Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

Британскую империю к гибели. По всему Китаю во всех классах общества
поднялась волна возмущения. Результатом стало антиевропейское и антияпонское
движение невиданного размаха и солидарности.
На этом примере также можно видеть, как ослабевает материальное и
интеллектуальное господство Британии и Западной Европы и как пробуждающееся
коренное население начинает проявлять инициативу, что в XIX в.
представлялось чем-то, что находится за пределами возможности. Первой фазой
будет, несомненно, фаза беспорядка и конфликта, но через эту борьбу -- и
только через нее -- большие массы населения за пределами Европы смогут
утвердить свое право на то, чтобы с ними считались при определении будущего
нашего общего мира и на достойных условиях позволяли принимать участие в его
развитии. Запад не будет заниматься их образованием; Запад будет их лишь
эксплуатировать.
Они не должны дожидаться знаний, они должны протянуть руку и взять их
сами; они должны сами утверждать себя и заниматься своим образованием.

8

Со времени окончания мировой войны по всему Ближнему Востоку все более
интенсивно происходило проникновение западных идей, методов и техники,
подобное тому, которое привело к окончательному устранению древней
цивилизации Китая. Долгий, нетерпимый и фаталистический сон ислама, кажется,
приближается к своему концу. Мусульманский мир пользуется теперь газетами,
телеграфом, радио, современными учебными пособиями и современной
пропагандой. Мы уже упоминали о том, как турки пришли в себя после
поражения, и о временном объединении арабов. В Персии отмечалось схожее
ужесточение сопротивления ислама откровенной эксплуатации Запада.
Перед войной Персия была удобным заповедником для навязчивых идей
европейской дипломатии и очень убогой страной для живущих в ней людей.
Россия давила на несчастную страну с севера, Британия -- из Персидского
залива; каждая старалась дискредитировать соперницу и навредить ей; были
разведаны значительные запасы нефти, и американские нефтяные компании
проникли в страну окольными путями подстрекательства и подачек.
Существовала пародия на западное парламентское правление во главе с
шахом, однако реальная власть перемещалась между несколькими враждующими
феодальными правителями. Они совершали набеги и убивали друг друга. Русские
ввели бригаду казаков, номинально находившуюся в подчинении правительству,
но в действительности осуществлявшую контроль над ним. В противовес казакам
британцы создали свою организацию -- жандармерию под командованием шведов,
которая задумывалась как интернациональная по духу. Эти враждовавшие между
собой стороны сеяли беспорядок и убивали во имя западных ценностей. А немцы
интриговали через турок во вред как британцам, так и французам.
Строительство, защита или разрушение нефтепроводов являлось ключом к
сложной стратегии этой ситуации. Для Персии мировая война была историей
рейдов, маршей, захватов и авантюр, совершаемых казаками, немцами,
британцами и местными племенными формированиями. В зависимости от того, на
чьей стороне было преимущество в войне Германии и ее противников, персы,
которых совершенно не волновали эти европейские проблемы, заискивали перед
британцами или нападали на них. Не-
которое время после войны британцы господствовали в Персии, однако в
1920 г. их положению начало серьезно угрожать проникновение большевиков,
которые возродили старые традиции царской системы. Но постепенно стало
крепнуть влияние местных факторов, менее зависимых от условностей
дипломатии.
Национальное самосознание персов росло, а престиж Запада падал.
Появился сильный лидер, Реза-хан, который захватил власть в 1921 г.,
сохранив номинальное главенство шаха. Он заключил договор с Советской
Россией, что обеспечило стране основу для независимости большей, чем была у
нее на протяжении многих лет. В 1926 г. он перестал быть диктатором и занял
место шаха.
