Толкиен Джон Рональд Руэл. Властелин Колец

струей водопадика с уступа серого камня в хоббитский рост. Вода была
ледяная; они умывались, пыхтя и отфыркиваясь.
Не спеша позавтракали, старательно упаковали мешки и снялись в
одиннадцатом часу; день выдался ясный, и солнце пригревало все горячее.
Спустились напрямик, перешли ручей, клокотавший в трубе под дорожной
насыпью, а там опять вверх-вниз по склонам, и так от холма к холму; их мешки
с плащами, одеялами, флягами, съестным припасом и прочей поклажей, казалось,
тяжелели с каждым шагом. Скор они притомились и запарились, а дорога все
петляла, вползала на холмы и снова ныряла вниз, но потом обернулась плавным
спуском в широкую долину. Перед ними простерлось редколесье, сливавшееся
вдалеке с бурой стеною деревьев. Вот он, Лесной Угол, а за ним и река
Брендидуим. Ох как еще далеко; а дорога вилась и вилась нескончаемой
бечевой.
- Дорога уходит вдаль, - сказал Пин. - Ну и пускай уходит, а я пока
дальше идти не согласен. И вообще давно пора обедать.
Он уселся на обочине и устало поглядел на восток, где за бескрайним
знойным маревом текла знакомая река, возле которой он жил, сколько себя
помнил. Сэм стоял рядом. Его круглые глаза были широко распахнуты - он-то
попал невесть куда, в незнакомые края.
- А эльфы живут в этом лесу? - спросил он.
- Ни про каких эльфов слыхом не слыхивал, - отрезал Пин. Фродо молчал.
Он тоже глядел на дорогу, уводившую на восток: глядел, точно в первый раз ее
увидел. Вдруг он произнес громко и раздельно, ни к кому не обращаясь:
В поход, беспечный пешеход,
Уйду, избыв печаль, -
Спешит дорога от ворот
В заманчивую даль,
Свивая тысячи путей
В один, бурливый, как река,
Хотя, куда мне плыть по ней,
Не знаю я пока!
- Смахивает на вирши старины Бильбо,- сказал Пин. - Или это ты сам
сочинил в его духе? Не очень-то ободряет.
- Даже и не знаю, сам или не сам, - отозвался Фродо. - Пришло на язык
так, будто сочинилось; но, может, мне это просто памятно с очень давних пор.
А на Бильбо и правда очень похоже, особенно на Бильбо в последние годы,
перед его уходом. Он часто повторял, что на свете всего одна Дорога, что она
как большая река: истоки ее у каждой двери и любая тропка - ее проток.
"Знаешь, Фродо, как опасно выходить из дверей, - бывало, говорил он. -
Ступишь на дорогу - и сразу хватайся за ноги, а то живо окажешься там, куда
ворон костей не заносил. Вот видишь тропку? Так это она самая ведет через
Лихолесье к Одинокой горе, а оттуда прямиком в тартарары" Это он
приговаривал после всякой дальней прогулки про тропку от крыльца
Торбы-на-Круче.
- А я так скажу: часок-другой эта вот дорога меня никуда не уведет, -
заключил Пин, высвобождаясь из лямок.
За ним выпростались и Сэм с Фродо - и тоже прилегли к обочине, мешки
под головы, ногами на дорогу. Отдохнули, хорошенько поработали, потом опять
как следует отдохнули.
Солнце клонилось к западу, разливая предвечерний свет, когда хоббиты
спускались с холма. Покамест они не встретили ни одной живой души - в Лесной
Угол мало кто ездил, да и зачем? Три путника брели по заросшей дороге час
или два; но вдруг Сэм остановился и прислушался. Дорога, вдоволь
напетлявшись, шла теперь прямо, прорезая травяные заросли; там и сям
высились купы деревьев, предвестников близкого леса.
- Нас вроде догоняет лошадь, не то пони, - сказал он.
Только что был поворот, а за поворотом не видно.
- Может, Гэндальф? - предположил Фродо, но тотчас почувствовал, что
нет, не Гэндальф, и ему вдруг захотелось укрыться от этого всадника, кто бы
он ни был. -Чепуха, конечно, - сказал он, как бы извиняясь, - а все-таки не
надо, чтоб нас видели на дороге, ну их всех. А если это Гэндальф, - с
усмешкой прибавил он, - то мы ему устроим встречу, чтоб впредь не опаздывал.
