Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

золота, а также в изготовлении ваз. Критскими вазами торговали по всему
древнему Востоку.

10

Художественная литература и музыка в древних цивилизациях, видимо, не
получили высокого развития. Сочинительство, правда, всегда жило в
человеческом обществе с тех пор, как человек научился говорить. Самые важные
элементы прозы -- чувство фразы, сюжет, детальная характеристика персонажей
-- все это можно встретить уже там, где соберутся две-три женщины какой
угодно расы.
Рассказчик всегда стремится усилить впечатление от своих слов
выразительными жестами, разыгрывая перед слушателями маленькие сценки
(исключение -- разве что самые суровые и сдержанные народы). С самых ранних
времен в передаче воспоминаний о великих событиях человек не мог обойтись
без помощи повествовательной пляски, в которой нераздельно переплетались
речь и пение, мимика и пантомима, ритмические движения и инструментальное
сопровождение.
Все это уже присутствовало в жизни человека до эпохи цивилизации. И
знакомые формы рассказа, описания и несложных, непритязательных танцев,
несомненно, были живы в простонародье древних цивилизаций даже после того,
как эпизодические празднования каких-либо памятных событий были вознесены до
уровня храмовых церемониалов. Несмотря на то что жрецы взяли различные циклы
легенд (к примеру, историю о Сотворении мира) и развили многие из
примитивных сюжетов до уровня сложных мифологических комплексов, языковая
сторона ритуальных действ не претерпела значительных улучшений. Зрелище --
вот что было и оставалось самым значительным. Но ни в Египте, ни в Вавилонии
драма как таковая не получила сколько-нибудь серьезного развития. Крестьяне,
вероятно, устраивали свои деревенские представления, но дальше этого дело не
пошло.
Возможные достижения в области драмы эгейских народов остаются все еще
недостаточно изученными. Вероятно, эгейцы
тоже не писали пьес. Их интересовали более жестокие, напряженные
зрелища. Бой быков был их привычным развлечением.
Этруски так же, как и доевропейские цивилизации Америки, развлекались,
проливая кровь рабов и заставляя пленников, чтобы сохранить себе жизнь,
убивать друг друга на радость зрителям.
Автору не удалось отыскать никаких свидетельств о существовании
профессиональных сказителей или о певцах-бардах. Если не существовало
профессиональных хранителей народной памяти, тогда, вплоть до развития
письменности, не могло быть и развития литературы. Кто-то мог испытать
художественное озарение, однако не было средств сохранить и развить его.
Самые ранние египетские записи -- это заклинания или медицинские рецепты,
нравственные поучения и иногда скупые хроники.
Вполне возможно, что и египтяне, и шумеры до такой степени серьезно
относились к жизни, что по прошествии детских лет редко позволяли себе
удивляться чудесам или мечтать о приключениях. Это был серьезный, практичный
народ. Даже к смерти египтяне относились поразительно прагматично. Они
тщательно и с удобствами обставляли свои посмертные жилища. Самое
замечательное из египетских творений -- "Книга Мертвых" (рассказ о
странствии отделившейся от тела души к Осирису) -- это простая, без всяких
литературных украшений история, скорее нравоучительная, чем фантастическая.
Иудеям еще только предстояло создать свою книгу, первую из книг,
изменившую человечество,-- Библию. В ней слились воедино, о чем мы будем
говорить позже, многие разрозненные прежде элементы старого семитского мира.
Арии также в своей лесной прародине слагали предания и гимны, в устной
традиции, по памяти передавая все то, о чем пели их сказители.
Во всем древнем мире музыка так и не смогла выделиться в особый вид
искусства. Ей приходилось довольствоваться ролью сопровождения к пению или
танцу. Древняя музыка обладала ритмом, мелодией, но у нее не было гармонии.
Ее выкрикивали, выстукивали, трубили, стараясь более-менее попасть в унисон.
Женщины и юноши пели на октаву выше, чем мужчины, помогая себе притопом,
прихлопом, ритмом примитивных ударных инструментов.
Это справедливо также и в отношении еврейской и греческой музыки,
вплоть до начала христианской эры. Музыка арабов до сих пор ничего не знает
о гармонии. Такая музыка состоит из ритмических каденций с довольно
монотонной мелодией. Голоса, струнные инструменты, кимвалы звучат в унисон с
непрестанной вибрацией тамбуринов.
Вероятно, все это -- в совершенстве сохранившееся до наших дней подобие
музыки Египта и Вавилона, что в точности под-
тверждают изображения игры на музыкальных инструментах древних
цивилизаций. Во множестве разновидностей показаны ударные, а также тамбурин
или тимпан. Без кимвал (их мы видим на ассирийских барельефах) и звона
египетского систра не обходилось в те времена ни одно музыкальное
исполнение. Вместе с ними звучали флейты, двойные флейты, флажолеты и губные
гармоники. Использовались также рожки, металлические трубы и прямые трубы,
которые "трубным гласом" отмечали самые патетические места.
И, наконец, поговорим о выросших из неолитического лука разнообразных
струнных инструментах: лире, арфе, лютне. На струнных инструментах музыкант
играл пальцами или смычком. Звук струн на лютне усиливался резонированием
полого корпуса, по форме напоминающего тыкву. Такая же форма корпуса у
современной мандолины. Банджо, этот примитивный вульгарный малыш, тоже
потомок лютни. Арфа, пожалуй, была самым крупным и самым совершенным из всех
музыкальных инструментов древности.
Так же, как литература древности не могла полностью раскрыть свои
возможности из-за несовершенства письменности, так и развитие музыки
сдерживалось отсутствием удобного и практичного нотного письма. Слух и
воображение у музыкантов древности были ничуть не хуже, чем у современных.
Однако их мастерство, их достижения, уходя вместе с ними, не могли послужить
отправной точкой для преемников.

