Арсенов Яков. Тринити

   Хотя Воловича, честно говоря, было жаль отпускать из мира. Его опупея "Ванесса Паради жива!" о ночных бдениях городских памятников, вошла в сонм. Но для дела кем только не пожертвуешь. Воловича отправили в творческую командировку в церквушку у центрального городского рынка с выплатой пособия по прежнему месту работы.
   - Пора расставлять фишки и на других реперных высотах, - подбил бабки Артамонов. - Все помнят историю? Мосты, почтамт, телеграф... И культивировать свои кадры, на вузы никакой надежды нет. Тому, что надо знать по жизни, в институтах не учат. Иначе нам удачи не видать.
   - Это верно, - сказал Варшавский. - Вон японцы уже выращивают рабсилу на маленьких островах. Дети там едят экологически чистые продукты, не носят на себе ни часов, ни колец, чтобы не стать ферромагнетиками, - и потом этих чад направляют в стерильные цеха по производству прецизионных плат.
   - Но островная психология - не тупик ли это? - строго спросил Макарон.
   - Может, и нам, в таком случае, продавать газету, а не разбрасывать бесплатно, - вставил для перебивки сам-Артур. - Раз она популярна и хорошо идет, то пусть желающие покупают ее.
   - Это какой умник из общества "Знание" на твоем дурацком телевизионном отделении рассказал тебе, что от продажи газет в России можно жить? - отбрил его Артамонов. - Голдовская, что ли? Лучше бы занялся рекламой, раз обещал!
   ...На пятом номере "Лишенцу" начала морочить голову типография подолгу не выдавала или вообще не печатала оплаченный тираж. Директор типографии Альберт Федорович Смирный уклонялся от выполнения договора невзирая на штрафы, а потом вообще сбежал из города.
   Читатели "Лишенца" жаждали новых кроссвордов и нервничали. Это обещало смуту. Невыходы комкали бизнес рекламодателей, и те поднимали хай. Финансовый стержень газеты, воткнутый в их спины, покачивало.
   - Сегодня опять промурыжили! - забил в колокола дежурный по выпуску Прорехов, вернувшись из типографии. - Обещают крайний срок завтра. Мы не успеваем разнести тираж до выходных! Будет тьма претензий!
   - Свинство в номинации плоская печать! - возмутился Артамонов. Придется произвести полиграфический демарш! - Он угрожающе распахнул дверь и попросил Макарона пройтись по коридору парадным шагом. - Вот так, хорошо... Купим свою "бостонку"! В этой стране, похоже, и впрямь, чтобы выпускать свою газету, надо построить свою типографию!
   В Рыбинске вовсю продолжался социализм. ГЭС разобрали до основания, паромы не каботировали, фабрика "Полиграфмаш" лежала на боку.
   - Готовых станков в наличии не имеется, - открыл тайну залетным покупателям директор Крючков. - Возможность появится только через год.
   - Что будем делать? - спросил его Артамонов.
   - Придется вам уехать ни с чем, - развел руками Крючков.
   - У нас так не принято, - предупредил его Прорехов.
   - Мы недавно из Голландии, - пояснил ситуацию Макарон, - выставку там проводили... Последняя романтика лайка...
   - Какая еще "лайка"? - сморщил лоб директор завода.
   - Экспозиция так называлась, - начал рассказывать Макарон. - Художники придумали - причуда такая... Ни одной картины не продали поначалу. Не берут голландцы лайку, хоть им кол на голове теши! Даже Шевчука по их "Oh! radio" запускали. Что такое осень... Слышали? Ну вот. И все равно бесполезно. А потом, когда после месячного торчания на чужбине Давликан стал кричать: "Аедоницкого давай!", когда чертовски захотелось "Хванчкары", я и говорю Давликану: "Хочешь продать картины?" - "Хочу", - отвечает. - "Тогда прыгай в воду!" - "Зачем?" - спрашивает. - "Чтобы картины продать", говорю. - "Как это?" - "Да так, - я ему, - прямо в этот их самый обводной канал Бемольдсбеланг и прыгай. А когда прибегут журналисты, расскажи в красках, что рухнул за парапет в голодном обмороке. Завтрашние газеты разнесут это, и амстердамцы узнают, что у них под носом устроена русская выставка с непереводимым названием. И побегут скупать шедевры оптом, пока их не сорвали со стен разовые покупатели..."
   - Ну и что, прыгнул? - вступил в диалог увлекшийся рассказом директор Крючков.
   - Нет, - огорченно признался Макарон.