Ну-ка, раз-два-три, разбегайся и смотри!
Сэм и Пин, отбежав налево, исчезли в ложбинке неподалеку от обочины.
Фродо помедлил: любопытство или какое-то другое чувство мешало ему
спрятаться. Стук копыт приближался. Он едва успел юркнуть в густую траву за
деревом у дороги и выставил голову поверх толстого корня.
Из-за поворота показался черный конь, не хоббитским пони чета; а на нем
- высокий всадник, ссутуленный в седле. Из-под широкого черного плаща
виднелись только стремена да сапоги с длинными шпорами. Лицо его скрывал
капюшон.
Конь поравнялся с деревом, за которым лежал Фродо, и замер. Недвижим
был и всадник: он словно прислушивался. Сиплое сопенье донеслось до Фродо, и
голова всадника повернулась направо, потом налево. Казалось, он ловил нюхом
какой-то чуть слышный запах.
Внезапный и безрассудный ужас охватил Фродо: его видно, его сейчас
найдут... и неожиданно ему вспомнилось Кольцо. Он не смел вздохнуть, боялся
пошевелиться; но Кольцо вдруг стало его единственной надеждой, и рука сама
поползла к карману. Только надеть, надеть его, и все в порядке, и он в
безопасности. Гэндальф не велел... да ладно! Бильбо надевал же Кольцо, и
ничего. "Я ведь у себя, я в Хоббитании", - подумал он, и рука его коснулась
цепочки. В этот миг всадник выпрямился и тронул поводья. Конь неуверенно
переступил, шагнул вперед и пошел ровной иноходью.
Фродо подполз к обочине и глядел всаднику вслед, пока тот не исчез в
сумеречной дали. Далеко-далеко черный конь свернул направо, в придорожную
рощицу.
- Что-то это странновато, чтоб не сказать: страшновато, - пробормотал
Фродо, направляясь к своим спутникам.
Пин и Сэм лежали в траве пластом и ничего не видели; он рассказал им
про непонятного всадника.
- Не знаю уж почему, но я был уверен, что он меня ищет и вынюхивает. И
как-то мне очень не хотелось ему попасться. Странно все это: в Хоббитании
никогда таких не бывало.
- Какое вообще до нас дело Большому Народу? - проворчал Пин. - И чего
это он сюда приперся? Чего ему здесь надо?
- Да тут люди бывают, - сказал Фродо. - Кажется, в Южном уделе
случилась какая-то передряга с бестолковыми Громадинами. Но про этаких
всадников разговору не было. Не знаю, откуда он взялся.
- Прошу прощенья, - вмешался вдруг Сэм. - Я знаю, откуда. Из Норгорда
этот черный всадник, ежели только он здесь один-единственный. И знаю даже,
куда он путь держит.
- То есть как? - сурово спросил Фродо, метнув на Сэма изумленный
взгляд. - Знаешь - и не сказал?
- Да я только сейчас вспомнил, простите, сударь, великодушно. Оно ведь
как было: я давеча к моему старику с ключами, а он мне и говорит: "Вот тебе
раз, - говорит, - а я-то, дурак, думал, что ты уехал с господином Фродо
нынче поутру. Тут, понимаешь, приставал один: куда, говорит, делся Торбинс
из Торбы-на-Круче? А куда ему деться, уехал, и все тут. Я и послал его в
Кроличью Балку, но он мне, понимаешь ли, здорово не понравился. Уехал,
говорю, уехал господин Торбинс и обратно не будет. Так он на меня,
представляешь, зашипел, ровно змеей". - "А он из каких был-то?" - это я у
отца спрашиваю. "Да кто его знает, - говорит, - только уж точно не хоббит.
Высокий такой и черный, наклонился надо мной и сопит. Небось дальний, из
Большого Народа. Выговор такой шепелявый". Особо-то мне было некогда отца
расспрашивать, вы же меня ждали; ну а потом позабыл вам сказать. Да и старик
мой подслеповат, а этот когда подъехал, уже стемнело. Отец ведь все вроде
правильно сказал, а что я не вспомнил, так подумаешь, чего особенного,
правда, сударь?
