Толкиен Джон Рональд Руэл. Властелин Колец

вечером и пробираться под прикрытием ночной темноты, пока они не уйдут
далеко от Раздола.
- У Саурона, - сказал он, - много прислужников - четвероногих, двуногих
и даже крылатых. Назгулы наверняка уже вернулись к хозяину, так что он знает
об их поражении и его терзает ядовитая ярость. На север, конечно же, посланы
соглядатаи.
Хранители взяли с собою в дорогу только легкое военное снаряжение - их
главным оружием была скрытность. У Арагорна, скитальца пограничного
Глухоманья, под выцветшим буровато-зеленым плащом висел на поясе
возрожденный Андрил - другого оружия он брать не стал. У Боромира был меч,
напоминающий Андрил - тоже из Нуменора, но не такой прославленный, - легкий
щит и рог на перевязи. Он протрубил в рог, и над притихшей долиной
раскатилось могучее бархатистое эхо, заглушившее рокот отдаленного водопада,
журчание реки внизу под обрывом и свист ветра в обнаженных ветвях.
- Да рассеются союзники проклятого Саурона! - воскликнул гондорец,
опуская рог.
- А теперь спрячь свой рог, Боромир. Он не скоро понадобится тебе еще
раз, - веско сказал Боромиру Элронд. - Надеюсь, ты и сам понимаешь - почему?
- Понимаю, конечно, - ответил Боромир. - И в пути я готов таиться от
шпионов. Но начинать поход по-воровски, крадучись, мне не позволяет воинская
гордость.
Гимли, единственный из Отряда Хранителей, открыто облачился в
кольчужную рубаху; а за пояс он заткнул боевой топор. У Леголаса был лук,
колчан со стрелами и прикрепленный к поясу длинный кинжал; у Фродо - Терн
(про кольчугу Торина он решил не говорить своим спутникам); у остальных
хоббитов - мечи из Могильника. Гэндальф взял свой Магический Жезл и меч
Яррист, изготовленный эльфами.
Элронд дал им теплую одежду - куртки и плащи, подбитые мехом; провизию,
запасную одежду и одеяла погрузили во вьюках на пони - это был тот самый
престарелый пони, с которым они удирали из Пригорья.
Но теперь его трудно было узнать: он казался помолодевшим лет на
пятнадцать. Сэм настоял, чтобы в новое путешествие взяли их верного старого
помощника, сказав, что Билл (так он звал пони) зачахнет, если останется в
Раздоле.
- Это же до изумления умная скотинка. Поживи мы тут месяца на два
подольше, и он заговорил бы, - объявил Сэм. - Да он и без слов сумел
объяснить мне - не хуже, чем Перегрин Владыке Раздола, - что, если его не
заключат под стражу, он все одно побежит за нами.
В самом деле, тяжело нагруженный Билл, судя по его довольному виду, с
легким сердцем отправлялся в поход - не то что другие спутники Фродо,
которых томили тяжкие предчувствия, хотя уходили они налегке.
Распростившись с эльфами в Каминном зале, Хранители вышли на восточную
веранду и теперь ждали задержавшегося Гэндальфа. С востока подползали
студеные сумерки; теплые отсветы каминного пламени золотили окна Замка.
Бильбо, зябко кутаясь в плащ, стоял рядом с Фродо и грустно молчал. Арагорн
понуро сидел на ступеньках - лишь Элронд догадывался, какие мысли одолевали
бесстрашного странника Глухоманья. Сэм, почесывая Биллу лоб, бездумно
смотрел в темную пустоту - туда, где под обрывом, на каменных перекатах,
глухо рычал бесноватый Бруинен.
- Билл, дружище, - пробормотал он, - по-моему, зря ты с нами связался.
Жил бы себе здесь и горюшка не знал... жевал бы душистое раздольское сено...
а там, глядишь, пришла бы весна... - но Билл ничего не ответил хоббиту.