   - Почему? - уже почти вошел в положение директор.
   - Не поверил мне Давликан. - вздохнул Макарон. - Пришлось прыгать самому.
   - Вот козел! - запереживал Крючков. - Ну и как, удачно прыгнул?
   - Сначала пять раз неудачно - все на лодки головой попадал, - потрогал Макарон ушибленные при падении места на темени, - у них ведь половина населения живет в лодках - налог на землю большой. А на шестой раз прыгнул удачно - прямо в акваторию угораздило.
   - Ну и?.. - заторопил рассказчика директор завода.
   - Продали все до картинки, - закончил повесть Макарон. - На вырученные гульдены купили "Ford Scorpio". Пятнадцать штук отвалили. Пригнали, растаможили, новый почти, коробка-автомат, цвет темно-синий.
   - И где же он, этот "Ford"? - спросил Крючков, уже полностью увлеченный темой.
   - Неподалеку тут стоит, - полез в сумку Макарон, - а ключи - вот, хоть сейчас.
   - А деньги у вас есть на оплату печатного станка? - осторожно, чтобы не обидеть, спросил гостей Крючков.
   - Всмотритесь в наши лица, - очень серьезно произнес Макарон.
   - Ясно, - произнес директор после беглого осмотра лиц и дал знак секретарю.
   - Вонюкин! - ударом кулака по стене секретарша перевела вызов в соседний кабинет, откуда выскочил главный инженер.
   - Что у нас с печатными станками? - строго спросил директор.
   - Все расписаны, - доложил технический человек. - Остался один экземпляр. В спецтаре. Завтра отгружаем в Аргентину.
   - В Аргентину, говоришь?.. - задумался директор. - Тут вот товарищи уверяют, что развивать надо не Аргентину, а Россию. По-моему, в этом что-то есть.
   - Не понял, - напрягся главный инженер, зависнув в дверях.
   - А что тут понимать? - сказал директор. - Ни в какую Аргентину ничего не отгружать. Этот станок отдаем вот этим покупателям. А который индусам запланировали через год - тот в Аргентину. А который в Чувашию - тот в Индию. Понял?
   - Но ведь это штрафы в валюте! - попытался возразить Вонюкин.
   - У нас АО или не АО?! - выкрикнул Крючков.
   - АО! - ответил главный инженер.
   - В чем тогда дело?! - сказал директор завода. - Передайте шоферу, чтобы разобрался с "Fordом"! И пусть эта чума Феоктистов тоже с ним собирается! А то, понимаешь, коммерческий директор, а я тут и переговоры веди, убеждай клиентов. Ни хрена работать не умеете!
   - А платить они будут? - cпросил вошедший Феоктистов, гоняя глаза по покупателям.
   - Считай, что предоплату за них произвел Маркос! - поставил точку Крючков и пояснил Макарону, кто такой Маркос. - Это наш покупатель из Аргентины.
   Рыбинск - удивительный город. Стоит на таком перепутье! Одна Соборная площадь с рюмочной "Соточка" чего стоит!
   ..."Ford Scorpio" Крючкову понравился. Чего нельзя было сказать о печатном станке, по которому плакала Аргентина. Да и каким мог быть агрегат, произведенный на свет инженером по фамилии Вонюкин? Самым примитивным. Но суть была в другом - он, этот станок, уже не принадлежал государству, он стал первой в России частной печатной офсетной ротационной машиной... До сих пор подобная техника отпускалась пользователям исключительно по разнарядке.
   - Наша машина, наша! - напевал Артамонов. - Ура!
   - Будет наша, когда оплатим, - остужал пыл Варшавский.
   - Мы берем с отсрочкой платежа, голова! - продолжал петь Артамонов. - А за пять лет чего только не произойдет! Платить в стране, которая сама по себе нелегитимна, - верх глупости. Любую сделку можно признать недействительной по причине недействительности страны. Все финансовые схемы должны выстраиваться так, чтобы из бизнеса не ушло ни копейки. Это закон. Ему необходимо следовать. Тогда появляется навар. В старину была даже такая провинция во Франции - Наварра, - подкрепил свои размышления Артамонов. - То есть люди уже тогда знали, что почем. За свои деньги и дурак купит. Ты попробуй без денег! Главное - затащить станок в город, а кому он будет принадлежать на бумаге и потом, не имеет значения!