x x x

* Книга четвертая. ИУДЕЯ, ГРЕЦИЯ, ИНДИЯ *

Глава восемнадцатая. СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ И ПРОРОКИ ИУДЕЕВ

1. Место израильтян в истории.
2. Саул, Давид и Соломон.
3. Иудеи -- народ смешанных корней.
4. Значение еврейских пророков

1

Давайте теперь перейдем к израильтянам и поговорим об их роли в истории
человечества, а также о собрании древних текстов общемирового значения,
известного всем христианским народам как Ветхий Завет. Эти древние документы
-- самые яркие и значимые свидетельства того, как новая вера начала
овладевать умами и сердцами людей во времена, когда Египет и Ассирия
пытались подчинить себе их жизнь.
Все книги, которые составляют Ветхий Завет, несомненно, уже
существовали, причем в значительной степени в их нынешнем виде, самое
позднее -- к 100 г. до н. э. Большинство из них стали признаваться
священными, вероятно, ко времени Александра Великого (IV в. до н. э.).
Это была священная литература одного народа, евреев, которые, за
исключением немногих бедняков, были насильно переселены из своей страны в
Вавилонию в 586 г. до н. э. царем Навуходоносором II, представителем
халдейской династии. Затем они вернулись в свой город Иерусалим и
восстановили свой храм. Это стало возможным благодаря содействию Кира,
персидского завоевателя, который, как мы уже отмечали, в 539 г. сверг
Набонида, последнего из халдейских правителей Вавилона.
Вавилонское пленение евреев длилось около пятидесяти лет, и многие
исследователи единогласно признают, что этот период отмечен значительным
смешением -- и культурным, и этническим -- евреев и народов, населяющих
Вавилонию.
Весьма своеобразно местоположение Иудеи и ее столицы -- Иерусалима. Эта
страна представляет собой узкую полоску земли, протянувшуюся между
Средиземноморским побережьем на запа-
де и Аравийской пустыней за Иорданом -- на востоке. Через эту землю
пролегал кратчайший путь из Хеттского царства, Сирии, Ассирии, Вавилонии,
расположенных на севере, в Египет -- на юге.
Как следствие Иудее была уготована бурная история. Она стала ареной
борьбы за доминирование на Ближнем Востоке между Египтом и одной из тех
держав, что брала верх на севере.
Этой стране недоставало ни территории, ни плодородных земель, ни
полезных ископаемых, чтобы быть самостоятельной силой. Поэтому история ее
народа, которую сохранили древние хроники, проходит комментарием к более
значительной истории двух систем цивилизации на севере и на юге, а также
народов моря на западе.
Ветхозаветные тексты состоят из нескольких различных составляющих.
Пятикнижие, первые пять книг Библии, уже с ранних времен пользовалось особым
почитанием. Оно начинается как некая всеобщая история, повествующая о двух
великих Творениях -- мира и человека,-- о начальных временах человеческого
рода и о Великом потопе, который, за исключением нескольких избранных,
уничтожил все человечество.
История о Потопе очень широко распространена в древ ней традиции.
Вполне возможно, что основой для нее послу жило сохранившееся в памяти людей
затопление Средиземноморской долины в неолитическую эпоху или же какая-то
другая значительная катастрофа в Черноморском или Кас пийском регионе.
Во время раскопок были найдены и вавилонские версии обоих этих преданий
-- о сотворении мира и о Потопе. Они относятся к более ранней эпохе, чем
возвращение евреев на родину, и исследователи Библии склонны полагать, что
евреи заимствовали их во время своего пленения. Им посвящены первые десять
глав книги Бытия.
Затем следует история отцов и основателей еврейской нации -- Авраама,
Исаака и Иакова. Они предстают в образе патриархальных вождей -- скотоводов,
кочующих на землях между Вавилоном и Египтом. Современный библейский текст,
