматривал раны хоббитов. Ссадина Сэма была неглубокой, но она
почему-то до сих пор кровоточила, и Арагорн с беспокойством склонился над
Сэмом. Однако осмотр его явно обрадовал.
- Тебе повезло, - сказал он Сэму. - Многие расплачивались гораздо
серьезней за своего первого убитого орка. Ты был ранен чистым клинком. А
орки нередко мажут ятаганы очень сильными и зловредными ядами. Эту ранку мы
быстро залечим. - Арагорн порылся в вещевом мешке и достал пригоршню
засохших листьев. - Это листья целемы, - объяснил он, - я нарвал их
неподалеку от горы Заверть. Сухие, они действуют слабее, чем свежие, но
твою-то ссадину, думаю, исцелят. Положи их в кипяток, а когда он остынет,
промой рану и осторожно вытри. Ну, теперь твоя очередь, Фродо.
- Мне уже лучше, - объявил хоббит, не давая Арагорну расстегнуть на нем
плащ. - Я просто устал и очень проголодался - отдых и еда меня полностью
вылечат.
- Оказаться между молотом и наковальней - не шутка, - усмехнулся
Арагорн и серьезно добавил: - А вдруг у тебя переломаны ребра? Нет уж, ты не
противься осмотру! - Он бережно снял с Фродо плащ, рубашку... недоуменно
нахмурился, а потом рассмеялся. Кольчуга мерцала, как Серебрянка под
солнцем. Арагорн снял ее, слегка встряхнул - и драгоценные камни радужно
сверкнули, а шорох тонких кольчужных колец напомнил ему шум летнего
дождичка. - Посмотрите-ка, друзья, - сказал Арагорн, - на драгоценную шкурку
нашего Фродо. Если бы средиземские охотники знали, что у хоббитов такая
редкостная шкурка, они бы толпами стекались в Хоббитанию...
- И стрелы искуснейших охотников Средиземья не причинили бы хоббитам не
малейшего вреда, - разглядывая кольчугу, заметил Гимли. - Ведь это же
кольчужная рубаха из мифрила! Из мифрила!!! А такой великолепной работы я,
признаться, ни разу не видел - и даже не знал, что такое возможно. Не об
этой ли кольчуге говорил Гэндальф? Тогда он, по-моему, ее недооценил.
- То-то я думал, - вмешался Мерри, - зачем ты все время сидишь у
Бильбо? А он, оказывается, снаряжал тебя в путь. Вот ведь какой
замечательный старикан! Надо при случае ему сказать, что его подарок спас
Фродо от смерти.
Там, где об кольчугу ударилось копье, мифрильные кольца, продавив
подкольчужник - рубашку из тонкой эластичной кожи, - синевато отпечатались у
Фродо на груди, но кольчуга не порвалась, и соскользнувшее копье резко
отшвырнуло хоббита в сторону, пригвоздив, как бабочку, за плащ к стене, и на
боку у него вздулся огромный синяк. Пока другие готовили еду, Арагорн
приготовил взвар из целемы и промыл хоббиту все его синяки. Острый запах
целемного взвара повис над укрытой от ветра поляной, и вскоре Хранители с
радостью ощутили, что их усталость быстро проходит. Ссадина Сэма перестала
кровоточить, а Фродо почувствовал, что может дышать; однако синяк от удара
копьем долго не рассасывался и болел много дней - для того чтобы Фродо мог
носить кольчугу, Арагорн сделал ему мягкую перевязку.
- Когда ты в кольчуге, - сказал он хоббиту, - я чувствую себя гораздо
спокойней. Носи ее, не снимая, до конца похода - тем более, что она
поразительно легкая. Отдохнуть от нее ты сможешь у друзей, там, где
могущество Врага бессильно... но, к сожалению, таких заповедных земель на
нашем пути встретится не много.
