Май Карл. Верная Рука

   — От этого не получится большого толку! — с досадой бросил Польтер.
   — Почему?
   — Я не выношу пароходов — это самое отвратительное средство передвижения из всех, какие существуют на свете! Добрый парусник всегда найдет себе ветер. А этой коптящей посудине нужен уголь, который можно найти далеко не везде. Тогда придется либо стоять на приколе, либо, хуже того, болтаться в дрейфе посреди моря, не имея возможности двинуться ни назад, ни вперед.
   — Так возьмем с собой побольше угля!
   — Позволю себе заметить, Полковник, хотя вы и отличный охотник, моряк из вас все же неважный. Во-первых, нужно как минимум иметь этот самый пароход — и еще вопрос, отыщем ли мы его достаточно быстро. А во-вторых, эти янки будут торговаться с вами весь день и всю ночь, пока вы его получите.
   — Я дам, сколько запросят!
   — Да ради Бога! Но потом начнется погрузка провианта, снаряжения и угля для длительного плавания; и наконец — проверка его мореходности. А на все это уйдут многие дни, так что «Л'Оррибль» будет уже в соседнем океане, прежде чем мы успеем сняться с якоря. Черт бы его побрал!
   Остальные молчали, вынужденные признать, что слова старого моряка имеют под собой все основания.
   — Я нисколько не сомневаюсь в сказанном, — вмешался я. — Однако стоять тут и смотреть в морскую даль — это и вовсе ни к чему не приведет. То, что у него на хвосте висят уже несколько преследователей, может служить для нас некоторым утешением. Тем не менее мы тоже просто обязаны включиться в погоню.
   — Но где его искать?
   Все вопросительно поглядели на Польтера.
   — Не так-то легко сказать, — отозвался он. — Если на «Л'Оррибле» был хороший запас провианта, то они, пожалуй, могли взять курс на Японию или Австралию. Там море свободнее и больше шансов благополучно дойти до цели. Но если у него с провиантом было неважно, то они поплыли на юг, чтобы запастись всем необходимым где-нибудь на западном побережье.
   Справедливость этих слов была очевидна всем без исключения.
   — Так давайте хотя бы начнем наводить необходимые справки! Вперед, друзья! — постарался я подбодрить остальных.
   Мы проехали через Окленд и переправились на другой берег залива. Там я спросил Сэма Файргана:
   — Полковник, вы знаете здесь какой-нибудь банк, который принимает самородки?
   — «Беллхорст и К°», — ответил он. — Мне уже приходилось иметь дело с этими людьми. Возможно, они меня еще помнят.
   — Это далеко отсюда?
   — Нет. Мы как раз будем проезжать мимо их конторы по дороге в порт.
   Вскоре мы подъехали к зданию банка. Полковник слез с коня и вошел в контору. Через несколько минут мы все уже переносили туда наш золотой запас. Золото тщательно осмотрели и взвесили, и вскоре на руках у нашего предводителя уже была сумма наличности, составлявшая настоящее богатство.
   — Ну, с этим вроде бы все, — сказал Полковник. -Теперь пусть каждый получит причитающуюся ему долю!
   Тут вперед вышел Хаммердал.
   — Получим мы ее или нет — какая разница, Полковник, но что я стану делать с этими бумажками? Они мне не нужны, а вот вам без них никак не обойтись. Что скажешь на это Пит Холберс, старый енот?
   — Если ты считаешь, Дик, что мы должны оставить их Полковнику, то я не возражаю; я их тоже не люблю. Мне больше по нутру жирная медвежья нога или сочная бизонья ляжка. А тебе, Билл Поттер?
   — Согласен, — кивнул тот. — Я и сам бумагу не ем, да и мой конь тоже, хи-хи-хи! А Полковник вернет их нам, когда они станут ему не нужны.
   — Благодарю вас за доверие, друзья, — сказал Файрган. — Но ведь никогда не знаешь, как сложатся обстоятельства. Я выплачу вам то, что вам причитается, а мне останется даже больше, чем нужно. А если все же мне понадобится больше, то вы ведь будете рядом — по крайней мере некоторые из вас, поскольку я никого не хочу заставлять пускаться со мной в море.
   — Хотите вы этого или не хотите, не имеет значения, Полковник. Я с вами!
   — Я тоже! — поддержал его Холберс.
