Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

давно неудержимо притягивал к себе Китай, и он сделал своей столицей Пекин
вместо Каракорума. Персия, Сирия и Малая Азия, подвластные его брату Хулагу,
стали по существу независимыми; орды монголов в России и в соседних с
Россией областях Азии также практически отделились и стали самостоятельными.
Хубилай умер в 1290 г., и с его смертью даже номинальное главенство Великого
хана ушло в прошлое.
К моменту смерти Хубилая уже существовали основная Монгольская империя
со столицей в Пекине, включавшая в себя весь Китай и Монголию; вторая
великая империя монголов Золотая Орда в России; третья в Персии, которую
основал Хулагу,-- империя Хулагуидов (ильханов), данниками которой были
турки-сельджуки Малой Азии. Между Золотой Ордой и Монголией были одно
сибирское государство и еще отделившееся государство в Туркестане. Отдельно
отметим, что Индия за пределами Пенджаба так и не испытала монгольского
вторжения в этот период и что армия султана Египта полностью разгромила
Кетбогу, военачальника Хулагу, в Палестине (1260) и тем самым не дала
монголам войти в Африку. К 1260 г. завоевательный импульс монголов стал
значительно слабее. С этого времени их история повествует нам о разделении и
упадке.
Монгольская династия, которую хан Хубилай основал в Китае, династия
Юань, правила с 1280 по 1368 г. Впоследствии повторный всплеск активности
монгольских народов в Западной Азии привел к созданию еще более долговечной
и жизнеспособной империи в Индии. Но в XIII и XIV вв. хозяевами северной
Индии были афганцы (хорасанцы), а не монголы, их Делийская империя
простиралась до Декана.
Несомненно, что монгольские завоевания -- это одно из самых
примечательных событий на протяжении всей истории человечества. Завоевания
Александра Великого несопоставимы с ними ни по масштабам, ни по влиянию.
Влияние Монгольской державы на распространение и расширение представлений
человечества, на стимулирование его воображения было огромным. На какое-то
время вся Евразия получила небывалую возможность пользоваться всеми
преимуществами открытого сообщения. Все дороги временно оказались открытыми,
представители всех народов появлялись при дворе Великих ханов в Каракоруме.
Нам слишком часто приходится слышать о походах и жестокостях монголов,
но значительно реже -- об их любознательности и стремлении к знаниям.
Возможно, этот народ не был родоначальником знаний, однако его влияние на
мировую историю как распространителя знания было очень значительно. И все,
что нам удается узнать о таких малоизвестных и романтических личностях, как
Чингисхан или Хубилай, говорит о том, что эти монгольские ханы уж точно были
не менее разумными и созидательными монархами, чем яркий, но эгоистичный
Александр Македонский или энергичный, но малограмотный теолог, этот
заклинатель политических духов Карл Великий.
В 1269г. Великий хан Хубилай отправил посольство к Папе с очевидным
намерением найти какой-то способ сотрудничества с христианским Западным
миром. Он просил, чтобы ему ко двору отправили сотню ученых и искушенных в
полемике людей, которые смогли бы заняться разъяснением сути христианского
учения. Но его послы застали Западный мир как раз в один из тех моментов,
когда Папы не было, а вместо него были споры о том, кому же быть следующим
Папой. Два года Папу не могли выбрать. Когда же наконец Папа был посажен на
престол, он не придумал ничего лучшего, как отправить в Китай двух
доминиканских монахов для того, чтобы подчинить своей власти величайшую и
мощнейшую державу Азии! Но эти двое достойных братьев, ужаснувшись от одной
мысли о долгом и трудном путешествии, воспользовались первым подвернувшимся
предлогом, чтобы отказаться от экспедиции.
Эта прерванная миссия была лишь первой в серии попыток наладить
взаимное общение, и всегда они были попытками слабыми, начисто лишенными
того всепобеждающего огня, который несли ранние христианские проповедники.
Доминиканцев в Каракорум отправлял Иннокентий IV, Людовик Святой Французский
также отправил миссионеров со священными реликвиями через Персию. При дворе
хана Мункэ было много христиан-не-
сториан. Позднее папским посланникам все же удалось добраться до
Пекина. Мы также знаем, что неоднократно назначались легаты и епископы
Востока, но многие из них, вероятно, не только не нашли путь в Китай, но и
потеряли в пути свою жизнь.
