Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

господству на суше. И последующее потомство, которому удалось обзавестись
легкими, продолжало развивать и совершенствовать эти особенности.
Тот факт, что некоторые земноводные в верхнем палеозое утратили свою
"земноводность", заключая зародыш внутри скорлупы до самого момента
созревания потомства, может показать-
ся просто реакцией на те неблагоприятные условия, которые угрожали
головастику. Но именно это новшество подготовило триумфальное завоевание
суши мезозойскими рептилиями. Оно открыло новый, свободный и активный,
способ существования на суше, который освоили все рептильные животные.
И то, что древние живородящие млекопитающие обучали и подготавливали к
жизни свое потомство в худших, более сложных условиях, чем их соседи по
планете, которые тогда доминировали, принесло в наш мир способность
непрерывно и последовательно изучать и постигать его. Это совершенно новое
восприятие мира, все значение которого человек начинает осознавать только в
наши дни.

2

Многие виды млекопитающих появляются уже в эпоху эоцена. Эти виды имеют
множество различий в ту или иную сторону: одни развиваются как копытные
травоядные, другие прыгают и ползают по деревьям, некоторые возвращаются к
жизни в воде. Но все они непроизвольно применяли и развивали возможности
мозга -- инструмента, обладающего силой познания и обучения. Вот почему
кайнозой, эру цветковых растений, птиц и млекопитающих, можно с полным
основанием назвать эрой развития мозга.
В отложениях эоценового периода находят остатки эогиппусов, ранних
предшественников современной лошади, маленьких верблюдов, свиней, предков
тапиров, ежей, обезьян и лемуров, опоссумов, а также первых хищников. Все
они в той или иной степени являются предшественниками современных животных,
но у всех у них размеры головного мозга значительно меньше, чем у живущих
ныне родственных видов. К примеру, у древнего титанотерия, похожего на
современного носорога, объем головного мозга составлял всего одну десятую
часть в сравнении с мозгом носорога. Нельзя сказать, чтобы этот последний
отличался сколько-нибудь выдающимися способностями к развитию и обучению, но
все же он в десять раз наблюдательнее и смышленее, чем его предшественник. В
равной степени это справедливо по отношению ко всем отрядам и семействам
млекопитающих, доживших до наших дней. У всех кайнозойских млекопитающих под
влиянием неблагоприятной внешней среды происходил один, общий для всех
процесс -- у них увеличивался мозг.
Этот процесс коснулся всех типов млекопитающих. В каждом из современных
отрядов или семейств мозг любой особи, как правило, превышает размеры мозга
их эоценовых предков от шести до десяти раз.
Впрочем, природа эоцена демонстрирует нам и отдельные виды
растительноядных животных, которые не сохранились до наших дней. В их числе
-- уинтатерий и титанотерий. Все они были вытеснены более приспособленными
травоядными, по мере того как трава завоевывала все более обширные
пространства.
Травоядных преследовали целые стаи хищников, таких, как гигантские
волки. Некоторые из них были размером с медведя. Существовали уже и первые
представители семейства кошачьих. У одного из них, смилодона, маленького
свирепого существа, были мощные, острые, как нож, клыки. Первые, еще
небольшие, саблезубые тигры появились также в то время. Впоследствии они
развились в огромных мощных хищников.
В миоценовых отложениях на территории Америки представлено обширное
многообразие верблюдов: жирафовые верблюды с длинными шеями, газелеподобные
верблюды, ламы и настоящие верблюды. Северная Америка на протяжении почти
всей кайнозойской эры составляла единое целое с Азией и была открыта для
миграции азиатских животных. Когда же льды Великого ледникового периода, а
затем Берингов пролив разделили эти два континента, верблюды остались в
Старом Свете, а ламы -- в Новом.
Что же касается первых предков слонов, появившихся в эоцене, то своим
внешним видом они не отличались от других млекопитающих. Отличительная
черта, хобот, появился у слона лишь в миоцене, с течением времени становясь
все длиннее.
