Арсенов Яков. Тринити

   - Гондолой, - упредила Дебора.
   - Ну да, этим... как трахнемся прямо об отроги! - справился с собой аксакал. - А концовку не помню - отшибло. Наутро подобрали нас, вытащили из-под этого...
   - Из-под этой... - опять успела Дебора.
   - Ну да, из-под этой... - Макарон понял, что больше выразиться не дадут, и на прощанье опять взялся за свое. - Сидим мы, ни живы, ни мертвы. Но напарник не сдался, заплел прутьями этот свой... и через месяц снова позвал меня в полет. И знаете, что я ему сказал?
   - Знаем! - запричитали Улька с Деборой, затыкая уши.
   - Ну, а в какой же момент тебя чуть не похитили? - спросил Артамонов.
   - Откуда я знаю?! Я без сознания был! - развел руками Макарон. - Моим коллегам пришлось конвульсиум собирать, настолько мы были сложны в болезнях после этой падучей истории.
   По уверению Макарона, одинокий летающий объект всю ночь провисел над пирамидой, почти касаясь вершины. Длинным луженым шлангом он припадал к пирамиде, как к роднику. Возможно, соображал Макарон, пирамида установлена инопланетянами и играет роль зарядного устройства для летательных аппаратов.
   В предрассветной мгле Прорехов отправился на рыбалку. Но не рыбу он любил. Что поделаешь, любил он, насаживая по дороге червя неверной рукою, на ощупь подойти к берегу и с дрожью в членах приступить к похмельной зорьке. Добрался Прорехов до акватории, а воды нет - один глей. Ба! Откуда он мог знать, что ведомство Фомината затеяло спуск воды из озера под установку опор высокоскоростной магистрали именно в эту ночь и именно в этом национальном парке.
   Долго шлепал Прорехов в потемках, останавливался, щупал грязь - воды и близко не было. И в горячке, сев передохнуть, напоролся копчиком на кованый сундук. Взломал его - а там дюжина бутылок. Неожиданная удача развеселила его. Он откупорил одну бутылку, попробовал, открыл еще. Вино оказалось на редкость съедобным. Такая удача!
   Отсутствие Прорехова в лагере было обнаружено, когда уже совсем рассвело. Улька засекла его согбенную фигуру посреди пустынной абиссали с помощью своего дальнобойного объектива. Она решила поснимать для себя и напоролась на живого человека. Сквозь оптику хорошо просматривалось, как Прорехов, словно грабарь в могиле, с увлечением копался в земле. Чтобы разобраться, что он там делает, была срочно отправлена экспедиция во главе с Беком.
   Когда спасатели приблизились, непочатых бутылок в сундуке почти не осталось.
   - Что это ты тут нашел? - насторожился Артамонов.
   - Вот, чернила кто-то посеял, - еле вымолвил Прорехов.
   - Погоди, - тормознул его Артамонов. - Здесь что-то старинное. А ну, дай посмотреть!
   - Нечего там смотреть! - оттолкнул его веселый Прорехов. - Вино как вино!
   - Ты что, пятачок! - воссиял Артамонов. - Оно не иначе как прошлого века!
   - Сейчас протрем, - сказал Макарон и начал драить этикетку. Действительно, немолодое... Мошнаковский и К, - вчитался аксакал в мутную надпись.
   - Да ты что! Не может быть! - запрыгал Артамонов, вырывая бутылку. Мы впилим этот сундук Мошнаку за все свои долги! Надо срочно ехать за ним, принял он решение и велел Прорехову тормознуть с поглощением найденного.
   - Да ладно тебе! - с трудом промямлил почти готовый Прорехов.
   - Вот тебе и ладно, - сообразил Артамонов. - За этот ящик с Мошнака лимон можно истребовать! Присмотри тут, а я мигом, - велел он Макарону и побежал к машине.
   Мошнака доставили к обеду. Хорош же был Капитон Иванович. Он прибыл во всеоружии - пригнал с собой мотоплуг, чтобы перепахивать дно, и прицеп фашин для подстилки. Где только взял?! Как будто всю жизнь занимался пахотой.