В 1346 г. в Пекине появился папский легат, но, по всей видимости, это
был не более чем дипломат -- представитель папского двора. С падением же
монгольской династии Юань (1368) и без того слабые перспективы христианских
миссий полностью сошли на нет. На смену правящему дому Юань пришла Мин,
китайская династия, движимая сильными националистическими тенденциями,
поначалу крайне враждебная ко всем иноземцам. Не исключено, что христианские
миссии были физически истреблены. Вплоть до последних дней Мин (1644), почти
ничего не известно о христианстве в Китае, несторианском или католическом.
Затем наступил период новых и куда более успешных усилий принести
католическое христианство в Китай, чем занимались иезуиты, однако эта вторая
миссионерская волна достигла Китая уже по морю (в XVI в.).
Вернемся в год 1298-й. В этот год произошло морское сражение между
генуэзцами и венецианцами, в котором венецианцы потерпели поражение. Среди
семи тысяч пленных, попавших к генуэзцам, был и некий венецианец по имени
Марко Поло. Ему доводилось совершать путешествия в дальние страны, но по
единодушному убеждению своих соседей он был склонен к преувеличениям. Но он
в действительности был в составе первой миссии к Хубилаю, и когда двое
доминиканцев повернули назад, он продолжил путь. Теперь Марко Поло,
оказавшийся в генуэзской тюрьме, чтобы хоть как-то скоротать время,
рассказывал о своих путешествиях некоему писателю по имени Рустичано,
который в свою очередь записывал их. Мы не будем вникать здесь в спорный
вопрос, насколько точно Рустичано передал его историю, но не приходится
сомневаться в общей правдивости этого необычайного повествования, которое
приобрело невиданную популярность в XIV и XV вв. у всех свободно мысливших
людей.
"Путешествия Марко Поло" -- одна из величайших книг в истории. Она
открывает перед нашим взором мир XIII столетия -- столетия, которое увидело
правление Фридриха II и начало инквизиции,-- открывает так, как не под силу
ни одной исторической хронике. Эта книга стала непосредственным прологом к
открытию Америки.
Она начинается с рассказа о путешествии в Китай отца Марко, Никколо
Поло, и его дяди, Маффео Поло. Оба они были состоятельными венецианскими
купцами, жившими в Константинополе; где-то около 1260 г. они отправились в
Крым, а затем --
в Булгарское царство. Оттуда они направились в Бухару, а в Бухаре
присоединились к каравану, в котором следовали послы из Китая, от Хубилая к
его брату Хулагу в Персии. Эти послы убедили венецианцев появиться при дворе
Великого хана, который на то время никогда не видел людей из "латинских"
народов. Так Поло решили продолжить свой путь в Китай.
Несомненно, они произвели благоприятное впечатление на Хубилая и
заинтересовали его цивилизацией христианской Европы. Именно через них был
передан запрос, в котором шла речь о сотне учителей и знающих людей, "людей
разумных, осведомленных в Семи Искусствах, способных отстоять свое мнение в
прениях и способных ясно довести идолопоклонникам и прочему люду, что Закон
Христа лучший из всех". Но когда они вернулись, христианский мир переживал
очередную стадию духовного смятения, и лишь по прошествии двух лет они
получили полномочия снова отправиться в Китай в сопровождении тех двух
малодушных доминиканцев. Они взяли с собой юного Марко, и именно благодаря
его участию в этой экспедиции, а также утомительному безделью в последующем
генуэзском заточении, эти исключительно важные сведения были сохранены для
нас.