Миллионы поколений живых существ сменились с тех пор, как наша Земля
сделала свой первый оборот вокруг Солнца. Постепенно ее орбита, которая во
времена раннего эоцена представляла собой почти правильный круг, под
воздействием притяжения других планет приняла скорее эллипсовидную форму.
Ось ее вращения, которая наклонилась по отношению к плоскости орбиты, как
мачта яхты в штормовую погоду клонится к воде, незаметно, но все больше и с
каждым годом все значительнее меняла положение.
Для шарика в один сантиметр, который вращается на расстоянии 107 метров
вокруг огненного Солнца метрового диаметра, такие перемены не очень
существенны. К тому же, они были растянуты во времени на несколько миллионов
лет. Какому-нибудь бессмертному астроному с Нептуна, наблюдающему за Землей
век за веком, они показались бы и вовсе незаметными. Но для млекопитающих,
которыми изобиловал миоценовый мир Земли, эти изменения оказались в высшей
степени ощутимыми.
Век за веком зимы становились холоднее, суровее и продолжительнее в
сравнении с летом. А лето, в свою очередь, становилось короче. С каждым
новым столетием снега весной таяли чуть позже; ледники на северных горах
весной отступали на сантиметр, чтобы зимой продвинуться на два сантиметра
вперед, снова отступали на полсантиметра, чтобы затем опять продвинуться на
несколько сантиметров...
В палеонтологической летописи мы находим свидетельства о наступившем
исключительном похолодании. Уже в плиоцене на смену теплому пришел умеренный
климат, и многие теплолюбивые растения и животные, привыкшие к более мягким
условиям, отступили из широт с таким климатом к югу. Затем, постепенно, по
несколько сантиметров в год, ледник начал наступать и на эти области.
Таким образом, плейстоцен -- это эпоха с преобладающей арктической
фауной. Ее представители -- мускусный бык, мамонт, шерстистый носорог,
лемминг -- завоевывали новые области обитания вслед за продвижением ледника.
Наступление льдов коснулось всей планеты -- Северной Америки, Европы и
Азии. Повсюду все большие участки земли оказывались скрытыми под толщей
льда. Тысячи лет длилось это наступление, затем на несколько тысячелетий
ледник отступил, чтобы вновь продвинуться еще дальше.
Европа до балтийских берегов, Англия до Темзы, Северная Америка до
Новой Англии, а в центральной части -- и до Огайо, на протяжении долгих
веков находились под ледяным панцирем. Океаны лишились огромных объемов
воды, превратившейся в гигантские ледяные утесы. Это вызвало, в свою
очередь, изменения уровня моря во всемирном масштабе. Трансформировались
очертания морей и континентов, оголились пространные участки суши, которые в
настоящее время являются дном моря.
В наши дни мир все еще продолжает выходить из последнего периода
похолодания. Впрочем, повышение температуры происходит неравномерно. В
недавней истории случались, и еще будут случаться впредь, значительные
перепады температур. К примеру, две-три тысячи лет назад в Шотландии рос
болотный дуб на тех широтах, на которых сейчас не растет даже низкорослый
дуб. Нам неизвестно, будут ли подобные колебания в сторону более теплого
климата продолжаться и в ближайшем будущем.
И именно среди льдов и снегов ледникового периода мы впервые
встречаемся с существами, похожими на человека. Появление человека --
кульминация эры млекопитающих.

x x x

* Книга вторая. ПОЯВЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА *

Глава шестая. ПОЯВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА

1. Происхождение человека.
2. Первые следы человекоподобных существ.
3. Гейдельбергский человек

1

Происхождение человека и его отношение к другим животным было причиной
и предметом ожесточенных споров и противоречий, продолжавшихся последнюю
сотню лет. В ученой среде преобладает мнение, что человек произошел от более
примитивного существа, что у него и человекообразных обезьян -- шимпанзе,
орангутангов, горилл -- общий предок и что этот предок произошел от еще
более примитивных форм, от более раннего вида млекопитающих. Этот ряд можно
продолжить: общим предком для всех млекопитающих является рептилия, а та
произошла от амфибии, которая в свою очередь произошла от примитивной рыбы.
