Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

многих готовых товаров превышало внутреннюю потребительскую способность,
однако такая ситуация уравновешивалась экспортом излишков и импортом, в
качестве обратного процесса, товаров, которые нельзя было получить иным
путем.
Однако прогресс индустриального метода шел быстрыми темпами;
производительность труда непрерывно возрастала, а это означало, что для
выпуска одного и того же объема продукции требовалось все меньше и меньше
рабочих. Фабрика 1830 г. представляла собой столпотворение истекающих потом
рабочих, гнувших спину в условиях ужасной тесноты. Им жилось плохо, но у них
была работа. Такая же фабрика в 1930 г. представляла собой вереницу гудящих
станков, которые внимательно и компетентно обслуживались одним или двумя
хорошо оплачиваемыми операторами. А где-то рядом -- биржа труда с постоянно
растущей очередью безработных. Происходят одновременные процессы роста
производства и падения занятости. Промышленность постоянно увеличивает свою
эффективность и оставляет людей без работы.
О природе этого процесса впервые начали догадываться в Великобритании
благодаря точности британской промышленной статистики. В довоенные времена
безработица обычно составляла около 5--7 процентов. Было установлено, что
она выросла до 12--15 процентов. В 1927 г. в Англии было более миллиона
безработных; к 1930 г. число безработных превысило два миллиона. Вскоре
выяснилось, что Германия была в таком же положении. В 1930 г. в этой стране
было три миллиона безработных, а в 1931 г. их количество превысило четыре
миллиона. Во Франции несколько иной подход к социальной статистике, однако и
там безработица незаметно возрастала и достигла, согласно заслуживающим
доверия данным, не менее одного миллиона человек в 1930 г. Лихорадочное
процветание Америки закончилось в 1929 г. лавиной продаж ценных бумаг, после
чего последовали паника и экономический обвал. Согласно оценкам, в 1930 г.
число безработных в Америке колебалось между 4 и 8 миллионами человек.
Люди поняли, что события развиваются по замкнутому кругу. Рост деловой
эффективности снижал занятость. Снижение занятости означало уменьшение
объема зарплат; плату за труд получало меньшее количество людей. Это, в.свою
очередь, означало снижение покупательной способности со стороны общей массы
населения, все большая часть которой переставала зарабатывать деньги. Всего
было в избытке, а люди лишались возможности по-
купать и потреблять. Это приводило к накоплению непроданных товаров и
снижению спроса. Чем больше мир имел, тем меньше он потреблял. 1930 г. стал
свидетелем того, что, с одной стороны, было слишком много пшеницы, слишком
много железа и стали, слишком много меди и резины, а с другой -- все большее
количество людей было не в состоянии удовлетворить свои самые элементарные
потребности.
Система производства ради получения прибыли зашла в тупик. Но именно
эта система производства ради прибыли создала мир, в котором мы живем,
снабдила нас представлениями о бизнесе и промышленном процессе, и пока что
мы не в состоянии предложить какое-либо действительно эффективное и
удовлетворительное решение той загадки, которую поставила перед нами эта
система.
Возможно, некий проблеск надежды содержится во фразе, которая сейчас
овладевает умами. Эта фраза -- "массовое потребление" или, иными словами,
"общественные расходы". Число отдельных покупателей снижается, но нет
никаких причин, препятствующих тому, чтобы в таких сферах, как жилье,
транспорт, научные исследования, сельское хозяйство, добывающая
промышленность, образование и даже досуг общество в целом взяло на себя
расходы и разработало методы найма свободной рабочей силы и покупки
неиспользуемых материальных ресурсов. Возможно, мы скоро вступим в эпоху,
которая создаст новый мир удивительной красоты.

11

До сих пор в нашем рассказе о перипетиях человечества нам удавалось
увязывать великие перемены в человеческом опыте с теми семенами в поколениях
людей, из которых они произросли, потому что каждая перемена, уже произойдя,
обнажала и свои корни, и свои семена. Однако оценка сил, результат которых
проявится лишь в будущем, представляет собой проблему совершенно иного
качества.
В нашем "Очерке" мы отразили длительный процесс борьбы между разумным
новаторством и традицией. Мы были свидетелями того, как от Платона с его
утопизмом, уверенного в способности человека изменить свое состояние, и
Аристотеля, с его упором на верховенство разума и доказанного факта, до
нынешней научной и созидательной деятельности человеческий ум нащупывал путь
к творческой свободе. А на пути этого прогресса всегда стояли силы
инстинктивного консерватизма, привилегий и догматического авторитета. Да,
всемирные политические, со-
циальные и моральные идеи получили широкое развитие, но дадут ли они
плоды? Маршируют армии, реют флаги, орут патриоты, Что такое национализм --
приведение, которое вскоре исчезнет с первыми утренними петухами, или
неизбывная деструктивная реальность, и единство человечества -- не более чем
мимолетное чаяние?
