Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

засверкала, разгоняя мрак.
Несмотря на все отклонения и искажения, христианство никогда полностью
не отказывалось от преданности общему благу во имя Господа, которое
заставляет личную помпезность монархов и правителей выглядеть подобно
наглости разодетого слуги, а великолепие богатства и связанные с ним
удовольствия -- как добыча грабителей. Ни один человек, живущий в обществе,
затронутом такой религией, как христианство или ислам, уже не может быть
полностью рабом. В этих религиях есть некое неистребимое свойство,
понуждающее людей судить своих хозяев и осознавать свою ответственность
перед миром.
По мере того как люди ощупью продвигались от жестокой эгоистической
жадности и инстинктивной агрессивности родовой общины раннего палеолита к
этому новому состоянию умов, они стремились выразить эту перемену в мыслях и
целях весьма по-разному. Они вошли в противоречие и конфликт с прежними
идеями, проявили естественную тенденцию к открытому противостоянию этим
идеям и часто бросались из одной крайности в другую.
Первая половина XIX в. была свидетелем целого ряда экспериментов по
созданию пробных человеческих обществ нового типа. Одними из наиболее важных
в историческом смысле были эксперименты и идеи Роберта Оуэна (1771--1858),
хозяина прядильной фабрики в Манчестере. Его обычно рассматривают как
родоначальника современного социализма; именно в связи с его деятельностью
впервые появилось слово "социализм" (около 1835 г.).
Роберт Оуэн, без сомнения, был весьма компетентным бизнесменом: он
осуществил ряд нововведений в хлопкопрядильной промышленности и еще в
молодом возрасте заработал себе приличное состояние. Его глубоко волновала
бессмысленная растрата человеческого потенциала его рабочих, и он решил
улучшить условия их жизни и труда, а также отношения между работодателем и
работником. Сначала он попытался осуществить эти планы на своей фабрике в
Манчестере, а затем -- в Нью-Ланарке (Шотландия), где он был управляющим
предприятия, на котором были заняты около двух тысяч человек.
В период между 1800 и 1828 гг. он добился очень многого: был сокращен
рабочий день, улучшены санитарные условия труда; он отказался от приема на
работу совсем маленьких детей, улучшил подготовку своих рабочих, обеспечил
выплату пособия по безработице в периоды торговой депрессии, учредил систему
школ и превратил Нью-Ланарк в образец просвещенного индустриализма, в то же
время сохранив его высокую рентабельность.
Он занимался активной публицистической деятельностью, защищая большую
часть человечества от обвинений в невоздержанности и недальновидности,
которые распространялись для оправдания экономических несправедливостей того
времени. Он утверждал, что люди в основном являются продуктом воспитывающей
их среды -- тезис, который сегодня уже не нуждается в особых
доказательствах,-- и занимался активной пропагандой тех воззрений, которые
нашли свое подтверждение в Нью-Ланарке.
Он критиковал своих коллег-промышленников за их эгоистическое
безразличие, и в 1819 г., в основном его усилиями, был принят Фабричный акт
-- первая попытка предотвратить самые вопиющие проявления жадности и
недальновидности предпринимателей, пользовавшихся тяжелым материальным
положением своих работников. Некоторые из содержащихся в этом законе
ограничений не могут в наши дни не вызвать изумления. Кажется невероятным,
что когда-то существовала необходимость защищать маленьких детей девяти (!)
лет от фабричного труда или ограничивать номинальный рабочий день взрослых
до двенадцати часов.
Люди чересчур склонны изображать промышленную революцию так, будто она
привела к порабощению и изнурению бедных маленьких детей, которые до нее
жили свободно и счастливо. Это является искажением истории. Еще на заре
цивилизации маленькие дети бедняков вынуждены были выполнять любую посильную
для них работу. Фабричная система просто сконцентрировала этот
несовершеннолетний труд и придала ему систематический, открытый и
скандальный характер.
Фабричная система вступила в противоречие с растущим пониманием
подобной несправедливости. Британский Фабричный акт 1819 г., каким бы слабым
и недостаточным он нам ни казался, стал для детей своего рода Великой
хартией вольностей. С его появлением начался процесс защиты детей бедняков
сначала от наемного труда, а затем от голода и неграмотности.
Мы не можем здесь подробно изложить историю жизни и деятельности Оуэна.
Он понимал, что его работа в Нью-Ланарке была лишь испытанием небольшой
действующей модели. То, что можно сделать для одной промышленной общины,
утверждал он, можно сделать и для всех промышленных общин по всей стране. Он
выступал за переселение рабочих в небольшие города, образцом для которых
служил бы Нью-Ланарк.