- Да старик-то, что с него взять? - отозвался Фродо. - Я и сам слышал,
как он говорил с чужаком, который про меня расспрашивал; даже собрался было
пойти узнать у него, в чем дело. Жаль, не пошел, и досадно, что ты мне сразу
не сказал. Нам бы надо поосторожнее.
- А может, это вовсе и не тот всадник, - вмешался Пин. - Вышли мы
тайком, шли без шума, не мог он нас выследить.
- А сопел и вынюхивал, как и тот, - сказал Сэм. - И тоже весь черный.
- Зря мы Гэндальфа не дождались, - пробормотал Фродо. - А может, и не
зря, трудно сказать.
- Так ты про всадника-то про этого что-нибудь знаешь? Или просто
догадки строишь? - спросил у Фродо Пин, расслышавший его бормотание.
- Ничего я толком не знаю, а гадать боюсь, - задумчиво ответил Фродо.
- Ну, твое дело, милый родственничек! Пожалуйста, держи про себя свои
секреты, только дальше-то как будем? Я бы не прочь передохнуть-поужинать, но
лучше возьмем-ка ноги в руки. А то мне что-то не по себе от ваших россказней
про нюхающих всадников.
- Да, нам лучше не задерживаться, - сказал Фродо. - И давайте не по
дороге, а то вдруг этот всадник вернется или другой объявится. Прибавим
шагу: до Заячьих Холмов еще идти да идти.
Длинные тени деревьев протянулись по траве, провожая снова пустившихся
в путь хоббитов. Теперь они держались сажен за десять от дороги и шли очень
и очень скрытно. Не так-то это было легко: дерновина, кочки, неровная почва,
да и деревья то и дело скоплялись в перелески.
Между тем алое закатное солнце потускнело у них за спиной прежде, чем
они прошли многомильную, прямую, как струна, дорогу, стремившуюся к лесу.
Она вдруг круто свернула влево, в Йельские Низины, к дальним Заводям; по
правую сторону синела могучая дубрава без конца и края, в которую
углублялась извилистая дорожка, ведущая в Лесной Чертог.
- Туда и пойдем, - сказал Фродо.
Невдалеке от перепутья они набрели на огромное дуплистое дерево, еще
живое, поросшее пучками тоненьких веточек вокруг темных ран от давно
обломившихся сучьев; в дупло можно было залезть через широкую щель,
невидимую с дороги. Они и залезли, уселись на палой листве и гнилых щепках.
Отдохнули и перекусили за тихой беседой, время от времени настораживая уши.
Когда они снова выбрались на дорожку, уже смеркалось. Западный ветерок,
вздыхая, перебирал ветви. Листья перешептывались. Дорогу их мягко и медленно
поглотил сумрак. На угрюмом востоке высоко над деревьями засветилась звезда.
Они шли рядышком, нога в ногу, чтоб не падать духом. Зажглись другие звезды,
крупные и яркие, хоббиты перестали беспокоиться и больше не прислушивались к
цокоту копыт. Они даже замурлыкали, по хоббитскому обыкновению: хоббиты
мурлычут, возвращаясь домой ночью. Обычно они мурлычут-напевают приглашение
к ужину или постельную песню; но эти хоббиты затянули походную песню
(конечно же, приглашающую, кроме всего прочего, к ужину и спатеньки). Слова
сочинил Бильбо Торбинс, а напев был древнее здешних гор, и Фродо научился
ему, гуляя с Бильбо по Ручьевой долине и беседуя о Приключениях. Слова
такие:
Еще не выстыл сонный дом,
еще камин пылает в нем,
А мы торопимся уйти
И, может, встретим на пути
Невиданные никогда
Селенья, горы, города.
Пусть травы дремлют до утра -
Нам на рассвете в путь пора!
Зовут на отдых вечера -
Не зазовут: не та пора!
Поляна, холм, усадьба, сад
Безмолвно ускользнут назад:
Нам только б на часок прилечь,
И дальше в путь, до новых встреч!
Быть может, нас в походе ждет
Подземный путь, волшебный взлет -
Сегодня мимо мы пройдем,
Но завтра снова их найдем,
Чтоб облететь весь мир земной
Вдогон за солнцем и луной!
Наш дом уснул, но мир не ждет -
Зовет дорога нас вперед:
Пока не выцвела луна,
Нам тьма ночная не страшна!