Однако научный и материальный прогресс продолжается, особенно наука
социальной психологии и анализа человеческого сознания. Возможно, для
обеспечения дальнейшего поступательного движения человечества понадобится
новое и более точное представление о человеческой воле и человеческом
воображении, и на этом пути уже есть определенные успехи. Толпа -- отсталая,
но и мобильная. То немногое, что она усваивает, она быстро забывает.
Ее можно вливать в новые мехи, и она очень быстро примет форму новых
институтов. Ее патриотизм, преданность, враждебность и даже ее наиболее
страстно отстаиваемые убеждения являются не более чем поверхностными
явлениями. В настоящее время все средства и методы представления идей людям,
доведения до них различных точек зрения и содействия четкому пониманию
окружающего являются гораздо более эффективными, чем когда-либо ранее. Мы
уже выходим из первой стадии примитивной демократии, концепция которой
предполагала обращение к голосующим массам за идеями и инициативами. Мы все
яснее начинаем понимать, что будущее конструируется в лабораториях и
исследованиях; будущее уже не делается на улицах.
Господствующий сейчас в мире национализм подобен пьяному наглому
хулигану, который верховодит в комнате и затыкает всем рты, пока его из этой
комнаты не выкинут, после чего все будут удивляться, почему они терпели его
раньше. Жестокость, с которой патриотизм подавлял и убивал в Италии, а также
попытки проделать то же самое во Франции, Германии, Британии и Соединенных
Штатах демонстрируют степень его страха перед окончательным решением
вопроса.
Новые силы, космополитические концепции, которые когда-нибудь воцарятся
на земле, противодействуют этой вселенской неразберихе своей неизбежной
нелояльностью притязаниям каждого действующего правительства. Те, кто
увлечены идеей объединенного человечества, должны либо устраниться от
политической жизни, и этим обречь себя на тщетность, либо войти в
законодательные структуры и принести клятву верности, осознанно стремясь к
подчинению себе системы, которой они пообещали служить, и настойчиво работая
на реализацию общего плана. Но правительства и законодательные органы
являются будто специально созданными для конфликта и выражения
националистических
чувств, и попадающие в них люди с самыми благородными намерениями
вскоре оказываются во власти ограничений, обусловленных их конкретным
положением.
Частным компаниям и финансовым организациям гораздо легче преодолеть
границы государств и империй, чем политикам. Союз банкиров возвращает мир к
интернационализму золотого стандарта, а большие транспортные и торговые
компании дают надежду на освобождение мирового производства от удушающей
хватки таможенных тарифов.
Однако конфликт между нацией и человечеством, между обществом-крепостью
и открытым обществом не всегда и не во всем будет конфликтом между разными
типами людей. Скорее, это будет конфликт внутри их сознания. Новые
представления о человеческих возможностях проникают повсюду, становясь
достоянием каждого. Сегодня король может быть исполнен чувства собственной
важности и мыслей о правах своей династии, а завтра он может почувствовать
себя идиотом в своей униформе и среди своих церемоний.
Сейчас деловой человек может интриговать, упорствовать, загонять
соперника в угол, изо всех сил стараясь его превзойти, а сегодня ночью он
может проснуться с мыслью о том, действительно ли он наилучшим образом
тратит свой короткий промежуток времени между двумя вечностями. Глубоко в
человеческой совести живет страх собственной бесплодности. Каждый человек
время от времени спрашивает себя: "Что я делаю со своей жизнью?" Только по
мере раскрытия будущего мы сможем оценить степень и глубину этого всеобщего
проникновения нового мировосприятия в умы и сердца людей.

12

Наш "Очерк" отслеживал непрерывный рост социально-политических единиц,
в которые объединились люди. За короткий исторический период в десять тысяч
лет эти единицы выросли от небольшого родового племени ранней неолитической
культуры до обширных объединенных государств современности -- обширных и все
же слишком маленьких и неполных. И эти изменения размера государства,
изменения явно незавершенные, сопровождались глубокими изменениями в самой
его природе. Принуждение и покорность уступили место идеям свободы
объединений, а власть, когда-то сконцентрированная у деспотического
богоподобного короля, широко рассредоточилась по всему обществу.