Казалось, на некоторое время он пленил воображение всего мира. "Тайме"
и "Морнинг Пост" выступали в поддержку его предложений; одним из посетителей
Нью-Ланарка был великий князь Николай, который стал преемником царя
Александра I; его верным другом был герцог Кентский, сын Георга III и отец
королевы Виктории.
Но все недоброжелатели перемен и все те (а таких всегда много), кто
завидовал его работникам, а также те работодатели, которые боялись его
проектов, ждали удобного случая, чтобы нанести Оуэну контрудар; и этот
случай представился им в его религиозных высказываниях, враждебных
официальному христианству. Таким образом, им удалось его дискредитировать.
Однако Оуэн продолжал экспериментировать и воплощать в жизнь свои проекты,
главным из которых была коммуна "Новая Гармония" в штате Индиана (США),
куда он вложил большую часть своего капитала. Партнеры выкупили его долю в
Нью-Ланаркском предприятии в 1828 году.
Эксперименты и предложения Оуэна охватывали множество сфер, их нельзя
свести к какому-то единому рецепту переустройства. В нем не было ничего от
доктринера. Его Нью-Ланаркский эксперимент был первым из целого ряда
"доброжелательных предприятий" во всем мире.
Порт Санлайт лорда Леверхалма. Борнвилл братьев Кэдбери и предприятия
Форда в Америке являются более современными примерами и еще одним шагом
вперед к коммунизму. Идеи Оуэна о создании государственных поселений были,
по сути, тем, что мы сегодня называем государственным социализмом. Его
американский опыт и поздние писания указывают на формирование у него более
завершенных социалистических взглядов и более решительный отход от
существовавшего положения дел.
Загадка денег явно занимала ум Оуэна. Он понимал, что нельзя
рассчитывать на реальную экономическую справедливость, пока за работу платят
деньгами, ценность которых колеблется. Это было бы то же самое, что
рассчитывать на пунктуальность при колеблющейся продолжительности часа.
Относительно раннего социализма Оуэна следует еще отметить, что
поначалу он совсем не был "демократическим". Демократическая идея была
привнесена в него позже. В основе его лежала благотворительность, его ранняя
форма была патриархальной; он был тем, чему рабочих должны были научить
либерально настроенные работодатели и лидеры. Первый социализм не был
движением рабочих, это было движение хозяев. На протяжении всей его истории
идеология социализма в основном была творением не рабочих, а представителей
других слоев общества. Маркса характеризуют как "аристократа", Энгельс был
коммерсантом, Ленин -- членом семьи, владевшей земельной собственностью.
Одновременно с деятельностью Оуэна в Америке и Британии имели место
другие и совершенно независимые явления, которым в конечном счете суждено
было сблизиться с его социалистическими идеями. В течение длительного
времени английское законодательство запрещало объединения, имевшие целью
ограничение торговли, объединения, направленные на искусственное поднятие
цен или зарплаты посредством согласованных действий. Эти запреты не
оказывали особо негативного влияния до тех пор, пока в XVIII в. изменения в
сельском хозяйстве и промышленности не привели к появлению огромных масс
рабочих, живущих впроголодь и конкурирующих за частичную занятость.
В этих новых условиях рабочие многих отраслей промышленности очутились
в невыносимо тяжелом положении. Они были вынуждены противодействовать друг
другу; каждый день и каждый час никто не знал, на какие еще уступки
работодателю мог пойти
его товарищ и какие дальнейшие снижения зарплаты или повышения норм
выработки могут за этими уступками последовать.
Объединение против попыток продать свой труд по сниженной цене стало
для рабочих жизненной необходимостью, хоть оно и было тогда незаконным.
Поначалу подобные соглашения приходилось осуществлять и контролировать с
помощью тайных обществ или же клубов, учреждаемых для совершенно других
целей -- социальных клубов, похоронных обществ и им подобных, призванных
замаскировать объединения в защиту заработной платы. То, что эти ассоциации
были незаконными, располагало их к насилию; они проявляли крайнюю
враждебность к штрейкбрехерам и "отступникам", которые не желали к ним
присоединяться, и очень круто обходились с предателями.
В 1824 г. палата общин осознала необходимость разрядить напряженность в
данной ситуации и признала за рабочими право создавать объединения для
осуществления "коллективных соглашений" с хозяевами. Это обеспечило
профсоюзам значительную степень свободы в их развитии. Поначалу очень
неповоротливые и примитивные организации с весьма ограниченными
полномочиями, профессиональные союзы постепенно окрепли и превратились в
настоящее четвертое сословие страны, разветвленную систему органов,
представляющих интересы огромного числа промышленных рабочих.
