Арсенов Яков. Тринити

   Но на самом деле люди Платьева шли по двум причинам - чтобы растащить голоса и выстрадать иммунитет, потому как почти все они ходили каждый под своей статьей. Вообще, еще Гоголь подметил, что редкой птице удается долететь из кресла до середины уголовного кодекса.
   Уже на этапе регистрации в команде Платьева не обошлось без потерь: несмотря на особое расположение комиссии, один кандидат не прошел люстрацию по моральному цензу, а второй - по цензу грамотности - не имелось высшего образования. Оставшиеся четверо двигались единым блоком. Сам Платьев шел как бы на второй срок, а три его подставки - учитель, председатель совхоза и известный в регионе товаровед со стажем - для ассортимента и фона. Все четверо походили на биржевых игроков, промотавших активы трастовой компании. Они были настолько неотличимы друг от друга, что даже не оттеняли себя. Не исключалась версия, что если они наберут равное количество голосов, то примутся управлять областью по системе сутки-трое, как сторожа. Перед ними стояла суперзадача, какую мог выполнить исключительно гений - они хотели избраться тайно от электората, которого они все боялись как черт ладана.
   Город был увешан плакатами. Параллельно им творческие союзы вывесили у Доски почета портрет Пушкина навстречу 200-летию со дня рождения поэта.
   - Этот, наверное, по партийным спискам идет, - предположил никуда не спешащий прохожий.
   - Да нет, думаю, по одномандатному, - возразил ему первый встречный. Дядька видный.
   Консистория Платьева располагалась в элитной бане, где отборный народ приводил свои перья в порядок под живое мыло - девушки, обслуживающие клиентов, были все из местного хора. За особую плату им вменялось в обязанность петь при каждом натирании спины.
   В баню стекалась вся информация по выборам, там же и проводились трибутные комиции, и стряпались рейтинги. Предбанник штаба тоже пестрел изображениями Платьева, но одетого. Умеренная температура в парилке позволяла привлекать к обсуждению предвыборных проблем широкий спектр специалистов. В групповых помывках принимали участие все фидуциары - глава администрации города Беломырин, его зам Гладков, Додекаэдр, товарищ Фоминат, Капитон Иванович Мошнак, Асбест Валерьянович Шимингуэй, Фаддей Бессмертный, Альберт Федорович Смирный и семенной Огурец от радио со своей супругой Огурцовой-старшей от телевидения.
   - Есть смысл расшить программу прямо сейчас, - открыл летучку председатель исполкома Платьев. - Сколько у нас лежачего электората?
   - Тысяч семьдесят, - ответит начальник отдела статистики Спасибенко.
   - Срок назад, я помню, было двадцать, - похвалил его Платьев, пунктируя архив.
   - Работаем, - сказал Иван Петрович.
   - А сколько психически больных? - спросил Платьев у начальника управления по здравоохранению Бориса Александровича Эльгарда.
   - Две с половиной тысячи буйных и шесть тысяч тихих, - доложил чиновник.
   - Отлично, - пометил что-то у себя в блокноте Платьев. - Накануне выборов всех их надо будет выписать из больниц. Проголосуют - и снова туда ввиду рецидива. Ясно?
   - Ясней ясного, - ответил главный врач региона.
   - Кто у нас возьмется отвечать за передвижные урны? - продолжил Платьев планерку.
   - Давайте я, - вызвался Фаддей бессмертный, ему надо было проявлять активность - "Смена" была совсем без денег и уже не выходила.
   - Так, отлично, - оценил инициативу Платьев. - А в приходах? Уважаемый владыка Шабада, сколько под вами нынче ревнительных верующих?
   - Тысяч двадцать - двадцать пять, - доложил руководитель епархии, - но народ нынче сами знаете какой...
   - А вы помягче с ними, - не стал входить в его положение Платьев, своею властью...
   - Маловато сейчас таких, - не шел на сговор с совестью владыка.
   - Да, раньше по вашему ведомству за семьдесят улетало, - кинулся ностальгиком Платьев.