   — И я! — воскликнул коротышка Поттер.
   — И я! И я! — присоединились к ним остальные.
   — Ладно, там будет видно, — успокоил их Сэм Файрган. — Но сначала займемся делом!
   И прямо в конторе каждый получил свою долю, после чего все вышли на улицу, сели на лошадей и отправились в порт.
   Помимо стоявших на якоре парусников, здесь находились еще только неуклюжие буксиры и грузовые пароходы. Все легкие паровые суда уже покинули гавань, чтобы в течение некоторого времени поддержать военные корабли в их погоне за «Л'Орриблем». Из числа же последних на приколе остался лишь броненосец, командир которого по-прежнему находился на берегу, еще не придя окончательно в себя после отравления на званом вечере в доме мадам де Вулетр. За это время расторопной полиции уже удалось пролить кое-какой свет на ночное происшествие. Один из жителей дома, в котором мадам де Вулетр снимала целый этаж, случайно оказался в саду и видел, как мимо него к дому прошли трое мужчин с чемоданом. Был допрошен и кучер, в ту ночь отвозивший всю троицу на городскую окраину. Хозяин же самой отдаленной рыбацкой хижины явился в полицию добровольно и сообщил о нескольких лодках, стоявших прошлой ночью у берега по соседству с его жилищем. Он видел, как в лодки сели около сорока человек, и слышал, как их предводитель, явившийся в сопровождении еще двоих человек, на оклик специально выставленного часового отозвался как Черный Капитан. У рыбака, на его счастье, хватило в ту ночь ума ничем не выдать своего присутствия.
   Эти показания в сочетании с широко распространенной молвой о том, что помощником у Черного Капитана в свое время была женщина, а также найденные при обыске в доме госпожи де Вулетр документы и прочие доказательства и позволили в итоге почти с полной ясностью восстановить картину ночного происшествия в гавани Сан-Франциско. Обо всем этом охотники узнали на пристани от собравшихся там людей, которые пребывали в необычайном волнении от известия о том, что знаменитому морскому разбойнику удалось похитить военный корабль из, казалось бы, надежной и оживленной гавани.
   Польтер осмотрел стоявшие у причала суда.
   — Ну? — нетерпеливо спросил его Полковник.
   — Ничего, что могло бы нам подойти — сплошные селедочницы, которые за десять месяцев не пройдут и двух миль. Да и там, на рейде, тоже…
   Он вдруг замолчал. Вообще-то он как раз собирался сказать, что и там тоже не видно ничего подходящего, но в этот момент острый взгляд старого моряка наткнулся на нечто такое, что заставило его остановиться, не закончив фразу.
   — Там, на рейде… что там, на рейде? — спросил Полковник.
   — Хм, не будь я Петер Польтер, если мои глаза не видят на горизонте белую точку, которая не может быть ничем иным, кроме как парусом!
   — Значит, здесь, в гавани, для нас действительно нет ни одного подходящего судна?
   — Нет, ни одного. Все эти корыта ползают не быстрее, чем улитки; к тому же их за деньги не получишь. Вы разве не видите, что они стоят под разгрузкой?
   — А та белая точка?..
   — Придется немного потерпеть. Может, она пройдет мимо, а может, зайдет в гавань. Так что зря не надейтесь. На одно военное судно приходится три десятка торговых, а они ни черта не стоят в таком деле, как погоня, даже если бы командир одного из них и согласился сдать свое сокровище внаем. К тому же, совсем не исключено, что его могут отправить на дно. А это стоит долгих уговоров и кучи денег.
   — И все же надо попытаться — это единственное, что нам остается. Сколько времени может пройти, пока судно не войдет в гавань?
   — Час или даже больше; а то и все три — смотря что оно собой представляет и кто им командует.
   — Значит, время у нас есть. Если удастся найти судно, то выйдем в море; если же нет, то в любом случае придется ждать результатов погони, прежде чем мы сможем решить, что делать дальше. Если бы мы появились здесь десятью минутами раньше, то негодяи были бы у нас в руках. А теперь нужно первым делом определить лошадей на постой и отыскать лавку, где можно было бы сменить наши лохмотья на что-нибудь более приличное!
   Это, надо признаться, было весьма своевременное решение, поскольку видом своим вся компания очень сильно напоминала разбойников с большой дороги. И они отправились на постоялый двор, где накормили животных и сами утолили голод и жажду. После этого охотники всей гурьбой пожаловали в одежную лавку, где для них также нашлось все необходимое.