Эта родословная основана на сравнении анатомических признаков человека и
других позвоночных животных.
Еще одним подтверждением являются характерные стадии, которые проходит
эмбрион человека до своего рождения. В самом начале он напоминает рыбу, у
него есть жабры; его печень и сердце -- как у рыбы. Затем эмбрион проходит
фазы земноводного и рептилии, и только потом у него появляются черты низшего
млекопитающего. Какое-то время у него заметен хвост. Даже в своем
индивидуальном развитии эмбрион человека начинает не с человеческих черт.
Путь к человеческому облику он проходит постепенно. В то же время, по ряду
мелких несущественных теперь признаков -- скажем, по наличию и расположению
рудиментарного волосяного покрова на конечностях -- человек по-прежнему
похож на обезьяну.
Миллионы и миллионы лет понадобились для того, чтобы сформировался
облик человека, каким мы его знаем.
В начале этого пути было первое движение первой живой клетки среди
океанских просторов.
Автор этой книги придерживается естественнонаучной точки зрения на
происхождение человека. Он считает ее вполне обоснованной и доказанной. Но
не следует забывать о том, что теория происхождения человека от животного до
сих пор имеет непримиримых противников, в том числе среди многих
образованных и даже ученых людей.
Многие верующие не согласны с научным мнением, поскольку природа
человека, как им кажется, падшая (с библейской точки зрения) и не является
результатом долгого совершенствования (развития живых видов). Но задача
историка -- иметь дело не с тем, что кажется, а с тем, что есть на самом
деле. Ни одна из более-менее влиятельных церквей в настоящее время не
настаивает на буквальном и дословном толковании библейского текста, столь же
образного и иносказательного, как и любое другое поэтическое произведение. И
до тех пор, пока биология настаивает на животном происхождении человеческой
души, у науки и религии нет повода для противоречий в этом вопросе.
Нам следовало сделать это отступление, прежде чем мы продолжим тему о
происхождении человека. Автор излагает здесь то, что находит правильным, и
не считает нужным приводить возражения оппонентов, которые он полагает
необоснованными и которые невозможно проверить.
Что касается многих крупных млекопитающих, то вполне возможно
проследить, почти шаг за шагом, предшественников современных видов вплоть до
эоценового предка. Так обстоит дело, например, со слонами, верблюдами,
лошадьми. К настоящему времени найдено множество ископаемых остатков древних
видов, которые можно расположить в очень тесной последовательности друг за
другом. Но нужно признать, что с предками человека все выглядит иначе,
находки здесь случаются довольно редко и обычно бывают неполными. В вопросе
о происхождении человека еще достаточно пробелов, которые необходимо
заполнить.
В те дни, когда великий английский натуралист Чарлз Дарвин (1809--1882)
привлек внимание всего мира к этому вопросу в своей книге "Происхождение
человека", известные доисторические остатки человека были единичны и не
складывались в общую картину. Огромная пропасть, казалось, всегда будет
отделять человека от человекообразных обезьян, и "недостающее звено" стало
расхожим выражением в научных дискуссиях.
Лишь совсем недавно были найдены остатки доисторического существа,
которые, очевидно, помогут перебросить мостик от человека к его предкам.
Самая удивительная из этих находок -- череп, обнаруженный в Таунгсе в 1924
году, а также уникальная серия остатков синантропа, открытая возле Пекина.
По ряду признаков обе эти группы остатков принадлежали существам, по
своему развитию находившимся где-то посредине между современным человеком и
обезьяной. По строению зубов, черепной коробки, по посадке головы и
покатости лба эти черепа напоминают человеческие. Но, с другой стороны, их
нельзя отнести к какому-нибудь из известных типов доисторических людей.
Дарвина зачастую упрекают, при этом совершенно необоснованно, будто бы
согласно его учению предком человека является какая-то человекообразная
обезьяна, вроде шимпанзе, гориллы или орангутанга. Но в этом не больше
смысла, чем в утверждении, например, что я "произошел" от эскимоса или
готтентота одного со мной возраста или даже моложе.
