Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

мусульман в ходе отчаянно смелой вылазки, отрезал войска, которые они
высадили на азиатскую сторону Босфора, и после кампании в европейской части
империи, продлившейся два года (716--717), необычайно суровая зима довершила
окончательный разгром мусульман.
Ни один из зачинателей великих религий мира, кажется, не выказывал
признаков понимания того, насколько огромны те образовательные задачи,
которые ожидают его религию в дальнейшем. Те идеи, с которыми он обращался к
массам, должна была сопровождать самая обширная работа по их освещению и
всестороннему пояснению. Но все великие начинания подобного рода
представляют сходную картину: стремительное распространение, словно поток,
прорвавший преграду, после чего неизбежно следовали упрощения и искажения.
Еще немного -- и мы узнаем об омейядском халифе Валиде II (743--744),
который насмехался над Кораном, ел свинину, пил вино и не молился. Не
исключено, что в этих историях есть доля правды, но вполне вероятно, что их
намеренно распускали, чтобы опорочить представителей правящего рода
Омейядов. В Мекке и Медине росло недовольство роскошью и небрежением верой,
которые царили в Дамаске. Еще один влиятельный арабский род, Аббасиды
(потомки Аббаса, дяди Мухаммеда), давно строил планы захвата власти. Они
умело использовали охвативший всю Аравию порыв вернуть вере былую строгость.
Вражда Омейядов и Аббасидов была древнее, чем ислам, она уже
существовала к тому времени, когда родился Мухаммед. Аббасиды поддержали
традицию шиитских "мучеников" -- Али, его сыновей Хасана и Хусейна, и
призвали под свои знамена их сторонников. Знамя Омейядов было белым,
Аббасиды подняли черное знамя -- черное в знак скорби по Хасану и Хусейну и
потому, что этот цвет впечатляет больше, чем любой другой. Кроме того,
Аббасиды провозгласили, что все халифы после Али были узурпаторами.
В 749 г. они осуществили переворот, к которому так тщательно
готовились. Последнего из Омейядских халифов схватили и убили в Египте.
Абу-ль-Аббас стал первым из Аббасидских халифов в 750 г. Начало своего
правления он отметил, собрав в одну тюрьму всех живых мужчин из рода
Омейядов, до которых был в силах дотянуться, и приказал казнить их всех до
одного. Их тела, как гласит предание, стащили в пиршественный зал, накрыли
их кожаным покрывалом, и на этом ужасающем ковре принялись пировать
Абу-ль-Аббас и его приближенные. Более того, были вскрыты могилы халифов
Омейядов, их кости сожг-
ли, а пепел развеяли. Вот так, наконец, был отмщен Али, а династия
Омейядов исчезла со страниц истории.
Интересно отметить, что в Хорасане было восстание в поддержку Омейядов,
которое подержал китайский император.
Но потомкам Али не суждено было долго наслаждаться плодами своего
триумфа. Аббасиды были правителями и авантюристами более древней школы, чем
ислам. Теперь, когда традиция Али сыграла отведенную ей роль, уже следующий
Аббасидский халиф начал преследовать и казнить всех живых членов его рода,
потомков Али и Фатимы. Стали оживать старые традиции Сасанидской Персии и
Персии Ахеменидов.
С воцарением Аббасидов халифы утратили контроль над морем, который
перешел к Испании и Северной Африке. Там теперь складывались независимые
государства -- в Испании во главе с уцелевшим представителем рода Омейядов.
Центр ислама покинул Дамаск, переместившись через пустыню в
Месопотамию. Мансур, преемник Абу-ль-Аббаса, построил для себя новую столицу
-- Багдад, неподалеку от руин Ктесифона, прежней столицы Сасанидов. Теперь
тюрки и персы становились эмирами наравне с арабами, и армия была
реорганизована по Сасанидскому образцу. Медина и Мекка имели значение только
как центры паломничества, в сторону которых правоверные обращались во время
молитвы. По той причине, что арабский был очень красивым языком, и еще
потому, что это был язык Корана, он продолжал распространяться, пока со
временем не вытеснил греческий и не стал языком образованных людей по всему
мусульманскому миру.