   За переодеванием прошло некоторое время, и они вернулись в порт поглядеть на парус, который недавно видели на горизонте в виде белой точки.
   Впереди всех шагал Польтер. Дойдя до места, откуда открывался свободный вид на рейд, он вдруг остановился, издав возглас неподдельного изумления.
   — Вы только взгляните, что это за парусник! Он летит прямиком в гавань, и клянусь всеми обломками на дне океана, это «Ласточка», «Ласточка»! Ур-ра-а!
   Он от радости так хлопнул в ладоши, что это получилось похоже на выстрел из легкой мортиры, потом обхватил одной рукой толстяка Хаммердала, а другой — долговязого Холберса и устроил с ними на набережной какой-то дикий танец, чем вызвал немалое любопытство толпы, тотчас же окружившей плотным кольцом компанию охотников.
   — Ура или не ура — какая разница, — недовольно бурчал и упирался Хаммердал. — Да отпусти же меня, чудовище ты морское! Что нам делать с твоей «Ласточкой»?
   — Что делать, говорить? Да что угодно! — закричал Польтер, выпуская из объятий своих невольных партнеров по танцу. — «Ласточка» — это военный корабль, и к тому же единственный, который превосходит «Л'Оррибль» в парусном вооружении. А кто им командует? Мой знакомый лейтенант Паркер. Теперь оба этих дьявола от нас не уйдут, говорю я вам. Теперь они у нас в руках!
   Искренняя радость Польтера передалась и остальным. Ошибки быть не могло, потому что теперь уже отчетливо была видна голубая птица, распростершая свои заостренные позолоченные крылья под шпрюйтом элегантного корабля. Судя по всему, лейтенант Паркер был смелым и опытным моряком, под стать своей прекрасно обученной команде, он еще даже не взял ни одного рифа, хотя уже находился у входа в гавань. Круто накренившись на бок, корабль буквально летел навстречу берегу. Легкий дымок взвивался вверх с бака ¹¹³; прозвучали выстрелы традиционного артиллерийского салюта. Со стороны порта ответили тем же. Затем до берега донесся зычный голос командира.
   Паруса выпустили ветер и с шумом упали вниз. Корабль дернулся вверх сначала носом, затем кормой, резко накренился на борт, снова выпрямился и остался стоять на месте, слегка покачиваясь на волнах, накатывавшихся на мощные камни набережной.
   — Ура, «Ласточка», ура! — разнесся над гаванью тысячеголосый клич. Этот великолепный корабль здесь хорошо знали или по крайней мере слышали о нем и о том, что он собирается принять участие в погоне, о которой говорил теперь весь Сан-Франциско.
   Двое мужчин в морской униформе пробирались сквозь толпу. Вид у обоих был чрезвычайно возбужденный и усталый.
   Никого не спрашивая, они прыгнули в первую попавшуюся пустую лодку, вставили весла в уключины и мощными гребками направили ее прямиком к «Ласточке», командир которой стоял у фальшборта и смотрел вниз на приближающуюся лодку.
   — Эй, лейтенант Дженнер, это вы? — крикнул он. -Где ваш «Л'Оррибль»?
   — Скорее спустите трап, сэр, — ответил тот. — Мне нужно подняться к вам на борт!
   Сбросили трап. Гребцы причалили к борту «Ласточки» и поднялись на палубу.
   — Перкинс, мой помощник, — представил Дженнер своего спутника. — Сэр, вы должны немедленно предоставить мне ваш корабль! — добавил он в необычайном волнении.
   — Предоставить мой корабль? Как, почему?
   — Я должен догнать «Л'Оррибль»!
   — Вы должны… я вас не понимаю.
   — Его у меня украли, похитили, угнали!
   Паркер посмотрел на него как на сумасшедшего.
   — Странные у вас, однако, шутки, лейтенант!
   — Шутки? К черту такие шутки! Мне сейчас как раз не до шуток. Отравили. Врач измучил. Полиция и портовые власти извели своими придирками. Какое уж тут веселье!
   — Вы говорите загадками, лейтенант.
   — Сейчас все расскажу!
