Май Карл. Верная Рука

   — У Медвежьего Сердца есть лошадь, если она нужна ему. Через час он возьмет себе еще одну у псов-команчей.
   — Дьявол, вот это да!
   — Ничего особенного, это в порядке вещей, — сказал белый.
   — Как это?
   — Когда на вас напали?
   — Вчера вечером.
   — А как давно ты здесь спишь?
   — Пожалуй, не больше четверти часа.
   — Значит, команчи скоро будут здесь.
   — Неужели!
   — Наверняка!
   — С чего вы это взяли?
   — Ты, что, вакеро, не знаешь повадок дикарей? Что, по-твоему, они собираются делать с дамами? Может, потребуют за них выкуп?
   — Нет, вряд ли. Они заберут их с собой, чтобы сделать своими женами, потому что обе они молоды и красивы.
   — Да, я слышал, что девушки миштеков славятся своей красотой. Тогда, если команчи не собираются выдать женщин обратно, они будут заметать следы, А значит, им нельзя упустить ни одного из вас. Они будут преследовать тебя, чтобы ты не смог ничего рассказать дома.
   — Это мне и так ясно, — отозвался пастух.
   — Команчи были, конечно же, верхом?
   — Да.
   — Значит, и тебя они будут преследовать верхом, то есть у них будут лошади, когда они явятся сюда.
   — Проклятье, это же так просто, а я об этом как-то даже и не подумал!
   — Да, ты, похоже, не слишком сообразителен! Может, ты и не знал, что за тобой будет погоня?
   — Конечно, знал!
   — Почему же тогда улегся тут спать?
   — Я слишком устал.
   — Тогда хотя бы перебрался через реку!
   — Она здесь слишком широкая, а лошадь еле на ногах стоит.
   — Ну, благодари Бога, что мы не индейцы, — иначе проснуться бы тебе в раю с оскальпированной головой! Ты голоден?
   — Да.
   — Тогда пойдем к лодке. Только сначала отведи лошадь подальше в кусты, чтобы ее не было видно издалека!
   В этом разговоре участвовали только Хельмерс и пастух. Медвежье Сердце в это время уже отдыхал, лежа в лодке на бизоньей шкуре. Охотники дали мексиканцу мяса, а воды хватало и в реке.
   Когда пастух подкрепился, Хельмерс принялся выспрашивать у него подробности случившегося. Через некоторое время Хельмерс вылез из каноэ, чтобы с возвышения на берегу оглядеть окрестности. Не успел он еще добраться до вершины, как сверху донесся его удивительный голос:
   — Эге, да вот и они! Мы чуть было не прозевали момент!
   В следующее мгновение индеец оказался рядом с ним на высоком берегу и стал высматривать приближающихся команчей.
   — Шестеро всадников! — сказал он.
   — Значит, на каждого — по трое.
   Немец, казалось, даже и не думал, что вакеро возьмет на себя кого-либо из врагов.
   — Кто будет брать лошадь? — спросил Медвежье Сердце.
   — Я, — ответил немец.
   Индеец согласно кивнул и добавил:
   — Из этих команчей ни один не должен уйти!
   — Само собой разумеется, — отозвался Хельмерс и, обращаясь к пастуху, спросил: — У тебя только нож?
   — Да.
   — Тогда ты вряд ли будешь нам полезен в этом деле. Оставайся лежать в лодке, а я пока возьму твою лошадь.
   — А если ее застрелят?
   — Ерунда, мы получим взамен шесть других!
   Мексиканец вынужден был подчиниться. Он спрятался на дне каноэ, а двое других отправились на то место, где в первый раз увидели его спящим. Они остановились рядом со спрятанной за кустами лошадью и стали ждать.
   Всадники, которых Хельмерс вначале заметил вдали в виде шести темных точек, быстро приближались. Уже можно было разглядеть их одежду и вооружение.
   — Да, это псы-команчи, — сказал Медвежье Сердце.