Мало что из сведений об Аббасидских правителях после Абуль-Аббаса
достойно упоминания. В Малой Азии год за годом продолжалась ожесточенная
борьба, в которой ни Византия, ни Багдад не имели постоянного успеха, хотя
раз или два мусульманам удалось прорваться до самого Босфора. Стоит
упомянуть еще только одного Аббасидского халифа, да и то из-за его
легендарного, а не реального величия. Гарун аль-Рашид (786--809) в
действительности был халифом внешне процветающей империи, но он навсегда
останется халифом бессмертной империи "Тысяча и одной ночи" в вечно живом
мире литературы.
"Имперский двор отличался роскошью, изысканностью и неограниченным
богатством; сама столица, Багдад, была гигантским торговым центром, выросшим
вокруг мощной крепости, где размещался государственный аппарат. Каждому
державному ведомству там были отведены свои осо-
бые палаты. Обязанности таких ведомств были надлежащим образом
отрегулированы, и во главе каждого из них был поставлен опытный и знающий
имперский чиновник.
Империя также изобиловала школами и университетами, куда стекались
философы, студенты, ученые, поэты и богословы изо всех уголков
цивилизованного мира... Столицы провинций украшали просторные общественные
строения, их связывали в единое целое надежной и скорой службой почт и
караванов. Границы были безопасны и хорошо охранялись, армия -- преданной,
боеспособной и храброй, министры и наместники -- честными и воздержанными.
Сама обширная империя всюду являла картину силы и неоспоримого
превосходства, от Киликийских ворот до Адена, и от Египта до Центральной
Азии. Христиане, язычники, иудеи, равно как и мусульмане, были задействованы
на государственной службе. Узурпаторы, полководцы-бунтари и лжепророки уже
не тревожили мусульманских владений. Люди теперь не страдали от голода и
восстаний, а богатели на караванных путях... С эпидемиями и болезнями всегда
готовы были совладать имперские больницы и лекари, получавшие жалованье от
государства...
В государственной политике уже не принято было рубить сплеча, как
прежде водилось у арабов. Прежние обычаи заменила собой сложная система
диванов (правительственных учреждений), главным образом позаимствованная из
персидской системы администрирования. Специальные ведомства под руководством
министров управляли почтой, финансами, делами двора, государственными
землями, правосудием и войсками. Целая армия чиновников, писцов, учетчиков и
служащих, корпевших каждый над своим маленьким, но ответственным поручением,
постепенно прибрала к своим рукам всю государственную власть, устранив
Повелителя правоверных от любого непосредственного общения со своими
подданными.
Имперский дворец и его внутреннее убранство были в равной степени
основаны на римских и персидских прообразах. Евнухи, строго охраняемые
гаремы, стража, соглядатаи, сводники, шуты, поэты и карлики окружали особу
Повелителя; каждый по-своему старался заслужить благосклонность владыки,
отвлекая державный ум от забот о процветании государства. А в это время
посредническая торговля с Востоком вливала золото в Багдад, дополняя другие
значительные денежные потоки. Прежде всего это были поступления от военной
добычи, ее приносили в столицу предводители победоносных захватнических
отрядов, которые опустошали Малую Азию, Индию и Туркестан. Казавшийся
бесконечным поток рабов-тюрок и византийских монет увеличивал богатства
Халифата.
Все это в сочетании с оживленными торговыми потоками на караванных
путях, центром которых был Багдад, привело к появлению обширного и
влиятельного класса богачей, состоявшего из сыновей полководцев, чиновников,
землевладельцев, царских фаворитов, торговцев и т. д. Эти люди поощряли
искусства, литературу, философию и поэзию, когда на это у них было
настроение; они строили для себя роскошные дворцы, соревновались друг с
другом в роскоши своих развлечений, вдохновляли поэтов-льстецов сочинять им
панегирики. Они были не прочь сами, пусть дилетантски, поупражняться в
философии, поддерживали различные философские течения, щедрой рукой
раздавали деньги направо и налево -- в сущности вели себя так, как и всякий
богатый во все века.