Понимая нелепость подобного утверждения, другие заявляют, что у
человека и человекообразных обезьян один, общий и непосредственный предок.
Некоторые из таких "антропологов" пускаются в рассуждения о двойственном и
тройственном происхождении человека: у негроидов-де был гориллоподобный
предок, китайцы произошли от орангутанга, а у "белой" расы был общий предок
с шимпанзе. Именно шимпанзе, если верить этой бесподобной теории,-- младший
брат европейца, и если уж пускать кого-нибудь в круг лучших "нордических"
фамилий, так это его, а не более отдаленных негра или китайца. Это
совершенная нелепица, о которой мы упоминаем, чтобы больше к ней никогда не
возвращаться.
Прежде считалось, что предок человека, вероятно, обитал на дереве, но в
настоящее время те, кто достаточно сведущ в этом вопросе, больше склоняются
к мнению, что он вел наземный образ жизни и что существующие ныне
человекообразные обезьяны стали жить на деревьях лишь в ходе последующего
эволюционного развития.
Если поставить рядом скелет гориллы и человека, то их общее сходство
окажется настолько впечатляющим, что очень легко прийти к заключению:
человек произошел от общего с гориллой предка в результате увеличения объема
мозга и общего совершенствования. Однако если внимательней присмотреться к
существующим между ними различиям, они начинают выглядеть гораздо более
значительными. В последнее время особое внимание обращают на разницу в
строении ступни. Человек, шагая, опирается на пятку и пальцы ступни. Главной
опорой во время ходьбы является большой палец, именно на него падает главная
нагрузка, словно на рычаг. В этом можно убедиться, взглянув на влажные
отпечатки ступней, скажем, на полу в ванной. Там, где давление на ступню
слабее, отпечаток будет менее четким. Большой палец -- вот, поистине, глава
всей ступни.
Из всех обезьян, включая человекоподобных, единственной группой, у
которой строение ступни хоть в чем-то напоминает строение человеческой,
являются некоторые лемуры. Бабуин ступает на всю ступню и пальцы, причем
опорным является средний палец. И все три вида человекообразных обезьян при
ходьбе опираются на внешнюю сторону ступни -- совершенно иначе, чем это
делает человек.
Человекообразные обезьяны обитают в лесах, передвигаться по открытой
равнине им приходится лишь время от времени. У них нет тех ловкости и
проворства, которые помогают меньшим по размерам обезьянам все время
перепрыгивать с дерева на дерево, практически не опускаясь на землю. Но и
человекообразные обезьяны, как правило, значительную часть времени проводят
не на земле, а на деревьях. Самая тяжелая из всех человекообразных обезьян
-- горилла -- больше всех остальных вынуждена оставаться на земле. При
ходьбе горилла очень часто использует передние конечности, опираясь на
суставы пальцев. Это, конечно же, совершенно не похоже на то, как ходит по
земле человек. Кроме того, передние конечности человекообразной обезьяны, в
сравнении с руками человека, значительно длиннее.
Однако человек ходит уверенно и быстро, и это дает основание
предполагать, что на протяжении очень долгого времени, поколение за
поколением, основным способом передвижения предков человека была именно
ходьба. К тому же, человек не так уверенно чувствует себя на дереве, как
обезьяна. Он взбирается на дерево медленно и осторожно.
Естественно предположить, что общим предком человека и антропоидов, о
которых пойдет речь в дальнейшем, была жившая в начале кайнозойской эры
человекообразная обезьяна, которая вела преимущественно наземный образ
жизни, прячась от врагов не на деревьях, а за обломками скал, как нынешние
гибралтарские обезьяны. Это существо могло прекрасно лазить по деревьям,
держать различные предметы между большим и средним пальцем (как сейчас это
умеют делать японцы). Однако, в отличие от своего еще более дальнего
мезозойского предка, жившего на деревьях, предок человека окончательно
избрал средой своего обитания земную твердь.