   — Они раскрасились в цвета войны — значит, пощады не жди! — заметил Хельмерс.
   — Они и сами ее не получат!
   — Сначала в этом должны убедиться двое задних, тогда и остальные от нас не уйдут.
   — Я беру задних на себя, — сказал индеец.
   — Хорошо!
   Команчи теперь приблизились на расстояние примерно полукилометра. Они по-прежнему гнали лошадей галопом, и через минуту должны были оказаться в зоне досягаемости ружейного выстрела.
   — До чего же они глупы! — рассмеялся немец.
   — Команчи не могут думать — у них нет мозгов!
   — Могли хотя бы предположить, что вакеро остался здесь и поджидает их! Но они, видимо, уверены, что он сразу же переправится через реку.
   — Хау! — воскликнул индеец.
   И с этим призывом к вниманию поднял ружье. Хельмерс сделал то же самое. Грянули два выстрела, затем еще два. Четверо команчей покатились по земле. Через мгновение Хельмерс уже сидел верхом на лошади пастуха и рванулся на ней сквозь кусты. Оставшиеся в живых двое команчей в растерянности остановились, и не успели они повернуть лошадей, как немец был уже рядом с ними. Индейцы схватились за томагавки, но у него наготове был револьвер. Два выстрела — и оба дикаря свалились с лошадей на землю.
   Для достижения этой победы потребовалось меньше двух минут. Лошадей убитых индейцев довольно легко удалось изловить.
   Теперь к ним подбежал вакеро, наблюдавший за происходящим из лодки.
   — Дьявол меня дери, — воскликнул он, — вот это победа!
   — Пфф! — усмехнулся немец. — Подумаешь, шестеро команчей! Вообще-то, с человеческой кровью следует обращаться более экономно, это самая драгоценная жидкость, какая существует на свете. Но эти другого и не заслужили!
   У мертвых забрали оружие и бросили их в траву, после того, как Медвежье Сердце снял скальп с двоих застреленных им команчей, чтобы повесить пучки волос себе на пояс.
   — Что дальше? — спросил немец. — Будем выступать немедленно?
   — Да, — ответил индеец. — Сестра моего друга не должна напрасно ждать помощи.
   — Возьмем с собой вакеро?
   Медвежье Сердце смерил пастуха взглядом и ответил:
   — Поступай, как знаешь.
   — Я иду с вами! — заявил мексиканец.
   — Не думаю, что ты нам понадобишься, — сказал Хельмерс.
   — Почему?
   — Героя из тебя не получится.
   — Просто у меня сейчас не было оружия!
   — Но во время вчерашнего нападения ты ведь тоже сбежал.
   — Чтобы привести подмогу!
   — Ах, вот оно что! Ты сможешь хотя бы найти то место, где на вас напали?
   — Да.
   — Ну, тогда можешь ехать с нами.
   — Можно я возьму оружие индейцев?
   — Да. Возьми себе еще и лошадь. А твою мы отпустим, она слишком истощена и будет нам только помехой.
   Были выбраны три лучшие лошади, остальных трех отпустили. И маленькая кавалькада двинулась в путь.
   Они скакали на север, в сторону Рио-Пекос. Сначала путь пролегал по открытой прерии, а затем перед ними возникла зубчатая стена сьерры с поросшими лесом вершинами. Они ехали через долины и ущелья и под вечер достигли возвышенности, с которой открывался вид на небольшую саванну.
   — Хау! — воскликнул индеец, ехавший впереди.
   — В чем дело? — спросил немец.
   — Смотри!
   Медвежье Сердце вытянул руку и показал вниз.
   Там расположилась лагерем группа индейцев, среди которых можно было заметить пленников. Немец достал из кармана небольшую подзорную трубу, настроил ее и поднес к глазам.
   — Что видит мой белый брат?
   — Сорок девять команчей.
   — Пфф! — презрительно бросил индеец.
   — И шестеро пленных.