   - Мне кажется, мы поторопились отдать рыбинцам "Ford", - продолжил параллельную вокализу сам-Артур. - Сначала пусть бы станок пригнали. А то вдруг передумают? И "Ford", считай, пропал, - не давал покоя Варшавский. Он приноровился ездить на нем по делу и без дела, брал на выходные, колесил с Галкой по магазинам, мотался в Домодедово встречать и провожать зачастивших в гости якутов. - У меня есть ощущение, что Рыбинск может кинуть.
   - А почему у тебя этого ощущения не появилось в отношении Фаддея?! спросил Артамонов.
   - В отношении Фаддея? Там другой коленкор, - объяснился сам-Артур.
   - А насчет Рыбинска не переживай, - сказал Артамонов. - Мы потому и не пожалели тачки, чтобы у них выхода не было. Они заглотили наживку, и отступать им теперь некуда. Да, мы рискнули - отдали автомобиль за возможность умыкнуть печатный станок без сиюминутных выплат. И теперь ждем: срастется - не срастется. Я думаю, срастется. Ну что, пятачок, - перевел он стрелки на Прорехова, - партию в шахматы?
   - Давай, - согласился Прорехов.
   - Что-то я в последнее время часто проигрывать стал... - приуныл Артамонов. - К чему бы это?
   - Денег прибудет, - предрек Прорехов.
   - Нам бы до весны продержаться, - мечтанул Артамонов, - а там и трава пойдет.
   - И сколько же он стоит, этот газетный агрегат? - продолжал крутиться под ногами сам-Артур. - Лимонов двести?
   - Тепло, - вел его Макарон.
   - Двести пятьдесят? - щупал ответ дальше Варшавский.
   - Еще теплее, - нацеливал на правильный ответ аксакал.
   - Триста? - прибавлял понемногу сам-Артур.
   - Горячо.
   - Неужели больше?
   - Четыреста, - назвал точную стоимость печатной машины Макарон.
   - Ничего себе! - ахнул сам-Артур. - А в баксах?
   - Сам переведи, - отмахнулся от него Макарон по текущему курсу.
   - Это что, такие деньги отвалить за какую-то печатную машинку?! развел челюсти Варшавский.
   - Пропиваем больше, - мимоходом вбросил Прорехов, делая победный ход в излюбленном ладейно-пешечном окончании.
   - Опять проиграл, - признал Артамонов, сгребая с доски фигуры. - К чему бы это, пятачок?
   Спустя месяц открытые платформы с печатной машиной в спецтаре были выставлены в тупике на пятой ветке. Оставлось только подыскать цех для монтажа ценного груза.
   - Помещение под монтаж - это отдельное полысение, - доложил итог поисков Прорехов. - Каждый, с кем заговариваешь на эту тему, шарахается как от огня. Как будто Додекаэдр с Платьевым предупредили весь директорский корпус. Цехов пустых полный город, а никто не дает!
   На брошенный клуб лаборатории штаммов имени 1-го Мая напоролись не сразу. Занесла туда "ренталловцев" чистая случайность - просто, отчаявшись отыскать биотуалет, Макарон нырнул в римский дворик слить наболевшее.
   - Поаккуратней там, - предупредил Прорехов, - а то был случай: ребята помочились под окнами - и получили по году.
   - Я не в затяг, - успокоил его Макарон.
   Назад он вернулся с помещением и привел под руку смотрителя заброшенного клуба Толкачева, с которым только что пописал "на брудершафт".
   - Мои аффилированные лица, - представил Макарон Прорехова и Артамонова. - Влияют на процесс за счет преимущества.
   - У вас штаммы, - поздоровался Прорехов, - у нас - штампы. Мы почти родственники, хотя делаем совершенно разные дела и простаиваем по вине экономической обструкции.
   Как мастер исторических заливов, Прорехов предложил выпить по излюбленной "отвертке". В результате обмена мнениями на общедоступную международную тематику было подписано соглашение, по которому прибыль от совместного пользования клубом делилась строго пополам.
   - У нас еще со времен лотереи повелось делить все поровну с партнером, - сказал смотрителю клуба Артамонов. - Чтобы не платить за аренду. В наше смутное время никому ни за что нельзя платить. Все расчеты потом - когда улучшится социальная обстановка. Вот так и живем - с миру по Магнитке.
   - Лучше, если бы вы платили за аренду, - выказал сожаление смотритель Толкачев.
   - А кому сейчас легко? - согласился с ним Макарон. - Берем вас старшим печатником.
   - Я выходец из госсобственности, - сообщил Толкачев патетически и тут же во всем признался: - Воровал страшно! Прошу это учесть.