Сэм поправил вещевой мешок и принялся вспоминать, все ли он взял:
котелки, чтоб готовить на привалах еду (мудрые-то, они про это не думают),
коробочку с солью (никто ведь не позаботится), хоббитанский табак (эх, мал
запасец!), несколько пар шерстяных носков (главное в дороге - теплые ноги) и
разные мелочи, забытые Фродо, но аккуратно собранные заботливым Сэмом,
чтобы, когда они вдруг понадобятся, вручить их с торжественной гордостью
хозяину (как так забыли - а Сэм-то на что?). Ну, кажется, ничего не
упустил...
- А веревка-то! - неожиданно припомнил он. - Эх, растяпа, не взял
веревку! И ведь я вчера еще себе говорил: "Сэм, обязательно захвати веревку,
она наверняка понадобится в пути!" Наверняка. Но придется обойтись без
веревки. Потому что где ее сейчас добудешь?
Вскоре на веранде появился Гэндальф; его сопровождал Владыка Раздола.
- Сегодня, - негромко проговорил Элронд, - Хранитель Кольца
отправляется в дорогу - начинает поход к Роковой горе. Выслушайте мое
последнее напутствие. Он один отвечает за судьбу Кольца и, добровольно взяв
на себя это бремя, не должен выбрасывать Кольцо в пути или отдавать его
слугам Врага. Он может на время доверить Кольцо только Мудрецу из Совета
Мудрых или другому Хранителю - только им! - да и то лишь в случае крайней
нужды. Однако Хранители не связаны клятвой, ибо никто не способен
предугадать, какие испытания ждут их в пути и по силам ли им дойти до конца.
Помните - чем ближе вы подступите к Мордору, тем труднее вам будет
отступить, а поэтому...
- Тот, кто отступает, страшась испытаний, зовется отступником, -
перебил его Гимли.
- А тот, кто клянется, не испытав своих сил, и потом отступается от
собственной клятвы, зовется клятвопреступником, - сказал Элронд. - Лучше уж
удержаться от легкомысленных клятв.
- Клятва может укрепить слабого...
- Но может и сломить, - возразил Элронд. - Не надо загадывать далеко
вперед. Идите, и да хранит вас наша благодарность! Пусть звезды ярко
освещают ваш путь.
- Счастливо... счастливого пути! - крикнул Бильбо, запинаясь от
волнения и знобкой дрожи. - Вряд ли ты сможешь вести дневник... Фродо, друг
мой... но когда ты вернешься... а я уверен, что ты вернешься... ты поведаешь
мне о своих приключениях, и я обязательно закончу Книгу... Только
возвращайся поскорей! До свиданья!
Многие подданные Владыки Раздола провожали в дальнюю дорогу Хранителей.
Слышались мелодичные голоса эльфов, желающих Отряду доброго пути, но никто
не смеялся, не пел песен - проводы получились довольно грустные.
Путники перешли по мостику Бруинен - здесь, у истоков, он был еще узким
- и начали подыматься на крутой склон, замыкающий с юга раздвоенную долину,
в которой издавна жили эльфы. Поднявшись к холмистой вересковой равнине, они
окинули прощальным взглядом мерцающий веселыми огоньками Раздол - Последнюю
Светлую Обитель - и углубились в ветреную ночную тьму.
Хранители дошли по Тракту до Переправы и тут круто свернули на юг.
Перед ними расстилалась изрытая оврагами, поросшая вереском каменистая
равнина, ограниченная с востока Мглистым хребтом; если б они пересекли
хребет, а потом спустились к руслу Андуина, то быстрее достигли бы южных
земель, ибо долина Великой Реки славилась плодородием и удобными дорогами.
Но именно поэтому соглядатаи Саурона наверняка стерегли приречные пути; а
продвигаясь к югу по западной равнине, отделенной от Андуина Мглистым
хребтом, путники надеялись остаться незамеченными.
Впереди отряда шел Гэндальф Серый; по правую руку от него - Арагорн,
превосходно знавший западные равнины, так что темнота была ему не помехой;
за ними шагали остальные путники; а замыкал шествие эльф Леголас, который,
как и все лихолесские эльфы, ночью видел не хуже, чем днем. Сначала поход
был просто утомительным, и Фродо почти ничего не запомнил - кроме ледяного
восточного ветра. Этот ветер, промозглый, пронизывающий до костей, неизменно
дул из-за Мглистых гор, так что Фродо, несмотря на теплую одежду, постоянно
чувствовал себя продрогшим - и ночью, в пути, и днем, на отдыхе.