как считают исследователи, сведен воедино из нескольких прежде
существовавших вариантов. Но какими бы ни были его истоки, история о
праотцах в том виде, в каком мы ее знаем, исполнена живости и правдоподобия.
Палестина в те дни называлась Ханааном. Она была населена семитским
народом -- хананеями, близкими родственниками финикийцев, основателей Тира и
Сидона, и амореев, которые в начале второго тысячелетия до нашей эры
завоевали Двуречье и основали Первое Вавилонское царство. В те дни, когда
стада Авраамовы вступили на эти земли, хананеи уже были оседлым
народом. Бог Авраама, читаем мы в Библии, обещал Аврааму и его детям
эту благодатную землю, с ее богатыми и процветающими городами. Из книги
Бытия читатель узнает, что бездетный до того. Авраам усомнился в обещании,
но у него все же родились сыновья -- Измаил и Исаак. В Бытии также
повествуется о жизни Исаака и Иакова (его потом нарекли Израилем) и о
наступлении великого голода, из-за которого евреи бежали в Египет. На этом
Бытие, первая из книг Пятикнижия, заканчивается. Следующая книга, Исход,
посвящена фигуре Моисея.
История о том, как дети Израиля осели и были обращены в рабство в
Египте, на деле выглядит не так однозначно. В египетских летописях мы
находим упоминание о том, что некие семитские народы обосновались в земле
Гошен при фараоне Рамзесе II (1317--1251 гг. до н. э.). Утверждается, что
они прибыли в Египет, гонимые голодом.
Но о жизни и карьере Моисея в египетских хрониках нет ни слова. Не
говорится также и о том, чтобы в Египте была чума или что кто-то из фараонов
утонул в Красном море.
История Моисея, несомненно, не обошлась без домыслов и различных
истолкований, напоминающих фольклорные. Один из наиболее ярких примеров --
эпизод, когда мать прячет Моисея в плетеной корзине. Сравним его с древней
шумерской легендой.
Жизнеописание шумерского правителя Саргона I (конец III тыс. до н. э.)
гласит:
"Я -- Саргон, могущественный царь, царь Аккада. Моя мать была бедной,
отца я не знал. Брат моего отца жил в горах... Моя мать, потому, что была
бедной, родила меня втайне. Она положила меня в корзину из тростника,
запечатала ее битумом. Она пустила меня по водам реки, которые не поглотили
меня. Река унесла меня и принесла к Акки-оросителю. Акки-ороситель принял
меня в доброте своего сердца. Акки-ороситель взрастил меня. Акки-ороситель
сделал меня садовником. Моя служба садовником была угодна Иштар, и я стал
царем".
Сходство поразительное. Но на этом вопросы не заканчиваются. На
глиняной табличке, отправленной египетским наместником одного из ханаанских
городов фараону Аменхотепу IV (он принадлежал к XVIII династии, более
ранней, чем XIX династия Рамзеса II), помимо прочего^ названо и племя евреев
и сообщается, что они вторглись в Ханаан. Если евреи завоевали Ханаан во
времена XVIII династии, то как же тогда могли иметь место египетский плен и
рабство при Рамзесе II?
Впрочем, это вполне объяснимо. В тексте Исхода, написанном гораздо
позже тех событий, о которых в нем повествуется, исторические факты могли
быть сжаты и упрощены и, вероятно, одному человеку-символу были приписаны
деяния, которые на самом деле составляли продолжительную и совсем не
однозначную последовательность племенных вторжений. Одно ев-
рейское племя могло прийти в Египет и там попасть в рабство, в то время
как другие атаковали окраинные ханаанские города. Вполне возможно, что даже
сама страна пленения -- не Египет (по-еврейски Мицраим), но Мишрим на севере
Аравии, на другой стороне Красного моря.
Две других книги Пятикнижия -- Левит и Второзаконие -- посвящены Закону
и предписаниям для жрецов. Книга Чисел продолжает повествование о
странствиях потомков Израиля в пустыне и их вторжении в Ханаан.
Какими бы ни были действительные обстоятельства вторжения евреев в