Подкрепившись, Хранители потушили костер, забросали кострище пихтовыми
ветками, чтобы скрыть следы своего привала, и выбрались вслед за Арагорном
на дорогу. Примерно через час Мглистый хребет загородил от путников
заходящее солнце, и в горах залегли темные тени. С реки, расползаясь по
прибрежным низинам, потянулись белесые космы тумана. На востоке серые
вечерние сумерки постепенно скрадывали просторную равнину, обманно приближая
к шагающим Хранителям черную щеточку далекого леса. Теперь, когда Сэм и
Фродо приободрились, Отряд мог двигаться довольно быстро, и путники шли еще
часа три, сделав лишь одну короткую передышку.
Долину окутала ночная тьма. В небе ясно поблескивали звезды, однако
месяц еще не взошел. Фродо и Гимли, прислушиваясь к ночи, шагали последними.
Все было тихо. Наконец Гимли нарушил тишину.
- Погони не слышно, - сказал он хоббиту, - или я глух, как дубовый
пень. Может быть, орки напали на нас, потому что хотели выгнать из Мории, а
про наш поход - про Кольцо Всевластья - они не знают, да и знать не желают?
Правда, когда им надо отомстить, они подолгу преследуют врагов...
Фродо вынул из ножен Терн и поднял вверх - клинок не светился. А
все-таки хоббит слышал шаги! С тех пор как путников накрыла ночь, он слышал
шлепанье босых подошв, иногда заглушаемое шумом ветра. Или ему это только
казалось? Да нет же, он слышал их, вот и сейчас... он резко оглянулся, и ему
почудилось, что над дорогой плывут две светящиеся точки. Он вгляделся
пристальней - и ничего не увидел.
- Устал? - заботливо спросил его Гимли.
- Не в этом дело, - ответил Фродо. - По-моему, за нами кто-то крадется.
Я почти все время слышу шаги. А сейчас вот видел два мерцающих огонька -
глаза, да и только!.. - Фродо умолк.
Гимли посмотрел назад и прислушался.
- Ты ошибаешься, - сказал он Фродо. - Это поступь ветра в траве. А
глаза... вон их сколько, мерцающих огоньков! - Гимли указал на ночное небо.
- Пойдем! А то мы и так отстали.
Шелест ветра стал гуще, слышнее, ночная темень впереди уплотнилась, и
путники поняли, что приближаются к лесу.
- Это Кветлориэн! - возликовал Леголас. - Здесь начинается Золотой Лес.
Какая жалость, что сейчас не весна!
Дорога нырнула в искристый мрак - высокие серебристо-серые деревья
заслонили от путников звездное небо золотым пологом шуршащей листвы.
- Ты прав, - радостно подтвердил Арагорн, - это действительно Золотой
Лес, где по плану Гэндальфа мы сможем заночевать. Он предполагал, что в
эльфийских владениях орки не отважатся нас преследовать.
- А удалось ли эльфам отстоять свой край от Вражьей Тучи? - усомнился
Гимли.
- Лихолесские эльфы не бывали в Лориэне много десятилетий, - сказал
Леголас, - но, как я слышал, наши сородичи успешно сдерживают Завесу Тьмы,
хотя их владения сильно уменьшились.
- Да, их владения очень уменьшились. - Арагорн, словно вспомнив о
чем-то, вздохнул. - Они отступили в глубину Лориэна, и сегодня нельзя
рассчитывать на их помощь. Давайте пройдем немного вперед и отыщем
подходящую для ночлега поляну. - Арагорн повернулся и зашагал по дороге;
однако Боромир не сдвинулся с места.
- А обойти этот лес нельзя? - спросил он.
- Обойти? Зачем? - удивился Арагорн.
- Неведомые беды на тайных тропах всегда оказываются гораздо опасней,
чем открытые враги на торных дорогах, - мрачно хмурясь, объяснил Боромир. -
По совету Гэндальфа мы спустились в Морию... так теперь и тебе не терпится
сгинуть? Выбраться из Лориэнского Леса нелегко, а выбраться таким же, как
был, невозможно - вот что говорят о Лориэне в Гондоре!