   - Отлучились многие... - сообщил отец Шабада.
   - За неуплату, что ли? - пытал его председатель исполкома.
   - Да нет, - ответил владыка. - За плохую организацию сбора вспомоществований.
   - Нехорошо это, - пожурил его Платьев.
   - На храмы, - пояснил владыка.
   - Все равно, - погрозил ему пальцем председатель исполкома. - Нельзя смешивать совесть населения с его платежеспособностью. Ну да ладно, Капитон Иванович перечислит вам по десятке за голос. Раздадите своим прихожанам. А взносы отмените, хотя это не мое дело.
   Владыка Шабада в знак согласия провел по бороде сложенными ладонями. Ему никак нельзя было идти вразрез с властью. Новое время наступало - надо было начинать учиться дружить с нею.
   - Так, теперь СИЗО, - продолжил Платьев.
   - Тридцать тысяч, - доложил человек от специальных подразделений бытия.
   - Хорошо, - сказал Виктор Антонович, - раньше и десяти не набирали.
   - Работаем, - сказал человек от структур. - Условия, правда, ни к черту. Сидят наши временные арестованные, как клубни в лунке.
   - Ничего, месяц потерпят, - призвал к толерантности Платьев. - Мы им за это новый корпус на площади Гагарина отгрохаем. Так и передайте. Итак, с учетом всех позиций сто двадцать - сто тридцать тысяч у нас гарантировано. Теперь по рискам - пенсионеры и бюджетники. Что у нас с ними?
   - Отставание по зарплате шесть месяцев, - доложил начальник финуправления товарищ Райдур.
   - Срочно наскрести половину суммы и законсервировать, - записал себе в книжку Платьев. - Выплатить за три дня до срока. А остальное, когда проголосуют. Вернее, когда выберут.
   - Может, пораньше эти деньги выплатить, а то рейтинги через опросы общественного мнения недотянем, - предупредил Додекаэдр.
   - Хорошо, давайте за неделю, - согласился на упреждение Платьев. - А то и потерпели бы, не баре. - И продолжил собрание: - Так, хорошо, сколько можно набрать по открепительным талонам?
   - Пять-шесть тысяч, не больше, - сообщил начальник избирательной комиссии Титов. - Иначе при проверке бросится в глаза. Это устоявшаяся величина. Центризбирком с нас три шкуры спустит.
   - Не спустит, - успокоил его Платьев. - Там есть свои люди. А еще вернее, не бросится в глаза. Доведите до пятнадцати тысяч. Тогда шестьдесят процентов голосов у нас будет практически в кармане. Бюллетеней надо выпустить как минимум вдвое больше, - сказал председатель исполкома и посмотрел на Альберта Смирного.
   - Комиссия заказала только норму, - доложил начальник типографии. - Не знаю, как и быть.
   - Мы заказываем еще столько же, - повелительным тоном произнес Платьев и, обратившись к Мошнаку, досказал мысль: - Капитон Иванович, оплатите, пожалуйста, недостающее.
   - Учтем, Виктор Антонович, - взял под козырек Мошнак. - А как же...
   - Неплохо бы это сделать завтра, - предложил Платьев. - Чтобы товарищ Смирный не запел нам про бумагу да про краску перед самыми выборами.
   - Как скажете, - еще раз взял под козырек Мошнак.
   - И еще, это, - защелкал пальцами Платьев, припоминая, - кто-то должен подобрать людей в комиссии на местах. Чтобы проставили по второму крестику. Да чтоб у каждого по набору ручек имелось. А то работают одним цветом! И не переусердствовать. По два-три крестика надо оставить реальных, чтоб демократично получилось. Наблюдатели понаедут - не открутишься.
   - Люди подобраны по всем районам, - доложил председатель избирательной комиссии Титов.