По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым бессолнечным сумраком,
путники находили место для отдыха и забирались под колючие ветви падуба -
заросли этих низкорослых кустов, словно островки, чернели на равнине - или
прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные очередным часовым, они
вяло съедали холодный ужин и, сонные, продрогшие, отправлялись в путь.
Хоббиты не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда зачинался
рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось, что они не
двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами
равнина с островками колючих зарослей падуба не менялась на протяжении сотен
лиг. Однако горы подступали все ближе. Мглистый хребет сворачивал к западу,
и теперь они шли по предгорному плато, рассеченному трещинами черных ущелий
и отвесными стенами высоких утесов. Извилистые, давно заброшенные тропы
часто заводили Хранителей в тупики - то к обрыву над бурным пенистым
потоком, то к сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в
бездонную трясину.
На четырнадцатую ночь погода изменилась. Восточный ветер ненадолго
стих, а потом устойчиво потянуло с севера. Тяжелые тучи к рассвету
рассеялись, прозрачный воздух стал морознее и суше, а из-за Мглистых гор
выплыло солнце - громадное, но по-зимнему неяркое и холодное. Путники
подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами - казалось, что их
черно-серые стволы вырублены в древние времена из гранита.
На юге, преграждая Отряду дорогу, высился гигантский горный хребет с
тремя особенно высокими пиками в серебрящихся шапках вечных снегов. Фродо
внимательно осматривал горы; к нему неслышно подошел Гэндальф и, приложив
ладонь козырьком ко лбу, глянул на далекий заснеженный хребет.
- Здесь начинаются земли Остранны, или, как называли ее люди, Дубровы,
- опустив руку, сказал он Фродо.- В Остранне некогда жили эльфы, но эти
времена давно миновали. Птица, летящая из Раздола в Остранну, должна одолеть
лишь сорок пять лиг. Но если двигаться пешком, как мы, то надо пройти лиг
двести-триста. В Остранне и климат гораздо лучше, и земля плодородней, чем
на северных равнинах, но теперь нам придется удвоить осторожность: сюда
наверняка посланы соглядатаи.
- За один по-настоящему солнечный день я согласен даже учетверить
осторожность! - откидывая капюшон, воскликнул Фродо.
- А впереди-то горы, - вмешался Пин. - Должно быть, мы ночью свернули к
востоку.
- Не было этого, - возразил Гэндальф. - В солнечную погоду просто
дальше видно, вот почему ты увидел горы. Мглистый хребет у границ Остранны
плавно сворачивает на юго-запад. Ты что же - ни разу не заглянул в карту,
пока мы гостили у Владыки Раздола?
- Почему не заглянул? - обиделся Пин. - Я заглядывал, можно даже
сказать - изучал. Но у меня плохая зрительная память. Зато наш Фродо
наверняка все помнит!
- Нам не понадобится никаких карт, - сказал подошедший к хоббитам
Гимли. Он взволнованно смотрел на далекие горы. - Ведь это владения моих
предков. Вон они, овеянные легендами вершины - Заснеженные Зирак, Бараз и
Шатхур!
Я видел их, да и то издалека, только раз, но они хорошо мне знакомы. Им
посвящено множество легенд, а их изображения - в металле и камне - не раз
создавали наши мастера. Ибо под ними, в огромных пещерах, расположено
древнее царство гномов - Казад-Дум, или, по-эльфийски, Мория, а на всеобщем
языке - Черная Бездна. Чуть дальше высится пик Баразинбар - по-эльфийски
Карадрас, Багровый Рог; а за ним, правее, еще два пика: Зиракзигил -
Селебдор, Серебристый, и Бундушахтур - Фандуиндхол, Тусклый.