   Дрожа от гнева, он в общих чертах поведал Паркеру о случившемся. Дженнер сейчас пребывал в таком возбуждении, что готов был на самые безрассудные действия, лишь бы удовлетворить обуявшую его жажду мести. Он снова повторил свою просьбу:
   — Прошу вас, дайте мне ваш корабль!
   — Это невозможно, сэр.
   — Как это невозможно? — воскликнул Дженнер с яростным блеском в воспаленных глазах. — Почему?
   — «Ласточка» вверена мне, лейтенанту Паркеру. И передать ее в другие руки я могу только при наличии приказа сверху.
   — Это недостойно, это постыдно, это…
   — Господин лейтенант!..
   Угрожающая интонация последней фразы подействовала на Дженнера отрезвляюще; он собрал всю свою волю, пытаясь справиться с волнением. Паркер же продолжал уже более спокойным тоном:
   — Будем считать оскорбление несостоявшимся — человек в гневе часто не отдает себе отчета в том, что говорит. Вы не хуже меня знаете существующие законы и инструкции, согласно которым я своей властью никому не имею права передавать командование судном. Но я хочу вас успокоить: я намерен без промедления включиться в преследование «Л'Оррибля». Хотите сопровождать меня?
   — Хочу ли я! Я просто обязан быть с вами, пусть даже для этого придется пройти все круги ада!
   — Вот и отлично! Какой запас продовольствия был на «Л'Оррибле»?
   — Максимум на неделю.
   — Тогда ему не остается ничего другого, как сделать заход в Акапулько — до Гуаякиля ¹¹⁴ ему просто не дойти, не говоря уже о Лиме.
   — Значит, мы его скоро догоним! Вы ведь уже доказывали мне, что «Ласточка» по скорости превосходит «Л'Оррибль». Так поднимайте же якорь и скорее в путь!
   — Не горячитесь, друг мой! Излишняя поспешность нередко приводит к совершенно противоположному результату. Сначала мне нужно уладить здесь кое-какие дела.
   — Дела? Боже, кто в такой ситуации может еще думать о делах! Мы должны немедленно выйти в море!
   — Нет. Сейчас я должен сойти на берег, чтобы привести мои инструкции в соответствие с нашей задачей. К тому же, у меня нет необходимого провианта, отсутствуют также вода и боеприпасы. И еще нужен паровой буксир, который ведет меня из гавани против прилива, и… сколько пушек имеет «Л'Оррибль»?
   — По восемь с каждого борта, две на корме и одну впереди.
   — В таком случае, он превосходит меня по вооружению. Форстер!
   — Да, сэр! — ответил, подходя ближе, унтер-офицер, который до сих пор молча стоял чуть поодаль.
   — Я сойду на берег для доклада и распоряжусь доставить на причал все необходимое. Пошлите человека за буксиром — через час он должен быть здесь. Дальше я и сам не задержусь.
   — Есть, сэр!
   — Подумайте, не забыл ли я еще что-нибудь?
   — Право, не знаю, сэр. Я абсолютно уверен, что вы предусмотрели все необходимое!
   Паркер собирался снова обратиться к Дженнеру, когда прозвучал доклад одного из матросов:
   — Шлюпка у трапа, сэр!
   — Кто такие?
   — Штатские, сэр. Восемь человек, в том числе один индеец.
   Лейтенант поглядел с борта вниз и спросил:
   — Эй, в чем дело?
   Я попросил у Паркера разрешения подняться на борт от имени всей компании, и тот дал согласие. На палубе «Ласточки» я объяснил ее командиру суть дела. Несмотря на то, что времени у него было в обрез, он спокойно выслушал меня и в итоге удовлетворил нашу просьбу об участии в погоне. Нас было восемь человек: Полковник, его племянник, рулевой Польтер, Холберс, Хаммердал, Поттер, Виннету и я.
   — Маат отведет вам ваши места! — сказал в заключение Паркер. — Я сейчас отправляюсь на берег, но уже через час мы снимаемся с якоря.
   — Возьмите меня с собой, — попросил лейтенант Дженнер. — Я помогу вам в хозяйственных делах. Иначе я просто умру здесь от нетерпения.
   — Тогда идемте!
   Оба сели в ту же самую лодку, на которой Дженнер недавно прибыл на корабль, и быстро пошли к берегу. Они едва успели отчалить от корабля, когда на его борту разыгралась трогательно-комичная сцена.