Далее следует обратить внимание на тот факт, что у человека нет
врожденных способностей к плаванию. Ему приходится учиться плавать, а это
предполагает, что достаточно долгое время он проводил на суше, вдали от рек,
озер и морей. Вполне понятно теперь, почему эти существа так редко погибали
в воде и, как следствие, почему мы так редко находим их остатки среди
ископаемых окаменелостей.
Это связано с одним недостатком Летописи Окаменелостей: она имеет в
изобилии лишь сведения об обитателях водной среды или болот, а также о тех
существах, которым часто случалось тонуть. По тем же причинам, по которым
так редки и сравнительно недоступны окаменелые остатки предков млекопитающих
в мезозойских отложениях, у нас так мало следов предка человека среди
кайнозойских окаменелостей. Знания, которыми мы располагаем о доисторическом
человеке, были добыты почти исключительно из глубин тех пещер, в которых он
жил и в которых остались следы его пребывания.
До наступления суровых времен в плейстоцене предки человека жили
преимущественно в лесах или на открытых равнинах. Их тела после смерти
разлагались или становились пищей для других животных.
Более того, предки человека, как и нынешние человекообразные обезьяны,
вероятно, никогда не отличались многочисленностью. Они не были в этом
похожи, к примеру, на оленей или лошадей, которые собираются в большие стада
и могут быть представлены сотнями и тысячами особей, если не миллионами, в
каждом поколении. Великое множество этих травоядных тонет в реках или
оказывается в пасти у крокодила, гибнет в трясине у водопоя. Как следствие,
мы во множестве обнаруживаем их окаменелые остатки.
Человекообразные обезьяны передвигаются небольшими группами из
нескольких пар с детенышами. В поисках пищи они преодолевают значительные
расстояния, при этом отгоняя конкурентов из числа особей своего же
собственного вида. Зачастую это вообще существа, ведущие одиночный образ
жизни и занимающие определенную территорию. Едва ли общее количество
человекообразных обезьян на планете сейчас превышает несколько десятков
тысяч, а количество горилл определенно не превышает нескольких сотен. Так же
и в древности: поколения могли сменять поколения, не оставив ни одной
окаменелости.
Есть множество причин предполагать, что предок человека тоже был из
числа подобных немногочисленных человекообезьян*, кочевавших небольшими
стадами по значительным территориям. Десятки родственных видов существ,
живущих в подобных условиях, могли исчезнуть, оставив едва заметный след. И
шансы, что палеонтологи смогут обнаружить этот след, очень невелики.
Не стоит также забывать, что Летопись Окаменелостей еще не изучена до
конца и ее обстоятельное и подробное исследование впереди. Практически
только Западная Европа основательно исследована в этом отношении.
Неисследованными остаются
Речь идет об австралопитеках.
еще сотни отложений, в которых хранятся фрагменты или полные остатки
древнего человека и его предшественников. В Азии, в частности, в Индии или в
Африке могут быть сделаны самые неожиданные находки, которые прольют новый
свет на историю возникновения человека.
Человекообразные обезьяны и низшие обезьяны, по всей видимости,
выделились в разные группы уже в начале кайнозойской эры. Существовал также
ряд олигоценовых и миоценовых человекообразных обезьян, отношение которых
друг к другу и к человекообезьяне, о которой речь далее, еще нуждается в
более тщательном прояснении. В их числе можно назвать дриопитека, жившего в
миоценовом периоде. Его челюсть была очень похожа на человеческую.
Существовало несколько видов дриопитеков, и не исключено, что один из них
может быть в определенной связи с предком человека.
В северной Индии были найдены остатки ископаемых обезьян, у некоторых
из которых (рамапитека) отчетливо видны близкие к человеку признаки.
Олигоценовый проплиопитек, остатки которого обнаружены в Египте, также был
весьма любопытным существом. Это была маленькая человекообразная обезьяна
размером с кошку. Она вполне может быть непосредственным предшественником
современных человекообразных обезьян, а также иметь отношение к далеким
предкам человека.