   — А женщины среди них есть?
   — Да, их двое.
   — Мы освободим их!
   Эти слова вождь апачей произнес таким спокойным тоном, как будто для него было давно привычным делом расправляться в одиночку с целой сворой команчей.
   — Вечером? — спросил немец.
   — Да.
   — Но как?
   — Так, как подобает вождю апачей! — гордо ответил Медвежье Сердце.
   — Я с тобой. Эти сорок девять команчей не могут выставить сотню часовых.
   — Нам нужно спрятаться.
   — Почему? — не понял вакеро.
   — Ты что, хочешь, чтобы тебя заметили? — ответил Хельмерс.
   — Нет, но здесь они никак не смогут нас увидеть!
   — Возможно, что кроме тебя удалось спастись еще кому-то. Значит, команчи их тоже преследовали. И теперь, возвращаясь из погони, они вполне могут заметить нас. Держи лошадей, а мы вдвоем пока постараемся замести наши следы.
   Они возвратились на некоторое расстояние назад по тому пути, которым ехали сюда, чтобы сделать невидимыми отпечатки лошадиных копыт. Затем в густом кустарнике было найдено подходящее убежище, где они и спрятались вместе с лошадьми.
   Село солнце. Вечер сменился темной ночью, а в укрытии все еще не наблюдалось никакого движения. Лучшим временем для вылазки было время после полуночи.
   — Ну, придумал, как нам действовать? — спросил немец индейца.
   — Да, — ответил тот.
   — И как же?
   — Так, как действуют храбрые мужчины! Ты можешь бесшумно убить часового?
   — Конечно!
   — Отлично. Тогда подкрадемся к команчам, перережем путы у пленников и скроемся вместе с ними.
   — На лошадях, конечно же?
   — Да.
   — Тогда пора начинать. Чтобы подобраться к ним, потребуется немало времени.
   — А этот пастух останется здесь? — спросил индеец.
   — Да, он будет держать лошадей.
   — Где он будет ожидать нас?
   — Там, откуда мы в первый раз увидели команчей. Нам этого места не миновать, ведь мы в любом случае должны возвратиться к Рио-Гранде.
   — Тогда начинаем!
   Ознакомив мексиканца с планом действий, они взяли оружие и покинули укрытие.
   Внизу, в долине, горел один-единственный сторожевой костер, вокруг которого лежали спящие команчи, а рядом с ними — связанные пленники. Часовых надо было искать за пределами этого круга. Когда оба они достигли долины, Медвежье Сердце сказал:
   — Я поеду налево, а ты — направо.
   — Хорошо. В любом случае сначала освободим женщин.
   И они расстались, разойдясь в разные стороны.
   Хельмерс обходил лагерь команчей с правой стороны. Разумеется, двигался он не в полный рост, а так, как это обычно делают в прерии: ложатся на землю и медленно, осторожно и бесшумно, как змея, ползут вперед. При этом необходимо учитывать направление ветра, иначе лошади, почуяв постороннего, выдадут его своим тревожным храпом.
   Именно так и действовал Хельмерс. Двигаясь вначале по широкой дуге, он постепенно сужал ее, пока, наконец, не заметил темный силуэт человека, медленно отмерявшего шаги вперед и назад. Это был часовой, и Хельмерс с величайшей осторожностью стал приближаться к нему. К счастью, ночь была темная, а костер светил слишком слабо. Он подобрался к часовому на расстояние пяти метров, затем молниеносно вскочил и набросился на него сзади, так крепко обхватив левой рукой горло индейца, что тот не в состоянии был произнести ни звука, и правой рукой вонзил длинный охотничий нож ему в грудь. Часовой моментально обмяк и рухнул на землю, не испустив ни единого стона или вздоха.
   Примерно через четверть часа Хельмерс подобным же образом обезвредил еще одного часового, после чего столкнулся лицом к лицу с вождем апачей, который, зайдя с левой стороны, также успел уничтожить двоих команчей.