- И ведь правильно говорят, - заметил Арагорн, - а вот смысл присловья,
видимо, забылся - иначе гондорцы не страшились бы Лориэна. Но, как бы то ни
было, выйти к Андуину можно отсюда только по лесу - если ты не хочешь
возвращаться в Морию или подниматься на Баразинбар.
- Конечно, не хочу, - сказал Боромир, - а поэтому пойду за тобой через
лес. Однако помни - он тоже опасен!
- Опасен, - согласился Арагорн. - Для зла. И для тех, кто ревностно
служит злу. А теперь - вперед, мы теряем время.
Путники одолели не больше лиги, когда журчащую слева Серебрянку
заглушил шум водопада справа. Шагов через тридцать они увидели впереди
черный, с кругами водоворотов, поток, перерезавший серую полоску дороги.
- Это Белогривка! - воскликнул Леголас. - О ней сложено немало песен, и
мы, северные лесные эльфы, до сих пор поем их, не в силах забыть вспененные
гривы ее водопадов, радужные днем и синеватые ночью, гул серебряных, с
чернью, перекатов да безмолвную глубину ее темных омутов. Но некогда обжитые
берега Белогривки давно пустуют, Белый Мост разрушен, а эльфы оттеснены
орками не восток. Подождите меня, я спущусь к воде, ибо говорят, что эта
река исцеляет грусть и снимает усталость. - Эльф спустился по крутому
берегу, изрезанному множеством небольших бухточек, вошел в воду и крикнул
спутникам: - Здесь неглубоко! Спускайтесь и вы! Давайте переправимся на
южный берег. Я вижу удобную для ночлега поляну. И, быть может, под говор
белогривого водопада нам всем привидятся приятные сны.
Путники спустились вслед за Леголасом. Фродо вступил в прохладную воду
- здесь, на перекате, река была мелкой - и ощутил, что уныние, грусть,
усталость, память о потерях и страх перед будущим, как по волшебству,
оставили его.
Хранители медленно перешли Белогривку (из нее не хотелось выбираться
быстро), вскарабкались на обрывистый берег, приготовили еду и спокойно
поели, а Леголас рассказал им несколько преданий о Кветлориэне древних
времен, когда весь мир Средиземья был светел и над шелковыми лугами Великой
Реки ясно спали звезды и солнце.
Когда он умолк, в ночной тишине послышался монотонный шум водопада, и
постепенно Хранителям стало казаться, что они различают голоса эльфов,
поющих какую-то грустную песню.
- Эту речку назвали Белогривкой люди, - после долгой паузы сказал
Леголас, - а по-эльфийски она называется Нимродэлью, что значит "Дева с
белыми волосами". Про нее сложена печальная песня, и мы часто поем ее на
нашем северном наречии, потому что сложили эту песню у нас; но эльфы Элронда
тоже ее поют - на всеобщем языке, - и вот как она звучит:
Расцветом утренних надежд
Звездою заревой,
В светлейшей белизне одежд
С каймою золотой,
Сияя, будто лунный след
Перед ненастьем дня,
От тленья угасавших лет
Кветлориэн храня.
Ясна, лучиста, как листок
На ясене весной,
Свободна, словно ветерок
В бескрайности степной,
Над серебристою рекой
Бродила Нимродэль,
И смех ее в тиши лесной
Звенел, как птичья трель.
Но засыпает серый прах
Следы ее шагов:
Ушла - и сгинула в горах,
Когда у берегов
За цепью золотистых скал,
Где жарок небоскат,
Ее корабль эльфийский ждал -
Ждал много дней подряд.
Но тщетно ждали моряки
И Эмрос - рулевой;
Однажды ночью ветерки
Скрутились в грозовой,
Изодранный громами шквал,
И он взъярил отлив,
И в миг корабль на юг угнал,
Едва не утопив.