Здесь неприступный Мглистый хребет прогибается седловиной узкого
перевала, по которому можно попасть в долину, известную всем средиземским
гномам. У этой долины несколько названий: по-гномьи Азанулбизар;
по-эльфийски Нандурион; ну а на всеобщем языке - Черноречье.
- Нам надо пробраться к Азанулбизару, - объявил Гэндальф, когда гном
замолчал. - Поднявшись на перевал через багровые ворота - так именуют его
западный склон, - мы спустимся по Черноречному Каскаду в долину. Там вы
увидите озеро Зеркальное и вытекающую из него речку Серебрянку.
- Непроглядна вода Келед-Зарама, - сказал Гимли, - и холодны как лед
ключи Кибель-Налы. Неужели же мне суждено это счастье - увидеть наше
заповедное озеро?
- Если и суждено, то мимоходом, мой друг, - глянув на гнома,
откликнулся Гэндальф. - Ибо наш путь лежит мимо Зеркального, вниз по
Серебрянке, через Тайные Чащобы, к Великой Реке и потом...
Он умолк.
- И что же потом? - спросил его Мерри.
- И потом - дальше, - ответил Гэндальф, - к концу путешествия... в
конце концов. Не будем загадывать далеко вперед. Нам удалось дойти до
Остранны - но это лишь первый шажок к победе. Мы остановимся тут на сутки:
Остранна славится целебным климатом, а нам не мешает набраться сил. Край,
где некогда жили эльфы, необычайно долго остается целебным, его нелегко
отравить лиходейством.
- Правильно, - поддержал Гэндальфа Леголас. - Но для нас, исконно
лесных жителей, эльфы Остранны были странным народом, и я уже не чувствую
здесь их следов: деревья и травы мертво молчат. Хотя... - Леголас на
мгновение замер, - ... да камни еще помнят о них. Слышите? Слышите жалобы
камней? Они огранили нас, навек сохранили нас, вдохнули в нас жизнь и навеки
ушли. Они ушли навеки, - сказал Леголас. - Давно нашли Вековечную Гавань.
Но путники слышали только шум ветра.
В лощине, укрытой зарослями падуба, путники развели небольшой костер, и
на этот раз их завтрак-ужин не показался им скудным, унылым и безвкусным.
Они не торопились улечься спать, потому что им предстоял целый день отдыха и
долгая ночь спокойного сна, а потом - бестревожная полновесная дневка. Лишь
одному Арагорну было неспокойно. После еды он поднялся на холм, долго
смотрел на далекие горы и очень настороженно к чему-то прислушивался. Потом,
снова подойдя к лощине, он недоуменно глянул на спутников, словно бы
удивляясь их веселой беспечности.
- В чем дело, Бродяжник? - спросил его Мерри. - Неужели тебе
чего-нибудь не хватает? Может, ты соскучился по восточному ветру?
- Пока еще нет, - усмехнулся Арагорн. - Но кое-чего мне действительно
не хватает. Я бывал в Остранне и зимой, и летом. Здесь нет охотников, ибо
нет жителей, поэтому всегда было много птиц и всяких мелких безобидных
зверюшек. А сейчас весь этот край будто вымер. Я чувствую, что вокруг - на
многие лиги! - нет ни одного живого существа. И мне хотелось бы понять -
почему.
- Это и правда не совсем понятно, - согласился Гэндальф. Но потом
добавил: - А может, мы и распугали всю живность?
- Мы ведь не охотимся, -возразил Арагорн. - Но мне всегда было спокойно
в Остранне. А сейчас я постоянно ощущаю тревогу.
- Значит, нам нужно быть начеку, - сразу же посерьезнев, заметил
Гэндальф. - Если с тобой путешествует Следопыт, да не просто Следопыт, а сам
Арагорн, надобно верить его ощущениям. Потише, друзья, - сказал он хоббитам.
- И давайте-ка сразу выставим часового.