   - Я понимаю, что подобраны, - критически отнесся к докладной Титова Виктор Антонович. - Чем лучше готовишься, тем больше проколов. Кто займется передислокацией? Попросите у горьких новгородцев взаймы пять-семь тысяч военных. На сутки. Пусть пройдут маршем до нашей ракетной части, проголосуют - и назад.
   - Без постановки в известность Главнокомандующего разрешается передислокация не более трех тысяч военнослужащих, - уточнил человек от специального ведомства.
   - А вы договоритесь с Главнокомандующим! - посоветовал ему председатель исполкома. - Ввиду исключительности случая! Вон какая сейчас напряженная обстановка в мире - все оружием бряцают! А мы что, хуже?!
   - Попробуем, - пообещал разобраться человек от структур.
   - А теперь решайте, - обратился Платьев взглядом по очереди к каждому из участников собрания, - кто и что будет делать конкретно. Начнем с радио. Товарищ Огурцов, прошу.
   Семенной огурец на каблуках задумался. К планерке он был не готов ввиду абсолютного отсутствия идей. Он не умел организовывать передачи по большому, у него всегда получалось только по малому.
   - Мы устроим дебаты, - ляпнул он первое, что скользнуло на язык.
   - Годится, - принял задумку Платьев. - А теперь газеты.
   - У нас есть план, - всполошился Асбест Валерьянович. - Мы затеем перепалку между "Cменой" и "Губернской правдой". Сделаем отвлекающий маневр. Только "Смену" надо сначала поднять...
   - Капитон Иванович! - обратился Платьев к Мошнаку. - Надо поднять ребят.
   - Попробуем, - вяло согласился Капитон Иванович, - хотя, если честно...
   - Давайте только без этого, - приплюснул его председатель исполкома, личные мнения потом.
   - Я буду нападать на "Лишенца", - продолжил выкладку Шимингуэй, - а Фаддей пусть защищает его. Чтобы в споре родить истину следующего содержания: проходимцы, ступившие на газетную тропу, должны маяться в КПЗ, а не дурью!
   Шутка несколько оживила сборище. Был спешно объявлен кофе-брейк. Собрание отправилось на перекур. После перерыва толку от народа стало еще меньше.
   - Ясно, - потянулся Виктор Антонович, выслушав итоговый доклад человека от специальных подразделений бытия. - Ну а конкретно, что будем делать с ними? Есть какие-нибудь предложения?
   - Их надо на чем-то поймать, - придумал тот, перелистывая заведенную на "Лишенца" папочку.
   - Мы пытались, - признался Додекаэдр. - Работают по закону, не подкопаешься. Их кто-то грамотно ведет. Они уже на пяти языках выходят. Нам удалось устроить им прокол с финнами, а вот китайцы, несмотря на все наши усилия, - у них на подходе.
   Платьев навел свой курсор на главу администрации Беломырина и непонимающе посмотрел на него.
   - Какие еще китайцы? - спросил Платьев.
   - Мы недавно побратались с Инкоу, - виновато опустил глаза надомник.
   - На кой ляд вам это нужно?! - удивился председатель исполкома. - Все братков ищете! Канализацию наладить не можете! Кто с вами в этом навозе дружить будет!
   - Обещали гуманитарную помощь, - оправдался Беломырин.
   - Вам что, жрать нечего?! - набросился на него Платьев. - Упали вам эти города! Какой от них прок?! Только информация растекается! Этот "Лишенец" проходит как сквозь пальцы!
   - А что, если вырубить электричество у них в цеху? - придумал Додекаэдр.
   - Они установили дизель-генератор, - пояснил человек от специальных подразделений бытия.
   - А если в "унитазе"? - был скор на выдумки Додекаэдр.
   - Пробовали, - сказал Беломырин.
   - Ну, а эти что? - поинтересовался Платьев.
   - Эти? - откашлялся глава администрации города. - Эти зажгли свечку и сели за шахматы.
   - Н-да, оригинально, - оценил реакцию на манто Платьев. - Долго играли?
   - Трое суток, - ответил Беломырин. - Энергию пришлось включить снова. "Унитаз" нельзя надолго обесточивать, там в подвалах федеральные убежища на случай ядерной атаки.