   — А теперь — женщины! — шепотом сказал индеец.
   — Только осторожнее! — напомнил Хельмерс.
   — Вождь апачей смел, но осмотрителен. Вперед!
   И они абсолютно бесшумно стали подбираться сквозь густую траву к едва горевшему костру. Женщин легко было распознать в темноте по светлой одежде. Хельмерс первым дополз до цели и наклонился к одной из них. Несмотря на темноту, он заметил, что женщина лежит с открытыми глазами и наблюдает за ним.
   — Не пугайтесь и ведите себя тихо! — прошептал он. — Только после того, как я освобожу вашу подругу, вы должны бежать за мной к лошадям.
   Она поняла его. Обе женщины лежали рядом. Руки и ноги у них были связаны. Немец перерезал ремни, которые глубоко впились им в кожу.
   Заметив, что Хельмерс занялся освобождением женщин, вождь апачей двинулся к остальным пленникам. Их было четверо, и они лежали тут же, поблизости. Оказалось, что и они не спят. Достав нож, индеец стал перерезать ремни, которыми они были связаны. Он успел освободить двоих мужчин, как вдруг вблизи них поднялся с земли один из команчей, видимо, почуявший в полусне что-то неладное. И хотя Медвежье Сердце тут же подскочил и ударил его ножом в грудь, смертельно раненный индеец успел подать голосом громкий сигнал тревоги.
   — Скорее к лошадям! За мной! — крикнул вождь апачей, молниеносными движениями перерезая ремни на руках и ногах двоих оставшихся пленников.
   Они вскочили с земли и бросились бежать.
   — Скорее, ради Бога, скорее! — кричал немец.
   Схватив женщин за руки, он потащил их прочь, но ноги пленниц так затекли от тугих ремней, что едва повиновались им.
   — Вождь! — в отчаянии воскликнул немец.
   — Здесь! — отозвался индеец.
   — Скорее сюда!
   Через мгновение индеец был рядом с ним. Он подхватил одну из женщин на руки и побежал дальше. Хельмерс понес на руках вторую. Они вскочили в седла, подтянули наверх женщин, перерезали лассо, которыми были привязаны животные, и помчались прочь.
   Все это было проделано с молниеносной быстротой и, как оказалось, как раз вовремя: в тот самый момент, когда они пустили вскачь лошадей, им вслед загремели выстрелы команчей.
   Те, судя по всему, не допускали даже мысли о возможности нападения и потому крепко спали. Разбуженные предсмертным криком своего сородича, они повскакивали с земли и схватились за оружие. Возникла жуткая неразбериха, и они поняли, что произошло, лишь тогда, когда заметили удаляющихся от них пленников. Теперь и они тоже оседлали лошадей и бросились в погоню.
   Хельмерс и вождь апачей скакали впереди, указывая дорогу. Перед каждым из них лежала поперек седла одна из женщин. Наверху их дожидался вакеро. Заметив их приближение, он вскочил в седло и взял за поводья двух оставшихся лошадей.
   — За нами! — крикнул ему Хельмерс, проносясь мимо.
   Так в полной темноте продолжалась эта дикая гонка, снова спустившись в долину по другую сторону возвышенности. Несколько поотставшие команчи на скаку перезаряжали ружья и посылали вслед беглецам выстрел за выстрелом, ни один из которых, к счастью, так и не попал в цель. Наконец беглецы достигли границ прерии, и теперь можно было подумать об обороне.
   — Вы умеете ездить верхом, сеньора? — спросил Хельмерс свою даму.
   — Да.
   — Вот вам поводья! Скачите все время прямо!
   Он спрыгнул на землю и пересел на свою лошадь, которую вакеро все это время держал за повод. То же самое сделал и вождь апачей. На скаку они образовали арьергард и, приготовив ружья, стали дожидаться приближения погони. В этом ожидании прошла ночь, и наступил рассвет. Стало ясно, что команчи остались далеко позади — отчасти из осторожности, а отчасти потому, что, видимо, решили пока в отличие от беглецов поберечь своих лошадей.