   Оставив все это хозяйство на краю аллювиальных отложений и напялив на свое тугое седалище цветастые "багамы", Капитон Иванович поспешил на место непосредственного происшествия.
   Добежав до Прорехова, он не смог сдержать себя и, вырывая добро из рук первооткрывателя, заголосил.
   - Это же самая настоящая фелония! - хулил он Прорехова. - Отдайте мои бутылки!
   - А я как сидел, так и пью, - промямлил в ответ Прорехов.
   - Вы совершили тягчайшее преступление! - продолжал Капитон Иванович увещевать растлителя.
   - У меня есть мысль, и я ее думаю! - нес, что приходило в голову, Прорехов.
   Бек долизывал горлышки, а Капитон Иванович - Христом Богом умолял Прорехова оставить недопитое и за каждую нетронутую бутылку обещал по ящику вересковой горькой.
   - Нам такие гандикапы ни к чему! - отказался Прорехов. Весь облитый чудесным вином, он пытался размазать по себе упавшие капли и делился соображениями на этот счет: - Здесь есть два плюса, Капитон Иванович, первый - то, что вино - не губная помада и следы от него не надо скрывать, а второй плюс - что не надо чистить майку от пивных пятен. - Видок у Прорехова был не утренний, но все же он принял к сведению обещанные Мошнаком объемы, правда, с условием, что не прекратит лакомиться, пока встречный товар не прибудет на место уговора.
   Когда Капитон Иванович притащил из соседнего села обещанный прицеп горькой, в сундуке оставалась недопитой всего одна бутылка вина.
   - Эх! - посовестил он Прорехова. - Вы меня разорили! Это ж надо, все выпить за один присест!
   - Хватит с вас и одной бутылки! - выплескивал наружу настроение Прорехов.
   - Можно было бы озолотиться, - причитал Мошнак. - На Сотби за этот сундук моих предков могли бы состояние отвалить.
   - Вот как?! - изумился Прорехов и, тщетно пытаясь насадить на крючок маленького красного мотыля, спросил на полном серьезе: - Значит, не вранье все это насчет вашей фамилии?
   - А вы не верили? - упавшим голосом произнес Капитон Иванович.
   - Почему же? Верили, - сказал Прорехов и тут же спохватился: - А где вода?
   - Утрачена, - сообщил Капитон Иванович, взял сундук, поставил в него пустые бутылки и направился в сторону берега. Добравшись, он завел мотоплуг и, набросав под колеса фашин, принялся перепахивать злачное место. Пахал он до вечера, но так ничего и не обнаружил. Войдя в положение грязного по уши Мошнака, "лишенцы" пригласили его в баню.
   - Идемте в преисподнюю, - позвал Капитона Ивановича Макарон. - Пока попаритесь, может, они и проявятся.
   - Кто "они"? - спросил Мошнак.
   - Сундуки.
   - Да нет, остальные, видно, замыло, - с грустью произнес банкир. Что-то, я смотрю, вас как будто меньше стало. - Поводил он глазами по территории.
   - Угадали, Артура нет, - сообщил Артамонов.
   - И где же он? - поинтересовался Мошнак, словно имел с ним свои особые тайные правоотношения.
   - Артамонов отнес его на себестоимость, - сказал аксакал. - В затраты.
   - Не иначе как уехал? - почти догадался Капитон Иванович.
   - Жизнь смыла на вторичные рынки, - поделился тайной Артамонов.
   - К педикам, что ли?
   - Что-то в этом роде, - сказал Артамонов. - Волной колбасной эмиграции...
   - Ну и где он сейчас? - уже серьезно спросил Капитон Иванович.
   - В каком-нибудь отстойнике выправляют статус беженцев, - допустил Артамонов. - Сидят и пишут в анкете, что им не дали развиться в агентов по распространению "Herbolife".
