Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

Идея подавления всякой оппозиции и всякой свободной мысли через единый
догматический устав для всех верующих -- это совершенно автократическая,
самодержавная идея. Так может действовать только правитель-одиночка, который
чувствует, что для его успеха ему совершенно необходимо избавиться от всякой
оппозиции и критики. История Церкви, подпавшей под его влияние, становится
теперь историей непримиримой и жестокой борьбы с ересями, последовавшей за
жестким и ультимативным требованием единомыслия. Он императора Константина
Церковь переняла склонность к авторитаризму и бесконтрольности, наращиванию
своей собственной организации и развитию параллельно с имперским.
Вторым великим самодержцем, который также сыграл не последнюю роль в
том, что вселенское христианство приобрело отличительно авторитарный
характер, был Феодосии I, Феодосии Великий (ок. 349--395). Он запретил всем
неортодоксальным христианам проводить собрания, передал их церкви
тринитариям и разрушил языческие храмы по всей Империи. В 390 г. он приказал
разрушить огромную статую Сераписа в Александрии. Никто
не имел права на конкуренцию с христианством, никто не мог оспаривать
единомыслие церкви.
К V в. христианский мир стал шире, прочнее и устойчивее, чем любая из
империй, потому что христианство не было просто навязано людям, оно стало
частью их сознания.
Христианский мир протянулся далеко за пределы самых отдаленных окраин
империи, в Армению, Персию, Эфиопию, Ирландию, Германию, Индию и Туркестан.
"Хотя христианство и образовывалось приходами, разбросанными на огромных
пространствах, оно мыслилось как единое тело Христа, как народ Христа. Это
идеальное единство находило самое многообразное выражение. Сношения между
различными христианскими общинами были очень активны. Христианин,
отправляясь в путь, был всегда уверен в радушии и гостеприимстве своих
собратьев-христиан. Письма и послания свободно проделывали путь от одной
церкви к другой. Миссионеры и странствующие проповедники постоянно
переходили от одной общины к другой. В широком обращении были также
документы различного рода, включая Евангелия и апостольские послания. Так,
различными способами находило свое проявление чувство единства христиан; и
развитие самых отдаленных частей христианского мира следовало, более или
менее близко, одному общему образцу" .
Христианский мир сохранял, по крайней мере, формально, традицию этого
всеобщего духовного единения до 1054 г., когда западная латинская церковь
отделилась от изначальной греческой церкви, "ортодоксальной", или
православной. Поводом для этого разделения стало прибавление латинянами двух
слов к Символу Веры. В старом Символе Веры утверждалось, что "Святой Дух
исходит от Отца". Латиняне добавили свое Filioque, "и от Сына", и отлучили
греков от своего церковного сообщества, потому что те не приняли этого
новшества.
Но еще до этого времени, к началу V столетия, христиане в Сирии,
Персии, Центральной Азии (церкви были в Мерве, Герате и Самарканде), а также
христиане Индии отделились по подобной же причине. Эта исключительно
интересная азиатская церковь известна в истории как несторианская**, ее
влияние достигло Китая. Египетская и эфиопская церкви также отделились очень
рано. Задолго до формального разделения латинской и греческой половин
основных церквей, вслед за распадом Империи произошло аналогичное отделение
региональных церквей. Условия, в которых они существовали, были отличны с
самого начала. В то время как греческая Восточная империя еще держалась и
константинопольский император по-прежнему главенствовал
* "Энциклопедия Британника", ст. "История Церкви", с. 336.
** От имени патриарха Нестория (381--451), лишенного сана за
"еретические" взгляды; главное отличие несторианства -- в отрицании
врожденной божественности Иисуса: он не родился мессией, но стал им.
в своей церкви, латинская часть империи, как мы уже говорили, рухнула,
оставив Западную церковь без какого-либо имперского контроля.