Возможно, все эти животные, эти "предлюди", использовали каменные
орудия. Чарльз Дарвин сообщает о бабуинах, умевших раскалывать орехи,
разбивая их камнем, переворачивать камни палкой, охотясь за насекомыми, и
наносить удары жертве камнями и ветками. Шимпанзе может устраивать себе на
дереве гнездо, сгибая и переплетая ветви. Очевидно, подобными способностями
обладали и более древние предки этих обезьян. Поэтому возможно, что
склонность к использованию различных орудий была присуща уже нашим
мезозойским предкам, от которых мы и произошли.
Среди самых первых свидетельств о том, что в далеком прошлом жили
существа, более похожие на человека, чем нынешние человекообразные обезьяны,
были камни и кремневые осколки, грубо обтесанные до такой формы, чтобы их
можно было держать в руке*. Они, по всей видимости, использовались как руч-
Создателем этих орудий был самый древний представитель рода homo вид
homo habilis, человек умелый, возникший не менее 2 млн. лет назад.
ные топоры. Эти ранние каменные орудия ("эолиты") зачастую так просты и
так грубо обработаны, что долгое время ученые не могли прийти к общему
мнению -- имеют ли эти камни природное или все-таки искусственное
происхождение.
Самые ранние из эолитов геологи относят к эпохе плейстоцена, то есть ко
времени до первого ледникового периода. Они также встречались и на
протяжении всего первого ледникового периода.
Нам пока не удалось обнаружить ни костей, ни каких-либо других остатков
человекоподобных существ, живших полмиллиона лет назад в Европе или Америке,
которые могли пользоваться этими орудиями. Единственным исключением --
впрочем, весьма сомнительным -- является найденный в верхнеплиоценовых
песках Небраски коренной зуб, который, по мнению некоторых исследователей,
мог бы принадлежать обезьяночеловеку. Этому существу дали имя гесперопитек
(западная обезьяна), хотя сам зуб, очень сильно поврежденный, мог
принадлежать вовсе и не антропоиду, а какому-нибудь другому ископаемому
животному.
На острове Ява в породах, относящихся, как считается, к позднему
плиоцену или к началу первого ледникового периода в Европе и Америке, были
найдены разрозненные кости обезьяночеловека, который вполне мог быть творцом
этих каменных орудий. Среди обнаруженных остатков были верхняя часть черепа,
несколько зубов и бедренная кость. Судя по форме черепной коробки, объем
мозга был средним между мозгом шимпанзе и человека. Но бедренная кость
показывает, что этот антропоид мог ходить и бегать, как человек, и таким
образом свободно использовать свои руки. Это существо еще не было человеком,
но и не было живущей на деревьях обезьяной, как шимпанзе. Это была
прямоходящая обезьяна. Биологи дали ей имя питекантроп ("обезьяночеловек").
Еще более интересен пекинский синантроп -- анатомически он гораздо
ближе к человеку, чем к любой из обезьян. Это был антропоид. Теперь у нас
есть остатки уже нескольких особей синантропа. Пока что, правда, нет никаких
свидетельств того, что этот вид обезьяночеловека знал, что такое огонь, или
умел делать примитивные орудия. Синантропы и есть то "недостающее звено", на
отсутствие которого ссылались в прошлом веке оппоненты Дарвина.
В то время здесь обитали также мамонты, носороги, гигантские
гиппопотамы, гигантские бобры, бизоны, во множестве водились дикие лошади и
саблезубые тигры. О львах и обычных тиграх в то время в Европе, кажется,
ничего не известно, зато были медведи, волки, выдры, дикие кабаны. Вполне
возможно, что ранние антропоиды подбирали остатки добычи саблезубого тигра,
поедая то, что осталось от трапезы хищника.
Самый ранний из представителей рода homo, о котором упоминается в
Палеонтологической Летописи, известен лишь по сохранившемуся обломку
челюстной кости. Она была найдена в песчаном карьере возле Гейдельберга на
глубине восьмидесяти футов от поверхности*. Эта челюсть совсем не похожа на
ту, какой мы себе представляем челюсть человека. Однако она во всех
отношениях является человеческой, за исключением того, что у нее нет ни