Впервые возникнув в Британии и Америке, они, с различными национальными
особенностями и в условиях различных законодательств, распространились на
Францию, Германию и все общества западного типа.
Поначалу возникшее для поддержания надлежащего уровня зарплаты и
ограничения невыносимой продолжительности рабочего дня, профсоюзное движение
было на своем раннем этапе чем-то совершенно отличным от социализма.
Профсоюзный деятель пытался получить максимум из существующей
капиталистической системы и существующих условий найма. Социалист же
предлагал изменить саму систему.
Творческое воображение Карла Маркса и его способность к обобщению
способствовали тому, что между этими двумя движениями возникла взаимосвязь.
В этом человеке присутствовало очень сильное ощущение истории; он одним из
первых понял, что старые общественные классы, существовавшие еще со времен
начала цивилизации, находятся в процессе распада и перегруппировки.
Присущее Марксу, как еврею, коммерческое чутье очень помогло ему в
понимании сути антагонизма между трудом и собственностью. А тот факт, что он
родился и вырос в Германии -- где, как мы уже говорили, тенденция класса
окостеневать и пре-
вращаться в касту была более очевидной, чем в любой другой европейской
стране,-- сыграл важную роль в его предположении о том, что трудящиеся уже
начали вырабатывать классовое сознание и становиться коллективным
антагонистом тех классов, которые накапливали собственность. Ему
представлялось, что профсоюзное движение как раз и является примером
развития классового сознания рабочих.
Каким, спрашивал он, будет исход "классовой борьбы" между капиталистами
и пролетариатом? Как он предполагал, дельцы-капиталисты, из-за присущей им
жадности и агрессивности, будут накапливать власть над капиталом в руках все
меньшего и меньшего числа людей, пока наконец не сконцентрируют средства
производства, транспорт и тому подобное до такой степени и в такой форме,
что их смогут захватить рабочие, классовое сознание которых будет
развиваться адекватно процессу организации и концентрации промышленности.
Они завладеют этим капиталом и станут использовать его в своих
интересах. Это будет социальной революцией. В результате ее будут
восстановлены индивидуальная собственность и свобода, основой для чего будут
общественная собственность на землю и управление обществом как совокупностью
крупных производственных сфер, организованных и сконцентрированных
капиталистом-частником. Это будет конец "капиталистической" системы, но не
конец системы капитализма. На смену частнособственническому капитализму
придет капитализм государственный.
Последующая история социализма является переплетением британской
традиции Оуэна и немецкой традиции "классового сознания" Маркса. Течение,
получившее название "фабианский социализм", то есть интерпретация социализма
английским Фабианским обществом, импонировало здравомыслящим людям всех
классов. "Ревизионизм" в немецком социализме действовал в том же
направлении. Но в целом, именно Маркс оппонировал взглядам Оуэна, в
результате чего социалисты во всем мире рассчитывали в своих планах только
на организацию трудящихся, которая обеспечит ударную силу, способную вырвать
контроль над политической и экономической жизнью общества из рук
безответственных частных собственников.
Таковы основные черты проекта под названием "социализм". Его недостатки
и незавершенность мы обсудим в нашем следующем разделе. Неизбежным, наверно,
было то, что социализм подвергся значительным искажениям и упрощениям под
влиянием сомнений и дебатов, а также различных сект и школ; они являются
симптомами роста, словно прыщи на юношеском лице. В этой работе мы можем
бросить лишь беглый взгляд на разницу между государственным социализмом,
который управляет экономикой страны через свою систему политического
правления, и более поздними направлениями синдикализма и отраслевого
социализма, при которых большая доля управления всеми отраслями
промышленности будет у рабочих каждой профес-
сии -- включая директоров и управляющих -- в каждой отрасли. Такой
"профсоюзный социализм" действительно является новым типом капитализма, при
котором собрание рабочих и служащих в каждой отрасли промышленности заменит
собой частных капиталистов, владеющих этой отраслью. Коллективным
капиталистом становится промышленный персонал.

5

Система марксистских воззрений указывает на концентрацию революционных
сил в современном мире. Эти силы будут постоянно стремиться к революции. Но
Маркс явно поспешил с предположением о том, что революционный импульс
обязательно приведет к появлению упорядоченного общества нового и лучшего
образца. Революция может остановиться на полпути и привести просто к
разрушению. Ни одно из социалистических течений пока еще четко не определило
предполагаемый им тип государственного правления.