Аббасидская империя в дни Гаруна аль-Рашида определенно была слаба и
уязвима. И пусть читатель не сочтет это утверждение нелепицей, учитывая, что
в моем описании империя представлена упорядоченной и устоявшейся с
административной стороны, ее армия -- боеспособной, а богатства --
неисчерпаемыми. К этому предположению меня привело то, что
Аббасидская империя утратила связь со всем, что было жизнеспособного и
исконного в исламе, и зиждилась на восстановленных обломках империй,
разрушенных исламом. В этой империи не было ничего, что взывало бы к высшим
чувствам народных лидеров. Священная война выродилась в систематическое
ограбление соседних земель. Халиф превратился в роскошного императора или
Царя царей, правительство из патриархального стало бюрократическим.
Зажиточный класс стремительно утрачивал последние остатки веры в
государственную религию. Созерцательная философия и роскошная жизнь заняли
место правоверности Корана и арабской простоты. Единственное, что еще могло
удержать империю от развала -- простая и строгая мусульманская вера,-- было
в полном небрежении и у халифа, и у его советников... Сам Гарун аль-Рашид
охотно прикладывался к чаше с вином, его дворец был украшен разными
изображениями птиц, зверей и людей...
На какой-то миг нас завораживает величие Аббасидской державы, но вдруг
мы понимаем, что это всего лишь яркая обертка, скрывающая прах и пепел
мертвых цивилизаций" .
Гарун аль-Рашид умер в 809 г., и его великая империя немедленно
скатилась к хаосу и гражданской войне. Следующее значительное событие в этом
регионе происходит двумя столетиями позже, когда турки** под
предводительством великой семьи Сельджукидов (от имени их вождя Сельджука,
жившего в X в.), хлынули на юг из Туркестана и завоевали не только
Багдадский халифат, но также и Малую Азию. Туркам, которые наступали с
северо-востока, оказалось по силам обойти Таврские горы, которые до этого
сдерживали мусульман.
Турки помогли исламу возродиться в новом величии, и они снова обратили
усилия мусульманского мира в сторону религиозной войны с христианскими
державами. На какое-то время между этими двумя великими религиями
установилось перемирие, после остановки мусульманской экспансии и с упадком
Омейядов. Военные действия, которые происходили между христианством и
исламом, представляли собой скорее приграничные конфликты, чем
продолжительную войну. Только в XI столетии противостояние двух религий
снова приобрело характер жестокой и фанатичной борьбы.

8

Нам, в продолжение этой темы, предстоит рассказать о турках и
крестоносцах, о великих войнах, которые начались между христианским миром и
исламом и которые оставили по себе совершенно безумную нетерпимость между
этими великими мировоз-
СайксМ. Последнее наследие халифа.
Турки-сельджуки принадлежали к туркменской народности.
зренческими системами вплоть до нашего времени. Но прежде необходимо
уделить внимание духовным и культурным успехам арабского мира, которые
широко распространялись в тех краях, где прежде преобладал эллинизм. Силы
арабской цивилизации подспудно копились еще до Мухаммеда. А затем, под
воздействием военных и духовных успехов, вспыхнули блеском и великолепием,
которые сравнимы разве что со славой феков в их лучшие дни. Достижения
арабской цивилизации возродили у человечества тягу к знаниям. Если грека
можно назвать отцом, то араба -- приемным отцом научного метода. Именно
арабским, а не латинским путем современный мир получил этот дар света и
силы.
Уже самые первые завоевания арабов привели к тому, что арабская
культура вступила в тесное взаимодействие с греческой литературной
традицией, точнее, не с оригинальной греческой, но опосредствовано, через
сирийские переводы греков. Несториане -- христиане на восток от православия
-- по всей видимости, отличались большей образованностью и интеллектуальной
активностью, чем придворные богословы Византии, и гораздо более высоким
уровнем общей образованности, чем латинские христиане Запада. К ним терпимо
относились в последние дни Сасанидов, и они также прекрасно уживались с
исламом, вплоть до возвышения тюркских народов в XI в. Именно несториане
были интеллектуальной опорой персидского общества. Их усилиями были
сохранены и даже приумножены, например, достижения греческой медицинской
науки. Во времена Омейядов большинство врачей в халифате были несторианами.