В тот день первым часовым был Сэм. Все остальные спокойно уснули, но
Арагорн, видимо, не собирался спать. Едва разговоры путников прекратились,
настала тяжкая, тревожная тишина - ее почувствовал даже Сэм. Ясно слышалось
дыхание спящих; а когда пони переставил ногу, раздался поразительно громкий
стук. Стоило Сэму немного пошевелиться, и он слышал похрустывание
собственных суставов. На небе не было ни единого облачка; солнце медленно
всползало все выше; мертвая тишина углублялась и крепла. Потом на юге, в
безоблачном небе, появилось какое-то темное пятнышко, напоминающее крохотную
черную тучку; ветра не было, но пятнышко приближалось.
- Что это? На облако вроде бы не похоже, - шепотом сказал Арагорну Сэм.
Арагорн, не отвечая, смотрел в небо; пятнышко, приближаясь, быстро росло и
вскоре рассыпалось на отдельные точки. - Да это же птицы! - воскликнул Сэм.
Птицы летели необычайно низко и не прямо вперед, а широкими зигзагами, как
будто что-то искали на земле.
- Ложись и молчи! - прошипел Арагорн, затаскивая Сэма под ветви
кустарника, потому что несколько сотен птиц внезапно отделились от основной
стаи и стремительно полетели к той самой лощине, в которой расположились на
отдых путники. Птицы были похожи на ворон, но совершенно черных и очень
больших; когда они проносились над лощиной, их тень на мгновение закрыла
солнце, и тишину вспорол громогласный карк, тут же заглушенный хлопаньем
крыльев.
Как только птицы скрылись из глаз, Арагорн поднялся и разбудил
Гэндальфа.
- Над западными равнинами, - сказал он мрачно, - рыщут стаи черных
ворон, и одна их них только что пролетала над нами. В Остранне черные вороны
не живут, они гнездятся на Сирых Равнинах. Не знаю, зачем они сюда
пожаловали, возможно просто в поисках пищи, но по-моему, их послал Враг -
шпионить. А высоко в небе кружатся стервятники, и уж они-то наверняка служат
Саурону. Мне кажется, нам надо уходить отсюда, сегодня же: за Остранной
установлена слежка.
- Но в таком случае, - отозвался Гэндальф, - шпионы стерегут и Багровые
Ворота, а значит, на перевал подыматься нельзя. Интересно, как же мы попадем
в Черноречье? Ладно, подумаем об этом потом. Главное сейчас - добраться до
Мглистого. Ты прав, уходить нам придется сегодня, так что отдыха у нас не
будет.
- Наше счастье, - сказал Арагорн, - что мы разожгли небольшой костер и
он потух до прилета ворон. С кострами нужно распроститься надолго.
- Вот ведь наказание, - жаловался Пин, проснувшись под вечер и узнав от
Сэма, что спокойной ночевки у них не будет, а костры отменены на долгое
время. - Из-за стаи каких-то дурацких ворон мы теперь даже и выспаться не
можем. А я-то мечтал о горячем ужине!
- Мечтай и дальше, - посоветовал ему Гэндальф. - Я вот, например,
мечтаю согреться и спокойно выкурить трубку табаку. Но одно я могу обещать
твердо: на юге мы все непременно согреемся.
- Боюсь, не стало бы нам даже жарко, а не только тепло, - пробурчал
Сэм. - Ну и пусть, зато мы наконец доберемся до Роковой горы и повернем
домой. Я и то уж подумал про Багровый Рок, что он и есть Роковая гора, пока
Гимли не назвал нам его по-своему - Бариза... Бирази... Сам Враг язык
сломит!.. Короче говоря, мы еще не дошли. - Сэм не верил географическим
картам, и все расстояния в этих краях казались ему такими громадными, что он
уже окончательно в них запутался.
Дрем Хранители прятались в лощине. Несколько раз они видели ворон, но
те вроде бы их не замечали, а к вечеру снова улетели восвояси. Немного
переждав, Хранители поели, свернули лагерь и отправились на юг - туда, где в
лучах заходящего солнца багрово искрилась вершина Баразинбара. Предгорное
плато уже укутали сумерки, и в темнеющем небе одна за другой зажигались
первые ночные звезды.