   - Тогда забейте пенькой канализацию! - заорал Платьев. - Пусть пару недель посидят в своем говне!
   - Что-нибудь придумаем, - пообещал Беломырин.
   - Отключите телефоны! Заведите уголовное дело, наконец! - заволновался Платьев. - Но надо же с ними что-то делать!
   - Может, лучше тормознуть распространение? - присоветовал Огурцов.
   - Они создали свою систему доставки, - отмел предложение Додекаэдр.
   - Тогда хотя бы из "Союзпечати" выдавить... - сообразил Асбест Валерьянович.
   - Они развертывают сеть своих киосков, - сказал Додекаэдр. - Тридцать точек.
   - Упустили вы их, упустили, - метал взгляд по присутствующим Платьев, выискивая, кому бы конкретно адресовать негодование.
   Светлейший князь Додекаэдр, предложивший себя в качестве виноватого, встал и неловким движением потрогал место, где должна была висеть сабля. Он был готов принять огонь на себя.
   - Что остается? - бросил итоговый вопрос Платьев.
   - Надо думать, - сказал князь.
   - Если из-под кредита вышибить залог, они останутся голыми, - рассудил Мошнак. - Но есть одно но - их могут профинансировать другие.
   - Кто? - резко спросил Платьев.
   - Все те же, - вскрыл финансовые потоки конкурентов Капитон Иванович. "Самосад" и "Ойстрах".
   - Вы же с ними беседовали, - возмутился Платьев и осуждающе посмотрел на человека от специальных подразделений бытия.
   - Мы же не можем приказать, - развел руками человек. - Значит, им выгодно это.
   - И тем не менее, - сказал Мошнак. - Мне известно наверняка, что, кроме этих, запасных ходов по деньгам у них нет.
   - Зачем было вообще давать кредит? - вопросил Мошнака Платьев.
   - Очень выгодный процент, - оправдался банкир. - Я им почти под триста годовых залупил!
   - Понятно, - сказал Платьев. - А что у них интересного по договору с Шарлоттой Марковной?
   - Я думаю, творческие союзы вагонного завода не имели права продавать "унитаз" без нашего ведома, - рассудил заместитель мэра Гладков. - Они только балансодержатели, а собственник - Фонд имущества города. Это же объект соцкультбыта!
   - А вы говорите, ничего интересного, - пристыдил горемык Платьев. Так, значит, сделка совершена незаконно?
   - Очень даже может быть, - пообещал Гладков.
   - А счет я могу перекрыть хоть завтра, - пообещал Мошнак. - Но дело в том, что они выставляют своего кандидата.
   - Кого, если не секрет? - оживился Платьев.
   - Макарова, - сказал Капитон Иванович. - Редактора "Лишенца".
   - Кишка тонка. Он непроходной.
   - А куда весь этот мухуяр? - спросил человек от специальных подразделений бытия.
   - Какой "мухуяр"? - не понял Платьев.
   - Ну, всю эту ботву, - пояснил человек. - Может, в расход?
   - Ясный перец, в расход. Куда ж еще? - дал добро Платьев.
   - Я только одного не пойму, - сказал Фаддей. - За счет чего они держатся?
   - Они идут вперед, потому что не знают, чем это чревато, - пояснил человек от специальных подразделений бытия. - Их спасает их неведение. Не ведают, что творят. Они не знают и не могут предположить, что мы с ними сделаем, поэтому идут. Это их фишка - неведение. Оттого они и смелы.
   - Дураки, что ли? - спросил Фаддей.
   - Получается так, - сказал человек от подразделений. - А умных смелых не бывает.