   - А через посольство вы не пробовали его искать? - проявил смекалку Мошнак.
   - Мы не собираемся за ним бегать, - сказал Артамонов. - Пусть отдыхает.
   - Вы не собираетесь, это понятно, - удивленно произнес банкир. - Но на кредитном договоре стоит его подпись.
   - Что верно, то верно, - согласился Макарон. - Тут ничего не попишешь.
   - Хороша банька, - похлопывал себя под мышками Прорехов, вымазанный сажей и весь в рыбной чешуе, - и веники свежие, и пар натуральный, но жарко, очень жарко! - Он поскреб себя мыльницей по животу и продолжил: - Все честь по чести - и пиво подносят вовремя, и простыни, и таранку, но жарко, очень жарко!
   - Все серьезные вопросы испокон веку решались через парилку, - заметил аксакал.
   - Если не через циклонную топку, - обусловил реплику квелый Прорехов. Как, например, в случае с Лазо.
   - А почему именно в бане решаются все серьезные вопросы! - спросил Артамонов у Мошнака. - Как вы думаете, Капитон Иваныч?
   - Голый человек не так агрессивен, как разодетый, - легко поддержал беседу банкир. - Это доказано науками. Если бы "стрелки" проходили в банях, то для выхода из сложных финансовых тупиков не требовалось бы столько туловищ.
   - Вы намекаете, что ли? - спросил Артамонов.
   - Да нет, это я так, к слову, - спохватился Капитон Иванович. - С вами у меня разговор иной будет. Доверительный.
   - И выборы тогда тоже надо проводить в помывочной, - завершил разминку Макарон. - Для спокойствия.
   - Продайте эту идею товарищу Виктору Антоновичу, - предложил Мошнак.
   - Хорошо бы все наши разговоры кодифицировать, - предложил перестраховаться Макарон. - Пространство наверняка прослушивается.
   - Наши тексты никто не поймет, - успокоил его Прорехов. - Разве что инопланетяне.
   - Перво-наперво, во время избирательной кампании следует спросить у Платьева, где он был во время путча, - напомнил о повестке дня Артамонов. Почему он оставил народ один на один с безвестием!?
   - Сообщу вам по секрету, - занес кусок текста над головами собеседников Мошнак, - но не для печати, - предупредил Капитон Иванович. - Все подчиненные зовут Платьева "куль с говном". За то, что не вышиб из центра ни одного трансферта.
   - Если при разговоре с электоратом мы будем употреблять словечки типа "трансферт", то прочмокаем все выборы, - посоветовал Прорехов. - Население вообще не явится к урнам. В такие сталийные дни следует быть несколько приземленнее.
   - Надо запустить "утку" про куль малым тиражом, чтобы этот номер газеты было не достать, - на ходу придумал Макарон. - Эффект будет мощнее. Все бросятся ждать следующего номера - тут мы их и приловим.
   - Надо выплеснуть в массы вместе с ребенком, как Платьев "возрождает" земство, - продолжил тренировочный наезд Артамонов. - Додекаэдр по его указке такие фуршеты закатывает, что любой земец из прошлого, попади он туда, принял бы схиму. В преддверии выборов сборища становятся все масштабнее и пышнее. Интересно, на какие деньги? Вот о чем надо писать.
   - И не забыть, как на миграционные средства Платьев купил виллу в Испании для поселения беженцев, - добавил Мошнак. - Я ему оплату организовывал.
   - Все это жмурки, - совсем не оценил сообщение Капитона Ивановича Макарон. - Здесь требуется серьезный подход.
   - Какой? - выпрямился во весь рост Прорехов и едва не поднял головой матицу. Не дождавшись чужого ответа, он предложил сам: - Я считаю, к выборам надо привлечь артистов, - дописал он свой пункт в программу общего сопротивления. - Устроить голографическое шоу - поет Лариса Долина, мужая и множась от куплета к куплету, и вдруг оборачивается Иосифом Кобзоном. Тот на одной ноте свертывается в Алену Папину, дает петуха и, минуя стадию капиталистического развития, сразу превращается в Хампердинка. На этом можно сыграть... о главном.