Большевики в своем русском эксперименте руководствовались фразой
"диктатура пролетариата", а Сталин оказался таким же деспотом, как и столь
же благонамеренный царь Александр 1.
В своем кратком описании Французской революции мы постарались показать,
что революция не может учредить ничего, что не было бы уже продумано заранее
и воспринято широкой общественностью. Французская революция, столкнувшись с
неожиданными трудностями в экономике, денежной системе и международных
отношениях, деградировала к эготизму нуворишей Директории, а в конечном
итоге -- к эготизму Наполеона.
Постоянно поддерживаемые законность и планирование более необходимы во
времена революционные, чем в обычные скучные времена, потому что во время
революции общество гораздо быстрее скатывается к обычной неразберихе при
господстве людей, склонных к насилию и беспринципности.
Мы уже обсуждали взаимосвязь между социальным развитием и ограничением
идеи собственности. Существуют несколько интеллектуальных школ,
пропагандирующих ограничение собственности в той или иной степени. Коммунизм
предлагает отменить собственность вообще или, иными словами, все сделать
общим. С другой стороны, современный социализм,-- которому больше подошло бы
название "коллективизм",-- делает четкое различие между личной
собственностью и собственностью коллективной. Суть предложений социалистов
заключатся в том, что земля, а также все естественные средства производства,
транспорт и распределение должны находиться в коллективной собственности. В
этих рамках должны быть обеспечены максимум свободы частной собственности и
неограниченная свобода личности. При условии
эффективного управления вряд ли можно сомневаться, что в наше время
нашлось бы много желающих оспаривать подобное предложение. Но социализм
никогда не утруждал себя тщательной проработкой этой необходимой предпосылки
эффективного управления.
Опять же, что это за общество, в котором предполагается наличие
коллективной собственности,-- государство, город, округ, нация или
человечество? Социализм не дает на это четкого ответа. Социалисты весьма
свободно обращаются с термином "национализация", но в данном "Очерке" мы уже
подвергали идеи "нации" и "национализма" определенной критике. Если
социалисты против того, чтобы отдельная личность предъявляла права на шахту
или большой участок сельскохозяйственных угодий, как на свою собственность,
с ограничением или запретом для других людей их использовать, в том числе и
для извлечения прибыли, то почему они должны позволять отдельной нации
монополизировать шахты, торговые пути или природные богатства на своей
территории в ущерб остальному человечеству?
В этом вопросе в социалистической теории явно существует большая
путаница. И если человеческой жизни не суждено превратиться в непрерывный
массовый митинг всего человечества, то каким образом общество должно
назначать чиновников для управления своими делами? В конце концов, частный
владелец земли или предприятия является своего рода общественным
распорядителем в той степени, в какой его право собственности одобрено и
защищено обществом. Вместо зарплаты или гонорара он получает право извлекать
прибыль.
Единственным веским основанием для лишения его права собственности
является то, что идущее на смену частному собственнику новое управление
будет более эффективным, прибыльным и более удобным для общества. Но,
оказавшись не у дел, он будет в такой же претензии к обществу, как и тот
рабочий, которого он когда-то уволил, заменив каким-то новоизобретенным
механизмом.
Это проблема управления, являясь серьезным и обоснованным препятствием
для немедленной реализации социализма, порождает еще более сложную проблему
человеческих объединений. Как нам обеспечить наилучший способ управления
обществом и максимум добровольного сотрудничества людей в этом направлении?
Эта проблема крайне сложна в психологическом смысле, однако абсурдно
считать, что она является неразрешимой. В подобных вопросах должен
существовать некий оптимальный способ решения. И если эта проблема является
разрешимой, то одинаково абсурдно было бы предполагать, что она уже решена.
Эта проблема требует выработки наилучших методов в следующих сферах и их
полного взаимодействия:
Образование. Подготовка индивида к пониманию общественной жизни и
добровольному участию в ней.
Информация. Непрерывное правдивое освещение общественных дел, чтобы
индивид мог вырабатывать относительно них собственное суждение и одобрять
их. С этим непосредственно связано формулирование простых, ясных и
приемлемых для всех законов.
Представительство. Отбор представителей и доверенных лиц для содействия
коллективным интересам в гармонии с волей всего общества и на основе
образования и правдивой информации.
Исполнительная власть. Назначение должностных лиц и обеспечение
средств, которые гарантировали бы их ответственность перед обществом, но в
то же время не препятствовали разумным инициативам.
Научно-исследовательская деятельность. Систематический анализ текущих
дел и законодательства с целью обеспечения информации, на основании которой
люди могли бы делать правильные выводы и с их помощью постоянно
совершенствовать организацию общества.
Таковы пять аспектов этой обширной проблемы. В окружающем нас мире мы
видим сиюминутные средства во всех этих сферах, средства, плохо
скоординированные друг с другом и сами по себе неудовлетворительные. Мы
видим, что плохо организованная система образования финансируется крайне
скупо, ее работа усложняется вмешательством и противостоянием религиозных
организаций; мы видим, что информация для общества подается в основном
продажной прессой, зависимой от рекламодателей и спонсоров; мы видим, что
из-за фарсовых избирательных методов никого не представляющие политики
возвращаются во власть, подобно наследственным правителям или случайным
завоевателям; повсюду исполнительная власть в той или иной степени находится
под влиянием или контролем групп богатых авантюристов, а политическая и
социальная наука, а также общественная критика все еще являются участью
преданных своему делу эксцентричных индивидуумов, а не официальной и
почетной функцией в государстве.
Необходимо проделать огромный объем интеллектуального труда, дискуссий
и образовательной работы в течение многих лет, а может десятилетий или
столетий -- кто знает? -- прежде чем на всей нашей земле появится новый
порядок, спланированный так, как планируются железные дороги или суда,
работающий так же четко, как почта или телеграф. И пока новый по рядок не
объединит человечество своей системой, жизнь людей, как мы вскоре
продемонстрируем на примере европейских войн после 1854 года, будет
становиться все более нестабильной, опасной, несчастной и чреватой
катастрофами, так как способы ведения войны будут становиться все более
мощными и разрушительными благодаря достижениям непрерывной механической
революции. "Труд, богатство и счастье человечества" -- третья часть
трилогии, включающая в себя данный "Очерк" и "Науку жизни",-- является
предварительным обзором наличных условий, из которых должен возникнуть новый
порядок.
В то время как порожденная успехами физической науки механическая
революция разрушала складывавшееся веками традиционное социальное деление на
классы и создавала новые идеалы и новые возможности для строительства
справедливого человеческого общества и справедливого миропорядка, в сфере
религиозной мысли происходили такие же важные и ранее не виданные перемены.
Постоянной причиной этих религиозных пертурбаций, как и в случае
механической революции, стал прогресс в области научных знаний.
Люди узнали о своем истинном положении в пространстве задолго до того,
как они определили себя во времени. Мы уже упоминали о первых астрономах и
рассказали, как Галилея заставили отказаться от утверждения о том, что Земля
вращается вокруг Солнца. Его вынудила к этому Церковь, а Церкви пришлось
сделать это по той причине, что любое сомнение в том, что наш мир является
центром вселенной, якобы наносило смертельный удар по авторитету
христианства.
Историческим фактом является то, что учение Иисуса из Назарета
содержало в себе нечто совершенно новое и созидательное. Иисус проповедовал
Царство Небесное в сердцах и мире людей. Насколько мы можем судить с
нынешней исторической дистанции, в его учении не было ничего такого, что
противоречило бы какому-либо открытию или факту в истории мира и
человечества.
Но историческим фактом является также и то, что св. Павел и его
последователи посредством различных дополнений создали новую доктрину,
которая заменила собой простое и глубоко революционное учение Иисуса. Она
содержала в себе весьма сложное толкование спасения, которого можно было
достичь главным образом через веру и формальности, без какого-либо
серьезного изменения привычек и занятий верующего. И в этом учении св. Павла
содержались весьма определенные взгляды относительно истории мира и
человечества.
Не дело историка -- заниматься опровержением или пояснением этих
религиозных взглядов; проблема их истинности -- это дело теолога. Историка
просто интересует тот факт, что официальное христианство во всем мире
приняло точку зрения св. Павла, столь доходчиво изложенную в его посланиях,
но почему-то совершенно отсутствующую в Евангелиях.
В соответствии с этой точкой зрения, суть религии обращена не в
будущее, а в прошлое, и Иисус был не столько учителем удивительных новых
вещей, сколько предопределенной, глубоко мистической и священной жертвой во
искупление конкретного исторического акта неповиновения Создателю, который
совер-
шили наши прародители Адам и Ева после того, как их соблазнил змей в
Райском саду. На вере в это грехопадение как факт, а не на личности Иисуса
из Назарета, на теориях Павла, а не на повелениях Иисуса, была построена
христианская доктрина.
Мы уже отмечали, что это сказание об особом сотворении мира, об Адаме,
Еве и змее является древним вавилонским сказанием или даже еще более древним