   ...Макарон вернулся через несколько дней. Не со Светой, как планировал, а с черноплодным мальчиком. Почти с младенцем. Макарон и раньше не гнушался черного юмора и к тому же был знаменит тем, что вместо сказок читал случайным детям инструкции по дезактивации дезинтерийных очагов, от которых молодая поросль стихала в своих кроватках в три секунды, но то, что Макарон зайдет в этом так далеко, никто не ожидал. Все явились к нему и заняли - кто с авторучкой и блокнотом, а кто и с микрофоном - очередь за новостями. Макарон молча рассматривал своих друзей, не в состоянии приступить к пресс-конференции.
   - Фестивальные дети, - наконец пояснил он. - После каждого молодежного форума в Москве остается до тысячи фестивальных побегов. В ДАСе эта цифра ежегодно зашкаливает.
   - Ты что, решил стать ему посаженым отцом? - cпросил Прорехов, рассчитывая подурачиться.
   - Поломались все паломники, - произнес в ответ Макарон, и на его лице дрогнул мускул.
   - Что-что? - не поняли его.
   - Она так и сказала - поломались все паломники, - попытался что-то объяснить Макарон, но у него плохо получалось.
   - Ну и что? - теребили его друзья.
   - Приехал я вероломно, - начал делиться пережитым аксакал. - И по обстановке понял, что к ней давно никто не ходит. Она отфиксировала мои ходы и, чтоб я не мучался, прямо так и сказала: поломались все паломники.
   - Ну и забрал бы ее сюда, раз никто не ходит! - не понимала всей сложности момента Дебора.
   - Интересная ты какая-то, - все не мог перейти к главному Макарон. Как бы я ее забрал, если она не баба теперь, а мужик?!
   - Как это понять, "мужик"? - всполошился Прорехов. - Интересно девки пляшут!
   - Да вот так! - присел на корточки Макарон. - Операцию сделала!
   - Ты что?! - изумились слушатели.
   - Я сначала не поверил, показывай, говорю, пах! - раскрывал поэтапность своей трагедии аксакал. - Она и распахнула фалды - меня чуть не стошнило. Ну, я этого кудрявого в охапку - и сюда!
   - А его-то зачем? - спросила Дебора.
   - Как зачем? Я лишил ее материнства! - сказал Макарон. - Какая из нее, на хрен, мать?! Вы бы посмотрели - это теперь такое создание, что и во сне не привидится!
   - Отец-одиночка, связанный интернациональными узами, - неплохо звучит! А? Макарон? - восхитился Прорехов. - Пиарщики до такого и за деньги в жисть не додумаются. Образ отца региона.
   - Да больше, больше, - поощрил Артамонов. - Нам все годится! Образ содружества ущемленных. Должно сработать. Ну, а кем он тебе приходится, этот мальчик?
   - Брючатым племянником! - выпалил Макарон.
   - Тогда уж и познакомь, раз привез, - сказала Улька, присаживаясь к малышу. - Как его зовут?
   - Дастин, - сказал аксакал. - Я сам его так назвал.
   - Как-как? - оживился Прорехов. - Дастин?
   - Ну а что тут такого? - не понимал заминки аксакал.
   - Ничего, - сказал Прорехов. - Просто наш словарь пополняется еще одним понятием: ДАСтин - рожденный в ДАСе.
   После горячечных высказываний Макарон взял на руки негритенка, поманил Бека и отправился к тете Пане договариваться насчет присмотра за приемышем. Его кинулись провожать до дома всей ватагой. В компании были всегда рады пополнению в лице.
   Вскоре "Лишенец" получил исковое заявление. Прокуратура выступила истцом в защиту общественных интересов творческих союзов. Шарлотту Марковну наказали за якобы самоуправство, и, чтобы обосновать дело, прокуратура истребовала десятки писем от известных танцоров, которым в связи с продажей "унитаза" стало теперь негде выступать проездом на северо-запад. Не в Путевом же дворце Екатерины Великой, в конце концов! И прокуратура как бы учла просьбу звезд. Пострадавшим выставили Фонд имущества города, а соответчиками - "Лишенец" во главе с Макароном и творческие союзы во главе с Шарлоттой Марковной за то, что те якобы заключили ничтожную сделку. Так оно и бывает, начинается все в постели, а заканчивается в прокуратуре.