Но мир уснул, и ждет нас дом,
Вернемся и камин зажжем:
Туман, и мгла, и мрак, и ночь
Уходят прочь, уходят прочь!..
Светло, и ужин на столе -
Заслуженный уют в тепле.
И кончилась песня.
- Приют в дупле! Приют в дупле! - переиначил Пин.
- Тише! - сказал Фродо. - Как будто снова стук копыт.
Все трое замерли, словно тени. По долине раскатывался цокот, пока еще
дальний, но все ближе - с подветренной стороны. Они юркнули поглубже в
густую тень угрюмых деревьев.
- Убегать не будем, - сказал Фродо. - Нас не видно, а я хочу поглядеть:
неужели еще один?
Цокот приближался. Прятаться как следует было уже некогда, и Сэм с
Пином схоронились за огромным пнем, а Фродо залег неподалеку от тропинки.
Светло-серой полосой прорезала она лесной сумрак. Наверху вызвездило, но
луны не было.
Копыта стихли. Фродо увидел черный промельк между деревьями - и обе
тени, словно кто-то вел лошадь, слились с темнотой. Потом черная фигура
возникла там, где они сошли с тропки, в том самом месте. Тень заколыхалась,
и Фродо расслышал тихое внимательное сопение, а потом тень словно бы осела и
поползла к нему.
Фродо опять подумал, что надо надеть Кольцо. И, будто повинуясь
чьему-то велению, не понимая, что делает, нашарил его в кармане. Стояла
страшная тишина; но вдруг раздалась звонкая песня и зазвучал легкий смех.
Чистые голоса, словно веселые колокольчики, всколыхнули прохладный ночной
воздух. Черная тень поднялась, попятилась и, слившись с тенью лошади,
утонула в сумраке по ту сторону тропки. Фродо перевел дыхание.
- Эльфы! - воскликнул Сэм, хрипло, как спросонья. - Эльфы, сударь! - Он
бы так и кинулся на голоса, но Фродо с Пином удержали его.
- Да, эльфы, - сказал Фродо. - Это ведь Лесной Угол - они здесь почти
каждый год проходят весной и осенью. Вот уж кстати! Вы же ничего не видели,
а Черный Всадник спешился и пополз прямо к нам; и дополз бы, если б не их
песня. Она его спугнула.
- Ну а к эльфам-то - идем или не идем? - заторопил Сэм. Про всадника он
уже и думать забыл.
- Слышишь ведь, они сами к нам идут, - сказал Фродо. - Надо только
подождать.
Пение приближалось. Один ясный голос пел звонче всех остальных. Слова
были дивные, древние, один Фродо понимал их, да и то с трудом. Но
вслушиваться было и не надо: напев подсказывал слова. Фродо разобрал их так:
Зарница всенощной зари
За дальними морями,
Надеждой вечною гори
Над нашими горами
О Элберет! Гилтониэль!
Надежды свет далекий!
От наших сумрачных земель
Поклон тебе глубокий!
Ты злую мглу превозмогла
На черном небосклоне
И звезды ясные зажгла
В своей ночной короне.
Гилтониэль! О Элберет!
Сиянье в синем храме.
Мы помним твой предвечный свет
За дальними морями!
И кончилась песня.
- Это же заморские эльфы. Песня про Элберет! - изумился Фродо. - Редко
они забредают к нам в Хоббитанию, их и в Средиземье-то почти что нет! Очень
странно!
Хоббиты сидели неподалеку от дорожки и ждали. Скоро появились эльфы.
Звездным светом мерцали их глаза, в тихом сиянии струились волосы;
серебристая тропа возникала у них под ногами. Прошли они молча, и только
последний эльф обернулся, посмотрел на хоббитов и рассмеялся.
- Неужели Фродо? - звонко воскликнул он. - Поздновато! Заблудились, что
ли? - Он позвал остальных, и эльфы обступили сидящих.
- Чудеса, да и только! - сказали они. -Трое хоббитов ночью в лесу!
Такого не бывало со времен Бильбо! Что случилось?
- Ничего не случилось, о Дивный Народ, - сказал Фродо, - просто нам с
вами оказалось по пути. Я люблю гулять при звездах и был бы рад составить
вам компанию.