Ханаан, несомненно, что эта земля значительно изменилась со времен
легендарного обещания ("обетования") Аврааму, сделанному несколькими веками
ранее. Тогда эти земли были, по всей видимости, преимущественно семитскими
по населению, с многочисленными городами, процветавшими на оживленных
торговых путях. Однако нашествия иноземцев волна за волной накатывались на
этот берег.
Мы уже говорили о том, как смуглокожие средиземноморские народы Италии
и Греции, создавшие эгейскую цивилизацию, кульминацией которой был Кносс,
оказались под натиском арийских племен, продвигавшихся на юг. Кносс, как уже
говорилось, был захвачен в XV--XIV вв. до н. э. и затем полностью разрушен
около 1000 г. до н. э.
Теперь мы знаем, что жители этих эгейских городов пересекали море в
поисках более безопасного пристанища. Они вторглись в дельту Нила и на
африканское побережье Египта, образовали союзы с хеттами и другими арийскими
или арианизированными народами.
Это происходило уже после времени Рамзеса II, при правлении Рамзеса III
(XIв. до н.э.). На египетских памятниках запечатлены масштабные морские
сражения, а также поход этих племен по палестинскому побережью на Египет.
Они пользовались воловьими упряжками, характерными для арийских народов, и
действовали в союзе с кем-то из ранних арийских завоевателей.
Военные конфликты, происходившие между XIII и Хвв. до н.э., нуждаются в
более последовательном и доскональном рассмотрении. Из библейского изложения
очевидно, что евреи, во время своего медленного покорения земли обетованной
под началом Иисуса Навина, столкнулись с этим новым народом --
филистимлянами. Те осели вдоль побережья, основав множество городов, из
которых главными были Газа, Геф, Ашдод (Азот), Ашке-лон (Аскалон) и Экрон.
Филистимляне, как и евреи, были пришельцами -- в основном, вероятно,
критянами, переселившимися из-за моря. Еврейское вторжение таким образом,
начавшееся с нападения на хана-
неев, быстро переросло в длительную и не очень успешную войну за эту
землю с куда более внушительными силами пришельцев-филистимлян.
Нельзя сказать, чтобы земля обетованная когда-либо была полностью в
руках евреев. Вслед за Пятикнижием в Библии идут книги Иисуса Навина, Судей,
Руфи, I--IV книги Царств и Хроники (Паралипоменон), которые в другом
изложении повторяют значительную часть содержания книг Царств. Описание
событий становится все более правдоподобным по мере того, как речь идет о
более поздней истории. В этих книгах мы видим, что филистимляне уверенно
удерживают плодородные земли на юге, а хананеи и финикийцы противостоят
израильтянам на севере.
Первые триумфальные победы Иисуса Навина больше не повторяются. Книга
Судей -- это унылое перечисление неудач и поражений. Израильтяне пали духом.
Они оставили поклонение своему единому богу Яхве и стали поклоняться Ваалу и
Астарте (Белу и Иштар). Они стали смешиваться с филистимлянами, хеттами и
другими народами, превратившись в этнически неоднородную нацию -- какими они
были и во все последующие времена.
Под предводительством нескольких мудрецов и вождей они продолжали в
целом безуспешную и никогда по-настоящему не сплоченную войну против своих
противников. Их завоевывали последовательно моавитяне, хананеи, мадианитяне
и филистимляне. История этих конфликтов, история Гедеона, Самсона и других
героев -- луч надежды среди непрерывных бедствий Израиля -- рассказывается в
Книге Судей.
Из Первой книги Царств мы узнаем, как филистимляне наголову разгромили
евреев.
Это было поистине сокрушительное поражение, стоившее израильтянам жизни
30 000 (!) человек. Они уже потеряли до этого четыре тысячи в стычке с
филистимлянами, после чего решили принести в свой стан самую великую
святыню, Ковчег Завета Господня.