От Персии на востоке до атлантического побережья Марокко, по всей линии
соприкосновения древнего христианского мира с миром Мухаммеда, в
послевоенные годы проявился целый комплекс проблем и конфликтов между
исламом и европейскими государствами, причем с исламской стороны
демонстрируются гораздо большие солидарность и единство целей, и даже
наконец единство действия, чем со стороны западной. Европейские государства,
не осознавая растущую угрозу, продолжали интриговать друг против друга в
стиле XVII и XVIII вв. Торговля оружием, открытая или тайная, процветает.
Становится все труднее обеспечивать верность аборигенных рекрутов.
Вооруженный, беспокойный и изворотливый европеец, будь то британец, француз,
испанец или итальянец, повсюду является объектом недовольства и заговоров.
В Марокко Испания вела бесконечную и разорительную войну с крепнущим
повстанческим движением, оснащенным европейским и американским оружием. Эта
война состояла из катастрофических поражений, отступлений и вывода войск, и
постепенно власть над областью Риф захватил некий Абд аль-Крим. Тем временем
французы удерживали Фее, распространяя и укрепляя свои владения к югу от
рифских племен, избегая всякого сотрудничества с испанцами вплоть до 1925
г., когда Абд аль-Крим повернул против них свои орудия и винтовки, открыв
перспективу затяжной и опасной войны.
С французской стороны в борьбу были брошены сто двадцать тысяч человек.
Действия французов в Марокко эхом отозвались на подмандатных территориях в
Сирии. Против них поднялись друзы и нанесли им серьезные потери. Арабское
население стало ненадежным и опасным. Угроза для Феса превратилась в угрозу
для Дамаска. На юге арабы-ваххабиты смогли вынудить пользовавшегося
британской поддержкой короля Хиджаза к отречению от престола и эмиграции
(1923). Они захватили Мекку и медленно распространили свою власть на всю
выделенную территорию. В Египте беспорядки происходили почти непрерывно, и
египтя-
не под властью британцев были, словно кипящее молоко под крышкой
кастрюли. Даже до пронизанного национализмом сознания французов и итальянцев
дошло, что единственной возможностью сохранения европейского господства над
мусульманским миром является открытое и честное сотрудничество всех
заинтересованных европейских государств. Последние постепенно понимали, что
дни, когда они могли разделять и властвовать в собственных сферах влияния и
сеять раздор между своими соседями, сочтены.
Постепенное осознание практической необходимости единства и
объединенных действий во всем мире -- наиболее значимая черта данного
периода истории. Первым условием свободы и могущества является свободное
общение идей. Ислам становится сильнее, потому что он смог развить внутри
себя обмен идеями и общее сознание. И поэтому он переживает возрождение.
Индусы, египтяне, турки и арабы -- все они стали способны обсуждать
европейский империализм и вырабатывать общее отношение к нему. А Европа
опускается все ниже под финансовым господством Америки и теряет свое влияние
в Азии и Африке. Ее силы уходят на внутренние разногласия.

9

Шли годы, все больше отдаляя сознание людей от ударов и страстей
мировой войны, и постепенно сошла на нет ментальная привычка, порожденная
пропагандой и военной необходимостью, изображать немцев как исключительно
злобную и чудовищную расу, стоящую особняком от остального человечества.
Люди практичные начали понимать невозможность любого общего решения проблем
европейских государств без полного участия в этом процессе тех, кто
продолжал оставаться одним из наиболее образованных и рационально мыслящих
народов в мире.
А проблемы эти с каждым днем меняли свой характер и форму. Иллюзии
расового превосходства, традиции национальной вражды, патриотизма и
местечковых страстей блекли перед лицом более насущных интересов. Европейцы
начали осознавать, что их дела являются -- неожиданным и озадачивающим
образом -- сплетенными в удивительную сеть их собственного изготовления, из
которой у них нет сил выбраться, что их ежедневная жизнь страдает и изнывает
в сплетении долгов, налогов и монетарных изменений.