   - Хорошая мысль, - оценил идею Макарон. - Но это лобовой прием. Надо зайти к вопросу со стороны, ненавязчиво.
   - Как это "со стороны"? - поинтересовался Артамонов. - Ведай.
   - Нам не мешало бы выбрать кандидата поприличнее и поставить на него все свои фишки, - сказал Макарон. - Выступать против всех бессмысленно.
   - А ты видел список потенциальных участников забега? - спросил Артамонов. - Там не из кого выбирать. Такой колхоз, хоть вешайся.
   - Тогда своего человека надо поискать на стороне, - не останавливался на достигнутом аксакал.
   - На стороне опасно, - предупредил Капитон Иванович. - У меня такое каждый раз случается. Ты в него вложишься, в этого кандидата, а он придет к власти и забудет о доброте финансовой.
   - Тогда выбрать кого-то из близкого нам окружения, чтоб понимать, о чем речь, - сказал Макарон. - Вот вы, Капитон Иванович, не согласились бы пойти в губернаторы от нашего имени?
   Мошнака передернуло. Не вслушиваясь на полную катушку в пивной треп, он думал о своем - как ему не повезло с находкой Прорехова и как завтра он повторно поглубже перепашет дно.
   - С моей фамилией у населения связаны устойчивые ассоциации, - легко отмазался Мошнак. - Коммерция, кредиты, проценты, ценные бумаги, валютные счета за рубежом - этот набор понятий, как песок Алёнушку, так тянет вниз, что никакое политическое течение не вынесет.
   - А что, вы много воровали до перестройки - cпросил его Макарон.
   - Да нет, - прикинул Капитон Иванович. - Как все.
   - Как раз такого и выберут, - сообразил Макарон. - Пообещаете электорату денег, и выберут. Вы нам были бы очень удобны.
   - Спасибо за рацпредложение, - поблагодарил коллаборационистов Капитон Иванович, - но, думаю, что меня не поймут. Вы, я вижу, не ощущаете обстановки.
   - Вам видней, - сказал Артамонов. - А то на ваши выборы можно было бы кредит списать.
   - Это понятно, - улыбнулся Мошнак. - Но только деньги никогда не исчезают бесследно. В этом их суть.
   - Тогда надо протаскивать конкретно своего кандидата, - сказал Артамонов. - Я не понимаю, чем не губернатор наш Макарон. Просто вылитый. Комплекция у него самая что ни на есть сенаторская! А мозги перекомпостируем.
   - Хорошая идея, - захлопал в ладоши Прорехов. - Хотя задатки крупного политического деятеля в нем скрыты на редкость глубоко.
   - Но обстановку интуичит, согласись, - сказал Артамонов. - Плюс живой вес в народной среде.
   - Не спорю, в нем есть здоровое начало, - встрял Капитон Иванович. - Но медвежьего покроя мужик в плащ-палатке, не застегивающейся на животе... Визуально это очень трудно обыграть перед населением, - высказал он сомнение.
   - Зато - военный врач в прошлом, - вступился за Макарона 0рехов. Может заколоть и тут же откачать. Исповедует системный подход.
   - Свободный журналист, - продолжал токовать Артамонов. - Обличитель. А прессе пока еще верят. Когда она совсем пожелтеет, выдвигаться будет поздно.
   - Редактор самой тиражной газеты, - перехватил у него инициативу Прорехов. - Любой избиратель, даже если и захочет пройти мимо, все равно воткнется в Макарона. Тут деваться некуда. Все пространство обложено его личностью.
   - Одна беда - не прописан, - вздохнул Макарон.
   - Цена вопроса - ящик водки, - успокоил его Капитон Иванович.
   - Думаю, что "Самосад" и "Ойстрах" в финансах не откажут, - уверил собрание Прорехов. - Хотя им за нас такой абадон учинили! Они говорили, что Платьев чуть не разорвал их за вхождение в "Лишенец"!