Можно не сомневаться, что многие ученые-несториане исповедывали ислам,
не отступая сколько-нибудь значительно от своей веры и не делая уступок
исламу в своих исследованиях и взглядах. Они многое сохранили из сочинений
Аристотеля в греческом оригинале и в сирийских переводах. В их распоряжении
также была значительная математическая литература. Возможности и
приспособления для проведения научных исследований, которые были в
распоряжении св. Бенедикта или Кассиодора, не идут ни в какое сравнение с
тем, что было под рукой у ученых арабского мира.
К этим учителям-несторианам обратился острый и любознательный ум араба
пустыни, многому от них научившись и многое улучшив в их учении. К тому же
на протяжении многих столетий в Персии продолжались напряженные и
разносторонние богословские и философские поиски. Эти усилия теперь,
облекшись в кораническую фразеологию, привели к появлению ересей и расколу в
мусульманской вере. Шиитское сектантство -- персидское в своей основе.
Но персы, обладавшие эллинистической ученостью, были не единственными
учителями, с которыми общались арабы. По всем
богатым городам Востока были рассеяны сородичи арабов -- евреи, со
своей собственной неповторимой литературой и традицией. Взаимное влияние
арабов и иудеев пошло на пользу и тем и другим. Иудеи никогда не были
педантами в вопросе своего языка -- мы уже отмечали, как за тысячу лет до
ислама они перешли на греческий в эллинизированной Александрии, а теперь по
всему новому мусульманскому миру они говорили и писали по-арабски. Некоторые
из величайших образцов иудейской литературы написаны по-арабски, религиозные
труды Маймонида (1135--1204) например. Сложно сказать, когда речь идет об
арабской культуре, где в ней заканчивается иудей и начинается араб,
настолько значимо было в ней влияние иудейской составляющей.
Более того, был у арабской культуры еще и третий источник вдохновения,
особенно если говорить о развитии математической науки. В настоящее время
нам сложно оценить его должным образом. Это, конечно же, Индия. Можно не
сомневаться, что арабы весь тот период, на который пришлось их величие,
сохраняли тесный и плодотворный контакт с санскритской литературой и
индийскими естественными науками.
Способности арабских ученых проявились уже при Омейядах, но во времена
Аббасидов их дарования раскрылись во всей полноте. Историческая наука -- это
начало и опора всякой здоровой философии и великой литературы, и первые
наиболее заметные арабские писатели были историками, биографами и поэтами,
черпавшими вдохновение в исторических темах. За художественную прозу, за
сочинительство занимательных рассказов арабские авторы взялись, когда уже
сложилась читающая публика, желавшая изящных развлечений. Когда умение
читать перестало быть редкостью и стало обязательным для каждого
государственного чиновника и для каждого воспитанного молодого человека,
пришло время для поступательного развития образовательной системы, а с ней и
учебной литературы. К IX и X вв. ислам создал уже не только грамматики, но и
объемистые словари, а также множество филологических трудов.
За то столетие, пока продолжалось наступление на Запад, в нескольких
центрах мусульманского мира -- в Басре, Куфе, Багдаде и Каире, а также в
испанской Кордове -- из религиозных школ, поначалу открывавшихся при
мечетях, выросло несколько великих университетов. Слава этих университетов
вышла далеко за пределы мусульманского мира, привлекая студентов Востока и
Запада. В Кордове в особенности училось много студентов-христиан. Влияние
арабской философии через Испанию на университетскую мысль Парижа, Оксфорда и
Северной Италии и на западноевропейскую науку в целом было, несомненно,
очень значительным. Труды Аверроэса (Ибн-Рушда) из Кордовы (1126--1198)
следует отметить особо. Аверроэс более чем кто-либо из арабских
философов оказал влияние на европейскую науку. Он развил учение Аристотеля в
направлении, которое сделало возможным строгое различение религиозной и
научной истин. Так был расчищен путь для высвобождения научного поиска
из-под гнета теологического догматизма, который сковывал его и в
христианстве, и в исламе.