Пока Римская республика не расширилась на всю Италию, не существовало
свободного общества большего, чем город-го-
сударство; все большие общества были обществами, подчинявшимися
монарху. Объединенная республика Соединенных Штатов была бы невозможна до
появления печатного станка и железной дороги. Телеграф и телефон, самолет,
непрерывный прогресс сухопутного и морского транспорта настоятельно требуют
более крупной политической организации.
Если наш "Очерк" исторически точен и эти краткие выводы правильны, это
означает, что мы участвуем сейчас в выполнении огромной задачи по
настраиванию самих себя на новый и более масштабный лад, и эта настройка
является общей характеристикой состояния дел в мире. Наши войны, наши
социальные конфликты, наши экономические кризисы -- все это аспекты подобной
трансформации. Сегодняшние лояльность и клятвы в лучшем случае являются
временными. Нашим истинным государством, государством, которое лишь
нарождается, которому каждый человек должен отдать максимум политических
усилий, должно стать Федеральное Мировое Государство, к появлению которого
взывают нужды человечества. Наш истинный Бог -- это Бог всех людей.
Обожествленный национализм должен, подобно племенным божествам, кануть в
забвение. Наша истинная национальность -- человечество.
Насколько глубоко современные люди смогут уяснить эту необходимость и
отождествить себя с ней, взяться за пересмотр прежних убеждений, переделку
своих институтов, подготовку подрастающих поколений к этому окончательному
расширению гражданства? И насколько глубоко они останутся темными,
отсталыми, костными, традиционными и будут противостоять сходящимся силам,
которые предлагают им либо единение, либо нищету? Рано или поздно единство
наступит, иначе люди просто исчезнут из-за собственных изобретений. Нам,
поскольку мы верим в силу здравого смысла и рост доброй воли в людях,
придется отбросить эту альтернативу. Но путь к единству может оказаться
очень длинным и скучным, трагическим и изнурительным; это может быть либо
мученичество для многих поколений, либо быстрый переход в течение
одного-двух поколений.
Это зависит от сил, природу которых мы уже в некоторой степени
понимаем, но еще ничего не знаем об их интенсивности. Необходимо провести
большую образовательную работу через обучение определенным правилам,
распространение информации и опыта, но мы еще ничего не знаем об объеме этой
работы по образованию, чтобы сделать выводы относительно тех усилий и
времени, которые для нее потребуются. Эта оценка зависит от нашего настроя;
это время может длиться намного дольше, чем будут жить наши надежды, и
закончится гораздо раньше, чем исчезнут наши страхи.
Ужасающий опыт мировой войны очень многих людей заставил с
исключительной серьезностью относиться к политическим делам, которые прежде
они воспринимали без должной серьезности. Для некоторого небольшого
количества мужчин и женщин уже само достижение мира во всем мире стало
главнейшим делом жизни, превратилось в факт, достойный религиозного
служения. Для гораздо большего числа людей это наконец стало руководящим
мотивом.
Многие из них ищут способы посвятить себя работе ради этой великой цели
или уже работают -- пером или убеждением -- в школах, колледжах и на
страницах книг, на тех главных и второстепенных дорогах, по которым движется
жизнь общества. Возможно, сейчас большинство людей в мире настроены
благожелательно к такой деятельности, но каким-то противоречивым образом: у
них отсутствует какое-либо четкое понимание того, что именно нужно делать и
что именно следует предотвратить, а также понимание необходимости развивать
человеческую солидарность, Всемирный всплеск надежды на президента Вильсона
и веры в него, пока он не начал падать духом и подводить нас, был очень
важным знаком для будущего всего человечества.
Мотивам единства противостоят другие, совершенно противоположные
мотивы: страх и ненависть к незнакомым явлениям и людям, любовь и доверие к
вещам старым и традиционным, патриотизм, расовые предрассудки,
подозрительность, недоверчивость -- и элементы злобы, подлости и крайнего
эгоизма, которые все еще сильны в душе каждого человека.
Господствующими мотивами, которые до недавнего времени боролись и в
душе индивидуума, и в обществе в целом и побеждали злобные, низкие и
эгоистические импульсы, отчуждающие нас друг от друга, были мотивы
религиозные и образовательные.
Религия и образование, эти два взаимодополняющих фактора влияния,
сделали возможным появление более крупных человеческих сообществ, рост
которых мы проследили в нашем "Очерке". Они были основными объединяющими
силами на протяжении всей великой истории возрастания сотрудничества между
людьми, которую мы исследовали от самых ее истоков.
В интеллектуальных и теологических конфликтах XIX века мы нашли
объяснение этого странного и курьезного отделения религиозного обучения от
формального образования, которое является отличительной чертой нашей эпохи,
и мы установили последствия этого периода религиозных споров и сомнений в
виде возврата международной политики к грубому национализму, а промышленной
и деловой жизни -- к откровенной, эгоистичной и бездумной погоне за
прибылью. Древнее сдерживающее начало исчезло -- и произошла настоящая
децивилизация человеческого сознания.