Характерная трудность современной ситуации заключается в том, что, хотя
экономические взаимоотношения и связи уже давно пересекли границы
существующих государств, хотя основные
товары и рабочая сила могут в массовом порядке перемещаться почти из
любой части мира в другую -- чего ранее никогда не было, за исключением
поставок продовольствия в имперский Рим,-- люди все еще продолжают цепляться
за мелкие политические разногласия, за изолированные суверенные государства,
часто образованные вопреки реальным обстоятельствам.
Иллюзия национального суверенитета, с сопутствующим ей фанатизмом "за
Бога, короля и отечество" и подобными вещами, является самой опасной из всех
ныне существующих иллюзий в мире. Каждое государство должно иметь право
выпускать собственные деньги, контролировать собственный кредит, мешать
прохождению транспорта через свою территорию и устанавливать таможенные
барьеры на пути торгового потока.
Каждое государство должно залезать в собственные долги и оставаться
несговорчивым, враждебным и вооруженным по отношению к своим, таким похожим
на него, соседям. Каждое государство должно иметь собственную систему
образования, преподавать избирательную и лживую историю, постепенно внушая
ядовитое национальное тщеславие и ядовитую враждебность к иностранцам
каждому новому поколению.
Последствие для Европы этого врожденного проклятия нефе-дерализованных
суверенных государств заключалось в том, что, когда процесс экономической
дезориентации и истощения, начавшийся во Франции после Французской
революции, снова повторился в Европе в гораздо больших масштабах после
мировой войны, он был крайне осложнен сплетением международных проблем.
Каждая страна опустилась до состояния нищеты, однако каждая страна
выставляла другим странам фантастические счета за государственную помощь в
годы войны, когда они были союзниками, а побежденным были навязаны
чудовищные долговые обязательства. Соединенные Штаты лишь на последней
стадии войны стали противником Германии и пострадали меньше, чем любое
вовлеченное в войну европейское государство, однако американское военное
снаряжение поставлялось во время войны всем союзникам Соединенных Штатов по
завышенным ценам, и теперь Европа была в огромном долгу перед Америкой.
Откровенный отказ от погашения большей части этих военных долгов и
претензий разрядил бы атмосферу во всем мире, но в Европе такая смелость и
откровенность были бы под силу лишь мощному федеральному правительству. В
Европе же не было федерального правительства, не было политиков мирового
масштаба, не было широко мысливших лидеров, а были лишь узколобые,
зацикленные на локальных интересах короли, государственные деятели,
политики, разбогатевшие на таможенных ограничениях дельцы, газеты с
кругозором, который исчерпывался
их языком и регионом распространения, находившиеся на содержании
государства учителя и национальные университеты, а также группы
"патриотических" финансистов. Их пугала сама мысль о более широкой системе,
которая уничтожит те многочисленные личные выгоды, которыми они пользовались
за счет европейского сообщества. Им не нужна была единая Европа; они и
слышать о ней не хотели; они скорее согласились бы увидеть Европу мертвой,
чем денационализированной. С таким же успехом можно было ожидать отказа мух
от навозной кучи.
Так вся Европа к западу от России вошла в политическую фазу
ростовщичества; сознание общественности было поглощено схемами выплат этих
фантастических военных долгов, причем каждое суверенное государство
следовало собственным планам в финансовой сфере. Многие люди катастрофически
обнищали, многие -- фантастически разбогатели на спекуляциях; казалось, что
умнее поступает тот, кто тратит деньги, а не накапливает их. И хотя со
строительством домов для простых людей как-то не сложилось, не было преград
для строительства и отделки роскошных отелей. Никогда в Европе так много не
танцевали, никогда с таким упорством не занимались спортом и не предавались
удовольствиям. Лицо Европы покраснело от изнурительной лихорадки.
Монетарный крах произошел сначала в России. Там ему всячески
содействовало правительство коммунистов. Рубли печатались без сдерживания,
курс упал, а цены выросли настолько, что одно яйцо или яблоко стоило 10 000
рублей, и у крестьянина не было стимула копить деньги и работать для этого.