Еще одно великое имя -- Авиценна (Ибн Сина; 980--1037), получивший
прозвище "царь врачевателей", который родился на другом краю арабского мира,
в Бухаре... В Александрии, Дамаске, Каире и Багдаде все так же процветало
переписывание книг; в Кордове в 970 г. существовало двадцать семь
общедоступных школ, открытых для обучения бедноты.
"Свою математику арабы строили на основах, которые заложили греческие
математики. Происхождение так называемых арабских цифр неясно. Боэций, во
времена Теодориха Великого, использовал знаки, которые напоминают те девять
цифр, которыми мы сейчас пользуемся". Однако нуль, как считается, был
неизвестен до IX в., когда он был введен мусульманским математиком
Мухаммедом ибн Мусой, который также первым стал пользоваться позиционной
системой записи чисел в десятичной системе. Это, однако, оспаривают индийцы,
которые заявляют, что нуль и десятичная система -- это индийский вклад в
математическую науку.
"В геометрии арабы немногое добавили к Евклиду, но алгебра -- это
практически их творение. Также они развили тригонометрию, придумав синус,
тангенс и котангенс. В физике арабы изобрели маятник, осуществляли работы по
оптике. Они добились значительных успехов в астрономии. Арабские ученые
построили несколько обсерваторий и сконструировали множество астрономических
инструментов, которыми пользуются и до сих пор. Они рассчитали угол наклона
эклиптики, уточнили время равноденствий. Их знания в астрономии были,
бесспорно, велики.
В медицине они значительно продвинулись вперед сравнительно с работами
греков. Они изучали физиологию и гигиену, их представления о лекарственных
веществах были близки к современным. Их хирурги знали, как пользоваться
анестетиками, и могли выполнять операции самой высокой сложности. Когда в
Европе занятие медициной было запрещено церковью, утверждавшей, что
исцеление должно быть следствием религиозных обрядов, совершаемых
духовенством, арабы уже имели реальную медицинскую науку.
Арабы заложили многие основы химии. Они открыли много новых веществ,
таких, как поташ, нитрат серебра, сулема, азотная и серная кислоты. Слово
"алкоголь" арабского происхождения, хотя это вещество было известно под
именем "винный дух" еще Плинию (100 г. н. э.)...
В ремесле они превзошли весь остальной мир разнообразием и красотой
изделий и совершенством исполнения. Их мастера работали со всеми металлами
-- золотом, серебром, медью, бронзой, железом и сталью. Ткани, которые были
созданы ими, так и остались непревзойденными. Арабские мастера знали секреты
окраски тканей, они умели изготовлять бумагу. Их кожаные изделия славились
по всей Европе. Они умели делать сахар из тростника, выращивали множество
прекрасных сортов винограда. У них был вполне научный подход к земледелию,
хорошо продуманная оросительная система. Уже тогда они активно использовали
удобрения и научи-
лись приспосабливать посевы к качеству грунта. Они добились
замечательных результатов в садоводстве, зная, как делать прививки и
создавать новые сорта плодов и цветов. Благодаря арабам Запад познакомился
со многими деревьями и растениями Востока. Земледелие было темой множества
их научных трактатов"*.
Среди всех этих очевидных успехов арабской цивилизации особо следует
отметить изготовление бумаги, учитывая, насколько это было значимо для
интеллектуальной жизни человечества. Вероятно, арабы научились этому от
китайцев через Среднюю Азию. Европейцы позаимствовали способ производства
бумаги именно у арабов. До этого книги писали на листах папируса, но после
арабского завоевания Египта Европа оказалась отрезана от поставок папируса.
Пока бумагу не стали производить в изобилии, от умения писать было мало
проку. Отсутствие легкодоступного материала, пригодного для письма, по всей
видимости, куда значительнее сказалось на сравнительной отсталости Европы
"темных веков", чем склонны признавать историки...