   - У нас не будешь, - сказал Артамонов.
   - Почему? - удивился Толкачев.
   - Макарон тебя закодирует, - предупредил Артамонов. - Он у нас отвечает за кадры.
   - Как это? - поинтересовался будущий старший печатник.
   - Главное - дело разумей, - отвлек Толкачева от мук любопытства Прорехов.- А переборщишь - Макарон тебе бахмутку в лоб впаяет!
   - Какую бахмутку? - опять нашел что спросить коллега.
   - Лампа такая у шахтеров, - сказал Прорехов. - Знаешь?
   - Нет.
   - Ну вот те раз! - развел руками Прорехов.
   - А если не буду воровать? - Толкачев решил прокачать обратную сторону медали.
   - Тогда Макарон тебе верстатку в зад воткнет, - обозначил альтернативу Прорехов. - Что такое верстатка, знаешь?
   - Знаю, - ответил Толкачев.
   - Значит, сработаемся, - сказал Макарон, как ответственный за кадровый вопрос. - Приходите в гостиницу "Верхняя", Нидворай оформит контракт. Испытательный срок - сто лет.
   - Ну и шуточки у вас! - попытался воззвать к простоте Толкачев.
   - Тебя, наверное, в детстве сильно качали, - предположил Прорехов. Признавайся, из коляски часто вылетал?
   - С чего вы взяли? - спросил старший печатник.
   - Голова не так отрихтована, - объяснил свои подозрения Прорехов.
   - Ваше дело - платить, - сказал Толкачев.
   - Наше дело - разговоры разговаривать и юмор шутить, - сказал Прорехов. - А твое - блюсти печать. Не то - сократим.
   - А вы не могли бы как-нибудь оцифровать наше сотрудничество, попросил Толкачев. - Сколько, например, вы будете платить за смену?
   - Сто рублей и трудодень, - сказал Артамонов, отвечающий за финансы.
   - И все? - удивился Толкачев.
   - Плюс на выбор билет МММ или ваучер, - тут же установил надбавку гибкий Артамонов.
   - Тогда возьмите ваш ваучер, сверните трубочкой и вставьте себе в жопу, - сказал Толкачев, давая понять, что он себе цену знает. А потом одумался и вернулся к теме: - Ну хорошо, проехали. А сколько я буду иметь за час переработки?
   - На час раньше на пенсию, - был тверд и Макарон.
   - Понятно, - сказал Толкачев. - А теперь давайте проверим, правильно ли я вложил свой ваучер.
   - Я в пенал засунул чирик, - спел на прощание Артамонов.
   Толкачев ощутил всю прелесть полной словесной фиксации и надолго замолчал. Можно даже сказать, навсегда замолчал. Но, как и предупреждал, воровал вовсю - уводил часть тиража и куда-то сбывал. Кому - непонятно. Но это устраивало нанимателей.
   - Не надо выдумывать дополнительных способов распространения, - мыслил Прорехов.
   - Может, он сдает свежие газеты прямо в макулатуру? - выказал догадку Артамонов.
   - Это тоже способ, - сказал Макарон. - Оттуда газета попадает в СИЗО, а значит, прочитывается до конца. Ведь читатель там самый благодарный.
   "Лишенец" тем временем разрастался. Немецкая версия распространялась в породненном городе Оснабрюк по три марки за экземпляр. В Безансоне "Лишенец" на родном языке читали всего за каких-то пару франков. Процесс пошел. Идею газеты-стигматы со щупальцами в городах-побратимах и дыхальцем в России одобрили итальянцы из Бергамо и шотландцы из Глазго. На горизонте замаячили лиры и фунты. В очередь встали финны. Они оказывали помощь региону в автоматизации управления. В разгар пребывания делегации из Финляндии компания будущих партнеров сидела в "Старом чикене" и вела разговоры о системе сетевого администрирования.
   - Мы тоже вводим подобное, - сказал помощник главы города Гладков. - Я даже знаю, где лежит ключ от каморки, в которой уже два года стоит приготовленный для этих целей компьютер.
   Переводчика перекособочило, словно с него содрали цедру. В его исполнении высказывание прозвучало мягче: под компьютеры, мол, отведено специальное помещение - и финны понимающе закивали головами. Что поделаешь чухна.
   Итогом пребывания делегации стал протокол о совместном выпуске финского варианта "Лишенца". Финны дали переводчика, потому что все местные умудрились закончить школу с уклоном от угорских наречий. Гладков взялся обеспечить переводчика жильем, но забыл. Выпуск "Лишенца" для Скандинавии сорвался.