Трое Поло отправились в свой путь из Палестины, а не из Крыма, как в
прошлой экспедиции. У них была золотая табличка, а также другие знаки
отличия от Великого хана, которые, должно быть, значительно облегчили их
путешествие. Великий хан просил привезти ему масло лампады, которая горит в
храме гроба Господня в Иерусалиме, поэтому сначала они направились туда, а
затем через Киликию в Армению. Так далеко на север им пришлось проследовать
потому, что египетский султан в это время постоянно вторгался на территорию
персидской империи ильханов (Хулагуидов). Затем через Месопотамию они
направились к Ормузу на Персидском заливе, словно бы намереваясь предпринять
морское путешествие. В Ормузе им повстречались торговцы из Индии. По
какой-то причине Поло не взяли корабль, но повернули на север и через
персидские пустыни, пройдя Балх, а затем через Памир к Кашгару и через Хотан
и Лобнор (здесь они уже шли по следам Сюань-Цзана) в долину Хуанхэ, пришли в
Пекин. Марко Поло называет Пекин "Канбалук" (от монгольского "Ханбалык",
"ханский город"), Северный Китай -- "Катай" (от "кидани"), а Южный Китай
бывшей династии Сун -- "Манги".
Пекин был столицей Великого хана, и там их ожидал теплый прием. Марко
особенно понравился Хубилаю: он был молод и сообразителен и, очевидно,
хорошо владел монгольским языком. Марко Поло получил должность чиновника и
ездил с различными поручениями от хана, главным образом в юго-западный
Китай. В своей истории он рассказывает об огромных про-
странствах благодатной и процветающей страны, "с превосходными
постоялыми дворами, которые ожидают путешественников на всем протяжении их
пути", об "ухоженных виноградниках, полях и садах", "множестве аббатств"
буддийских монахов, ткацких мастерских, их "золотистых и серебристых тканях
и прекрасного качества тафте", "городах и селениях, которые то и дело
сменяют друг друга", и прочие подробности подобного рода, которые поначалу
были встречены с недоверием, но потом распалили воображение всей Европы.
Он рассказал также о Бирме, о ее огромных армиях с сотнями слонов, и
как этих животных заставили бежать монгольские лучники, а также о
монгольском завоевании государства Пегу в Индокитае. Он рассказал и о
Японии, значительно преувеличив то, насколько эта страна богата золотом. Но
еще более удивительным в его рассказе было то, что он упомянул о христианах
и правителях-христианах в Китае, и о некоем "пресвитере Иоанне", который был
"царем" христианского народа. Этих людей сам он не видел. Можно
предположить, что это было племя тюрок-несториан в Монголии. Понятен тот
восторг, который вызвал у Рустичано этот замечательный эпизод истории, и
легенда о пресвитере Иоанне пробудила в XIV и XV вв. необычайный отклик,
желание познакомиться поближе с Китаем. Она вдохновляла европейцев,
отважившихся двинуться в Китай, ожиданием того, что где-то далеко в Китае
существует общество одной с ними веры, готовое встретить и поддержать их.
Три года Марко был ханским наместником и управлял городом Янчжоу-фу
(современный Яань), и жители города -- китайцы, вероятно, мало обращали
внимания на своего губернатора. Для них это был все такой же чужеземец, как
и любой из татар. Его также могли направлять с посольством в Индию.
Китайские летописи упоминают о некоем Поло, включенном в императорский совет
в 1277 г., и это является подтверждением общей правдивости истории Поло.
Отправившись в свое путешествие, Поло провели в пути три с половиной
года, прежде чем добрались до Китая, где пробыли почти шестнадцать лет.
После стольких лет на чужбине они истосковались по родине. Поло пользовались
покровительством Хубилая, но, вероятно, чувствовали, что благосклонность
Великого хана вызывала определенную зависть, которая могла иметь
неблагоприятные последствия после его смерти. Они стали просить Хубилая
разрешить им вернуться. Какое-то время они получали отказ, но затем
подвернулся благоприятный случай. У ильхана Аргуна -- правителя Персии,
внука Хулагу (брага Хубилая), умерла жена-монголка; на смертном одре она
взяла с него обещание, что он не женится ни на какой другой женщине, но
только на монгол-
ке из ее племени. Он отправил послов в Пекин, где ему подыскали
подходящую принцессу, девицу семнадцати лет. Чтобы избавить ее от тягот
караванного пути, было решено отправить ее по морю с соответствующим
эскортом. Монгольские "бароны", которым было поручено доставить невесту,
попросили, чтобы в спутники им дали Поло, так как те были опытные
путешественники, и Поло воспользовались этой возможностью вернуться домой.