Важно и то, что интеллектуальный процесс не прекращался в мусульманском
мире, несмотря на значительные, порой критические сдвиги и неурядицы в
политической жизни. Арабы не смогли найти подход к решению проблемы,
нерешенной и поныне,-- построения стабильного прогрессивного государства.
Везде в исламском мире форма правления оставалась абсолютистской,
подверженной всем колебаниям, интригам и убийствам, которые характерны для
крайних форм монархии. Но на протяжении нескольких столетий, невзирая на
преступления монарших дворов и соперничающих лагерей, духу ислама удавалось
поддерживать в обществе некую добропорядочность и умеренность в обыденной
жизни. Византийская империя была бессильна сломить эту цивилизацию, а
тюркская угроза на северо-востоке еще только набирала силы. Пока не налетел
турецкий шквал, интеллектуальная жизнь исламского мира продолжала стабильно
развиваться.
Мусульманские завоевания дали жизнь новому типу архитектуры, который
по-разному называют сарацинским, магометанским или арабским. Но исконный
араб никогда не был художником. Он строил мечети, дворцы, мавзолеи и города,
потому что нужно было их строить, и находил для этого мастеров и архитек-
* Тетчер и Швилл. Общая история Европы.
торов среди покоренных египтян, сирийцев и персов. Арабское искусство в
Персии было попросту продолжением персидского искусства, но в Египте и Сирии
действительно произошло приспособление к новым условиям и появился новый тип
строений и орнамента. Это и было в строгом смысле "арабское" искусство.
На западе арабского мира, в Северной Африке и Испании, развилась
своеобразная архитектура, особой приметой которой была характерная арка,
формой напоминающая подкову. Сирия и Египет, еще задолго до появления
арабов, уже отошли от византийских форм, заменив круглую арку стрельчатой, и
пошли еще дальше, чем византийское искусство, в отказе от скульптурных
изображений. Греческий реализм уступил место условному орнаменту, а арабский
темперамент, склонный к созерцанию и экстазам, только усилил этот процесс --
не ради того, чтобы подчиниться религиозным предписаниям, ведь существует
множество ранних арабских рисунков с натуры, но "повинуясь инстинкту". В
повседневной жизни независимо от культуры араб проявляет крайнее нежелание
оголять свое тело или смотреть на тело.
Постепенно, с эволюцией арабского искусства, декоративность переходит
от условных животных и растительных форм к геометрическим узорам, арабескам.
Крыши и своды инкрустируются все более обильно, множится использование
решетчатых ширм и перегородок, и даже внешние формы становятся
многогранными. Своды покрываются круглой и многоугольной лепкой, которая
свисает с них, словно сталактиты. В результате подавления чувств, их
сублимации рождается новая и таинственная красота, подобная красоте
кристаллов или водных струй. Утонченными и загадочными ритмами
неодушевленной материи эта красота противоположна не знающей запретов
свободе, роскошной вульгарности бьющего через край жизнелюбия греческого
искусства.
Отмечая своеобразие арабской архитектуры, упомянем минарет и купол в
виде луковицы, а также неподражаемые изразцы, глазурованные и зачастую
богато украшенные. И повсеместно в орнаментации используются отрывки и фразы
из Корана, выведенные прекрасным и размашистым арабским письмом.

Глава тридцать первая. ХРИСТИАНСКИЙ МИР И КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ

1. Западный мир в период наибольшего упадка. 2. Феодальная система.
3. Франкское королевство Меровингов.
4. Христианизация западных варваров. 5. Карл Великий становится
императором Запада.
6. Личность Карла Великого. 7. Романский стиль в архитектуре и
искусстве.
8. Французы и немцы становятся разными народами.
9. Норманны, сарацины, венгры и турки-сельджуки.
10. Как Константинополь взывал к Риму. 11. Крестовые походы. 12.
Крестовые походы -- испытание для христианства.
13. Император Фридрих II. 14. Изъяны и ограничения папства. 15.
Выдающиеся Папы.
16. Готический стиль в архитектуре и искусстве.