   - Я вас "Ренталл"! - выразился чухонский толмач и уехал к себе на родину переводить на добро другое говно. Что он имел в виду, было непонятно, - восстановить ход его красивых мыслей не удалось.
   - И правильно сделал, - сказал ему вдогонку Прорехов на ломаном русском, как будто иностранцу наш язык становится понятней, если он исковеркан.
   О том, что до китайского варианта не доходили руки, в городе Инкоу никто не догадывался.
   - Вообще регион берется нелегко, - подвел итоги первого года пятилетки Артамонов. - Все пытаются кинуть!
   - Дан талант - езжай на Запад, нет - в другую сторону! - пропел Варшавский.
   Глава 9
   ДОМ НА ОЗЕРНОЙ
   Город жил насильственной жизнью. Притом что он расстраивался, его жизненная емкость не увеличивалась, а, наоборот, уменьшалась. Градообразующее предприятие - вагонный завод, как животное, которое в смутное природное время начинает поедать своих детей, - стало градопожирающим предприятием. Оно обанкротилось, и на содержание его пенсионеров уходил весь бюджет города. Зарплаты выплачивались только через суды. Безработные завода заполнили все улицы и подвалы - им негде стало жить. Вагонное училище не принимало на завод выпускников, и они шли прямиком в организованные группировки за легкой уличной добычей. Очереди на получение квартир замерли, дома для рабочих строиться перестали, а семьи продолжали расти. Сыновья женились тут же на этих двадцати метрах и начинали поднимать руки на отцов и матерей. Пришлось открыть еще одно кладбище, где квадратный метр земли стоил столько же, сколько и на Рублевке. В связи с отсутствием возможности ремонтировать электропоезда их все отменили. Пассажирские вагоны по всей стране ходили исключительно немецкого производства - на свои министерство не давало денег. Коллектив завода всем кагалом еженедельно ходил перекрывать телами железную дорогу с проходящими по ней составами из гэдээровских вагонов. "Страну покрывали туманы, и Енька ушла в партизаны!" И тогда кондуктор Енина Страханкина решила взять под свой контроль все, что могло быть пожрано этим бюджетообразующим в недавнем прошлом предприятием. Несимметричные множественные невриты она решила превратить в симметричные, потому что клинические картины городских улиц и площадей имели ряд сходных мест. Это происходило потому, что городу насаждали чуждую архитектуру, навязывали чудаковатых правителей и принуждали к веселью. Устраивали День города, например, сразу после пожара первой категории в детской больнице.
   - Мы будем работать так, чтобы людям по крупице становилось лучше, пообещал глава города Беломырин Сергей Петрович. - Нагрубил начальник ЖКО снять его с очереди на квартиру!
   После этого выступления жители больше не видели своего мэра. Градоначальник не переносил прямых контактов с горожанами и всю работу по управлению городом брал на дом. Текучку в мэрии на Советской площади вел его заместитель - клеврет Гладков. Он отмазывал мэра-надомника по всем вопросам - занимался освящением знамен, участвовал в комиссиях, разрезал ленточки, зачитывал тексты соболезнований, пускал по миру корабли, встречал и провожал депутации.
   Жизнь в городе шла вразнобой. В ходе приватизации Гладков нечаянно продал одну и ту же недвижимость несколько раз. Истинный покупатель определялся потом разборками с потасовками и перестрелками, в ходе которых Гладков получил несколько газовых пшиков в зад, но выжил.
   Город потрясали хронические бюджетные расстройства - объекты не доводились до ума, и вопрос с их завершением из строительного постепенно превращался в философский. Собственно, это был не город, а один сплошной долгострой.
   Самой именитой незавершенкой считался тридцатиэтажный Дом творческих союзов работников вагонного завода на тонкой монолитной ноге. Он располагался на Озерной улице и имел запутанную кредитную историю. Хозяева помещений пытались завести в подвалах переплетные мастерские, но сами попали в такой финансовый переплет, что пришлось перекраивать не только проект, но и смету. Долгострой был настолько долог, что ему вместо положенного 1-го номера поначалу присвоили просто 11-й, а потом послали еще дальше - на 11 А, поскольку на финише его обошел спуртом пенобетонный гараж Станции по контролю за растениями.