   - Неплохое продолжение, - оценил все это паникадило Артамонов, дочитывая исковое заявление. - Что будем делать, господа?
   - Я бы не стал тягаться с прокуратурой, - сник Прорехов. - Надо слить им все, чтоб не рыпались, и пусть они Мошнаку сами кредит возвращают!
   - А зачем с ней тягаться, - воодушевился Нидворай. - Пусть она тягается с законами. Мы - добросовестные покупатели, а чье было имущество - пусть разбираются меж собой. Мы заплатили за "унитаз" сполна - до свиданья!
   - Вот это разговор, - поощрил Николая Ивановича Макарон. - Вот это позиция! Краше иной позы!
   - Мне кажется, рано поднимать шум, - успокоил всех Нидворай. - Ничего особенного не произошло. Подумаешь, подали в суд! Его еще выиграть надо.
   - И верно, - согласился Макарон. - "Лишенец" не закрыли, а это самое главное. Все остальное - больные придатки ручной гориллы. Не бывает обезьяна без серьезного изъяна!
   - Предлагаю на суды не ходить, - посоветовал Нидворай. - Даже никого с доверенностью посылать не надо. Чтобы не позориться. Надо пустить дело на самотек - куда вынесет кривая.
   - Я не понимаю одного, неужели произвол существует? - наивно вопросила Дебора. - Ведь мы оплатили все, как положено.
   - Именно только он и существует, - объяснил Макарон, - а законность это такая игра. Правила узнаешь по ходу.
   Первая инстанция прокуратуре в иске отказала. Сделку по продаже "унитаза" признали действительной.
   - Я же вам говорил - суд надо еще выиграть! - ходил петухом Нидворай.
   Прокуратура подала на апелляцию. И снова получила отказ, но продолжала трамбовать. Дело №1880, как литерный поезд, спешно прошло все инстанции и поднялось до пленума Высшего арбитражного суда, который тоже в иске отказал. Торжеству "лишенцев" не было предела!
   Но прокурор Паршевский не унимался. По его просьбе Генеральная прокуратура опротестовала решение пленума Высшего арбитражного суда, и дело вернули на повторное рассмотрение.
   Дом на Озерной, как дом Павлова в Сталинграде, ежемесячно переходил из рук в руки.
   Для повторного рассмотрения в первой инстанции в набирающем силу арбитражном ведомстве не хватило судей, поскольку привлекать одних и тех же работников Фемиды не полагалось, ведь новых обстоятельств по делу за время его хождения по инстанциям не возникло. В запасе оставались только трое не аттестованных судей - Нофал, Хвирь и Отрыгин. Тот самый.
   Запасной тройке, как по закону военного времени, быстро вручили аттестаты. Отрыгина назначили старшим по существу вопроса. Вектор состояния судебного разбирательства сразу развернуло на сто восемьдесят. Теперь стало понятно, что в процесс будут вовлечены личные соображения о прошлом.
   - Дело принимает серьезный оборот, Николай Иванович, - сказал Артамонов Нидвораю. - Идите на заседание и вникайте. Теперь нам просто так не отвертеться.
   Жизнь опять свела здорового с виду Отрыгина и нездорового с виду Нидворая.
   - До сделки "унитаз" был не объектом, а грудой стройматериалов, увещевал суд Николай Иванович, покашливая в кулак. - Поэтому вернуть стороны в исходное положение не представляется возможным. Статус объекта строительные затраты обрели после сдачи здания Государственной комиссии. Сдавался объект Ренгачом, а это кое-что да значит.
   Аргументы, которые приводил Нидворай, вызывали у Отрыгина легкую усмешку.
   - Продавец ущемил права владельца, - одним махом поверг Нидворая Отрыгин. - Он не согласовал продажу с титульным владельцем объекта - с Фондом имущества города.