И в клочьях пены штормовой
Лишь очертанья гор
Увидел утром рулевой,
И проклял он с тех пор
И вероломство кораблей,
И горечь перемен -
Удел бессмертных королей, -
И вечный Лориэн.
И, словно чайка в небесах,
Метнулся он за борт
И с ветром в светлых волосах
Поплыл, как лебедь, в порт,
Где южные закаты спят
И брезжится заря
Эльфийского пути назад
В Предвечные Края.
Но Запад и Восток молчат
О древнем короле,
И, смог ли он доплыть назад,
Не знают на земле...
Голос у Леголаса нежданно пресекся.
- Дальше я петь не могу, - сказал он. - Это только часть нашей древней
песни, но остального я, к сожалению, на память не знаю. Песня очень
грустная: она рассказывает о том, как Кветлориэн затопила печаль, когда
морийцы, добывая мифрил, невольно разбудили злое лиходейство, а Нимродэль
погибла в Белых горах...
- Гномы не совершали никаких лиходейств! - перебив Леголаса, воскликнул
Гимли.
- Правильно, я и не сказал - "совершили", - откликнулся эльф, - я
сказал - "разбудили". Лиходейство бессильно перед Перворожденными, но, когда
оно проснулось, многие эльфы решили покинуть Кветлориэн - Лориэн Цветущий на
всеобщем языке, - и по дороге к Морю Нимродэль погибла...
Говорят, - помолчав продолжал Леголас, - что Нимродэль, как и все
лориэнские эльфы, жила на вершине громадного дерева; недаром эльфов из
Кветлориэна называют древесянами, или галадриэммами. Возможно, они и сейчас
так живут, ибо в глубине Лориэнского Леса растут редкостно могучие деревья.
- Должен признаться, - подал голос Гимли, - что на дереве я чувствовал
бы себя спокойней. - Он покосился в сторону Мглистого. - Меня не обрадует
встреча с орками.
- Гимли прав, - сказал Арагорн. - Ведь мы сидим у самой дороги, а
мелкая речка орков не остановит. Надо попробовать забраться на дерево.
Хранители не стали возвращаться на дорогу, а пошли по правому берегу
реки, сворачивая к западу, в чащу леса. После слияния Серебрянки и
Белогривки, у группы особенно мощных деревьев - из-за пышных крон лишь
угадывалась их огромная высота, - Леголас остановился и предложил своим
спутникам:
- Подождите меня, я влезу на дерево и посмотрю, какая у него вершина.
Вдруг нам удастся скоротать там ночь? Мне не привыкать к лесным гигантам...
правда о мэллорнах - исполинских ясенях - я слышал только в старинных
легендах.
- Не знаю, как ты, - отозвался Пин, - а я не умею спать на деревьях,
даже легендарных. Я ведь не птица!
- Ну так вырой нору, - сказал Леголас. - Но если ты хочешь спастись от
орков, не теряй времени и забирайся поглубже! - Эльф подпрыгнул, ухватился
за ветку... и, тотчас отпустив ее, соскочил на землю. Ибо сверху, из
золотистой тьмы, раздался повелительный окрик:
- Даро!
- Не шевелитесь, - шепнул Хранителям Леголас.
Вверху послышался мелодичный смех, а потом негромкий, но звонкий голос
произнес несколько непонятных слов. Леголас ответил на том же языке.
- Кто он и что он говорит? - спросил Пин.
- Эльф! - мгновенно догадался Сэм. - Ты что, не слышишь, какой у него
голос?
- Да, это эльф, - подтвердил Леголас. - Он говорит на лориэнском
наречии. По его словам, ты так громко пыхтишь, что тебя и зажмурившись,
легко подстрелить. - У Сэма от страха перехватило дыхание. Между тем
лориэнец заговорил снова. - Он сказал, - начал переводить Леголас, - что мы
у друзей и бояться нам нечего... Он узнал во мне северного сородича... Да
ему и про Фродо, оказывается, известно... Он предлагает Фродо и мне залезть
на дерево, чтобы познакомиться... А остальных просит подождать внизу.
С дерева спустили веревочную лестницу. Сделанная из очень тонкого
шпагата, она, как вскоре убедились Хранители, была вместе с тем необычайно
прочной. Леголас проворно взбежал по лестнице; Фродо подымался осторожно и
медленно; за хозяином взбирался Сэм, стараясь дышать размеренно и беззвучно.
Нижние ветви исполинского ясеня расходились от ствола в стороны и
вверх, а потом, подобно гигантскому цветку, разветвлялся вкруговую сам
главный ствол, и на дне громадной золотолиственной чаши покоилась
серебристая платформа из досок - или, как говорили лориэнцы, делонь - с
отверстием посредине для веревочной лестницы.
Добравшись до платформы, Фродо и Сэм увидели трех лориэнских эльфов,
неожиданно вынырнувших из искристой тьмы, ибо, когда те сидели неподвижно,
маскировочные плащи превращали их в невидимок. Эльфы подошли к запыхавшимся
хоббитам, и один из них сказал на всеобщем языке:
- Добро пожаловать в Лориэн, друзья. Мы редко принимаем у себя гостей и
почти забыли всеобщий язык. Помнят его только наши разведчики, которые часто
покидают Лес, ибо им нужно следить за врагами и узнавать последние
Средиземские новости. Даже наши северные сородичи и те давно уже не бывали в
Лориэне. Я-то разведчик. Меня зовут Хэлдар. А мои братья, Орофин и Рамил,
почти не знают всеобщего языка.
Эльфы, услышав свои имена, учтиво, но молча поклонились хоббитам.
- Про вас нам поведали посланцы Элронда, и мы припомнили, хотя и с
трудом, что где-то на северо-западе Средиземья в давние времена жили
невысоклики, или, как вы себя называете, хоббиты. Мы не допускаем сюда
чужаков, но за вас ручается наш северный родич, да вы и без поручательства
не похожи на лиходеев, а поэтому мы, как просил нас Элронд, готовы помочь
вам добраться до Андуина. Сегодняшнюю ночь вы проведете здесь, а завтра
переправитесь через Ворожею. Сколько воинов у вас в Отряде?
- Восемь, - отвечал Хэлдару Леголас, - они, я, еще два хоббита (всего
их четыре), да два человека; об одном из них вы, может быть, слышали. Это
Арагорн, следопыт-северянин.
- Да, Арагорн, сын Арахорна, известен в Лориэне, - подтвердил Хэлдар. -
Мы знаем о нем от нашей Владычицы. Но ты назвал мне только семерых.
- Восьмой - гном, - сказал Леголас.
- Гном? - нахмурившись, переспросил Хэлдар. - Мы не имеем с гномами
дела. Черные годы разрушили наш союз. Я не могу допустить его в Лориэн.
- Но этого гнома из Царства Даина сам Элронд назначил в Отряд
Хранителей, - попытался переубедить Хэлдара Фродо.
Хэлдар принялся совещаться с братьями, изредка спрашивая о чем-то
Леголаса; тот отвечал им на лориэнском наречии, и Фродо не понял, про что
они говорят. Наконец Хэлдар повернулся к хоббитам.
- Ладно, я нарушу наши обычаи и пропущу гнома в Лориэн, - сказал он, -
если Арагорн с Леголасом пообещают, что будут внимательно за ним следить. Но
мы завяжем ему глаза, как только он переправится через реку. - Эльф помолчал
и деловито закончил: - однако пора кончать разговоры. Орки давно уже
стекаются в Морию, а вокруг Лориэна рыщут волколаки. Вы сказали, что шли
через Морию, - значит, за вами гонятся орки. На ранней заре мы отправимся в
путь. Хоббиты будут ночевать здесь. А люди и гном - на соседнем ясене, там у
нас есть еще одна дэлонь. Ты отвечаешь за них, Леголас! Мы не доверяем ни
гномам, ни людям.
Леголас бесшумно спустился вниз, чтобы исполнить поручение Хэлдара.
Вскоре послышалось громкое сопение, и Мерри с Пином вылезли на платформу;
обоим явно было не по себе.
- Мы захватили ваши одеяла, - немного отдышавшись, проговорил Мерри. -
А остальной багаж Бродяжник припрятал и завалил его сверху ворохом листьев.
- Зря вы тащили их сюда, - сказал Хэлдар. - На вершине мэллорна зимой
прохладно - хотя сегодня-то ветер южный, - но у нас найдутся и запасные
одеяла, и теплые плащи, подбитые мехом: ведь здесь, при слиянии Селебранты и
Нимродэли, расположен постоянный сторожевой пост.
Хоббиты, конечно, не отказались от второго (и, надо сказать, очень
вкусного!) ужина, а поев, надели меховые плащи, завернулись в свои, потом в
эльфийские одеяла и попытались уснуть - да не тут-то было! Хоббиты не любят
забираться высоко и никогда не устраивают спален наверху - потому что в их
одноэтажных жилищах попросту нет никакого "верха". А у дэлони на вершине
исполинского ясеня мало того что не было стен, не было даже перил по краям -
только переносимый плетень из прутьев, который защищал часовых от ветра. Вот
и попробуй усни в такой спальне!
- Не проснуться б на земле, - пробормотал Пин.
- Если я засну, - откликнулся Сэм, - то не проснусь, даже если грохнусь
об землю... Да разве на такой высотище уснешь? - добавил он сонно и начал
похрапывать.
Фродо бездумно смотрел во тьму. Рядом спокойно посапывал Сэм, на небе
перемигивались неяркие звезды, у края дэлони сидели эльфы, едва различимые в
сумраке ночи. Хоббит видел только двух часовых; третий, наверно, спустился
вниз. Фродо устало закрыл глаза и, убаюканный шелестом листвы, уснул.
Он проснулся под утро. Хоббиты спали. Ни одного эльфа на дэлони не
было. Бледно светился рогатый месяц. В отдалении слышались хриплые голоса,
мерный топот и звон металла. Шум нарастал, становился отчетливей...
Вдруг над центральным отверстием дэлони показалась чья-то голова в
капюшоне - Фродо вскочил, - это был эльф.
- Что случилось? - прошептал Фродо.
- Ирчи! - коротко шепнул ему эльф и забросил на дэлонь свернутую
лестницу. - Орки? - шепотом спросил его Фродо. Но эльф, ничего не ответив,
исчез.
Топот укатился к северо-востоку. На лес опустилась черная тишина.
Теперь даже ветер не шуршал листвой, не было слышно даже водопада. Фродо сел
и укутался в одеяла. Хорошо, что орки не застигли их на земле... но разве
ясень - надежная защита? Орки славились острым чутьем, да к тому же умели
лазать по деревьям. Фродо вытащил из ножен Терн - клинок вспыхнул, но вскоре
померк. И все же Фродо не покидала тревога; мало этого - она росла. Он встал
и, подкравшись к отверстию для лестницы, осторожно заглянул в черную дыру.
Ему не удалось ничего разглядеть, но он услышал шуршащий шорох, не похожий
на шелест ветра в траве...
И на шаги эльфов тоже не похожий - потому что эльфы ходят бесшумно.
Фродо затаил дыхание и прислушался. Да, кто-то карабкался вверх. Фродо
пристально глядел во тьму...
И вскоре увидел светящиеся глаза. Тот, кто карабкался к дэлони, замер -
подозрительные звуки внизу оборвались - и теперь не мигая смотрел на Фродо.
Фродо вздрогнул. Глаза смигнули, вокруг серебристо-серого ствола
стремительно скользнула смутная тень, и за стволом послышался замирающий
шорох...
А из тьмы вдруг вынырнул лориэнец Хэлдар. Легко, почти не касаясь
ветвей, он вскарабкался вверх и удивленно сказал:
- К вам тут наведывался странный пришелец. Я его заметил еще с земли.