   - Но из учредителей же они все равно не вышли! - сказал Мошнак. Значит, и в поддержке на выборах не откажут.
   - Куда им деваться, - сказал Макарон. - С вами только свяжись.
   - К тому же у Давликана со страховой дивой Дитяткиной начинается роман, - сказала Артамонов.
   - Не начинается, а заканчивается, - скорректировал Прорехов. - Он ее рисовал, когда нас и в помине не было.
   - И общество трезвенников присоединится, - вспомнил Артамонов. - Оно давно по нам плачет. Вернемся, я обязательно позвоню Завязьеву.
   - Изнанкина с Флегмой подтянут свои многотиражки, - не усомнился в "сестрах" Прорехов. - Я заметил, они под влияние Страханкиной попали - все бастуют. А рабочих на этом их градообразующем монстре тысяч двадцать, не меньше!
   - Лишь бы аксакал не свинтил, - сказал Артамонов.
   Совершенно неожиданно по персоне Макарона выявился большой разброс мнений. Особенно когда после бани ко всенощной беседе присоединились дамы.
   - Его неделю на воде с хлебом держать надо! - сказала Дебора. - А ногти, посмотрите, какие! По сантиметру толщиной.
   - Ну, отморозил человек, что поделаешь. Не ампутировать же, - прикрыл Макарона от гигиенических нападок Артамонов. - Так он ближе к электорату.
   - А прическа? Здесь уже никакие имиджмейкеры не спасут. И эта трехдневная щетина, - вздохнула Улька. - И семейное положение сомнительное.
   - Верно. Холостого не изберут, - сказала Улька. - Здесь попахивает разными вопросами о состоятельности.
   - Это нетрудно поправить, - поклялся исполнить первый наказ избирателей Макарон. - Теперь Свете не открутиться. Спутница сенатора - звучит солидно!
   - И наконец, все эти его бутерброды с салом, - дожала Дебора. - С ними навсегда придется завязать.
   - Почему навсегда! - возмутился Макарон. - Достаточно до первого тура!
   - А плащ-палатку куда? - не унималась Улька. - От нее необходимо избавиться.
   - Наоборот, ее надо выпячивать, - воспрепятствовал Прорехов. - Она может стать символом жесткой погонной руки, которую ждет население.
   - Макарон и жесткость несовместимы, - заявила Дебора.
   - Верно, - примкнул к ней Артамонов. - Он сдастся под напором первых же просителей, подпишет все письма, и от внебюджетных фондов не останется камня на камне. И главное - подпишет прошения не нам, а каким-нибудь проходимцам.
   - Иметь нетрадиционное для политика такого ранга обаяние - слишком дорогая ноша, - сказала Дебора. - Да, с ним мы точно влетим.
   - Как ты считаешь, аксакал, - окончательно насели на Макарона, сможешь ты навести в регионе порядок? Не то чтобы в самом деле, а в качестве стеба.
   - Если Родина прикажет... - расплывчато объяснился аксакал.
   - А знаешь ли ты, уважаемый кандидат, что, выдвинув свою кандидатуру, ты теперь уже не тайно, а открыто выступишь против вооруженного силовыми структурами и прикрытого идеологическим фронтом вросшего в кабинеты аппарата? - пытал Макарона Артамонов, как замполит. - Мы еще только размышляем о регистрации, а над твоим поражением уже трудятся целые цеха и мастерские по защите формации. Правильно я говорю, Капитон Иванович? обратился он за поддержской к Мошнаку.
   Банкир сидел в гуще спорщиков, как в жюри КВН вместо Гусмана, и не знал, что делать - смеяться или запоминать, чтобы потом доложить куда надо. Он не понимал, то ли ребята болтают, то ли реально затевают поход на Советскую площадь.
   - До завершения регистрации - месяц, - сказал он что-нибудь на всякий случай. - Можете и не успеть.