   — Может, пора ехать помедленнее? — спросил вакеро.
   — Нет, — ответил индеец, — только вперед, и как можно быстрее, чтобы река оказалась между нами и команчами!
   Уже совсем рассвело, и можно было приглядеться к женщинам повнимательнее. Одна из них была по крови испанкой, другая — индеанкой, но обе были прекрасны, каждая по-своему.
   — Как долго еще вы сможете выдержать скачку, сеньора? — обратился немец к первой из них.
   — Столько, сколько потребуется! — ответила она.
   — Как мне следует называть вас?
   — Меня зовут Эмма Арбельес. А вас?
   — Мое имя Хельмерс.
   — Хельмерс? Ваше имя похоже на немецкое.
   — А я и есть немец. Скоро нам придется перебираться через реку, сеньорита.
   — Думаете, нам это удастся?
   — Надеюсь, что да. К сожалению, лишь трое из нас вооружены. Однако на том берегу Рио-Гранде лежит оружие, которое мы вчера забрали у команчей.
   — Вчера у вас тоже был бой?
   — Да, вчера мы встретили пастуха и узнали от него подробности. Мы уничтожили его преследователей и решили отправиться вам на выручку.
   — Вдвоем? Против стольких индейцев! — изумилась она.
   Когда беглецы достигли берега Рио-Гранде, их преследователи уже окончательно отстали и потерялись из виду. Оружие убитых вчера команчей лежало там же, где его оставили, и теперь оно было распределено между теми, кто до сих пор оставался безоружным. Трое из спасенных также оказались вакерос. Четвертый же состоял на асиенде в должности мажордома, или дворецкого.
   — Что будем делать? — спросил дворецкий. — Дождемся индейцев здесь, чтобы проучить их как следует? У нас теперь восемь ружей!
   — Нет, сначала переправимся на тот берег — тогда река станет нашим оборонительным рубежом. Женщины займут место в лодке! — сказал Хельмерс.
   Так и сделали. Дворецкий взял весло и повез дам на другой берег, а остальные переправлялись верхом на лошадях. Переправа завершилась успешно. После того, как пассажирки сошли на берег, лодку затопили и начали принимать необходимые меры по организации обороны. При этом Эмма Арбельес неизменно держалась рядом с немцем.
   — Почему мы не едем дальше, сеньор? — спросила она Хельмерса.
   — Здравый смысл не позволяет нам этого, — ответил он. — У нас на хвосте враг, который значительно превосходит нас числом.
   — А наши восемь ружей! — смело возразила она.
   — Против пятидесяти, которыми располагает враг. А ведь под нашей защитой находятся дамы!
   — Но тогда мы окажемся здесь в осаде!
   — Нет. Команчи уверены, что мы сразу же после переправы продолжили путь. Значит, они тут же войдут в воду, и когда в реке их окажется достаточно, мы сможем так проредить их строй, что им придется отказаться от дальнейшей погони.
   — А если они проявят осторожность?
   — В каком смысле?
   — Ну, вышлют вперед разведчиков?
   — Хм! Такое действительно возможно!
   — И что вы намерены против этого предпринять?
   — Мы проскачем дальше и кружным путем вернемся обратно — раньше, чем они достигнут нашего берега!
   Все снова сели на лошадей и во весь опор помчались в глубь простиравшейся за рекой равнины. Описав там широкую дугу, беглецы возвратились к реке чуть выше по течению от места переправы. Едва они успели завершить этот маневр, как с противоположного берега донесся топот лошадиных копыт.
   — Команчи приближаются! — воскликнул дворецкий.
   — Придержите лошадям ноздри, чтобы они не ржали! — распорядился Хельмерс.