- Вот уж без вас обойдемся, нудный народ хоббиты! - рассмеялись они. -
Откуда вы знаете, что нам по пути - ведь путь наш вам неизвестен!
- А вы откуда знаете, кто я такой? - спросил в ответ Фродо.
- Тут и знать нечего, - отвечали они. - Мы много раз видели тебя с
Бильбо. Это ты нас не видел.
- Куда вы идете и кто ваш предводитель? - спросил Фродо.
- Я, Гаральд, - отвечал эльф, который первым заметил хоббитов. -
Гаральд из колена Славуров. Мы изгнанники, наша родня давным-давно отплыла,
и Море ждет нас. Есть еще, правда, наши в Раздоле. Впрочем, расскажи-ка
лучше про себя, Фродо. С тобой ведь что-то неладно?
- О всезнающий народ, - вмешался Пин. - Скажите нам, кто такие Черные
Всадники?
- Черные Всадники? - тихо откликнулись они. - А что вам до Черных
Всадников?
- Ехали за нами двое... или один, может быть, - сказал Пин, - вот как
раз отстал, когда вы явились.
Эльфы ответили не сразу; они посовещались на своем языке, потом Гаральд
обернулся к хоббитам.
- Мы пока подождем об этом говорить, - сказал он. - А вы и правда
идите-ка с нами. У нас это не в обычае, но уж ладно, идите. С нами и
переночуете.
- Дивный, дивный народ! Я и надеяться не смел! - сказал Пин, а Сэм, тот
просто онемел от радости.
- Спасибо тебе, о Гаральд из колена Славуров, - сказал Фродо и
поклонился. - Элен сейла люменн оменнтиэльво - звезда осияла нашу встречу, -
прибавил он на древнеэльфийском языке.
- Ого, друзья! - смеясь, предостерег своих Гаральд. - Вслух не
секретничайте: с нами знаток Древнего Наречия. Бильбо-то оказался прекрасным
учителем! Привет тебе, о друг эльфов! - сказал он, поклонившись Фродо. - Мы
рады, что нам по пути. Пойдем, но иди в середине, чтобы не отстать и не
заблудиться: впереди долгая дорога.
- Долгая? А вы куда? - снова спросил Фродо.
- В самую глушь за Лесным Чертогом. Идти далеко, но там отдохнешь, и
завтрашний путь твой станет короче.
Шли они молча и мелькали, как тени, ибо эльфы ходят еще бесшумнее
хоббитов. Пин стал было задремывать и спотыкаться, но рядом шел эльф, держал
его под руку и не давал упасть. А Сэм шагал рядом с Фродо и шел как во сне -
страшноватом, но восхитительном.
Лес по обе стороны густел и густел: смыкающиеся деревья были моложе, а
стволы у них - толще; потом тропа углубилась в лощину, справа и слева
нависали заросли орешника. Наконец эльфы свернули в самую чащу, где вдруг
словно чудом открылась узкая зеленая просека; теснее и теснее смыкались
высокие стены деревьев - но вдруг расступились, и впереди простерся ровный
луг, матово-серый в ночном свете. С трех сторон окружал его лес; а с востока
он обрывался крутым склоном, и могучие древесные кроны вздымались к ногам
откуда-то снизу.
Эльфы уселись на траве и завели негромкий разговор между собой;
хоббитов они словно бы перестали замечать. А те дремали, укутавшись в плащи
и одеяла. Ночь надвинулась; дальние деревенские огоньки в долине погасли.
Пин крепко уснул, улегшись щекой на кочку.
Высоко на востоке зажглась Звездная Сеть, Реммират; пронизывая туман,
разгорелся, как пламенный рубин, Боргиль. Потом вдруг, словно по волшебству,
небо разъяснилось, а из-за окраины мира блеснул Небесный Меченосец
Мэнальвагор в сверкающем поясе. Эльфы встретили его звонкой песней, и где-то
неподалеку вспыхнуло ярко-алое пламя костра.
- Что же вы? - позвали хоббитов эльфы. - Идемте! Настал час беседы и
веселья.
Пин сел, протер глаза и зябко поежился.
- Добро пожаловать, друзья! Костер горит, и ужин ждет, - сказал эльф,
склонившись к сонному Пину.