   - Успеем. Наш кандидат имеет неоспоримое преимущество перед остальными - он играет в шахматы! - превознес Макарона Артамонов до самых небес. - К тому же он единственный, кто способен различить инопланетян.
   - Самое главное, - сказала Дебора, - придумать грамотную эмонациональную идею регионального масштаба.
   - А что тут придумывать, - оживился Макарон. - У меня диссертация на эту тему почти на выходе...
   - Да нет, аксакал, здесь тебе не экзамен, - опустил его на место Артамонов. - На тростниковой подводной лодке тут не поднырнешь.
   - При чем тут подлодка?! - возмутился Макарон. - Вы тему-то мою помните?
   - Ну да, - произнесли однокурсники.
   - Надо забрать у соседней области и вернуть сюда земли в районе села Миколино. Это родовые земли здешних князей. Когда в старину закончилось противостояние двух этих почти равных в то время структур, святыни проигравшего княжества были переданы победителю. Чтобы и в поколениях уже больше никто не дергался. Тогда конкурентов тоже вырезали под корень. Поэтому область нынче такая безмозглая и захудалая. Она лишена основы. За века она превратилась во всадника без головы. Эту тему и поднимет "Лишенец". Даже в зачаточном состоянии ее можно эксплуатировать в течение всей избирательной кампании. Ее научное прочтение может оказаться более действенным, нежели практическая реализация, которая никому не нужна. Поэтому мыслить будем так - вернуть землю за такое короткое время, конечно, не успеть, но поднять вопрос необходимо. Поднимем его высоко и громко. Такая у нас будет малая эмонациональная идея!
   - Масонские штучки, - сказал Артамонов. - Закинем удочку, а там такое начнется! Мало не покажется!
   - Проведем референдум, - невозмутимо продолжал Макарон, - договоримся с клакерами, выдадим населению по червонцу, как в старину. Все будет законно и красиво! Самосознание поместных масс вырастет в разы. Ты его, этот народ, будешь бить по рукам, чтоб не цеплялся за кузов, а он все равно будет переть за тобою - настолько притягательной может оказаться идея возврата святынь, она вселит в людей нездешние силы... - Макарона, похоже, было уже не остановить. Он был готов озвучить все двадцать глав своей бесконечной диссертации.
   - А не явится ли это прецедентом для перекройки всей России? насторожился Мошнак.
   - Не явится, - с лету парировал Макарон. - Этот случай был единичным в истории. Все остальные административные переделы имели простые хозяйственные корни.
   - Может, наоборот, нас присоединить к соседней области? - предложил Прорехов. - Тогда, глядишь, и разовьемся быстрее на халяву.
   - И где ты раньше был? - спросила его Дебора.
   - Пиво пил.
   - Что, голосуем? - предложил Артамонов.
   - За что? - спохватился Макарон.
   - За эмонациональную идею.
   - Тогда уж давайте и за кандидата, - добавил список вопросов Прорехов. - От блока красных кхмеров.
   - Ну, кто за? - вопросил Артамонов.
   - Е-ди-но-глас-но! - пятикратно пролаял Бек.
   - А если ничего не получится? - спросил Макарон. - Куда будем сваливать?
   - Никаких если, - не дал собранию застыть в раздумьях Артамонов. Настоящий политик должен предсказывать, что будет, и уметь убедительно объяснять, почему этого не произошло.
   - Не думаю я, что не из недр системы, вот так с кондачка какой-то сторонний человек может проскочить туда, - вполне серьезно сказал Капитон Иванович. - На Советскую площадь есть только санкционированные и согласованные заходы.
   - Что посмеешь, то и пожнешь, - сказал Артамонов и далее пояснил Мошнаку: - Это смотря в какие эпохи брать. В наше смутное время может проскочить кто угодно, любая шушера! Но, в таком случае, почему не мы? Сейчас вы увидите, кто наряду с командой Платьева попрет в губернаторы! И Сичкины, и Птичкины, и Синичкины! В переходные периоды, когда страна кидается государством, как раз и можно проскочить на крыльях черного пиара и желтой прессы - цвета германского флага к вашим услугам. Потом наведут порядок, и все будет более-менее системно и пристойно, а сейчас... Одним словом, в переходные периоды надо пользоваться только переходными глаголами! И переходными личностями!