   Сообразительная девушка оказалась права. Команчи отыскали на противоположном берегу следы беглецов, и двое из них осторожно въехали на лошадях в реку. Перебравшись на другую сторону, они вновь обнаружили след, который, как они могли убедиться, вел дальше в глубь равнины.
   — Ни-уаке, им уа о-о, ни эс миусиаме! ⁷² — крикнули они остальным.
   Получив от разведчиков такое сообщение, вся колонна команчей начала входить в воду. Река была здесь настолько широкой, что, когда последний из команчей покидал свой берег, голова колонны еще не успела добраться до противоположного. Теперь настало время действовать беглецам, которые укрылись в зарослях кустарника.
   — Как будем целиться? — спросил дворецкий.
   — В передних из тех, что в воде. Те двое, что перебрались сюда раньше, от нас не уйдут!
   — Только не стрелять двоим в одного и того же человека! — предупредил вождь апачей. — Отсчитываем всякий раз по восемь человек и стреляем в них в таком порядке, как мы здесь стоим.
   — Верно! — поддержал его Хельмерс. — Готовы?
   — Да! — негромко ответили ему.
   — Огонь!
   Восемь выстрелов слились в один, и тут же восемь передних команчей ушли под воду. У немца и вождя апачей были двухствольные ружья, они сделали по второму выстрелу и отправили следом еще двоих индейцев.
   — Быстро перезарядить ружья! — скомандовал Хельмерс.
   Было удивительно, почти забавно наблюдать за действием, какое этот залп произвел на остальных индейцев. Команчи разворачивали в воде лошадей и направляли обратно. Многие из них предусмотрительно соскользнули с седел и плыли, прячась за спинами животных. Те же двое, что первыми переплыли реку, проявили в этот момент наибольшее усердие, но и — наибольшую неосторожность. Они схватили ружья и галопом помчались в сторону засады. Немец тут же достал револьвер и, скрываясь за кустами, пополз им навстречу. Ждать ему пришлось недолго. В тот момент, когда они поравнялись с ним, он, оставаясь незамеченным, дважды нажал на курок. Оба индейца замертво свалились с лошадей.
   — Эге, вот и еще пара заряженных ружей! — воскликнул Хельмерс.
   — Это для нас! — отозвалась Эмма Арбельес.
   — А кто из вас умеет стрелять?
   — Мы обе.
   — Ну, тогда за дело!
   Он быстро вернулся на то место, где оставил свою двустволку, а женщины взяли в руки ружья только что убитых команчей. Все происходило так быстро, что со времени первого залпа до настоящего момента прошло не больше минуты. Оружие снова было заряжено.
   — Огонь! — прозвучала команда.
   Враг еще не успел вернуться на берег, и теперь на него обрушился новый залп, почти все выстрелы которого попали в цель. Нескольких раненых команчей понесло течением вниз по реке, некоторые же сами отдали себя во власть течения, притворившись мертвыми и стараясь таким образом ввести в заблуждение стрелявших.
   — Не давайте себя обмануть! — крикнул Хельмерс. — Кто не ушел под воду, тот жив!
   Его слова были поняты, и вскоре команчи потеряли еще свыше двадцати человек убитыми. Оставшиеся в живых попрятались на берегу в кустах и не решались показаться оттуда.
   — Ну, теперь, пожалуй, достаточно! — сказал немец.
   — Они дальше не будут нас преследовать, — отозвался вождь апачей. — У этих псов-команчей в головах вообще нет мозгов!
   — Благодарю вас за содействие, которое вы нам оказали, — сказал Хельмерс, обращаясь к обеим девушкам. — Никогда бы не подумал, что вы стреляете не хуже любого вестмена!
   — В наших местах это умение просто необходимо, — ответила Эмма. — Так вы и в самом деле полагаете, что нас, наконец-то, оставили в покое?
   — Надеюсь!
   — Тогда давайте поедем дальше! Мне страшно оставаться там, где пролилось столько крови, хотя я и сама держала в руках оружие.