Арагорн вывел их на торную тропу. Вернее, это была не тропа, а древний,
давно заброшенный тракт, связывавший Остранну с горным перевалом. Из-за гор
выплыла полная луна, и в ее голубовато-серебристом свете утесы по обеим
сторонам тракта отбрасывали на землю черные тени. Фродо присмотрелся к
утесам внимательней и увидел, что это вовсе не утесы, а искусно вырубленные
в камне фигуры; но их уже разрушило неумолимое время.
Отряд двигался к югу всю ночь. Под утро в сером предрассветном сумраке,
Фродо случайно глянул на небо и заметил, а точнее, лишь смутно ощутил, как
над ними пронеслась бесшумная тень, стершая с небосвода - всего лишь на
мгновение - веселые искорки звезд. Фродо вздрогнул.
- Ты сейчас ничего не заметил в небе? - еле слышным шепотом спросил он
Гэндальфа, шагавшего с Арагорном впереди Отряда.
- Заметить не заметил, но почувствовал, - сказал Гэндальф. - На секунду
стало как будто темней. Наверно, над нами проплыло облачко.
- Очень уж быстро оно проплыло, - ни к кому не обращаясь, пробормотал
Арагорн. - Особенно для такой безветренной погоды...
Больше ночью ничего не случилось. Рассвет был ясный и солнечный, но
прохладный; ветер опять подувал с востока.
Еще две ночи шел Отряд к Мглистому; извилистая дорога то карабкалась на
холм, то сбегала в ложбину, но было заметно, что она постепенно поднимается
все выше; и вот, когда кончилась вторая ночь, Отряд вплотную подступил к
Баразинбару, или, как называли эльфы, Карадрасу, - громадному пику со
снежной вершиной и кроваво-красными каменистыми склонами, на которых не было
ни лесов, ни лугов.
Зачинался пасмурный и холодный рассвет; серые тучи закрывали солнце;
ветер дул теперь с северо-востока. Гэндальф повернулся лицом к ветру,
потянул носом и сказал Арагорну:
- Зима нагоняет нас. Горы на севере покрыты снегом почти до подножия.
Послезавтра мы поднимемся к Багровым Воротам, и там нас, возможно, заметят
соглядатаи; но самым опасным и коварным врагом, весьма вероятно, окажется
погода. Так какой же путь ты выбрал бы, Арагорн?
Фродо, случайно уловивший эти слова, понял, что слышит продолжение
разговора, который начался гораздо раньше.
- Я думаю, ты знаешь не хуже меня, что любой путь к затененным землям
гибельно опасен, - ответил Арагорн. - Но мы должны одолеть этот путь, а
значит, нам надо добраться до Андуина. На юге Мглистый перевалить
невозможно, пока не выйдешь к Ристанийской равнине. Ты сам поведал о
предательстве Сарумана. Так откуда нам знать, не пала ли Ристания? Нет, к
ристанийцам идти нельзя, а поэтому придется штурмовать перевал.
- Ты забыл, - сказал Гэндальф, - что есть еще один путь, неизведанный и
темный, но, по-моему, проходимый: тот путь, о котором мы уже говорили.
- И больше я о нем говорить не хочу, - отрезал Арагорн. Но помолчав
добавил: - И не буду... пока окончательно не уверюсь, что другие пути
совершенно непроходимы.
- Нам надо решать, куда мы пойдем, сегодня же, - напомнил Арагорну
Гэндальф.
- Хорошо, я согласен, - сказал Арагорн. - Давай обсудим все это еще
раз, когда настанет время выходить.
Вечером, пока их спутники ели, Арагорн с Гэндальфом отошли в сторону и
принялись вполголоса о чем-то совещаться, посматривая на глыбу Багрового
Рога. Его крутые скалистые склоны были бесплодно голыми и угрюмыми, а
вершина терялась в тяжелых тучах. Очень неприветливо выглядел перевал.
Однако, когда Арагорн и Гэндальф объявили, вернувшись, что нынешней ночью
надо попытаться его одолеть, Фродо обрадовался. Он, конечно, не знал, про
какой "неизведанный и темный" путь говорил поутру Арагорну Гэндальф, но
почему-то заранее его боялся.