Более того, церковная власть в Византийской империи была разделена
между архиепископами или патриархами Константинополя, Антиохии, Александрии
и Иерусалима, тогда как на западе власть была сосредоточена в руках одного
патриарха Рима, или Папы. Римский архиепископ всегда признавался первым
среди патриархов, что вдохновляло папские притязания на исключительную,
квазиимператорскую власть. С окончательным падением Западной империи Римский
Папа принял древний титул понтифика, который принадлежал императорам, и стал
верховным первосвященником латинской традиции. Над христианами Запада его
главенство признавалось всегда, но с самого начала его приходилось
навязывать на Востоке, в юрисдикциях остальных четырех патриархов.
Представление о светской власти Церкви было преобладающим уже в IV в.
Св. Августин, гражданин города Гиппон в Северной Африке, выразил эти
политические идеи, развивавшиеся Церковью, в своей книге "О граде Божьем".
Эта книга непосредственно направлена на возможность построения в мире
теократически организованного царства. Такой город, излагает Августин,-- это
"духовное общество избранных верных", но отсюда один шаг к политическому
истолкованию этой идеи. Церковь, писал Августин, должна править миром, над
всеми народами, стать верховной властью над обширным сообществом светских
государств.
В последующие годы эти представления развились в определенную
политическую систему и доктрину. По мере того как варварские народы
переходили к оседлому образу жизни и становились христианами, Папы начали
претендовать на верховенство над их королями. За несколько столетий Папа
превратился в теории и до некоторой степени на практике в первосвященника,
цензора, судью и божественного монарха христианского мира. Его влияние
простиралось на Западе гораздо дальше пределов старой империи, в Ирландии,
Норвегии, Швеции и по всей Германии.
Свыше тысячи лет эта идея единства христианского мира, христианских
держав, как своего рода обширной амфиктионии, члены которой даже в военное
время удерживались от многих крайностей представлением о своем братстве и
верности одной церкви, доминировала в Европе. История Европы, начиная с V и
по XV столетие, это в значительной степени история крушения этой великой
идеи мирового правления Церкви и попыток воплощения ее на практике.
Мы уже рассказывали в предыдущей главе об основных вторжениях
варварских народов. Мы можем теперь сделать краткий обзор политического
членения Европы к концу V столетия. Никаких следов Западной Римской империи,
как отчетливого политического образования, не сохранилось: она была
полностью разгромлена. Во многих частях Европы в представлении людей Римской
империей продолжала оставаться греческая Восточная империя. Император в
Константинополе по крайней мере в теории все еще считался римским
императором.
В Британии варварские германские племена англов, саксов и ютов покорили
восточную часть Англии. Бритты все еще удерживали запад острова, но их
постепенно оттесняли в Уэльс и на Корнуолл. Англосаксы, похоже, были самыми
безжалостными и агрессивными из всех варваров-завоевателей; там, где они
брали верх, их язык вытеснял кельтскую или латинскую речь -- пока еще не
известно, какую именно,-- которой пользовались бритты. В то время англосаксы
еще не были крещены.
Большая часть Галлии, Голландии и земель по течению Рейна находилась
под властью энергичного, уже христианизированного и гораздо более
цивилизованного королевства франков. В долине Роны разместилось королевство
бургундов. Испания и некоторые территории на юге Франции были под властью
вестготов; северо-западную оконечность Пиренейского полуострова удерживали
свевы.
О королевстве вандалов в Африке мы уже рассказывали. Италия же, по
своему населению и обычаям все еще римская, попала под власть остготов. В
Риме больше не было императора. Теодорих I (454--526) был первым из династии
готских королей, его владения простирались вдоль Альп в Паннокию и на юг в
Далмацию и Сербию.
К востоку от этого готского королевства безраздельно правили императоры
Константинополя. Болгары в это время все еще были монголоидным племенем
кочевников в регионе Волги и Дона. Славянские племена только начали
осваивать земли к северу от Черного моря, прежде принадлежавшие вестготам.
Тюрко-финских венгров еще не было в Европе. Лангобарды жили пока к северу от
Дуная.