   — Остаются еще лошади двоих последних индейцев. Возьмем их с собой? — спросил Хельмерс.
   — Разумеется! — ответил дворецкий. — Объезженная по-индейски лошадь всегда в цене. Мои люди поведут их за собой.
   И после короткой передышки небольшой отряд двинулся в путь через ту самую прерию, в которую еще недавно пришлось углубиться лишь для того, чтобы запутать следы. Сколько бы они в дороге ни оглядывались, им так и не удалось заметить никаких признаков погони. Так прошло несколько часов, и лошадям наконец-то дали возможность перейти на более медленный шаг, что одновременно облегчало и общение людей друг с другом.
   Медвежье Сердце ехал рядом с индеанкой, в то время как Хельмерс явно избрал объектом своего внимания мексиканку.
   — Мы уже почти целые сутки вместе, а так до сих пор ничего друг о друге и не знаем, — обратился немец к своей даме. — Прошу вас отнести это не на счет моей невежливости, а на счет чрезвычайных обстоятельств!
   — О, сеньор, по-моему, мы уже совсем неплохо узнали друг друга! — ответила она с улыбкой.
   — Как это?
   — Ну, я, к примеру, знаю, что вы готовы жертвовать жизнью ради других, что вы — смелый и осмотрительный охотник. А вы знаете про меня, что… что я тоже умею стрелять.
   — Это, конечно, тоже кое-что, но не слишком много. Позвольте мне хотя бы с моей стороны наверстать самое необходимое!
   — Буду вам очень признательна, сеньор!
   — Мое полное имя — Антон Хельмерс, я — младший из двух братьев. Мы оба собирались продолжить учебу, но после смерти отца и в связи с недостатком средств пришлось отказаться от этой затеи. Мой брат стал моряком, а я отправился в Америку, где после многих скитаний и мытарств сделался охотником.
   — Значит, вас зовут Антон? Можно, я буду называть вас сеньор Антонио?
   — Если вам так нравится, пожалуйста.
   — Но как вы оказались так далеко на юге, на берегах Рио-Гранде?
   — Хм, а вот об этом мне как раз не хотелось бы говорить!
   — Это тайна?
   — Может быть, тайна, а может, просто так, мальчишество.
   — Вы меня заинтриговали!
   — Ну, хорошо, не буду вас томить, — рассмеялся он. — Речь идет не больше и не меньше, как об одной сокровищнице.
   — Что еще за сокровищница?
   — Настоящая — полная драгоценных камней, золота и серебра.
   — И где же все это лежит?
   — Этого я пока не знаю.
   — Ах, какая досада! Но где же вы узнали о существовании сокровищ?
   — Очень далеко отсюда, на севере. Я имел счастье оказать не совсем пустячные услуги одному больному индейцу, который в благодарность за это доверил мне перед смертью тайну этого сокровища.
   — Но он не сказал вам главного: где его следует искать!
   — Он сказал, что искать его нужно в Мексике, и дал мне карту, на которой изображен схематичный план местности.
   — А что это за местность?
   — Это мне не известно. На карте изображены горные цепи, долины и водопады, но нет ни одного названия.
   — Более чем странно. А Сос-Ин-Лиетт, вождь апачей, знает об этом?
   — Нет.
   — Но ведь он, кажется, ваш друг?
   — В полном смысле этого слова.
   — А мне, мне вы доверяете эту тайну, хотя мы и знакомы всего один день!
   Он посмотрел ей в глаза своим открытым честным взглядом и ответил:
   — Есть люди, от которых не нужно иметь секретов.
   — И к ним вы относите меня?
   — Да.
   Она протянула ему руку и сказала:
   — Вы не ошиблись. И я докажу вам это тем, что буду с вами столь же откровенной и сообщу нечто такое, что имеет отношение к вашей тайне. Хотите?
   — Сделайте одолжение! — ответил он удивленно.
   — Дело в том, что я знаю одного человека, который тоже стремится завладеть этим сокровищем.