Те коммунисты, которые придерживались более жесткой линии, предлагали
запретить всякую свободную торговлю. Предполагалось, что деньги утратят свою
ценность, а работа граждан будет вознаграждаться периодически выдаваемыми
карточками, не имевшими свободы обращения, но с отрывными купонами на еду,
одежду, книги, поездки и т. д.
Но уже в 1921 г. правительство большевиков убедилось в необходимости
возврата к той экономической гибкости, которую могли обеспечить только
деньги, и появилась новая рублевая валюта, в которой один новый рубль
равнялся 10 000 старых. В 1923 г. ее заменил червонец, золотой рубль, равный
по стоимости довоенному царскому рублю. Все это означало неспособность
большевистской экономической системы отойти от комплекса методов,
взаимообменов и долгов Западу. Денежная проблема мира -- едина, и решить ее
можно лишь как всемирную проблему.
На запад от России не делалось попыток вообще отказаться от
использования денег, но каждая страна в той или иной степени пострадала от
инфляции. Денежный опыт Германии был экстремальным, в нем общий процесс
обрел свою законченную форму. Будучи не в состоянии собрать с помощью
налогообложения достаточное количество денег для выполнения своих между-
народных обязательств и удовлетворения внутренних потребностей,
правительство прибегло к помощи печатного станка. По мере роста в обращении
количества марок, возрастали расходы на управление денежной массой и цена
иностранной валюты, необходимой для репарационных выплат, и это влекло за
собой дальнейшее использование печатного станка. В январе 1923 г. доллар,
который номинально стоил пять золотых марок, подскочил до 7260. Затем
произошел быстрый обвал. В феврале он уже стоил 21 210 бумажных марок. В
июле он миновал миллионную отметку. К концу года доллар стоил четыре
миллиарда бумажных марок.
Социальный эффект этого фантастического превращения надежных денег в
бесполезную бумагу был потрясающим. Целый класс людей, живших на
капиталовложения с фиксированной процентной ставкой, пенсионеры, вдовы и
сироты с годовым содержанием и т. д. были ввергнуты в нищету и вынуждены
перебиваться с хлеба на воду; прекратилась всякая научная, литературная и
образовательная деятельность, зависевшая от пожертвований. Чиновники,
учителя, специалисты и другие люди, жившие на фиксированную зарплату или
фиксированные гонорары, не смогли добиться увеличения оплаты своего труда
пропорционально росту цен. Фактически произошло нечто вроде экономического
убийства малоимущих образованных людей. Аренда исчезла, а цены на каждый
предмет первой необходимости подскочили до фантастических высот.
С другой стороны, каждый должник по закладной и каждая частная компания
получили возможность выплатить свои долги обесценившейся бумагой, а
внутренний правительственный долг и муниципальные займы испарились. На
некоторое время экспортный бизнес получил лихорадочный стимул. Для
предотвращения вывоза всего ценного из страны понадобилось введение строгих
проверок. Однако ввоз продовольствия и сырья упал до нуля, а занятость,
после первоначального скачка, быстро снизилась. В городах продовольствие
стало дефицитом, потому что крестьяне, убедившись в бесполезности денег,
стали заниматься только товарообменом. Голод, подавленность и отчаяние стали
уделом массы людей из средних классов и малоимущих, имевших некоторые
сбережения. Резко возросло число самоубийств. Рождаемость упала на 15
процентов по сравнению с предыдущим годом. Детская смертность возросла на 21
процент.
Повсюду вспыхивали политические волнения, возникали реакционные и
мятежные движения. Пожалуй, никакой другой народ, кроме организованных,
образованных и дисциплинированных немцев, не смог бы пережить такую
катастрофу. Правительство ввело новую валюту -- рентенмарку, обеспеченную
всеми активами в стране, и прекратило печатание старых марок. Одна
рентенмарка стоила миллиард старых бумажных марок. За счет сурового
ограничения на увеличение денежной массы рентенмарка постепенно укрепилась,
и Германия смогла возвратиться к своей прежней привязке к золотому
стандарту. В 1925 г. на смену рентенмарке пришла золотая рейхсмарка, имевшая
такую же стоимость, и рентенмарки были постепенно изъяты из обращения.