- Может статься, что Багровые Ворота стерегут соглядатаи Врага, -
сказал Гэндальф. - Да и погода внушает мне серьезные опасения. Мы рискуем
попасть на перевале в метель. Нам придется идти как можно быстрее. Даже и
тогда мы поднимемся к седловине не меньше чем за два ночных перехода.
Сегодня вечером рано стемнеет, поэтому пора сворачивать лагерь: мы едва-едва
успеем собраться.
- Разрешите и мне кое-что добавить, - сказал обычно молчаливый Боромир.
- Я рос неподалеку от Белых гор и не раз бывал на большой высоте. Высоко в
горах и летом-то холодно, а сейчас нас ждет там трескучий мороз. Без костра
мы замерзнем у перевала насмерть - ведь нам, как я понял, предстоит дневка.
Значит пока мы еще здесь, внизу, нужно собрать побольше сушняка, чтобы
каждый взял с собой вязанку дров.
- Билл прихватит две, - сказал Сэм. - Ты ведь не подведешь нас, правда,
дружище? - спросил он у Билла. Пони промолчал, но посмотрел на Сэма довольно
мрачно.
- Неплохая мысль, - согласился Гэндальф.- Однако нам надо твердо
запомнить, что костер мы разожжем лишь в крайнем случае, когда действительно
окажемся перед выбором - погибнуть или отогреться у огня.
Сначала Отряд продвигался быстро, но через несколько лиг склон стал
круче, а разрушенный тракт превратился в тропу, загроможденную острыми
осколками скал. Небо сплошь затянули тучи, и путников накрыла черная тьма.
Лица обжигал ледяной ветер. К полуночи извилистая, чуть заметная тропка
вывела путников на узкий карниз - справа от них, в круговерти ветра,
угадывалась пустота глубокой пропасти, а слева вздымалась отвесная стена.
Они не одолели и четверти пути.
Вскоре Фродо почувствовал на лице холодные уколы редких снежинок, а
потом началась густая метель. Тьма, сделавшаяся вдруг сизо-белесой, стала
вместе с тем еще непроглядней - согнутые фигуры Арагорна и Гэндальфа, до
которых Фродо мог дотянуться рукой, скрылись в мутной метельной мгле.
- Ох, не нравится мне эта кутерьма, - пыхтел у него за спиною Сэм. - Я
люблю полюбоваться на метель из окошка, утречком, лежа под теплым одеялом.
Пусть бы она разразилась над Норгордом, то-то хоббиты были бы рады, а здесь
она нам совсем ни к чему.
В Хоббитании сильных снегопадов не бывает - разве что изредка у
северной границы, - и, если выпадет немного снежку, хоббиты радуются ему,
как дети. Никто из живых хоббитов (кроме Бильбо) не видел редкостно свирепой
зимы 1311 года, когда на засыпанную снегом Хоббитанию напали полчища белых
волков, перешедших по льду речку Брендидуим.
Гэндальф остановился. Толстый слой снега покрывал его плечи и капюшон
плаща. На тропе снега уже было по щиколотку.
- Именно этого я и опасался, - повернувшись к Арагорну проговорил
Гэндальф. - А что ты теперь скажешь, Следопыт?
- Что и я опасался, - ответил тот. - Правда, меньше, чем всего другого.
Северяне привыкли к горным метелям. Но в южных горах метели - редкость, а
если и случаются, то на большой высоте. Да ведь мы-то не успели забраться
высоко.
- Так, может быть, это лиходейство Врага? - спросил подошедший к ним
Боромир. - У нас поговаривают, что в Изгарных горах он повелевает даже
погодой. Правда, они принадлежат ему, а Мглистый хребет - далеко от Мордора.
Но могущество Врага постоянно растет.
- Длинные же он отрастил себе руки, если способен перебросить метель из
северных земель в южные, - сказал Гимли.
- Длиннее некуда, - проворчал Гэндальф.
Пока они стояли, ветер утих, а через несколько минут прекратился и