Хотелось бы высказать настойчивое предположение, что этот отход
религиозного учения от организованного образовательного процесса неизбежно
будет явлением временным, мимолетным нарушением; что образование вскоре
снова должно стать по своему духу и направлению религиозным; что импульс
полной самоотдачи, служения всеобщему благу и абсолютного самоотречения и
отказа от собственных эгоистических интересов, который был основной движущей
силой всех великих религий на протяжении последних двадцати пяти столетий,--
импульс, который заметно ослаб в последние семьдесят или восемьдесят лет
процветания, изнеженности, утраты иллюзий и скептицизма,-- возникнет снова,
четкий и ясный, в качестве общепризнанного основополагающего импульса в
человеческом обществе.
Образование -- это подготовка человеческого индивидуума к жизни в
обществе, а его религиозное воспитание является стержнем этой подготовки.
При таких великих интеллектуальных сдвигах и масштабных изменениях, которые
имели место в XIX веке, путаница и кризис в образовании и утрата его цели
были неизбежными. Мы теряем возможность готовить индивидуума к жизни в
обществе, если наши представления о самом обществе разрушены и находятся в
процессе перестройки.
Прежние убеждения, прежние, слишком узкие и ограниченные политические и
социальные воззрения, прежние, чересчур сложные религиозные формулы утратили
силу своей убедительности, в то время как более значительные идеи всемирного
государства и экономического содружества очень медленно и очень непросто
прокладывали свой путь к сознанию людей.
Пока что они являются достоянием лишь меньшинства исключительных людей.
Но из бед и трагедий нашего времени, из ожидающих нас неопределенностей
может возникнуть нравственное и интеллектуальное возрождение, возрождение
религиозное, своей простотой и своим размахом способное собрать воедино
людей чуждых рас и пока разделенных традиций и обеспечить общий для всех и
надежный образ жизни во благо всего человечества.
Мы не можем предсказать масштаб и силу такого возрождения; мы даже не
можем представить доказательства того, что оно уже началось. Истоки подобных
явлений никогда не лежат на поверхности. Великие изменения в сознании
народов происходят сначала подобно тому, как украдкой движется "вор в ночи",
а потом неожиданно предстают в виде могучих движений всемирного масштаба.
Религиозное чувство -- избавленное от искажений и освобожденное от интриг
духовенства -- может вскоре ураганом ворваться в личную жизнь людей, настежь
распахивая ее двери и ставни, делая возможным и легким многое из того, что в
наши изможденные дни люди уже не имеют сил желать.
Если, после внушительных уроков истории, мы предположим наличие в людях
добродетели и ума, достаточных для того, чтобы произвести действенную волю
ко всеобщему миру,-- то есть действенную волю ко всемирному закону под
руководством всемирного правительства, ибо никаким иным способом этот
всеобщий мир нельзя обеспечить,-- то как тогда будут развиваться события в
этом направлении?
Это движение, разумеется, не будет одним и тем же во всех странах. Оно
не будет также иметь одинаковые формы выражения. В одном месте оно встретит
атмосферу понимания и содействия, в другом -- противодействие глубоко
укоренившихся традиций, расовой нетерпимости или хорошо организованной
низменной оппозиции. В некоторых случаях те, кто услышал зов нового порядка,
будут жить в условиях, созревших для деятельности ради великого
политического объединения, в других же -- им придется бороться, как
заговорщикам, против господства порочных законов.
В политическом устройстве таких стран, как Соединенные Штаты или
Швейцария, мало препятствий для объединения на принципах открытого и
честного равенства с другими, такими же цивилизованными конфедерациями. Но
политические системы, подразумевающие наличие зависимых территорий и
"покоренных народов" -- как, например, Османская империя перед мировой
войной -- требуют, как представляется, некоего предварительного демонтажа,
прежде чем их можно будет интегрировать во всемирную федеральную систему.
Любое государство, находящееся во власти традиций и упорно практикующее
агрессивную зарубежную политику, будет трудно вовлечь во всемирное
объединение.
И хотя в одном случае правительство может пойти на сотрудничество, а в
другом -- оказаться дремучим и враждебным, основная задача людей доброй воли
во всех странах и государствах будет одинаковой. Задача эта --
образовательная, и ее сутью является повсеместное донесение до сознания
людей нового прочтения и толкования -- приемлемого для всех толкования --
истории как необходимого фундамента для всемирного сотрудничества.