В нескольких странах, например в Австрии и Польше, история с деньгами
была почти такой же трагической, как и в Германии. Обе страны после кризиса
постепенно пришли к своим нынешним новым модифицированным валютам.
Австрийцы приняли новую расчетную денежную единицу -- шиллинг, поляки
-- злотый; обе денежные единицы имеют золотое обеспечение. Такие страны, как
Чехословакия, Греция и Финляндия, тоже прошли через инфляцию, однако ока
была умеренной, и эти страны сохранили свои прежние денежные единицы на
более-менее стабильном уровне при одной пятой или одной шестой их прежнего
золотого эквивалента.
В Италии, Франции и Бельгии уровень инфляции был еще более низким. Лира
упала с 25 до 100 за фунт стерлингов ко времени прихода к власти Муссолини
и, после периода сомнительной стабильности, продолжила медленное падение до
130 за фунт стерлингов, после чего она была подвергнута режиму суровых
ограничений и "стабилизирована" на новом уровне, немногим более четверти
своей первоначальной стоимости. Французский и бельгийский франк, а также
испанская песета падали еще медленнее. Франк прошел отметку "сто за фунт" в
1925 г., а затем, после кризиса и паники, был стабилизирован примерно на
одной пятой своей довоенной покупательной способности.
Британский соверен отошел от своего золотого эквивалента, но никогда не
падал ниже, чем на треть своей стоимости, а в 1924--1925 гг., после
напряженных усилий, ограничений на кредит, деловую активность и после
серьезного кризиса в сфере занятости, он был возвращен к своему
первоначальному равенству с золотым долларом. Скандинавские страны,
Голландия и Швейцария испытали относительно небольшие колебания своих валют.
Британии с трудом удалось вернуться на время к золотому стандарту. Это
не обеспечило идеальной валюты, однако, кажется, это -- единственный
возможный стандарт в мире, где деньги все еще находятся под контролем
множества независимых государств. Пока не существует космополитического
правительства, пока нет федерального всемирного правительства, способного
взять под контроль эту сферу, было сочтено необходимым передать
экономическое господство на земле металлу.
Металл -- вещь неодушевленная; он не может реагировать на рост или
уменьшение реального богатства; он заставляет каждый новый вид
производственной деятельности платить дань прибылям прошлого; однако он, по
крайней мере, не способен обманывать и лгать, не несет в себе патриотических
предрассудков.
Однако его можно пленить и лишить свободы. Выплаты огромных военных
долгов Америке и Франции привели к скоплению большого количества золота в
этих двух странах. Его нако-
пилось столько, что фактическая стоимость золотой долларовой монеты
оказалась ниже стоимости обычной купюры достоинством в "один золотой
доллар". Возврат к золотому стандарту во времена, когда производство товаров
в общем опережало производство золота для выпуска металлических денег, пошел
на пользу кредитору. Цены упали. Кредитор собрал больше, чем засеял, и
деловая инициатива была подорвана.
Долги, навязанные Германии и Австрии версальскими победителями, были
крайне тяжелы, и выплатить их было практически нереально. Но при каждом
падении цен из-за накопления золота, падения его производства и увеличения
выпуска продукции бремя этих долгов для европейского производителя
становилось еще тяжелее. Он должен был увеличивать производство, выпускать и
продавать все больше и больше товаров и получать то же самое количество
золота для платежей. Несмотря на все свои усилия, он обнаруживал, что его
продажи падали. Высокие таможенные тарифы ограничивали с каждой стороны его
торговлю. План Дауэа (1924 г.) и план Юнга (1929 г.) представляли собой
пересмотр европейских долгов и улучшение методов оплаты, вызванные
постоянным смещением баланса в пользу кредитора. Облегчение, которое
обеспечивал каждый из них, быстро исчезало в результате продолжавшейся
дефляции.
К 1931 г. вся Европа в целом, и Германия с Австрией в особенности, были
на грани полного экономического краха, а в июне того же года президент Гувер
довольно своевременно предложил перерыв в выплате долгов на двенадцать
месяцев. Говорили, что это предложение было связано в сознании президента с
необходимостью политической и экономической стабилизации в Европе, однако
отношение Франции к этому мораторию не позволило ему настаивать на более
широком подходе к решению этих вопросов.
Франция была раздражена и обеспокоена спуском на воду в Германии
небольшого, но мощного военного корабля, что возродило все ее страхи по
поводу германского реванша. Из-за возражений Франции против любого
освобождения Германии от бремени долгов произошла определенная задержка с
реализацией предложения президента Гувера, и облегчение пришло слишком
поздно, будучи уже не в состоянии предотвратить целый ряд банковских
катастроф в Германии и Австрии.
Лондон пытался оказать поддержку германскому кредиту с помощью
краткосрочных займов, используя для этого заимствованные на небольшой срок
французские деньги. Крах в Германии обездвижил английские деньги в этой
стране, и французские кредиторы начали изымать свои вклады в Лондоне. Это
создало беспрецедентную нестабильность в финансовом положении Британии. В
августе лейбористское правительство ушло в отстав-
ку, и было экстренно создано коалиционное правительство из
представителей всех партий для "спасения фунта" и удержания его на уровне
золотого стандарта. Мистер Макдональд, прежний лидер Лейбористской партии,
остался на посту премьер-министра. Попытки спасти фунт продолжались в
течение двадцати трех дней. Меры по экономии средств включали резкое
снижение пособий по безработице, расходов на содержание вооруженных сил
империи, зарплат полицейским и учителям.
К сожалению, эти принесенные золотому стандарту жертвы не смогли
восстановить доверие за рубежом. Протест военно-морского флота против
снижения выплат на содержание личного состава был раздут на зарубежных
фондовых биржах до размеров серьезного мятежа и краха Британии; поговаривали
о возможности революции, поэтому ничего уже не могло сдержать поток изъятия
золота из страны. В сентябре Великобритания вынуждена была отказаться от
золотого стандарта, к которому она так опрометчиво и поспешно вернулась в
1924--1925 гг. Стоимость фунта упала с отметки около пяти долларов до
немногим ниже четырех.
Это все, что мы можем здесь рассказать о валютных падениях и колебаниях
на протяжении послевоенного периода. Здесь же мы рассказали достаточно,
чтобы продемонстрировать возрастающее неудобство для всего человечества
этого разнобоя в денежной сфере, вызванного существованием множества
независимых и соревнующихся друг с другом суверенных правительств. В нашем
рассказе об упадке и развале Римской империи мы уже упоминали о роли,
которую сыграли долги в этом процессе распада. Посмотрим, насколько успешно
наша современная цивилизация сможет предотвратить аналогичный процесс
долгового удушения и экономического краха.

10

В конце двадцатых годов XX столетия возникли некоторые новые
экономические трудности, которые озадачили и продолжают озадачивать
человечество. Они не были прямым результатом финансового национализма и
последующего удушения кредитования и денег, о чем мы только что говорили,
хотя и были этими явлениями чрезвычайно усилены. Но корни этих новых проблем
лежат глубже. Они появились бы и в объединенном мире с самой что ни на есть
космополитической системой бизнеса, только, может быть, в менее сложной и
более управляемой форме. Они были свойственны и тем предпринимательским
методам, которые породили богатство и социальный прогресс в XIX веке.
В XIX веке существовал определенный баланс между производством и
потреблением. Весь мир питался и одевался, как ему хотелось, и получал все
остальное, что считалось необходимым и должным, благодаря вовлечению в
процесс труда большой доли населения. В более развитых странах производство