   Отрыгин так измудрился, что неожиданно для себя принял решение о частичном возврате сторон в исходное положение. Согласно этому решению законному владельцу возвращались только отделанные этажи "унитаза" - галерея "Белый свет", кафе "Папарацци" и сам офис редакции "Лишенца". А остальными площадями, уважаемые ответчики, владейте. Обживайте их, чистите, приводите в порядок - забирание состоится позже. Такой прыти от Отрыгина не ожидали даже коллеги. Бывало, он брал за работу коробку конфет, но чтоб вот так замахнуться на квартиру без очереди...
   Дело №1880 было опубликовано в специальном журнале как абсолютный образец социального заказа.
   Через месяц Отрыгин переехал в новую квартиру, а ответчики получили право обжаловать его решение в апелляционной инстанции.
   - Говорил же нам Варшавский, давайте возьмем в услужение Отрыгина, метался по кабинету Артамонов. - И он был прав! Отрыгин был гораздо перспективней даже на вид. А мы с тобой, пятачок, заладили: Нидворая, Нидворая! Он согласен за меньший оклад!! Он потому и был согласен, что квалификация низкая! И связей нет!
   - Да при чем здесь Нидворай! - оправдывал провал Макарон. - Когда наезжает государство, никакие правозащитники не помогут!
   - Сами себе подложили свинью! - не унимался Артамонов.
   - Коллизия законов, - сказал Нидворай и решил сделать самосвал, для чего сел за стол и тут же написал заявление на увольнение по собственному желанию, после чего составил обходной лист-бегунок и приступил к сбору подписей.
   - Да будет вам, Николай Иванович, - успокоил его Макарон и порвал бумагу. - Полноте.
   Виндикацию "унитаза" прокуратура провела успешно. Сто лет стоял он, никому не был нужен. А когда отделали - сразу понадобился. Таким образом, залог из-под кредита вышибли вчистую. Но сам кредит при этом никто не собирался списывать.
   Ничего не оставалось, как ждать выселения, что на фоне предвыборного коловращения было очень некстати. Регион просто кипел.
   Чтобы замутить воду, избирательная комиссия под руководством Титова сделала хет-трик - совместила выборы губернатора с выборами глав муниципальных образований и в Государственную Думу. Поэтому в этой куче-мале баллотировались все, кому не лень, и куда попало.
   "Лишенцы" оказывали желающим полный цикл услуг - от написания листовок до разноски их по адресам и публичной читки вслух в местах массового оскопления людей. Клиенты завлекались заголовком "Депутат под ключ", который оглавлял следующее содержание: "Делаем глав муниципальных образований, губернаторов и депутатов дум всех уровней из материала заказчика". Кандидаты валили косяком, словно неподалеку открыли депутатское месторождение. На всех обратившихся заводилось досье с фотороботами.
   - Это не выборы, а какой-то плебесцит в потолок! - возмущался Макарон.
   Для обработки электората работники "Лишенца" устроили совмещенный санузел - завязали кафе "Папарацци" и галерею "Белый свет" в единый комплекс. В галерее велась первичная обработка клиентов, а в кафе производилась доводка и закаливание. Один процент интеллигенции выходил оттуда цельнотянутым и горячекатаным.
   - С помощью инструмента выставок мы подтянем под себя всю культурную элиту региона, - потирал руки Прорехов. - А элита хороша тем, что вокруг нее кучкуются слесари. За каждым интеллигентом идет сотня уличных зевак!
   Внушения по политическому розливу инициировал Давликан. Он начинал с того, что "Белый свет" - первая частная галерея в городе, и если у избирателей есть возможность оказать содействие ее развитию, то милости просим в кафе... А там уже Ренгач... На столах простая русская еда - соленый огурец, вареная картошка, водка. В разгаре очередная "политическая среда". За столами - блок левых. В следующую среду за теми же столами - блок правых, а еще через неделю - центристы. Приходилось лавировать. Чтобы вытащить из народа голос, надо иметь с ним единое членство. Ренгач не выдерживал ежедневных метаний от радикалов к либералам, быстро накидывал себе полон рот рюмок и начинал буянить: