Страница:
метро и близко от моего дома. Во-вторых, коллегии здесь были короче, а
платили больше - мы здесь разбирали уже действия Контрольного Совета и
отдельные далеко зашедшие жалобы. В Комитете я был "главным" по энергетике и
транспорту, и, конечно же, именно мне доставались все "вечные" двигатели и
прочая "галиматня".
Курьезов на этом поприще у меня было немало. Ну, например, срочно
вызывают меня в Комитет на рассмотрение проекта "вечного" двигателя, автор
которого не уходит и обещает взорвать себя, если ему не выдадут "патент".
Тогда терроризм был в новинку, и вместо милиции вызывали меня.
Изобретатель - дремучий дед с большой седой бородой, уже много лет
добивается расширения своей жилплощади, мотивируя тем, что его изобретение
"не влезает" в маленькую теперешнюю квартиру. В поселковом Совете, куда дед
обращался, отказались рассматривать изобретение, и сказали, что если будет
"патент", то будет и разговор о квартире. Старик построил и представил нам
работающую модель этого вечного двигателя. Как утверждал автор, этот вечный
двигатель - "второго рода", и потому в отличие от рода первого имеет право
на существование. Дед постоянно подчеркивал, что это - всего лишь модель, а
реальное устройство еле влезет в трехкомнатную квартиру.
Модель представляла собой герметичный сосуд, а попросту, пластмассовую
бутылку, перегороженную пористой перегородкой, выполненной из обыкновенного
дерева. Над перегородкой - слой жидкости; под перегородкой - слой воздуха, а
уже под ним - снова жидкость. Некоторое смущение вызывало то, что в качестве
жидкости выбрана не дешевая и недефицитная вода, даже не более дорогая, но
куда более приятная водка, а дефицитный и пожароопасный бензин. Не солярка,
не керосин, а именно бензин, видимо высокооктановый. Не им ли дед хотел
взорвать себя?
Через перегородку пропущена тоненькая трубочка, причем ее нижний конец
находится в жидкости на дне бутылки, а верхний изогнутый конец - в воздушной
полости, над той же жидкостью, которая покрывает пористую перегородку.
Устройство очень простое, но самое удивительное в том, что из верхнего
изогнутого конца трубочки постоянно капала жидкость, перетекавшая из нижнего
слоя в верхний. Несомненно, совершается работа, с первого взгляда совершенно
без преобразований энергии.
Это происходит совсем как у берез весной, когда сок поднимается по
стволу наверх и капает из дырочек в нем. Или как у плакучих ив, в жаркую
погоду поливающих прохожих. На это и апеллировал изобретатель-бородач.
Но у деревьев корни в холодном грунте, а ветки греются солнцем и теплым
воздухом. Вот и совершается работа как в тепловом двигателе. А здесь как?
Скорее всего, дед специально держал бутылку дома в тепле, где верхняя,
большая полость наполнялась парами бензина, ну а при выставлении напоказ при
комнатной температуре пар конденсируется в жидкость, давление в верхней
полости падает, и жидкость засасывается снизу наверх.
Чтобы доказать свою правоту, я предложил автору вечного двигателя
разгерметизировать свой сосуд, затем при постоянной температуре закрыть его
и, не меняя температуры, продемонстрировать. Но дед не соглашался на это,
заявляя, что лучше взорвет себя вместе с нами. После долгой торговли мы
сошлись на выдаче деду справки, что вопрос о "патенте" рассматривается, и о
решении ему сообщат официально.
Или, после длительных жалоб и переписки с Контрольным Советом,
приезжает изобретатель из Одессы и привозит с собой "действующий" безопорный
движитель - "инерцоид". Дыша густым перегаром, одессит показывает закрытую
жестяную банку из-под кофе, из донышка которой торчит электропровод.
Дескать, в банке находится механизм, который, "без никакой опоры" создает
тягу вверх, и этой тяги чуть-чуть не хватает для вертикального взлета банки.
Показывает совершенно невразумительный чертеж и грозно требует патента.
Что делать, выясняю, сколько там тяги не хватает, чтобы банка взлетела.
Оказалось, что инерцоид создает тягу граммов в двести, а банка весит
примерно полкило; нехватает, значит, граммов триста. Подвожу к логическому
выводу - а если мы взвесим банку со включенным механизмом, то, стало быть,
она будет весить не полкило, а триста граммов? Изобретатель с этим
соглашается.
Бежим на первый этаж в буфет, где идет бойкая торговля сосисками.
Умоляю буфетчицу взвесить вместо сосисок банку, включив провод в штепсель.
После непродолжительного боя с очередью, согласие было получено. Ставим
банку на весы - полкило. Включаем вилку в штепсель - в банке что-то
заурчало, но вес тот же. Терпение очереди было исчерпано, и мы с
изобретателем ретировались в отдел.
Спрашиваю изобретателя, неужели то же самое нельзя было сделать в
Одессе, чтобы не тратиться на поездку в Москву. Молчит, чешет голову,
вздыхает. Наконец, подписав протокол совещания, уходит подавленный. А через
неделю от него приходит жалоба Председателю Комитета на то, что
недобросовестный эксперт "обвесил" изобретателя на фальшивых весах.
Но подлинным шедевром экспертизы я считаю историю, происшедшую с
изобретателем-генералом. Опять же, срочно вызывают меня в Комитет провести
экспертное совещание по изобретению, которое сделал генерал-лейтенант. Ему
отказали, так как изобрел-то он "вечный двигатель". Генерал, превосходный
старичок, весь при параде в боевых орденах, пришел не один, а захватил с
собой инструктора ЦК КПСС со Старой площади, благо это находилось рядом. И
этот инструктор дал понять, что не позволит обижать боевого генерала, и
чтобы мы "бюрократию кончали".
Положение аховое, а предлагаемое устройство - полный "финиш". Много
маленьких и больших поршеньков, соединенных с колесиками, а подконец -
турбинка. Заливаем ведро воды, оно в системе поршеньков, каким-то одному
генералу ведомым способом, превращается в два ведра и крутит турбинку. Одно
ведро возвращается назад в систему, а другое дает энергию. Несмотря на
полную нелепость идеи, генерал с инструктором стоят насмерть. И тут меня
осенило.
А время было, если помните, когда действовал сухой закон, водки не
достать. Отзываю генерала в сторону и спрашиваю, будет ли его устройство
работать, если в него залить не воду, а, например, водку. Генерал с
подозрением, но твердо отвечает, что на любой, какой угодно жидкости
устройство работает.
И я решился предложить ему построить модель изобретения, работающую на
водке, и держать ее дома в секрете. Залил бутылочку - получил две, да еще и
энергию дармовую. И так далее, без конца. И не надо никаким экспертам
показывать, знаю мол, я их, сами мне говорили, что хотят похитить у наивного
генерала его идею и тайком производить водку.
Генерал выслушал меня очень внимательно, потом подошел к столу, закрыл
свою папку, спрятал в портфель и сказал, что забирает изобретение обратно.
Так как понял, что идея не годится и устройство работать не будет.
Инструктор был в шоке, мои коллеги также, но в радостном.
После ухода генерала с инструктором, я рассказал коллегам-экспертам
сказочку под названием: "Как один мужик генерала с инструктором обманул". И
тут-то мы решились нарушить закон. Сухой, конечно, - выпили на радостях.
"Мы, большевики", шутили не только на кафедре и с изобретателями, но
были и чисто домашние шуточки, этакие розыгрыши на квартире. Все началось с
жестоких розыгрышей Оли при помощи манекеновой ноги. Потом были шуточки с
американцем Биллом, опять же с привлечением этой же ноги, но уже в качестве
кубка для вина. Но постепенно нога в качестве элемента шуточек себя
исчерпала, и нужно было искать новые объекты.
Материал для квартирных шуточек подсказало телевидение. Как-то я
неожиданно для себя "открыл вечный двигатель с человеческим лицом". Таковым
оказался диск, закрепленный на подставке в подшипниках, или как его называют
в учебниках физики - "скамья Жуковского". В спортмагазинах его именуют "диск
грация". Он должен легко вращаться, иначе описанного ниже эффекта не
последует.
Этот диск, который мне изготовили в родном Индустриальном университете
(бывшем Заводе-ВТУЗе, бывшем Автомобилестроительном институте), я поставил в
углу прихожей. Но в этом углу пол оказался слегка наклоненным, что и
обусловило мое "открытие". Встав на этот диск, я почему-то начинал
самопроизвольно раскручиваться, все быстрее и быстрее, пока не сваливался на
пол. Как профессор механики, я был шокирован таким необъяснимым поведением
диска. До середины ночи я вскакивал на этот диск, а он через минуту опять же
сбрасывал меня на пол.
К утру я нашел решение. Оказывается, человек на наклонной плоскости
непроизвольно стремится стоять вертикально. При этом центр его тяжести
поднимается, а диск, свободно поворачиваясь, стремится опустить этот центр.
Человек не сдается, и снова "поднимает" центр тяжести, ну а диск, тоже не
сдаваясь, делает свое дело, и человек раскручивается на диске все быстрее,
пока не слетает с него. Конечно, если на этот диск поставить не живого
человека, а статую, то он вращаться не будет. Но человеку-то кажется, что
диск сам его раскручивает.
Поразительный эффект этого диска я показал по телевидению в нашей
передаче. Но, каюсь, не удержался и назвал этот диск новым "вечным
двигателем". Дескать, дома я ставлю на него гирю, и диск вращается,
производя электричество.
Мы вынесли этот диск на улицу и предлагали прохожим стать на него и
удержаться. Так как наклон диска был практически незаметен, прохожие
соглашались и через минуту слетали с него в самых нелепых позах. Они
поднимали диск, рассматривали его, убеждались в том, что мотора в нем нет, и
недоумевали.
А потом на телевидение тысячами пошли письма с просьбой передать или
продать секрет "вечного двигателя". "У нас на селе часто отключают
электричество..." - так или похоже начинались письма. Всем, оказывается,
нужен "вечный двигатель", любят у нас в стране все вечное и даровое...
Пришлось даже делать специальную передачу с "разоблачением" моего
фокуса. Но тогда моим изобретением заинтересовались владельцы, редких тогда,
частных кафе и аттракционов. Представьте себе - вам предлагают получить
бутылку вина, простояв за небольшую плату, на диске всего лишь одну минуту.
Вы охотно соглашаетесь, особенно если одну бутылку вы уже выпили. И падаете
с диска под хохот окружающих. Вы заводитесь, осматриваете диск, убеждаетесь,
что здесь все без обмана и становитесь снова. Вас буквально "подпирают"
другие, уверенные в своих эквилибристических способностях, а денежки-то
текут в кассу хозяина диска...
Так вот, несколько дисков я продал людям, специально приехавшим за ним
из Прибалтики и даже из США. А потом поставил такой диск дома. Денег за
пользование им я не брал, но поспорить на бутылку предлагал. Становился на
диск сам в позу статуи и показывал, что удержаться на нем несложно. Потом на
диск становились гости, а чем это оканчивалось, было понятно из того, что
перепивались за время этих опытов мы по-черному.
Показывал я по телевидению и мои светящиеся краски, приготовленные по
упрощенной рецептуре и технологии. Я показывал свою квартиру, где на потолке
и стенах были росписи в виде звездного неба, Луны и комет, незаметные при
свете и сияющие в темноте. Стрелки часов, коробки со спичками и лекарствами,
выключатели, ручки дверей и другие важные объекты были выкрашены этими
красками. Ночью, не зажигая света, по светящимся стрелкам-указателям можно
было легко добраться до туалета, ванной, шкафчика с лекарствами...
В ответ на эту передачу пришли опять тысячи писем с просьбами дать или
продать рецептуру красок. Я отпечатал рецептуру на листе бумаги, размножил в
сотнях экземпляров и рассылал желающим наложенным платежом. Вы не поверите,
но мне надоело каждый день получать на почте переводы. Очень дорого за этот
листок я запросить не мог - совесть не позволяла. Оценил я его что-то
бутылки в две водки по тем ценам, разумеется. И в день получал в среднем
бутылок по десять - деньгами, конечно же. Ходил на почту как на работу.
Потом раскрыл свой секрет, опубликовав рецептуру в газете "Аргументы и
факты", имевшей тогда неслыханный, наивысший в мире тираж. Письма постепенно
прекратились, но звонят насчет красок до сих пор. Я только сообщаю день и
год выхода в свет газеты с моей рецептурой - ищите сами в библиотеках. Нет,
неинтересно зарабатывать деньги однообразной и нетворческой работой!
А вот дома я вешал за дверьми мою темную одежду с нарисованным этими
красками скелетом. Когда звонили - тушил свет и открывал дверь. И навстречу
гостям начинал шевелить конечностями светящийся скелет. Или, наскоро
переодевшись в эти одежды, "вырубив" свет в квартире, появлялся перед
встревоженными темнотой гостями. Беременные женщины и дети были бы очень
недовольны, но я их в гости к себе не приглашал.
Но наиболее веселые шуточки я устраивал в "зеркальной" сауне, которую
оборудовал у себя в квартире. Это была сауна-гриль, доселе неизвестная в
банном деле. Я утеплил наш альков, который был около 3,5 метров в длину и 2
в ширину, поставил стенку и сделал в ней дверь. А всю внутреннюю поверхность
получившейся комнатки оклеил алюминиевой фольгой, включая пол и потолок.
Тогда хватало двух электрокаминов по киловатту, чтобы через полчаса
температура в этой сауне поднялась до 70-80 градусов. Но это были не те
градусы, что в обычной сауне. Мощное инфракрасное излучение, отражаемое
зеркальными стенками и потолком, буквально "поджаривало" посетителей,
заставляя их непрерывно потеть. К тому же, я поставил туда и
ультрафиолетовую "кварцевую" лампу, и посетители, надев, конечно, темные
очки, к тому же и загорали.
Заходит, допустим, уже раздетый гость в сауну, начинает "париться", а
тут свет гаснет, начинает мигать красная "мигалка" и сигналить гудок. Дверь
при этом оказывается запертой. Гость начинает стучать в стену и голосить.
Вообще, моя сауна с зеркальными стенами и инфракрасно-ультрафиолетовой
подсветкой проводила жутковатое впечатление на посетителей. И я это
впечатление иногда использовал для таких жестоких розыгрышей.
Надо сказать, что ко мне часто приходили на дом, причем без звонка,
совершенно незнакомые люди. Чаще всего это были горе-изобретатели,
сподвигнутые к этому визиту нашими телепередачами "Это вы можете!" Как они
узнавали мой адрес, остается загадкой.
И вот однажды вечером, когда мы с Тамарой сидели за телевизором, в
квартиру позвонили. В глазок было видно лицо явно кавказской национальности,
и я решил дверь не открывать. Но звонки зачастили так назойливо, что я
сердито приоткрыл дверь на цепочке. В образовавшуюся щель тотчас же
просунулась рука с бутылкой шампанского. Голос с южным акцентом сообщил, что
хозяин этого голоса приехал поклониться "великому человеку из телевизора",
которого знает и уважает весь Дагестан.
- Ну, ладно, - думаю, - пес с ним, пусть поклонится, выпьем на ночь
шампанского и отпустим гостя с миром!
Но, видимо, я подзабыл знакомые мне с детства кавказские манеры. Гость
зашел, снял туфли, в носках прошел на кухню, куда я его пригласил,
раскупорил бутылку, налил вино и провозгласил тост, от которого моя
природная скромность была слегка уязвлена. Термины - "великий",
"гениальный", "знаменитый", претили мне, но я с ними еще мирился. Но когда
гость назвал меня "известным на весь Кавказ", я возмутился. Меня даже и за
кордоном признают, что мне этот "микроскопический" Кавказ! Но вида не подал.
А затем гость непринужденно положил на стол отпечатанную на машинке
рукопись и попросил разрешения прочесть мне избранные отрывки из его новой
пьесы под названием "Заклятый брат". Суть пьесы состояла в том, что главному
ее действующему лицу не давал покоя его брат-близнец с криминальными
наклонностями. То с женой его переспит, то в долг у соседей барана возьмет,
от лица своего брата, разумеется. "Хорошего" брата звали Ахмед, а "плохого"
или "заклятого" - Мамед. Для чего моему гостю было все это читать мне, я так
и не понял, но я вдруг оказался в роли чеховского редактора, слушающего
пьесу г-жи Мурашкиной.
Гость увлеченно читал:
Ахмед: - Как ты посмел, Мамед, опозорить наш род кровосмешением?
Мамед: - Наш род, Ахмед уже давно опозорен тем, что мы с тобой, хоть и
братья, но не равны! Ты - председатель колхоза, а я - простой колхозник!
Ахмед: - Мамед, если ты пожелаешь, то можешь сесть в мой кабинет, а я
пойду работать за тебя!
Мамед (грязно хохочет) - Нет, Ахмед, меня на эту удочку не поймаешь!
Я понял, что гость собирается читать все до конца, и тихо шепнул
Тамаре, чтобы включила сауну. Потом спросил его многозначительно, причем на
"ты":
- Как зовут-то тебя?
- Султан! - охотно представился гость.
- Так вот, Султанчик, - вздохнул я, - хороший ты, конечно, человек, но
зря зашел ко мне. Кто дал тебе мой адрес?
- Один друг звонил на телевидение... - "забегал" глазами Султан.
- Так вот, Султанчик, тебе не тот адрес дали. Эта квартира - секретная,
проще говоря, экзекуторская. Сегодня ко мне должен был явиться резидент,
пароль - бутылка шампанского. Я и решил, что ты и есть резидент. А тут
получается конфуз! Из-за тебя настоящий резидент войти побоялся. На
телевидении я для "понта" работаю, сам-то я разведчик. Боремся, понимаешь, с
врагами строя, а находим их на телепередачах. Потом приглашаю врага сюда. А
отсюда он уже никогда не уходит. Идем со мной - пригласил я ошалевшего
Султана.
Я открыл дверь сауны, и перед бедным Султаном предстала картина
мифологического ада. Обжигающее излучение, сиренево-красные зеркальные
стены, шипенье кварцевой лампы...
- Это - крематорий, тебе понятно? - Султан быстро закивал головой. -
Здесь я сжигаю трупы врагов, температура - пять тысяч градусов, остается
только горсть пепла. Фу - и нет ваших! На свою беду, Султанчик, ты приперся
ко мне, как и поступать с тобой - не знаю! Вот и радистка, - я кивнул на
Тамару, - тебя уже видела!
- Что ж, посоветуюсь с руководством! - вздохнул я, снимая трубку
телефона. Бледный Султан стоял навытяжку передо мной.
- Соедини с Первым! - приказал я трубке.
- Здравия желаю, товарищ Первый, это Артист! Дело такое - заявился ко
мне на явочную квартиру некий Султан...Да нет, не должность, это имя такое!
Фамилия как? - быстро спрашиваю я у Султана.
- Казимагомедов, эффенди! - кланяясь, проговорил Султан.
- Квазимагомедовэффенди! Ну и фамилия! - говорю я в трубку.
- Да нет, эффенди, без "в", просто Казимагомедов, а эффенди - это
по-нашему "господин", это ты - "эффенди"!
- Что делать-то будем? - спрашиваю я в трубку. - Как обычно? Да как не
понять - понимаю! Да жалко его, вроде невредный, пьесы пишет! Что - жалко у
пчелки? Шутить изволите, товарищ Первый, а мне грех на душу брать! Поступать
по обстоятельствам на свой страх и риск? Как не понять, да страшно за риск!
Слушаюсь! - подтянулся я и повесил трубку.
- Задал ты мне задачу, Квазимагомедов, не знаю, что и делать! Придется,
видно, тебя все-таки грохнуть! - вздохнув, решаю я.
Бедный Султан внезапно падает на колени и начинает поспешно кланяться и
в этих поклонах целовать меня в тапочки.
- Прости, эффенди, пожалей, эффенди! - только и бормочет Султан между
поцелуями.
Тамара не выдерживает ситуации и разражается истерическим хохотом.
- Вот и радистка зарыдала! - констатирую я, - думаешь, ей легко
подтаскивать со мной вдвоем трупы в крематорий, а потом выметать оттуда
пепел! Вот и плачет, бедняжка!
Султан удвоил частоту своих поклонов и поцелуев.
- Ладно! - хлопнул я рукой по столу, - не приму греха на душу. Иди
отсюда, Квазимагомедов - я тебя не видел! И ни слова никому, молчи, "как
рыба об лед"! - невольно скаламбурил я. А то - пять тысяч градусов! И пепел
- фу - и нет ваших! То-то же!
Султан (конечно же, не по должности, а по имени!) подхватил свои туфли
и, как был в носках, так и выскочил за дверь. Даже рукопись свою позабыл на
столе.
- Надо же - "Заклятый брат"! - листал я напечатанные без признаков
орфографии страницы: Мамед переспал с женой Ахмеда! Тогда и Ахмед мог
позволить себе сделать то же самое с женой Мамеда! А почему-то не сделал?
Совесть не позволила, или может, жена Мамеда была страхолюдиной?
- Да что я это, рехнулся что ли, всерьез анализирую эту лабуду!
рассердился я и выкинул злосчастную пьесу на помойку, разорвав
предварительно листки на части. Чтобы, грешным делом, бомжи не читали и не
морочили себе головы!
Мы постоянно созванивались с Ирой, и я зачастил к ней в командировки. В
Житомире должен был летом состояться первый Всесоюзный симпозиум по
маховичным накопителям энергии, и меня избрали в Оргкомитет. Надо сказать,
что необычайно вовремя.
Заседал Оргкомитет, преимущественно, в Киеве, и я по делу и не очень
ездил туда. Жил я у моего друга Юры, который на это время уходил к другу.
Таким образом, у нас с Ирой была в распоряжении квартира. Муж ее был еще в
армии, и мы чувствовали себя раскованно. Облазили весь Киев - побывали во
Владимирской церкви, Софийском соборе, Кирилловской церкви, Киево-Печерской
лавре. Часто ходили в Ботанический сад - не тот маленький, что в центре, а в
большой - выше Выдубицкого монастыря. Нравилось нам бывать в Зоопарке.
Запомнилась грациозная красавица-кошка на длинных ногах - сервал, не
удостаивавшая нас даже взглядом. И пернатые соседи - огромный черный ворон и
орел-бородач. Глупый орел с красными от гнева глазами кидался на сетку к
ворону, а тот спокойно и ловко вырывал клювом через сетку у орла по перышку
и складывал кучкой у себя в клетке.
Но особенно любимым местом для нас был, конечно же, Гидропарк. Мы
переходили через Венецианскую протоку, спускались направо и оказывались в
царстве самодельных тренажеров. Сотни тренажеров занимали площадь около
полугектара, и почти все это соорудил своими руками и за свои средства
хрупкий молодой человек, носящий знаменитую фамилию - Кук. Не знаю, был ли
он потомком великого мореплавателя, но дело сделал грандиозное. Удивительное
состояло в том, что сам Кук не пользовался этими тренажерами, только
регулярно ремонтировал их. Для меня его поступок так и остался загадкой - я
бы на такое не решился.
Кук занял своими тренажерами очень удобное место, а
коммерсанты-шашлычники попытались вытеснить оттуда тренажеры, как не имеющие
права на существование. Землю-то под них никто не выделял! Но на этих
тренажерах "работали" не самые слабые люди Киева, а тяжелых палок и
арматурин вокруг было предостаточно! Шашлычникам пришлось отступить, и после
ремонта своих палаток, перейти на бюрократический метод борьбы.
Как раз в это время я написал в один из центральных журналов крупную
статью "Земля Кука" и отослал экзепляр этого журнала в киевский исполком,
который занимался тяжбой. И вскоре, к сожалению уже без Володи Соловьева, мы
сняли передачу "Это вы можете!", целиком посвященную "Земле Кука". Ира
"случайно" попала тогда в объектив телекамеры: красивая девушка на качелях,
на которой надолго остановился тогда "взгляд" телекамеры - это она.
После эфира передачи, имевшей в Киеве большой резонанс, шашлычники
сникли и нашли себе другое место. Меня же особенно "зауважали" завсегдатаи
спортгородка, конечно же, и сам Кук.
Но как все меняется! Когда Украина получила независимость, я не
воспринял этого всерьез, и первым же летом приехал снова в Киев. Надпись
"Слава КПСС!" которая была выполнена масляной краской на бетонной стене
спортгородка была заменена на "Слава Киеву!". Я порадовался этому, и стал,
как ни в чем не бывало, тренироваться. Но заметил изменения в отношениях
старых товарищей - они неохотно отвечали мне по-русски, стали называть на
"вы".
Поразил меня и Кук - завидев его, я бросился к нему, как к другу, но в
ответ было лишь официальное рукопожатие. Не придав этому значения, я
по-дружески угостил его бананом. Юрий Васильевич Кук принял банан и
поблагодарил. Но, закончив тренировку и вновь подойдя к будке, где обитал
Кук, я уже не нашел его там. А банан мой лежал на скамейке у будки. Не
принял угощения от "москаля"!
В спортгородке каждое лето устраивали соревнования среди посетителей, и
я постоянно участвовал в них. Но судейская "коллегия" теперь отказалась
допустить меня к ним - дескать, соревнования не имеют статус международных!
Я чуть не онемел от возмущения, но потом голос вернулся ко мне, и я высказал
"судьям" все, что я о них думал. А подконец вспомнил шашлычников и нашу
борьбу с ними. Допустили таки!
Я показал первый результат - иного для мастера спорта и быть не могло.
Мне выдали, как положено, гвоздичку и бутылку "горилки", а в грамоте вместо
"I место" написали "III место". Первые два места присудили местным. Я чуть в
драку не полез, но мне пообещали аннулировать не только результат, но и
бутылку. На это я не согласился, а, отойдя в сторону, ножичком аккуратно
подтер на грамоте цифру III, сделав из нее I. Уходя из спортгородка, и уже
выпив бутылку, чтобы ее нельзя было "аннулировать", я показал "судьям" мою
грамоту в новом исполнении и поучительно сказал:
- То-то же!
Это было мое последнее посещение спортгородка, да и Киева тоже. Еще не
хватало, чтобы меня там называли иностранцем или визу потребовали! Но
вернемся на несколько лет назад.
Итак, летом 1985 года я приехал в отпуск в Киев. Месяц побыл с Тамарой,
а когда ее отпуск кончился, проводил ее на поезд и остался один. Сказал, что
платили больше - мы здесь разбирали уже действия Контрольного Совета и
отдельные далеко зашедшие жалобы. В Комитете я был "главным" по энергетике и
транспорту, и, конечно же, именно мне доставались все "вечные" двигатели и
прочая "галиматня".
Курьезов на этом поприще у меня было немало. Ну, например, срочно
вызывают меня в Комитет на рассмотрение проекта "вечного" двигателя, автор
которого не уходит и обещает взорвать себя, если ему не выдадут "патент".
Тогда терроризм был в новинку, и вместо милиции вызывали меня.
Изобретатель - дремучий дед с большой седой бородой, уже много лет
добивается расширения своей жилплощади, мотивируя тем, что его изобретение
"не влезает" в маленькую теперешнюю квартиру. В поселковом Совете, куда дед
обращался, отказались рассматривать изобретение, и сказали, что если будет
"патент", то будет и разговор о квартире. Старик построил и представил нам
работающую модель этого вечного двигателя. Как утверждал автор, этот вечный
двигатель - "второго рода", и потому в отличие от рода первого имеет право
на существование. Дед постоянно подчеркивал, что это - всего лишь модель, а
реальное устройство еле влезет в трехкомнатную квартиру.
Модель представляла собой герметичный сосуд, а попросту, пластмассовую
бутылку, перегороженную пористой перегородкой, выполненной из обыкновенного
дерева. Над перегородкой - слой жидкости; под перегородкой - слой воздуха, а
уже под ним - снова жидкость. Некоторое смущение вызывало то, что в качестве
жидкости выбрана не дешевая и недефицитная вода, даже не более дорогая, но
куда более приятная водка, а дефицитный и пожароопасный бензин. Не солярка,
не керосин, а именно бензин, видимо высокооктановый. Не им ли дед хотел
взорвать себя?
Через перегородку пропущена тоненькая трубочка, причем ее нижний конец
находится в жидкости на дне бутылки, а верхний изогнутый конец - в воздушной
полости, над той же жидкостью, которая покрывает пористую перегородку.
Устройство очень простое, но самое удивительное в том, что из верхнего
изогнутого конца трубочки постоянно капала жидкость, перетекавшая из нижнего
слоя в верхний. Несомненно, совершается работа, с первого взгляда совершенно
без преобразований энергии.
Это происходит совсем как у берез весной, когда сок поднимается по
стволу наверх и капает из дырочек в нем. Или как у плакучих ив, в жаркую
погоду поливающих прохожих. На это и апеллировал изобретатель-бородач.
Но у деревьев корни в холодном грунте, а ветки греются солнцем и теплым
воздухом. Вот и совершается работа как в тепловом двигателе. А здесь как?
Скорее всего, дед специально держал бутылку дома в тепле, где верхняя,
большая полость наполнялась парами бензина, ну а при выставлении напоказ при
комнатной температуре пар конденсируется в жидкость, давление в верхней
полости падает, и жидкость засасывается снизу наверх.
Чтобы доказать свою правоту, я предложил автору вечного двигателя
разгерметизировать свой сосуд, затем при постоянной температуре закрыть его
и, не меняя температуры, продемонстрировать. Но дед не соглашался на это,
заявляя, что лучше взорвет себя вместе с нами. После долгой торговли мы
сошлись на выдаче деду справки, что вопрос о "патенте" рассматривается, и о
решении ему сообщат официально.
Или, после длительных жалоб и переписки с Контрольным Советом,
приезжает изобретатель из Одессы и привозит с собой "действующий" безопорный
движитель - "инерцоид". Дыша густым перегаром, одессит показывает закрытую
жестяную банку из-под кофе, из донышка которой торчит электропровод.
Дескать, в банке находится механизм, который, "без никакой опоры" создает
тягу вверх, и этой тяги чуть-чуть не хватает для вертикального взлета банки.
Показывает совершенно невразумительный чертеж и грозно требует патента.
Что делать, выясняю, сколько там тяги не хватает, чтобы банка взлетела.
Оказалось, что инерцоид создает тягу граммов в двести, а банка весит
примерно полкило; нехватает, значит, граммов триста. Подвожу к логическому
выводу - а если мы взвесим банку со включенным механизмом, то, стало быть,
она будет весить не полкило, а триста граммов? Изобретатель с этим
соглашается.
Бежим на первый этаж в буфет, где идет бойкая торговля сосисками.
Умоляю буфетчицу взвесить вместо сосисок банку, включив провод в штепсель.
После непродолжительного боя с очередью, согласие было получено. Ставим
банку на весы - полкило. Включаем вилку в штепсель - в банке что-то
заурчало, но вес тот же. Терпение очереди было исчерпано, и мы с
изобретателем ретировались в отдел.
Спрашиваю изобретателя, неужели то же самое нельзя было сделать в
Одессе, чтобы не тратиться на поездку в Москву. Молчит, чешет голову,
вздыхает. Наконец, подписав протокол совещания, уходит подавленный. А через
неделю от него приходит жалоба Председателю Комитета на то, что
недобросовестный эксперт "обвесил" изобретателя на фальшивых весах.
Но подлинным шедевром экспертизы я считаю историю, происшедшую с
изобретателем-генералом. Опять же, срочно вызывают меня в Комитет провести
экспертное совещание по изобретению, которое сделал генерал-лейтенант. Ему
отказали, так как изобрел-то он "вечный двигатель". Генерал, превосходный
старичок, весь при параде в боевых орденах, пришел не один, а захватил с
собой инструктора ЦК КПСС со Старой площади, благо это находилось рядом. И
этот инструктор дал понять, что не позволит обижать боевого генерала, и
чтобы мы "бюрократию кончали".
Положение аховое, а предлагаемое устройство - полный "финиш". Много
маленьких и больших поршеньков, соединенных с колесиками, а подконец -
турбинка. Заливаем ведро воды, оно в системе поршеньков, каким-то одному
генералу ведомым способом, превращается в два ведра и крутит турбинку. Одно
ведро возвращается назад в систему, а другое дает энергию. Несмотря на
полную нелепость идеи, генерал с инструктором стоят насмерть. И тут меня
осенило.
А время было, если помните, когда действовал сухой закон, водки не
достать. Отзываю генерала в сторону и спрашиваю, будет ли его устройство
работать, если в него залить не воду, а, например, водку. Генерал с
подозрением, но твердо отвечает, что на любой, какой угодно жидкости
устройство работает.
И я решился предложить ему построить модель изобретения, работающую на
водке, и держать ее дома в секрете. Залил бутылочку - получил две, да еще и
энергию дармовую. И так далее, без конца. И не надо никаким экспертам
показывать, знаю мол, я их, сами мне говорили, что хотят похитить у наивного
генерала его идею и тайком производить водку.
Генерал выслушал меня очень внимательно, потом подошел к столу, закрыл
свою папку, спрятал в портфель и сказал, что забирает изобретение обратно.
Так как понял, что идея не годится и устройство работать не будет.
Инструктор был в шоке, мои коллеги также, но в радостном.
После ухода генерала с инструктором, я рассказал коллегам-экспертам
сказочку под названием: "Как один мужик генерала с инструктором обманул". И
тут-то мы решились нарушить закон. Сухой, конечно, - выпили на радостях.
"Мы, большевики", шутили не только на кафедре и с изобретателями, но
были и чисто домашние шуточки, этакие розыгрыши на квартире. Все началось с
жестоких розыгрышей Оли при помощи манекеновой ноги. Потом были шуточки с
американцем Биллом, опять же с привлечением этой же ноги, но уже в качестве
кубка для вина. Но постепенно нога в качестве элемента шуточек себя
исчерпала, и нужно было искать новые объекты.
Материал для квартирных шуточек подсказало телевидение. Как-то я
неожиданно для себя "открыл вечный двигатель с человеческим лицом". Таковым
оказался диск, закрепленный на подставке в подшипниках, или как его называют
в учебниках физики - "скамья Жуковского". В спортмагазинах его именуют "диск
грация". Он должен легко вращаться, иначе описанного ниже эффекта не
последует.
Этот диск, который мне изготовили в родном Индустриальном университете
(бывшем Заводе-ВТУЗе, бывшем Автомобилестроительном институте), я поставил в
углу прихожей. Но в этом углу пол оказался слегка наклоненным, что и
обусловило мое "открытие". Встав на этот диск, я почему-то начинал
самопроизвольно раскручиваться, все быстрее и быстрее, пока не сваливался на
пол. Как профессор механики, я был шокирован таким необъяснимым поведением
диска. До середины ночи я вскакивал на этот диск, а он через минуту опять же
сбрасывал меня на пол.
К утру я нашел решение. Оказывается, человек на наклонной плоскости
непроизвольно стремится стоять вертикально. При этом центр его тяжести
поднимается, а диск, свободно поворачиваясь, стремится опустить этот центр.
Человек не сдается, и снова "поднимает" центр тяжести, ну а диск, тоже не
сдаваясь, делает свое дело, и человек раскручивается на диске все быстрее,
пока не слетает с него. Конечно, если на этот диск поставить не живого
человека, а статую, то он вращаться не будет. Но человеку-то кажется, что
диск сам его раскручивает.
Поразительный эффект этого диска я показал по телевидению в нашей
передаче. Но, каюсь, не удержался и назвал этот диск новым "вечным
двигателем". Дескать, дома я ставлю на него гирю, и диск вращается,
производя электричество.
Мы вынесли этот диск на улицу и предлагали прохожим стать на него и
удержаться. Так как наклон диска был практически незаметен, прохожие
соглашались и через минуту слетали с него в самых нелепых позах. Они
поднимали диск, рассматривали его, убеждались в том, что мотора в нем нет, и
недоумевали.
А потом на телевидение тысячами пошли письма с просьбой передать или
продать секрет "вечного двигателя". "У нас на селе часто отключают
электричество..." - так или похоже начинались письма. Всем, оказывается,
нужен "вечный двигатель", любят у нас в стране все вечное и даровое...
Пришлось даже делать специальную передачу с "разоблачением" моего
фокуса. Но тогда моим изобретением заинтересовались владельцы, редких тогда,
частных кафе и аттракционов. Представьте себе - вам предлагают получить
бутылку вина, простояв за небольшую плату, на диске всего лишь одну минуту.
Вы охотно соглашаетесь, особенно если одну бутылку вы уже выпили. И падаете
с диска под хохот окружающих. Вы заводитесь, осматриваете диск, убеждаетесь,
что здесь все без обмана и становитесь снова. Вас буквально "подпирают"
другие, уверенные в своих эквилибристических способностях, а денежки-то
текут в кассу хозяина диска...
Так вот, несколько дисков я продал людям, специально приехавшим за ним
из Прибалтики и даже из США. А потом поставил такой диск дома. Денег за
пользование им я не брал, но поспорить на бутылку предлагал. Становился на
диск сам в позу статуи и показывал, что удержаться на нем несложно. Потом на
диск становились гости, а чем это оканчивалось, было понятно из того, что
перепивались за время этих опытов мы по-черному.
Показывал я по телевидению и мои светящиеся краски, приготовленные по
упрощенной рецептуре и технологии. Я показывал свою квартиру, где на потолке
и стенах были росписи в виде звездного неба, Луны и комет, незаметные при
свете и сияющие в темноте. Стрелки часов, коробки со спичками и лекарствами,
выключатели, ручки дверей и другие важные объекты были выкрашены этими
красками. Ночью, не зажигая света, по светящимся стрелкам-указателям можно
было легко добраться до туалета, ванной, шкафчика с лекарствами...
В ответ на эту передачу пришли опять тысячи писем с просьбами дать или
продать рецептуру красок. Я отпечатал рецептуру на листе бумаги, размножил в
сотнях экземпляров и рассылал желающим наложенным платежом. Вы не поверите,
но мне надоело каждый день получать на почте переводы. Очень дорого за этот
листок я запросить не мог - совесть не позволяла. Оценил я его что-то
бутылки в две водки по тем ценам, разумеется. И в день получал в среднем
бутылок по десять - деньгами, конечно же. Ходил на почту как на работу.
Потом раскрыл свой секрет, опубликовав рецептуру в газете "Аргументы и
факты", имевшей тогда неслыханный, наивысший в мире тираж. Письма постепенно
прекратились, но звонят насчет красок до сих пор. Я только сообщаю день и
год выхода в свет газеты с моей рецептурой - ищите сами в библиотеках. Нет,
неинтересно зарабатывать деньги однообразной и нетворческой работой!
А вот дома я вешал за дверьми мою темную одежду с нарисованным этими
красками скелетом. Когда звонили - тушил свет и открывал дверь. И навстречу
гостям начинал шевелить конечностями светящийся скелет. Или, наскоро
переодевшись в эти одежды, "вырубив" свет в квартире, появлялся перед
встревоженными темнотой гостями. Беременные женщины и дети были бы очень
недовольны, но я их в гости к себе не приглашал.
Но наиболее веселые шуточки я устраивал в "зеркальной" сауне, которую
оборудовал у себя в квартире. Это была сауна-гриль, доселе неизвестная в
банном деле. Я утеплил наш альков, который был около 3,5 метров в длину и 2
в ширину, поставил стенку и сделал в ней дверь. А всю внутреннюю поверхность
получившейся комнатки оклеил алюминиевой фольгой, включая пол и потолок.