Экспедиция отплыла из порта на востоке Южного Китая. Они надолго
задержались на Суматре и в Южной Индии, и в Персии оказались после
путешествия, продлившегося два года. Они в целости и сохранности доставили
молодую даму преемнику Аргуна, который уже скончался к тому времени, и она
вышла замуж за сына Аргуна. Поло же после этого отправились через Тебриз в
Трапезунд, выплыли в Константинополь и вернулись в Венецию около 1295 г.
Рассказывают, что одетых в татарские халаты путешественников даже не
пустили в их собственный дом. Не сразу им удалось объяснить, кто они такие.
Но и после этого многие продолжали смотреть на них искоса, как на
бродяг-оборванцев, истративших свое состояние в чужих краях. Чтобы развеять
эти сомнения, Поло устроили пышный пир. Когда же празднество было в самом
разгаре, они приказали принести свои старые халаты на плотной подкладке,
отпустили слуг и распороли эти одежды, и -- невероятное зрелище! -- "рубины,
сапфиры, карбункулы, изумруды и бриллианты" хлынули оттуда водопадом перед
глазами потрясенной компании. Но и после этого рассказы Марко о размерах и
населении Китая встречали с плохо скрываемой насмешкой. Острословы даже
придумали ему прозвище "Миллион" (// Milione), потому что он вечно говорил о
миллионах людей и миллионах дукатов.
Эта история заставила людей затаить в удивлении дыхание, сначала в
Венеции, а затем по всему Западному миру. В европейской литературе, и
особенно в европейском романе XV столетия, слышны отголоски имен из истории
Марко Поло, названия Катай, Канбалук и так далее.

4

Путешествия Марко Поло были предвестием основательного взаимного
общения. В ту эпоху Европа уже начинала открывать для себя новые духовные
горизонты, значительный вклад в это принадлежит и книге путешествий Марко
Поло. Прежде чем мы продолжим, однако, нужно рассказать о любопытном
побочном результате великих монгольских завоеваний, появлении турок-османов
у Дарданелл и далее в общих чертах изложить, как происходило самостоятельное
развитие отдельных частей империи Чингисхана.
Турки-османы были немногочисленными беглецами, которые ушли на
юго-запад, спасаясь от первого вторжения Чингис-
хана в Западный Туркестан. Они проделали долгий путь из Средней Азии,
через пустыни и горы, через края, населенные иноплеменниками, в поисках
новых земель, где они могли бы осесть и поселиться.
"Маленькая группа никому не известных пастухов, -- пишет Марк Сайке,--
беспрепятственно прошла через княжества, империи и державы. Где они
становились лагерем, куда они шли, спасая свои стада и отары, где они
находили пастбища и как им удавалось находить мир с различными правителями,
через владения которых они проходили.--- обо всем этом остается только
догадываться".
Наконец, они нашли пристанище и благоприятное соседство на плоскогорьях
Малой Азии среди родственного народа -- турок-сельджуков. Этот край,
современная Анатолия, к тому времени был преимущественно турецким по языку и
мусульманским по религии, если не считать значительной доли греков, евреев и
армян в городском населении. Несомненно, кровь разных народов текла в жилах
людей этого края -- хеттов, фригийцев, троянцев, лидийцев, ионийских греков,
киммерийцев, галатов и италиков (со времен Пергама), но они давно позабыли о
своих древних корнях. Они представляли собой смешение древних
средиземноморских народов, нордических ариев, семитов и монголов (такими
были и обитатели Балканского полуострова), но они верили, что они
принадлежали к чистой туранской расе и во всем превосходили христиан по
другую сторону Босфора.
Постепенно турки-османы приобрели вес и стали главенствовать среди
мелких княжеств, на которые распалась империя Сельджукидов. Их отношения со
все более уменьшавшейся империей Константинополя оставались на протяжении
нескольких столетий умеренно-враждебными. Османы не предпринимали нападений
на Босфор, но через Дарданеллы -- путь Ксеркса, а не Дария -- они с
упорством приступили к покорению Македонии, Эпира, Югославии и Болгарии.