   Откиснув и подзарядившись у пирамиды, магнаты уселись в "Chrysler" и отбыли на родину.
   Компания была довольна трофейной автомашиной. Да и само это корпоративное имущество мертвой хваткой притерлось к "лишенцам". Едва Артамонов заикнулся отдать его за долги Мошнаку, как у тачки тут же отказали тормоза. Стоило только Прорехову вывесить на столбе объявление о его продаже, как Макарон тут же въехал в жатку и испортил товарный вид машины. Если за руль садился кто-то не из команды, "Chrysler" глох, ел много бензина, и у него начинали стучать "пальцы" - словом, он пытался всячески сжить со свету непрошеного седока и ни в какую не хотел расставаться с текущими пользователями. Как только за руль восседали хозяева и выяснялось, что сбыть его не получается, он вновь преображался, как коза соседки Макарона - тети Пани: животина, прознав, что ее собираются забить, заплакала человеческими слезами. Тетя Паня тоже заплакала и оставила козу. Теперь коза дает столько молока, что не каждой корове под силу. Да, но при чем здесь авто?
   Машина была семиместной. Наряду с Беком, для которого имелась специальная банкетка между передними сиденьями, в салоне легко размещались Артамонов и Дебора с дочкой, Прорехов с Улькой и Макарон. Седьмое место пустовало. Оно в очередной раз навело аксакала на мысль привезти на жительство Свету.
   - Мотану-ка я за ней прямо сейчас, - объявил он, когда въехали в город. - Мне кажется, теперь я ее уговорю. Хватит ей болтаться без нас!
   - Хорошая идея, - поощрили его друзья. - Жилье теперь есть. Не на пустое место приедет.
   Все, что касалось жилья, было приятной правдой. Макарону выстроили дом. Один на плану. По собственному проекту аксакала - с камином и высокими потолками. На окраине поселка Крупский-айленд, почти в лесу. Макарону достался участок в ряду домов работников вагонного завода, которые тупо брали на предприятии густотертую ядовито-зеленую краску и покрывали ею все свои дома. Макарон, не ведая об устоях, выкрасил свой терем в ярко-желтый цвет в три слоя. Соседи прозвали его эксцентриком.
   Макарон не мог жить без солнца, поэтому первое, что он купил себе из мебели, - солярий. Когда этот белоснежный гробик вносили в дом, соседей за забором охватил столбняк. Вечером Макарон влез в аппарат погреться примерить и опробовать ложе. Ну, улегся, включил лампу и принялся ловить кайф. Вдруг крышка гроба сама собой открылась, и соседи Макарона начали молотить его по бокам черенками лопат, пытаясь проткнуть осиновым острием в области грудины. Руководила атакой тетя Паня.
   - Ах ты, сука зубатая! - приговаривала она. - Щас мы тебя по рогам!
   Чисто человеческий вопль Макарона отсрочил его кончину. Так Макарон познакомился с тетей Паней. А потом и подружился. До такой степени, что предложил ей должность мажордома.
   - Вы тут за собакой присмотрите, а я мигом, - бросил друзьям Макарон, выходя из "Chryslera" у вокзала. - Хочу стать женатым до безобразия. - И отправился на поезде в Москву за Светой.
   Нынешние регионарные выборы были знаменательны тем, что впервые в истории избирался не председатель исполкома Совета народных депутатов, а именно губернатор. Это придавало выборам дополнительный вольтаж.
   По уложению Платьева, кандидатов в губернаторы от действующей власти было шестеро. Не чтобы запутать, а "чтобы обеспечить альтернативные выборы, - заявил Виктор Антонович через СМИ, - и подлинно свободное волеизвержение на основе всеобщего и равного избирательного нрава".