Содержала ли та Л ига Наций, которая была образована соглашением 1919
г., хотя бы зародыш прочного объединения усилий человечества? Готовы ли люди
самоотверженно работать, а если придется -- то и воевать ради нее, как
прежде они были готовы воевать за свою страну и свой народ? В настоящее
время мало что указывает на существование такого энтузиазма в отношении Лиге
Наций. Похоже на то, что Лига не знает даже, как говорить с простыми людьми.
Она спряталась в официальные здания,
и относительно немного людей в мире имеют представление или беспокоятся
о том, что происходит внутри этих зданий. А может, Лига -- это всего лишь
первый проект объединения, показательный только своими недостатками и
опасностями, которому суждено уступить место чему-то более единому и
законченному.
В настоящее время Лига является частичным объединением правительств и
государств. Она делает упор на национальности; она преклоняется перед
суверенитетом. Миру нужна совсем не такая лига наций и даже не обычное
объединение народов, миру нужна всемирная лига людей. Мир исчезнет, если
суверенитеты не подвергнутся слиянию, а национальность не будет поставлена в
подчиненное положение. И первым делом к этому необходимо подготовить
сознание людей с помошью опыта, знаний и размышлений. Важнейшей задачей,
стоящей перед человечеством в настоящее время, является политическое
образование.
Мы не станем здесь пытаться установить, какую долю в перестройке и
консолидации человеческих отношений будет занимать учение и пропаганда
интернационализма трудящихся, изучение международных финансов, проблемы
большого бизнеса или какую роль будут играть такие разрушительные для границ
силы, как наука, искусство и историческая информация. Все это может оказать
комбинированное воздействие, в котором невозможно точно распределить заранее
долю участия.
Оппозиция может распасться, антагонистические культы -- уступить под
натиском общечеловеческой культуры, причем почти незаметно. Смелый идеализм
сегодняшнего дня завтра может оказаться обычным здравым смыслом. А проблема
предвидения усложняется возможностями пауз и застоя. История никогда не
двигалась только вперед. В частности, послевоенные годы были годами явного
движения вспять; люди слишком устали, чтобы понимать, что произошло, что
исчезло и что стало возможным.
Представляется, что одними из факторов, которые в настоящее время
интенсивно содействуют адекватному всемирному контролю, являются следующие:
1) Возрастающая разрушительность и недопустимость войны, ведущейся с
помошью новейших достижений науки.
2) Неизбежное слияние мировых экономических процессов в одну систему,
что необходимо приводит к общему контролю валют и, в той или иной степени,
требует безопасного и непрерывного сообщения и свободного перемещения
товаров и рабочих по морю и суше во всем мире. Удовлетворение этих нужд
потребует наличия всемирного федерального контроля, обладающего весьма
значительной властью и полномочиями для проведения в жизнь своих решений.
3) Необходимость повсеместного введения действенного здравоохранения,
обусловленная возросшей мобильностью населения.
4) Настоятельная необходимость выравнивания условий труда и обеспечения
минимального уровня жизни во всем мире. Представляется, что это повлечет за
собой, как неизбежный результат, необходимость обеспечения минимального
образовательного уровня для всех. Это также подразумевает постепенное, но не
слишком медленное, устранение соревновательного моти-. ва из экономической
жизни посредством организации во всемирном масштабе производства для
потребления, а не для извлечения прибыли.
5) Невозможность развития огромных преимуществ авиации без всемирного
контроля авиалиний.
Необходимость и логика этих таких разных соображений неотвратимо ведут
разум, несмотря на столкновения рас и традиций и огромные трудности,
создаваемые языковыми различиями, к убеждению, что осознанная борьба за
установление или предотвращение всемирного политического единства будет
следующим этапом в истории человечества.
Необходимость создания всемирного общества диктуется насущными
потребностями. Та или иная из этих потребностей касается почти каждого
человека, и их непрерывному проявлению противостоят вполне устранимые
трудности -- несомненно серьезные, но устранимые -- предрассудки, страсти,
вражда, расовая и национальная предвзятость, эгоизм и тому подобные
переменчивые и эфемерные вещи, внедренные в человеческое сознание
воспитанием и внушением. Ни одна из них не способствует благосостоянию и
выживанию находящихся под их влиянием людей или государств, городов и
объединений, в которых они преобладают.

14

Созданию всемирного государства могут сегодня способствовать или
противодействовать многие реальные и мощные силы; но к построению такого
государства подталкивает сила гораздо более мощная, чем все остальные,--
растущая сила интеллекта человечества.
В настоящее время в мире существует небольшое, но возрастающее
количество людей -- историков, археологов, этнологов, экономистов,