2

Но само расположение этой земли препятствовало тому, чтобы евреи могли
на ней обосноваться. И их первый царь Саул оказался не более успешным, чем
судьи. Длительным интригам авантюриста Давида против Саула посвящена
оставшаяся часть Первой книги Царств. Гибель Саула знаменовала собой
поражение войска евреев в сражении на горе Гелвуе. Оно оказалось бессильным
перед ловкостью филистимских лучников.
"На другой день филистимляне пришли грабить убитых и нашли Саула и трех
сыновей его, павших на горе Гелвуйской.
И отсекли ему голову, и сняли с него оружие, и послали по всей земле
Филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу.
И положили оружие его в капище Астарты, а тело его повесили на стене
Беф-Сана" (1 Цар., 31: 8-10).
Давид (около 1000 г. до н.э.) проявил больше политической смекалки и
был более успешен, чем его предшественник. Видимо, ему удалось заручиться
покровительством Хирама, царя Тира. Этот союз с финикийцами оказался весьма
на руку Давиду и был основой величия его сына Соломона. История Соломона, с
ее постоянными убийствами и казнями, походит скорее на историю вождя племени
дикарей, чем цивилизованного монарха. Она очень красочно описана во Второй
книге Царств.
С правления царя Соломона (около 950 г. до н.э.) начинается Третья
книга Царств. Для исследователя-историка самым любопытным здесь
представляется отношение Соломона к национальной религии и жречеству, в
частности, к первосвященнику Садоку и пророку Нафану.
Начало царствования Соломона стало таким же кровавым, как и
царствование его отца. Писание передает нам предсмертные слова Давида --
распоряжение об убийстве Семея. Последнее слово, произнесенное Давидом,--
"кровь". "Низвести седину его в крови в преисподнюю" (3 Цар., 2:9),--
требует он от своего сына. Давид поклялся Семею Господом, что "не умертвит
его мечом", пока жив. Однако Соломону, говорит он, ничто не мешает
поквитаться с тем, кто злословил Давида "тяжкими зло-словиями".
Соломон вслед за тем убивает и своего старшего брата, претендовавшего
на трон, но затем отступившего и подчинившегося младшему брату, после чего
легко разделывается со сторонниками брата. До какой степени религия мало
значила в этой этнической и общественной неразберихе, переживаемой еврейским
народом, видно по той легкости, с которой Соломон замещает враждебного ему
первосвященника своим сторонником Садоком. Еще более поразительно убийство
Иоава Вениамитянина, который до того был главным исполнителем кровавых
приказаний Соломона. Иоава не спасло и то, что он укрылся в скинии и даже
держался за рога жертвенника Яхве.
Далее Соломон берется переделывать религию своего народа. В этом он
также был не одинок, если судить по другим правителям того времени. Он
укрепляет союз с Хирамом, царем Тира, который использует царство Соломона
как перевалочный пункт на торговом пути к Красному морю. В результате этого
партнерства невиданные до того богатства скапливаются в Иерусалиме.
В Израиле начинает появляться массовый труд рабов. Соломон отправляет
своих людей заготавливать кедр в Ливане для союзни-
ка Хирама и обеспечивает доставку кедра по своей земле к портам на
Красном море, где финикийцы держали свои корабли.
Далее Соломон приступает к строительству дворца для себя и храма --
поскромнее размерами -- для Яхве. До этих пор ковчег Завета, божественный
символ древних евреев, пребывал в просторном шатре -- скинии, которую
переносили с одной возвышенности на другую; жертвоприношения Богу Израиля
отправляли на различных возвышенных местах.
Теперь же ковчег переносят в святая святых каменного, обшитого по
стенам кедровыми досками, сияющего золотым убранством храма.
Ковчег поместили между двумя крылатыми фигурами из позолоченного
оливкового дерева, и жертвоприношения должны были совершаться с тех пор
только на алтаре перед ковчегом.
Эта централизация культа не может не напомнить читателю о новациях
Эхнатона и Набонида. Успех подобным начинаниям сопутствует только тогда,
когда преемственность в жреческой среде, ее престиж и ученость опускаются до
очень низкого уровня.
"И установил он, по распоряжению Давида, отца своего, череды
священников по службе их, и левитов по стражам их, чтобы они славословили и
служили при священниках по уставу каждого дня, и привратников по чередам их,
к каждым воротам; потому что таково было завещание Давида, человека Божия.
И не отступали от повелений царя о священниках и левитах ни в чем, ни в
отношении сокровищ" (2 Цар., 8: 14--15).
Однако ни то, что сам Соломон установил на новой основе поклонение Яхве
в Иерусалиме, ни то, что его Бог в начале царствования Соломона являлся и
беседовал с ним, не помешало своего рода теологическим заигрываниям с
другими божествами в его преклонные годы.
Соломон охотно брал в жены женщин из самых разных регионов Ближнего
Востока и был не против того, чтобы вместе со своими многочисленными женами
участвовать в ритуалах их родных божеств --- от сидонской богини Астарты
(Иштар) до Ха-моса, божества моавитян. Молоха и др. Страницы Библии,
посвященные Соломону, наделе показывают нам царя непостоянного и ничуть не
более религиозного, чем какой-либо другой, а народ -- таким же суеверным,
пребывающим в таком же смятении, как и соседние народы.
Одно из довольно любопытных мест в истории Соломона, поскольку оно
красноречиво свидетельствует о том, как в этот момент обстояли дела в
Египте,-- это женитьба Соломона на дочери фараона. По-видимому, это был один
из фараонов XXI династии. В дни величия Египта, при фараоне Аменхотепе III,
как свидетельствуют письма из Тель-эль-Амарны, фараон мог сни-
зойти до того, чтобы принять в свой гарем вавилонскую принцессу. Но
отдать замуж за вавилонского правителя столь божественное создание, как
египетская царевна,-- это было совершенно немыслимо. Тот факт, что тремя
столетиями позже такой мелкий царек, как Соломон, считался ровней фараону и
взял в жены его дочь, указывает на значительное падение престижа Египта.
Впрочем, уже при следующей XXII династии Египет вступил в пору своего
возрождения. И фараон Шешонк (библ. Сусаким), основатель этой династии,
воспользовался расколом Израиля и Иудеи, намечавшимся уже при правлении
Давида и Соломона. Новый храм и дворец Соломона недолго удивляли людей
своими красотами. Шешонк захватил Иерусалим и вывез эти богатства в Египет.
Шешонку, по-видимому, удалось также подчинить своей власти филистимлян.
Замечено, что, начиная с этого периода, роль филистимлян становится все
менее значительной. Они уже успели утратить свой критский язык и переняли
язык семитов, которых покорили. Несмотря на то что их города сохранили
определенную степень независимости, филистимляне постепенно влились в общую
семитскую жизнь Палестины.
Совершенно очевидно, что первоначальное повествование о правлении
Соломона резкое, но убедительное, с его многочисленными убийствами, связью с
Хирамом, строительством храма и дворца, с его сумасбродствами, которые
ослабили, а затем и раскололи царство, подверглось многочисленным переделкам
и интерполяциям поздних авторов. Их целью было всячески преувеличить его
богатства и возвеличить мудрость.
Здесь не место для обстоятельного разбора библейского текста, тем
более, что очевидна правдивость и подлинность основной канвы повествования о
Давиде и Соломоне. Его автор что-то поясняет и что-то оправдывает, но
никогда не перетолковывает фактов, даже самых резких и неприятных. Так может
писать только очевидец и современник, или почти современник событий,
уверенный, что их все равно не удастся скрыть. Но вдруг в повествование