Тогда хватало двух электрокаминов по киловатту, чтобы через полчаса
температура в этой сауне поднялась до 70-80 градусов. Но это были не те
градусы, что в обычной сауне. Мощное инфракрасное излучение, отражаемое
зеркальными стенками и потолком, буквально "поджаривало" посетителей,
заставляя их непрерывно потеть. К тому же, я поставил туда и
ультрафиолетовую "кварцевую" лампу, и посетители, надев, конечно, темные
очки, к тому же и загорали.
Заходит, допустим, уже раздетый гость в сауну, начинает "париться", а
тут свет гаснет, начинает мигать красная "мигалка" и сигналить гудок. Дверь
при этом оказывается запертой. Гость начинает стучать в стену и голосить.
Вообще, моя сауна с зеркальными стенами и инфракрасно-ультрафиолетовой
подсветкой проводила жутковатое впечатление на посетителей. И я это
впечатление иногда использовал для таких жестоких розыгрышей.
Надо сказать, что ко мне часто приходили на дом, причем без звонка,
совершенно незнакомые люди. Чаще всего это были горе-изобретатели,
сподвигнутые к этому визиту нашими телепередачами "Это вы можете!" Как они
узнавали мой адрес, остается загадкой.
И вот однажды вечером, когда мы с Тамарой сидели за телевизором, в
квартиру позвонили. В глазок было видно лицо явно кавказской национальности,
и я решил дверь не открывать. Но звонки зачастили так назойливо, что я
сердито приоткрыл дверь на цепочке. В образовавшуюся щель тотчас же
просунулась рука с бутылкой шампанского. Голос с южным акцентом сообщил, что
хозяин этого голоса приехал поклониться "великому человеку из телевизора",
которого знает и уважает весь Дагестан.
- Ну, ладно, - думаю, - пес с ним, пусть поклонится, выпьем на ночь
шампанского и отпустим гостя с миром!
Но, видимо, я подзабыл знакомые мне с детства кавказские манеры. Гость
зашел, снял туфли, в носках прошел на кухню, куда я его пригласил,
раскупорил бутылку, налил вино и провозгласил тост, от которого моя
природная скромность была слегка уязвлена. Термины - "великий",
"гениальный", "знаменитый", претили мне, но я с ними еще мирился. Но когда
гость назвал меня "известным на весь Кавказ", я возмутился. Меня даже и за
кордоном признают, что мне этот "микроскопический" Кавказ! Но вида не подал.
А затем гость непринужденно положил на стол отпечатанную на машинке
рукопись и попросил разрешения прочесть мне избранные отрывки из его новой
пьесы под названием "Заклятый брат". Суть пьесы состояла в том, что главному
ее действующему лицу не давал покоя его брат-близнец с криминальными
наклонностями. То с женой его переспит, то в долг у соседей барана возьмет,
от лица своего брата, разумеется. "Хорошего" брата звали Ахмед, а "плохого"
или "заклятого" - Мамед. Для чего моему гостю было все это читать мне, я так
и не понял, но я вдруг оказался в роли чеховского редактора, слушающего
пьесу г-жи Мурашкиной.
Гость увлеченно читал:
Ахмед: - Как ты посмел, Мамед, опозорить наш род кровосмешением?
Мамед: - Наш род, Ахмед уже давно опозорен тем, что мы с тобой, хоть и
братья, но не равны! Ты - председатель колхоза, а я - простой колхозник!
Ахмед: - Мамед, если ты пожелаешь, то можешь сесть в мой кабинет, а я
пойду работать за тебя!
Мамед (грязно хохочет) - Нет, Ахмед, меня на эту удочку не поймаешь!
Я понял, что гость собирается читать все до конца, и тихо шепнул
Тамаре, чтобы включила сауну. Потом спросил его многозначительно, причем на
"ты":
- Как зовут-то тебя?
- Султан! - охотно представился гость.
- Так вот, Султанчик, - вздохнул я, - хороший ты, конечно, человек, но
зря зашел ко мне. Кто дал тебе мой адрес?
- Один друг звонил на телевидение... - "забегал" глазами Султан.
- Так вот, Султанчик, тебе не тот адрес дали. Эта квартира - секретная,
проще говоря, экзекуторская. Сегодня ко мне должен был явиться резидент,
пароль - бутылка шампанского. Я и решил, что ты и есть резидент. А тут
получается конфуз! Из-за тебя настоящий резидент войти побоялся. На
телевидении я для "понта" работаю, сам-то я разведчик. Боремся, понимаешь, с
врагами строя, а находим их на телепередачах. Потом приглашаю врага сюда. А
отсюда он уже никогда не уходит. Идем со мной - пригласил я ошалевшего
Султана.
Я открыл дверь сауны, и перед бедным Султаном предстала картина
мифологического ада. Обжигающее излучение, сиренево-красные зеркальные
стены, шипенье кварцевой лампы...
- Это - крематорий, тебе понятно? - Султан быстро закивал головой. -
Здесь я сжигаю трупы врагов, температура - пять тысяч градусов, остается
только горсть пепла. Фу - и нет ваших! На свою беду, Султанчик, ты приперся
ко мне, как и поступать с тобой - не знаю! Вот и радистка, - я кивнул на
Тамару, - тебя уже видела!
- Что ж, посоветуюсь с руководством! - вздохнул я, снимая трубку
телефона. Бледный Султан стоял навытяжку передо мной.
- Соедини с Первым! - приказал я трубке.
- Здравия желаю, товарищ Первый, это Артист! Дело такое - заявился ко
мне на явочную квартиру некий Султан...Да нет, не должность, это имя такое!
Фамилия как? - быстро спрашиваю я у Султана.
- Казимагомедов, эффенди! - кланяясь, проговорил Султан.
- Квазимагомедовэффенди! Ну и фамилия! - говорю я в трубку.
- Да нет, эффенди, без "в", просто Казимагомедов, а эффенди - это
по-нашему "господин", это ты - "эффенди"!
- Что делать-то будем? - спрашиваю я в трубку. - Как обычно? Да как не
понять - понимаю! Да жалко его, вроде невредный, пьесы пишет! Что - жалко у
пчелки? Шутить изволите, товарищ Первый, а мне грех на душу брать! Поступать
по обстоятельствам на свой страх и риск? Как не понять, да страшно за риск!
Слушаюсь! - подтянулся я и повесил трубку.
- Задал ты мне задачу, Квазимагомедов, не знаю, что и делать! Придется,
видно, тебя все-таки грохнуть! - вздохнув, решаю я.
Бедный Султан внезапно падает на колени и начинает поспешно кланяться и
в этих поклонах целовать меня в тапочки.