VI в. отмечен возобновлением сил и экспансии Восточной империи в период
правления императора Юстиниана (527--565). Земли королевства вандалов были
возвращены в 534 г., готы были изгнаны из Италии в 553 г. Но как только умер
Юстиниан (565), лангобарды вторглись в Италию и осели на землях нынешней
Ломбардии. Равенна, Рим, Южная Италия и Северная Африка остались все же под
контролем Восточной империи.
Таким было политическое положение мира, в котором складывались
представления о христианской державе. Повседневная жизнь того времени,
конечно же, проходила на очень низком физическом, интеллектуальном и
нравственном уровне. Часто говорят, что Европа в VI и VII веках вернулась к
варварству, но это не передает всей реальности ситуации. Более правильным
будет сказать, что цивилизация Римской империи вошла в ста-
дню крайней деморализации. Варварство -- это общественное устройство
элементарного типа, упорядоченное в своих пределах. Но Европа в ее
политической раздробленности являла собой отсутствие всякого общественного
порядка. Ее мораль была не моралью племени, но моралью городских трущоб. В
первобытном племени дикарь знал, что он принадлежит к общине, жил и вел себя
соответственно. Обитатель трущоб живет и действует, не соизмеряя свою жизнь
с чем-то большим, чем собственные желания.
Очень медленно, исподволь христианство начало восстанавливать чувство
общины, учить людей тому, как сплотиться вокруг идеи христианского мира.
Общественная и экономическая структура Римской империи была в руинах. Ее
цивилизация была цивилизацией богатства и политической власти, которая
поддерживалась угнетением и порабощением значительных масс людей. Она
представляла собой зрелище показного величия и роскошной утонченности, но
под этой прекрасной наружностью были жестокость, ограниченность и стагнация.
Она должна была распасться, ее место необходимо было освободить, чтобы
что-то лучшее могло заменить ее.
"Темные века" были не просто веком войны и грабежа, но и веком голода и
эпидемий. Мир не знал еще никакой эффективной санитарной системы, а миграции
того времени были способны разрушить любой гигиенический баланс,
установившийся в прежние времена. Набеги Атиллы на север Италии привели к
вспышке малярии в 452 г. Конец правления Юстиниана отмечен великой эпидемией
бубонной чумы (565), которая во многом повлияла и на ослабление защиты
Италии от лангобардов. В 543 г. десять тысяч человек умерло в один день в
Константинополе. Чума свирепствовала в Риме и в 590 г. VII в. также был
веком эпидемий чумы. Английский монах Беда (672--735), один из немногих
писателей того времени, пишет о чуме в Англии в 664, 672, 678 и 683 гг. --
не меньше чем четыре эпидемии за двадцать лет! Гиббон увязывает юстинианову
эпидемию с великой кометой 531 г. и с частыми и сильными землетрясениями в
его правление. "Многие города на востоке обезлюдели, а в некоторых областях
Италии плоды в садах и урожай на полях остались неубранными". Он утверждает,
что "видимым образом пошло на убыль и без того малочисленное население
некоторых из лучших стран на земле".
Многим в те темные века казалось, что свет знания и все то, что делает
жизнь привлекательной, исчезает навсегда.
Было ли большинству населения в этих условиях запустения и
нестабильности хуже, чем при изнурительных порядках имперской системы,
сейчас невозможно сказать. Вероятно, в разных местах были свои особенности,
правление жестоких самозванцев в одном регионе и относительно терпимые
условия в другом, голод в одном году и богатый урожай в следующем. Грабители
теперь были на каждом шагу, но исчезли сборщики нало-
гов и кредиторы. Короли, подобные тем, что правили Франкским и Готским
королевствами, были поистине королями-призраками для большинства своих так
называемых подданных. Жизнь отдельных областей замкнулась в собственных
границах, торговля и сообщение между ними почти прекратились. Большие и не
очень территории попадали под власть какой-нибудь энергичной личности,
которая провозглашала себя графом или герцогом на основании традиции поздней
империи либо получала это право от короля. Такая местная знать собирала
вокруг себя банды наемников и первым делом строила для себя укрепления.
Часто с этой целью перестраивались уже существовавшие здания. Колизей в
Риме, арена многих кровопролитных гладиаторских боев, был превращен в
крепость, также и амфитеатр в Арле. Подобная участь постигла величественный
мавзолей Адриана в Риме.
В пришедших в упадок зловонных городах, больших и малых, ремесленники,
согнувшиеся над своей работой, обслуживали нужды окрестных земледельцев,
стараясь заручиться поддержкой и защитой кого-либо из местной знати.

10

Исключительно важная роль в работе по восстановлению общественной
структуры, которая велась в VI и VII вв. после катастрофического упадка IV и
V вв., была взята на себя христианскими монашескими орденами, которые начали
появляться в Западном мире.
Монастыри существовали в мире и до христианства. Еще до Иисуса из
Назарета, в трудный для иудейского народа период, существовала секта ессеев,
которые жили своими общинами отдельно от остальных, придерживаясь суровых
правил уединения, чистоты и самоотвержения. Буддизм также создал
обособленные общины, в которых люди, уйдя от мира с его суетой и
торгашеством, могли жить религиозным поклонением.
Сама история Будды, как мы рассказывали ее, говорит о том, что подобные
представления были широко распространены в Индии задолго до буддизма и что в
конечном итоге Будда отказался от крайностей аскетизма. Довольно рано в
истории христианства возникло сходное движение, отказавшееся от мирского
соперничества и повседневной жизни людей. Особенно в Египте великое
множество мужчин и женщин уходило в пустыню. Там они жили в пещерах или
расщелинах скал уединенной жизнью молитвы и созерцания, в полной нищете,
питаясь случайным подаянием тех, кого привлекала их святость. Эти жизни так
и остались бы незамеченными историками -- они по самой своей природе
оторваны от истории, если бы не то изменение, которое эта монашеская
тенденция претерпела среди более энергичных и практичных европейцев.
Одна из центральных фигур в истории развития монашества в Европе --
святой Бенедикт, который жил между 480 и 547 гг.
Он родился в Сполето в Италии и был способным молодым человеком из
хорошей семьи. Тень времени лежала на нем, и так же, как когда-то Будда, он
обратился к религиозной жизни, поначалу предавшись суровой аскезе. В
пятидесяти милях от Рима находится городок Субиако -- там, в отрогах
Апеннин, среди густой растительности, лежал в развалинах дворец, построенный
еще при императоре Нероне. Дворец, выстроенный в дни навсегда ушедшего
процветания, возвышался над искусственным озером, образованным запруженными
водами реки. Бенедикт решил обосноваться в этом месте. В одной из пещер на
высоком утесе, возвышавшемся над потоком, он устроил себе келью -- в
настолько недоступном месте, что еду для него спускал на веревке преданный
последователь. Три года Бенедикт провел в этой пещере. Лишь слава о нем
распространялась по округе -- так же, как и слава Будды за тысячу лет до
него при подобных обстоятельствах.
Как и в случае с Буддой, жизнь св. Бенедикта изобилует историями о его
подвигах и чудесах, придуманных недалекими и легковерными учениками.
Впоследствии, как мы видим, он больше не занимается самоистязанием, но
руководит объединением из двенадцати монастырей, в которых нашло приют
множество людей. К св. Бенедикту отправляют молодежь на воспитание, весь
характер его жизни изменился.
Из Субиако он перебрался южнее, на Монте-Кассино, одиноко стоящую
прекрасную гору в окружении величественных возвышенностей, на полпути между
Римом и Неаполем. Интересно отметить, что там, в VI в. н. э. он обнаружил
храм Аполлона и священную рощу, а вся округа по-прежнему продолжала
совершать обряды в этом святилище. Первыми трудами Бенедикта на новом месте
были труды миссионерские: много сил он потратил, чтобы убедить простодушных
язычников разрушить свой храм и срубить свою рощу.
Монастырь, который он заложил на Монте-Кассино, стал знаменитым и
влиятельным еще при жизни своего основателя. В рассказах о жизни в этом
монастыре еще различима подлинная духовность Бенедикта, хотя к ней оказались
примешаны домыслы падких на чудеса монахов -- об изгнанных демонах,
учениках, ходивших по воде, и мертвых детях, воскрешенных к жизни. Особенно
интересны те истории, в которых св. Бенедикт осуждает умерщвление плоти и
крайности аскетического подвига. Он холодно отнесся к новому способу
достижения святости, который придумал для себя один отшельник, приковавшийся
цепью к скале в узкой пещере. "Разбей свою цепь,-- написал ему Бенедикт,--
ибо подлинный служитель Божий прикован не железом к камню, но праведностью к
Христу".
Не менее важным моментом, отличающим бенедиктинский монашеский устав,
был акцент на необходимости тяжелого физического труда. Через напластование
легенд слышен отголосок тех трений, которые у него были с учениками и
послушниками из патрициев. Не делая ни для кого исключения, Бенедикт
принуждал их к труду, разрушая их иллюзии о беззаботной простоте и прислуге
из собратьев низшего класса, которые те питали относительно монастырской
жизни.
И третьей примечательной стороной личности Бенедикта было его
политическое значение. Он хотел примирить готов и римлян. Тотила, его
готский
* Тотила, король остготов; дважды (в 546 и 550) захватывал Рим, но в
итоге потерпел поражение от византийцев.
король, обращался к нему за советом и находился под огромным влиянием
Бенедикта. Когда Тотила отобрал Неаполь у греков, готы не стали подвергать
его жителей насилию, и даже с пленными солдатами их обращение было
человечным. Когда Велизарий, полководец Юстиниана, за десять лет до того
овладел этим городом, он отпраздновал свой триумф всеобщей резней.
Монашеская организация Бенедикта была очень значительным начинанием
Западного мира. Одним из его выдающихся последователей был Папа Григорий
Великий (540--604), первый монах, который стал Папой (590). Он был одним из
наиболее одаренных и энергичных Пап, отправлял успешные миссии к
необращенным народам, в частности к англосаксам. Папа Григорий правил в Риме
как независимый король, набирал армии, заключал договоры. Именно под его
влиянием бенедиктинский устав приняло почти все латинское монашество.
Тесно связано с этими двумя именами в истории становления монашества,
которое от эгоистического аскетизма перешло к облагораживанию общества,
также имя Кассиодора (490--583). Он был значительно старше Папы Григория и
на десять лет моложе Бенедикта. Подобно им, Кассиодор принадлежал к
патрицианской семье, переселившейся в Италию из Сирии. Он сделал заметную
карьеру при дворе готских королей. Когда между 545 и 553 гг., падение
готских королей и великая чума расчистили путь нашествию
варваров-лангобардов, Кассиодор нашел прибежище в монашестве. Он основал
монастырь в своем поместье и приучал монахов к труду совершенно так же, как
это делал Бенедикт. Следовали или нет при этом его монахи бенедиктинскому
уставу, который примерно в это же время складывался в Монте-Кассино, мы не
знаем. Но неоспоримым остается влияние Кассиодора на развитие этого великого
ордена тружеников, учителей и ученых. Очевидно, что он сам был глубоко
потрясен всеобщим упадком образования и возможной утратой всей учености и
древней литературы. Он руководил трудами своих собратьев по сохранению и
восстановлению старых рукописей. Он собирал древние манускрипты, которые
переписывались в его монастыре. Он изготовлял солнечные и водяные часы и
подобные им устройства -- это был последний луч экспериментальной науки в
сгущавшейся тьме. Кассиодор также написал историю готских королей. Что еще
важнее, Кассиодор написал школьные учебники по искусствам и грамматике.
Вероятно, он оказал еще большее влияние, чем святой Бенедикт, на превращение
монашества в мощный инструмент восстановления социального порядка в Западном
мире.
Распространение монастырей бенедиктинского типа в VII и VIII вв. было
очень значительным. Повсюду мы встречам их как центры просвещения, где
восстанавливали и поддерживали стандарты земледелия, сохраняли некое подобие
элементарного
образования, распространяли полезные ремесла, переписывали и сохраняли
книги, являя обществу образец социального устройства. Восемь веков, начиная
с этого времени, европейская монашеская система сохраняла ростки цивилизации
в мире, который, в противном случае, погрузился бы в хаос. Тесно связанными
с монастырями бенедиктинцев были школы, из которых позднее выросли
средневековые университеты. Школы римского мира к тому времени уже полностью
исчезли в общем социальном распаде. Это было время, когда очень немногие
священники в Британии или Галлии могли читать Евангелия или свои служебные
книги. Только постепенно ученость возвращалась в мир. Но когда она была
восстановлена, это была уже не принудительная работа ученого раба, но
религиозное служение особого класса преданных этому занятию людей.
На Востоке также имел место перерыв в образовательной преемственности,
но его причиной были не столько общественные беспорядки, сколько религиозная
нетерпимость, и этот перерыв не был настолько полным. Юстиниан закрыл и
распустил малочисленные, интеллектуально деградировавшие философские школы в
Афинах (529), но сделал он это в первую очередь для того, чтобы уничтожить
соперника своей новой школы, которую он открыл в Константинополе,
находившейся под непосредственным императорским контролем.
Новая латинская ученость формировавшихся западных университетов не
имела собственных учебников и литературы, и ей пришлось, несмотря на сильную
теологическую неприязнь, опираться главным образом на латинскую классику и
латинские переводы греческой литературы. Ей пришлось сохранить из этой
прекрасной литературы значительно больше, чем она намеревалась.

11

После переноса столицы империи в Византии в мир пришел новый тип
архитектуры и новый дух искусства. Византийское искусство достигло
наивысшего развития при императоре Юстиниане (527--565), о котором мы
расскажем в следующей главе. Пережив непродолжительный период упадка,
византийское искусство снова расцвело к XI в. Оно по-прежнему живо в
художественной традиции Восточной Европы.
Византийский стиль выражал тяготение нового официального христианства к
сдержанности и символизму. Восточные особенности, в частности египетские и
персидские тенденции, оказались наложенными на классическую традицию.
Откровенность и грациозность уступили место величественности.
Характерной чертой декора является своеобразная жесткость. Гибкость
греческой и римской живописи и скульптуры осталась в прошлом, на их месте мы
видим мозаики, плоские, симметричные, изображающие только стоящие прямо
фигуры, обращенные лицом к нам. Почти нигде мы не видим профиля, перспективы
или движения. Художник тогда словно осуждал и даже остерегался изображений
человеческого тела, которое обожествляли греки. Так стремились достичь
возвышенности и отстраненного величия. Огромные мозаичные фигуры Бога
Творца, Богородицы, величественных святых будто нависают над зрителем с
просторных куполов, где их изобразила рука художника.
Живопись и книжная иллюстрация демонстрируют такую же величественную
скованность. Скульптура же пришла в полный упадок, ярко раскрашенные
переплетения резного орнамента заменили собой скульптурные изображения.
Работы по золоту, серебру и эмали выполнялись с невиданным прежде
совершенством. Ткани из Византии часто имели откровенно персидский узор.
Впоследствии заметным стало и влияние ислама, с его полным запретом
изображать телесные формы.
Музыка также стала громоздкой и многозначительной. В первые века
христианства музыка была скорее энергичной и проникновенной, чем сложной, и
происходила скорее из семитских, чем греческих источников. В позднеримскую
эпоху светская музыка откровенно осуждалась. "Девушка-христианка,-- говорил
св. Иероним*,-- не должна знать, что такое лира или флейта".
Пение псалмов с инструментальным сопровождением христиане переняли из
иудейского богослужения, но у христиан оно свелось почти исключительно к
песнопениям более или 'менее организованных хоров. Общепринятым было
антифонное пение. Собравшаяся в храме паства исполняла гимны -- в унисон,