В сербах (югославах) и болгарах турки нашли народы, очень схожие с ними
по культуре и, несмотря на то, что ни одна из сторон не признавала этого,
очень сходные в их межрасовом смешении, с несколько меньшими
средиземноморскими и монгольскими примесями и чуточку большим нордическим
элементом. Но эти балканские народы были христианами, разделенными жестокой
враждой. Турки же говорили на одном языке; их единство было крепче, они
обладали присущими мусульманам сдержанностью и умеренностью, а также были
лучшими воинами. Они обратили, насколько смогли, покоренные народы в ислам.
Христиан они разоружили и присвоили себе монопольное право собирать с них
дань. Постепенно, к концу XIV в., османские владения сплотились в единую
империю, которая достигала Таврских гор на
востоке и рубежей Венгрии и Румынии на западе. Их главным городом стал
Адрианополь. Сжавшаяся Византийская империя была теперь окружена турками со
всех сторон. Уже не Константинополь был форпостом Европы, а Венгрия:
христианский тюркско-угорский народ защищал Европу от турок-мусульман.
Османы воспитали выдающуюся военную силу, янычар, подобных во многом
мамелюкам, которым принадлежала неоспоримая власть в Египте.
"Ряды янычар пополнялись за счет христианских детей, примерно около
тысячи каждый год, которых принимали в орден дервишей-бекташей. Хотя
поначалу от янычар не требовалось исповедывать ислам, в итоге все как один
они становились фанатичными приверженцами идеи тесного мистического
братства, к которому принадлежали. Высоко оплачиваемое, хорошо обученное,
закрытое для непосвященных и ревниво оберегавшее свои секреты тайное
общество -- янычары обеспечили недавно созданное Османское государство
грозной силой солдат-пехотинцев, готовых отдать жизнь за империю. В эпоху
легкой кавалерии и наемников, готовых служить кому угодно за деньги, янычары
оказались бесценным приобретением...
Отношения между османскими султанами и константинопольскими
императорами беспримерны в истории отношений между исламскими и
христианскими державами. Турки были вовлечены в семейные и династические
интриги столицы империи, связаны кровными узами с правящими семьями, часто
поставляли войска для защиты Константинополя и время от времени нанимали
части его гарнизона как подкрепление в своих различных кампаниях. Сыновья
императоров и высшей знати Византии даже сопровождали турок на поле боя -- и
при этом османы неуклонно продолжали отторгать имперские земли и города и в
Азии, и во Фракии. Эти своеобразные отношения между домом Османа* и
правителями Византии оказали на обе правящие верхушки глубокое воздействие.
Греки становились все более деморализованными и вынуждены были прибегать ко
все более низким методам, различным хитростям и уловкам в отношении своих
соседей -- к этому вынуждала их собственная военная слабость. На турках же
самым неблагоприятным образом сказалась незнакомая прежде атмосфера интриг и
предательства, которая просочилась в их внутреннюю жизнь. Отцеубийство и
междоусобицы -- два преступления, которые чаще других пятнали историю
Константинопольского двора, со временем стали неотъемлемой частью политики
Османской династии...
Византийцы куда более непринужденно общались с османским пашой, чем с
римским Папой. Многие годы турки и византийцы вступали в смешанные браки и
интриговали друг против друга в лабиринтах дипломатии. Османы настраивали
болгар и сербов в Европе против императора; император же настраивал
азиатского эмира против султана. Турецкая и византийская политика настолько
запуталась, что сложно сказать, считали ли турки греков своими союзниками,
врагами или подданными, и смотрели ли греки на турок как на своих тиранов,
губителей или защитников."**
* Осман /(1258--1324) -- турецкий султан, основатель династии Османских
султанов, правивших до 1922 г.
** Сайкс М. Последнее наследие халифа.
Наконец, в 1453 г., при османском султане Мехмеде II (1451 -- 1481),
Константинополь пал перед мусульманами. Султан атаковал его с европейской
стороны при значительной поддержке артиллерии. Греческий император был убит,
взятие города сопровождалось грабежом и резней. Были разграблены сокровища
величественной церкви Святой Софии, которую построил Юстиниан Великий (532),
а сама она была превращена в мечеть. Это событие вызвало волну возмущения по
всей Европе, предпринимались даже попытки организовать крестовый поход, но
дни крестоносцев уже давно миновали.