- Прости, эффенди, пожалей, эффенди! - только и бормочет Султан между
поцелуями.
Тамара не выдерживает ситуации и разражается истерическим хохотом.
- Вот и радистка зарыдала! - констатирую я, - думаешь, ей легко
подтаскивать со мной вдвоем трупы в крематорий, а потом выметать оттуда
пепел! Вот и плачет, бедняжка!
Султан удвоил частоту своих поклонов и поцелуев.
- Ладно! - хлопнул я рукой по столу, - не приму греха на душу. Иди
отсюда, Квазимагомедов - я тебя не видел! И ни слова никому, молчи, "как
рыба об лед"! - невольно скаламбурил я. А то - пять тысяч градусов! И пепел
- фу - и нет ваших! То-то же!
Султан (конечно же, не по должности, а по имени!) подхватил свои туфли
и, как был в носках, так и выскочил за дверь. Даже рукопись свою позабыл на
столе.
- Надо же - "Заклятый брат"! - листал я напечатанные без признаков
орфографии страницы: Мамед переспал с женой Ахмеда! Тогда и Ахмед мог
позволить себе сделать то же самое с женой Мамеда! А почему-то не сделал?
Совесть не позволила, или может, жена Мамеда была страхолюдиной?
- Да что я это, рехнулся что ли, всерьез анализирую эту лабуду!
рассердился я и выкинул злосчастную пьесу на помойку, разорвав
предварительно листки на части. Чтобы, грешным делом, бомжи не читали и не
морочили себе головы!
Мы постоянно созванивались с Ирой, и я зачастил к ней в командировки. В
Житомире должен был летом состояться первый Всесоюзный симпозиум по
маховичным накопителям энергии, и меня избрали в Оргкомитет. Надо сказать,
что необычайно вовремя.
Заседал Оргкомитет, преимущественно, в Киеве, и я по делу и не очень
ездил туда. Жил я у моего друга Юры, который на это время уходил к другу.
Таким образом, у нас с Ирой была в распоряжении квартира. Муж ее был еще в
армии, и мы чувствовали себя раскованно. Облазили весь Киев - побывали во
Владимирской церкви, Софийском соборе, Кирилловской церкви, Киево-Печерской
лавре. Часто ходили в Ботанический сад - не тот маленький, что в центре, а в
большой - выше Выдубицкого монастыря. Нравилось нам бывать в Зоопарке.
Запомнилась грациозная красавица-кошка на длинных ногах - сервал, не
удостаивавшая нас даже взглядом. И пернатые соседи - огромный черный ворон и
орел-бородач. Глупый орел с красными от гнева глазами кидался на сетку к
ворону, а тот спокойно и ловко вырывал клювом через сетку у орла по перышку
и складывал кучкой у себя в клетке.
Но особенно любимым местом для нас был, конечно же, Гидропарк. Мы
переходили через Венецианскую протоку, спускались направо и оказывались в
царстве самодельных тренажеров. Сотни тренажеров занимали площадь около
полугектара, и почти все это соорудил своими руками и за свои средства
хрупкий молодой человек, носящий знаменитую фамилию - Кук. Не знаю, был ли
он потомком великого мореплавателя, но дело сделал грандиозное. Удивительное
состояло в том, что сам Кук не пользовался этими тренажерами, только
регулярно ремонтировал их. Для меня его поступок так и остался загадкой - я
бы на такое не решился.
Кук занял своими тренажерами очень удобное место, а
коммерсанты-шашлычники попытались вытеснить оттуда тренажеры, как не имеющие
права на существование. Землю-то под них никто не выделял! Но на этих
тренажерах "работали" не самые слабые люди Киева, а тяжелых палок и
арматурин вокруг было предостаточно! Шашлычникам пришлось отступить, и после
ремонта своих палаток, перейти на бюрократический метод борьбы.
Как раз в это время я написал в один из центральных журналов крупную
статью "Земля Кука" и отослал экзепляр этого журнала в киевский исполком,
который занимался тяжбой. И вскоре, к сожалению уже без Володи Соловьева, мы
сняли передачу "Это вы можете!", целиком посвященную "Земле Кука". Ира
"случайно" попала тогда в объектив телекамеры: красивая девушка на качелях,
на которой надолго остановился тогда "взгляд" телекамеры - это она.
После эфира передачи, имевшей в Киеве большой резонанс, шашлычники
сникли и нашли себе другое место. Меня же особенно "зауважали" завсегдатаи
спортгородка, конечно же, и сам Кук.
Но как все меняется! Когда Украина получила независимость, я не
воспринял этого всерьез, и первым же летом приехал снова в Киев. Надпись
"Слава КПСС!" которая была выполнена масляной краской на бетонной стене
спортгородка была заменена на "Слава Киеву!". Я порадовался этому, и стал,
как ни в чем не бывало, тренироваться. Но заметил изменения в отношениях
старых товарищей - они неохотно отвечали мне по-русски, стали называть на
"вы".
Поразил меня и Кук - завидев его, я бросился к нему, как к другу, но в
ответ было лишь официальное рукопожатие. Не придав этому значения, я
по-дружески угостил его бананом. Юрий Васильевич Кук принял банан и
поблагодарил. Но, закончив тренировку и вновь подойдя к будке, где обитал
Кук, я уже не нашел его там. А банан мой лежал на скамейке у будки. Не
принял угощения от "москаля"!
В спортгородке каждое лето устраивали соревнования среди посетителей, и
я постоянно участвовал в них. Но судейская "коллегия" теперь отказалась
допустить меня к ним - дескать, соревнования не имеют статус международных!
Я чуть не онемел от возмущения, но потом голос вернулся ко мне, и я высказал
"судьям" все, что я о них думал. А подконец вспомнил шашлычников и нашу
борьбу с ними. Допустили таки!
Я показал первый результат - иного для мастера спорта и быть не могло.
Мне выдали, как положено, гвоздичку и бутылку "горилки", а в грамоте вместо
"I место" написали "III место". Первые два места присудили местным. Я чуть в
драку не полез, но мне пообещали аннулировать не только результат, но и
бутылку. На это я не согласился, а, отойдя в сторону, ножичком аккуратно
подтер на грамоте цифру III, сделав из нее I. Уходя из спортгородка, и уже
выпив бутылку, чтобы ее нельзя было "аннулировать", я показал "судьям" мою
грамоту в новом исполнении и поучительно сказал:
- То-то же!
Это было мое последнее посещение спортгородка, да и Киева тоже. Еще не
хватало, чтобы меня там называли иностранцем или визу потребовали! Но
вернемся на несколько лет назад.
Итак, летом 1985 года я приехал в отпуск в Киев. Месяц побыл с Тамарой,
а когда ее отпуск кончился, проводил ее на поезд и остался один. Сказал, что