Зеленый луг уходил в лес и становился лесным чертогом, крышей которому
служили ветви деревьев. Мощные стволы выстроились колоннадой. Посредине
чертога полыхал костер, а с ветвей сияли серебряные и золотые фонари. Эльфы
сидели вокруг огня на траве или на круглых чурбачках. Верней, одни сидели,
другие раздавали кубки и разливали вино, а третьи разносили яства.
- Угощение скудно, - извинились они перед хоббитами, - мы ведь не у
себя дома, это походная стоянка. Вот будете у нас, тогда примем
по-настоящему.
- Да я даже в день рождения вкуснее не угощал, - сказал Фродо.
Пин потом не слишком помнил, что он пил и ел: он больше глядел на ясные
лица эльфов и слушал их голоса, разные и по-разному дивные; и казалось ему,
что он видит чудесный сон. Он только помнил, что давали хлеб: белый и такой
вкусный, будто ты изнемогал от голода, а тебе протянули пышный ломоть; потом
он выпил кубок чего-то чистого, как из родника, и золотистого, словно летний
вечер.
А Сэм и словами не мог описать, что там было, и вообще никак не мог
изобразить, хотя помнил эту радость до конца дней своих. Он, конечно, сказал
одному эльфу:
- Ну, сударь, будь у меня в саду такие яблоки, вот тогда я был бы
садовник! Правда, чего там яблоки: вот пели вы, так это да!
Фродо пил, ел и разговаривал, не без труда подбирая слова. Он еле-еле
понимал по-эльфийски и вслушивался изо всех сил. Ему было приятно, что он
мог хотя бы поблагодарить тех, кто ему прислуживал, на их родном языке. А
они улыбались и радовались: "Ай да хоббит!"
Потом Пин уснул, и его осторожно уложили на мягкое травяное ложе между
корнями деревьев. Сэм встряхивал головой и не желал покидать хозяина. Пин
уже видел седьмой сон, а Сэм все сидел у ног Фродо: крепился, крепился - и
наконец прикорнул. Зато Фродо еще долго не спал: у него был разговор с
Гаральдом.
О былом и нынешнем говорили они, и Фродо долго расспрашивал его про
последние события за пределами Хоббитании. Наконец он задал вопрос, который
давно был у него на языке:
- А скажи, Гаральд, ты с тех пор видел Бильбо?
- Видел, - улыбнулся Гаральд. - Даже дважды. На этом самом месте он с
нами прощался. А другой раз - далеко отсюда.
Где - он не сказал, а Фродо не стал спрашивать.
- Поговорим о тебе, Фродо, - предложил Гаральд.- Кое-что я про тебя уже
знаю: и по лицу догадался, и вопросы твои недаром. Ты покидаешь Хоббитанию в
тяжком сомнении: за свое ли дело взялся и удастся ли тебе его довершить?
Так?
- Так, - подтвердил Фродо. - Только я думал, что про мои дела знает
один Гэндальф да вот еще Сэм.
Он поглядел на Сэма - тот мирно посапывал.
- От эльфов тайны к Врагу не просачиваются, - сказал Гаральд.
- К Врагу? - удивился Фродо. - Ты, стало быть, знаешь, почему я
навсегда ухожу из Хоббитании?
- Я знаю, что Враг гонится за тобою по пятам, - отвечал Гаральд, - а
почему - этого не знаю. Но помни, Фродо: опасность впереди и позади, угроза
отовсюду.
- Ты про Всадников? Я так и подумал, что они от Врага. А кто они такие?
- Тебе Гэндальф про них ничего не говорил?
- Про них - нет, ничего.
- Тогда и не надо - ведь страх обессиливает. По-моему, ты вышел в
последний час; надеюсь, что не опоздал. Не медли и не оглядывайся: уходи из
Хоббитании как можно скорее.
- Твои намеки и недомолвки пугают больше, чем разговор напрямик, -
сказал Фродо. - Я знал, что впереди опасности; но думал, что хотя бы нашу
Хоббитанию мы минуем без всяких злоключений.
- Хоббитания не ваша, - возразил Гаральд. - Жили в ней до вас, будут
жить и после, когда хоббиты станут сказкой. Вы же не сами по себе живете, а
если и отгородились от мира, то мир-то от вас не отгораживался!
- Видимо, так; да только всегда у нас было мирно, спокойно и уютно. А
теперь-то что делать? Я решил потихоньку пробраться в Забрендию, а оттуда в
Раздол. И вот выследили; как же мне быть?