   В миру высотный Дом творческих союзов звался "унитазом". Имя прикипело к бросовому объекту без отторжения, чему способствовала свалка отходов "Старого чикена" у подножия. Ходили слухи, что Дом творческих союзов должен был вот-вот рухнуть. Будто бы куда-то поплыли грунты, в связи с чем стал уходить в сторону от ответственности неправильно залитый фундамент. Строительство приостановили на неопределенный срок. А все потому, что город стоял на историческом болоте, говорили знатоки. В народной среде находились конкретные источники, которые ведали с точностью до градуса, что крен обозначился в сторону обкома и "унитаз" рухнет обязательно на него. Его обломки вздыбят частный сектор, сметут "хрущобы" и вломятся в кабинет Вячеслава Ивановича Позорькина.
   Квартиры и дома по оси вероятного падения "унитаза" катастрофически дешевели. Замедленное падение высотки не отмечалось невооруженным глазом, как в случае с Пизой, но ощутимо присутствовало в городе по разделу народных верований.
   - С этим "унитазом" просто бидэ! - сетовал окрестный люд.
   Бабки, проходя мимо дома на Озерной, убыстряли шаг и крестились.
   Досужий визирь Гладков подсказал Беломырину разобрать падающее чудо света до пятого этажа и устроить там казино, но из-за чертовщины, витающей вокруг высотки, лишить население еще одного объекта веры - будущего грехопадения "унитаза" - никто не отважился. Это бы привело к более дробному расколу электората.
   Шпиль "унитаза" наблюдался из любой точки города и непрестанно мозолил глаза. Эти неосвоенные капиталовложения не давали покоя аксакалу.
   - К вам из общества слепых, - доложила Журавлева, оторвав аксакала от заоконного пейзажа.
   - Зачем? - напряг он голову.
   - Как обычно - оформить льготную подписку.
   - Слепые? Подписку? - насторожился редактор "Лишенца". - Ну, пусть зайдут.
   В кабинет вошла стайка слепых подписчиков. Они передали Макарону прошение и, от нетерпения постукивая своими тросточками, боязливо ожидали результата. Макарон подмахнул бумаги и спросил:
   - А как же вы читаете?
   - Мы чтецов нанимаем, - ответил старший слепой. - Они нам все прочитывают - от корки до корки! И фамилии все, и выходные данные. Нам все нравится.
   - В следующем году мы сделаем для вас радиоверсию газеты, - пообещал Макарон. - Чтобы вы ее просто прослушивали.
   - А вот это было бы неплохо, - поблагодарили Макарона слепые. - Мы бы вас век поддерживали.
   Решив свой вопрос, слепые по стенке протиснулись в коридор и, продолжая благолепствовать, направились к лестнице.
   - Работаем тут, как сервитутки! - произнесла Галка, когда просители удалились. - Проходной двор! Теснотища!
   - Ну а как ты хотела? - возразил ей Варшавский. - Разрослись, больше некуда.
   - А ты мне что обещал?! - напомнила Галка Артуру кое-что из своей записной книжки. - Перспективы! Простор!
   - Я имел в виду вообще, - сказал сам-Артур.
   Макарон спокойно дослушал перебранку Варшавских и велел Журавлевой кликнуть сотрудников.
   Газетный люд стал собираться на внеплановую оперативку. Все сгрудились вокруг Макарона.
   - Может, нам уже пора приступить к следующему пункту нашего Устава? спросил у рассевшихся как попало сотрудников аксакал.
   - К какому именно? - решил уточнить Артамонов. - Использование пустырей под устройство спортивных площадок?
   - Почти угадал, - похвалил его Макарон. - А вообще надо немного доработать Устав.
   - В какую сторону? - поинтересовался Нидворай, ведь это ложилось на его плечи.
   - Заняться доделкой долгостроев, - сказал Макарон.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Артамонов. - У нас это есть.
   - Ну и отлично. Тогда я вам вот что скажу - нам пора приобрести приличный офис! - забросил идею Макарон собравшимся коллегам. - Я как раз видел объявление о продаже недостроенного Дома творческих союзов. Гложет меня одна мыслишка по этому поводу.
   - Хорошая мысль, - согласился Артамонов.
   - А то наше нынешнее присутствие приводит клиентов в ужас, - поддержала его Дебора.
   - Особенно слепых, - сказал Прорехов.
   - Да ладно тебе, - пнула его Улька. - И впрямь яблоку упасть негде.
   - Идею надо подбросить Мошнаку. Он обязательно на нее западет, посоветовал Артамонов. - Кого-кого, а Капитона Ивановича раскрутить можно. Он человек с понятиями. Тем более что он нам обещал кредит.