Снова предоставим слово сэру Марку Сайксу: "Для турок захват
Константинополя был венцом их усилий и в то же время роковым испытанием. Как
опытный наставник, Константинополь помог диким кочевникам-туркам освоиться в
незнакомой среде. Пока османы могли черпать науки, образование, философию,
искусства и терпимость из живого источника цивилизации в самом сердце своих
владений, до тех пор в их распоряжении была не только грубая сила, но и
интеллектуальная мощь. Пока Османская империя имела в Константинополе
свободный порт, рынок, финансовый центр мирового значения, неисчерпаемый
источник золота, меновую торговлю, до тех пор османы не знали нехватки в
деньгах и финансовой поддержке. Мехмед был великим политиком; как только он
вошел в Константинополь, он предпринял все усилия, чтобы приостановить
разрушительные последствия захвата Константинополя. Он поддержал патриарха,
ему удалось замирить греков, он сделал все, что мог, чтобы Константинополь
продолжал оставаться столицей империи... Но роковой шаг был сделан.
Константинополь султанов -- это уже был не Константинополь. Рынки умерли,
культура и цивилизация отступали, сложные финансовые операции больше никто
не проводил. С другой стороны, осталась византийская порочность и
продажность, бюрократия, евнухи, придворная гвардия, соглядатаи, взяточники,
сводни -- все это перешло к османам и прижилось в жизни их знати. Турки,
прибрав к рукам Стамбул, упустили сокровище и заимели чуму..."
Честолюбивые желания Мехмеда не удовлетворились взятием
Константинополя. Султан остановил свой взгляд на Риме. Он захватил и
разграбил итальянский город Отранто, и возможно, что его активная и
обещающая стать успешной попытка завоевать Италию, поскольку полуостров был
разделен и погружен в междоусобицы, была прервана только смертью (1481). Его
сыновья увязли в братоубийственном соперничестве. При Баязиде II (1481--
1512), его наследнике, османские войска дошли до Польши, а Греция была
окончательно покорена. Селим (1512--1520), сын Баязида, распространил власть
османов на Армению и завоевал Египет. В Египте жил последний Аббасидский
халиф под защитой мамелюкского султана -- Фатимидский халифат уже давно
остался в прошлом. Селим выкупил титул халифа у этого последнего
беспомощного Аббасида и таким образом завладел священным знаменем и прочими
реликвиями пророка. Так османский султан стал халифом всего ислама.
Селима сменил Сулейман Великолепный (1520--1566), который завоевал
Багдад на востоке и большую часть Венгрии на западе и едва не захватил Вену.
На протяжении трех столетий Венгрия давала отпор султану, но после
катастрофы у Мохача (1526), в которой погиб король Венгрии, эта страна
оказалась у ног завоевателя. Турецкий флот также взял Алжир и нанес
несколько ощутимых поражений венецианцам. Почти во всех своих военных
предприятиях против Священной Римской империи султан действовал в союзе с
королем Франции. При Сулеймане Великолепном Османская империя достигла
вершины своего могущества.
Давайте теперь вкратце рассмотрим дальнейшее развитие основных
регионов, которые составляли империю Великого хана. Христианство нисколько
не преуспело в духовном обращении этих монгольских государств. Христианство
переживало период нравственной и интеллектуальной несостоятельности, не имея
за собой общей веры, энергии и достоинства. Мы уже рассказывали о никчемной
парочке робких доминиканцев, их неудачной миссией и ограничился Папа в ответ
на просьбу хана Хубилая, и обращали внимание на то, что в целом закончились
провалом сухопутные миссии XIII и XIV вв. Апостольское рвение, которое могло
покорять целые народы для Царства Небесного, было в церкви мертво.
С 1305 г., как мы уже сказали, римскими Папами становились ставленники
французского короля. Все уловки и усилия Пап XIII столетия вытеснить
императора из Италии были нацелены на то, чтобы его место занял французский
монарх. С 1309 по 1377 г. Папы пребывали в Авиньоне, их мнимые миссионерские
усилия были частью общей западноевропейской политики. В 1377 г. Папе