- Иди, куда собрался. Мужества у тебя по-моему хватит. А мудрый совет -
это уж дело Гэндальфа. Я ведь не знаю, почему ты собрался в путь и зачем
нужен Врагу. Ну а Гэндальф, наверно, знает - да и не только это. Ты ведь с
ним увидишься?
- Надеюсь... Я ждал его до последней минуты: он должен был прийти самое
позднее два дня назад - и не пришел. Как ты думаешь, что могло случиться?
Может, подождать его?
Гаральд помрачнел и задумался.
- Дурные вести, - проговорил он наконец. - Гэндальф никогда не
запаздывает. Есть однако же, присловье: в дела мудрецов носа не суй - голову
потеряешь. Раз у тебя был с ним такой уговор, то сам уж решай, ждать его или
нет.
- Есть и другое присловье, - заметил Фродо. - Говорят: у эльфа и ветра
не спрашивай совета: оба скажут в ответ - что да, то и нет.
- Так у вас говорят? - рассмеялся Гаральд. - И зря: всякий совет к
разуму хорош, а любой путь может обернуться бедою. Потому-то мы на ветер
советов не бросаем. А за тебя мне трудно выбирать: ты же о своих делах
молчишь. Ну, все же рискну, дружбы ради. Иди скорее; если Гэндальф не
объявится, обязательно подыщи себе другого спутника - один не ходи.
Присмотрись к друзьям и выбери самого надежного. Да не забудь поблагодарить
меня за совет - я даю его неохотно. У эльфов свои заботы и свои печали,
совсем иные, чем у прочих. Редко скрещиваются наши пути; но нынче
скрестились они, конечно, недаром, а может статься, и не во последний раз.
Впрочем, об этом лучше помолчим: боюсь сказать лишнее.
- Я тебе, разумеется, очень благодарен, - отозвался Фродо, - но про
Черных Всадников ты мне все-таки зря не объяснил. По-твоему выходит, мне еще
долго быть без Гэндальфа, а я толком не понимаю, кто они такие.
- Что тут понимать? Ты знай просто, что это подручные Врага! - сказал
Гаральд. - Беги от них! Ни слова с ними! Они - смерть! И не выспрашивай ты у
меня, ибо сам про них узнаешь со временем, увы, куда больше, чем знаю я. Да
хранит тебя Элберет, о Фродо, сын Дрого!
- А храбрость откуда я возьму? - спросил Фродо. - Мне очень страшно, и
храбрости вот-вот не хватит.
- Ну, храбрость порой непонятно откуда и берется! - заметил Гаральд. -
Надейся, хватит тебе храбрости! А пока спи! Утром нас уже не будет, но
гонцов мы вышлем. Кому надо, узнают про тебя - без охраны и помощи не
останешься. Я назвал тебя Другом Эльфов: прими же в напутствие это
прозвание! Редко мы так привечаем чужих и редко слышим от них слова на
родном языке.
Фродо вдруг почувствовал, что засыпает.
- Я и правда, пожалуй, посплю, - пробормотал он.
Эльф отвел его к травяному ложу рядом с Пином; он вытянулся и тут же
уснул как убитый.
Напрямик по грибы
Фродо пробудился на диво свеж и бодр. Он лежал под густой сенью
склоненных почти до земли тяжелых ветвей; на постели из душистой травы и
папоротника было мягко и уютно. Солнце просвечивало сквозь трепетную, еще
зеленую листву. Он потянулся и проворно выпрыгнул из своего живого шалаша.
Сэм сидел на траве у лесной опушки. Пин разглядывал небо и соображал
погоду. Эльфы ушли.
- Фрукты, питье и хлеб они нам оставили, - сказал Пин. - Давай
завтракай. Хлеб еще совсем свежий. Я бы и без тебя все слопал, да Сэм прямо
из рта рвет.
Фродо уселся возле Сэма и принялся за еду.
- Ну и как же мы сегодня? - поинтересовался Пин.
- В Забрендию, да поживее, - отвечал Фродо, уписывая за обе щеки.
- А Всадников - побоку? - весело спросил Пин, к неудовольствию Фродо.
При утреннем солнце Черные Всадники стали казаться Пину просто страшной