   Петер Польтер отделился от нашей компании и приблизился к помощнику капитана.
   — Форстер, Джон Форстер, старый тюлень! А ты, я вижу, стал унтером! — радостно воскликнул он.
   Форстер недоуменно глядел на загорелого до черноты бородатого человека и не знал, что сказать.
   — Вот тебе и раз! Он уже не хочет узнавать своего старого рулевого, от которого получал немало щелчков по носу, а!
   Польтер направился к Перкинсу, которого заметил только теперь.
   — А это мистер Перкинс, или как там звали этого человека, которому я в Хобокене лично показывал «Ласточку» и который в благодарность за это до полусмерти напоил меня потом у матушки Тик!
   Перкинс тоже смотрел на него с удивлением. Вряд ли стоило удивляться тому, что они его не узнали. Теперь уже почти вся судовая команда собралась вокруг нас, а Польтер вне себя от радости обращался то к одному, то к другому.
   — А это Плоуз, Миллер, Олдстон, Балдингс…
   — Рулевой Польтер! — воскликнул вдруг один из матросов, узнав наконец в бородатом здоровяке старого товарища.
   — Польтер! Польтер! Ура Польтеру! Качать его, ребята! Урра!
   Среди поднявшегося в одно мгновение невообразимого гвалта шесть десятков рук протянулись к старому моряку, схватили его и подбросили в воздух.
   — Хол-ла, хол-ла! — густым басом начал один из них.
   — Хол-ла, хол-ла! — подхватили другие в такт.
   Весь корабль пришел в движение, и любимца команды под громкие приветственные возгласы пронесли на руках по всей палубе.
   Польтер бушевал, кричал и ругался, просил и требовал отпустить его — ничто не помогало, пока наконец в дело не вмешался маат Форстер, помогая Польтеру вновь обрести управление собственными руками и ногами.
   — Слезай с трона, Петер Польтер, и пойдем-ка на бак. Расскажешь нам, где тебя носило все это время, старый кашалот!
   — Конечно, конечно, расскажу! Да отпустите же меня наконец, дьявол вас задери! — кричал он, размахивая по сторонам своими огромными ручищами и опрокидывая хохочущих матросов на палубу.
   Под громкий смех и ликующие возгласы его дотащили до фордердека ¹¹⁵, где он, насколько позволяло время, в общих чертах обрисовал свои похождения.
   При этом, разумеется, никоим образом не забывали про службу. Маат не забывал о своих обязанностях, отделив от веселой компании часть людей для выполнения текущих работ, хотя они, конечно же, предпочли бы и дальше оставаться в кругу своих товарищей, слушающих увлекательное повествование Польтера.
   Устроившись на палубе поудобнее, насколько это было возможно в необычных для них условиях, охотники молча наблюдали за происходящим, от души желая успеха Петеру Польтеру, который давно уже успел стать и их общим любимцем.
   Индейцу до сих пор еще не приходилось бывать на борту большого корабля. Опершись, как обычно, на свое ружье, он медленно и вроде бы равнодушно скользил взглядом по незнакомым и диковинным для него предметам и сооружениям. Но всякий, кто хоть немного был знаком с Виннету, конечно же, знал, что за его напускным равнодушием скрывается напряженный интерес и что от внимания вождя апачей не ускользает ни одна мелочь.
   Не прошло еще и половины обговоренного срока, как на причале уже громоздились запасы продовольствия и снаряжения, заказанные лейтенантом Паркером. Их перевозили с берега в шлюпках и поднимали на борт корабля. Когда Паркер вернулся на судно, все подготовительные работы были уже завершены, а к «Ласточке», выбрасывая густые клубы дыма, приближался буксир.
   Теперь главное было — выйти из гавани; но после того, как судно достигло внешнего рейда, когда отстал буксир и были подняты паруса, то появилось немного времени для отдыха и спокойной беседы.
   Все, что волновало обоих лейтенантов, было обговорено еще на берегу. Теперь Паркер подошел к штурвалу, у которого рядом с Форстером стоял и Польтер.
   — Вы Петер Польтер? — спросил Паркер.
   — Петер Польтер из Лангендорфа, капитан! — отрапортовал тот, вытянувшись по стойке смирно. — Бывший боцман-маат на ее величества английской королевы военном корабле «Нельсон», затем рулевой на клипере Соединенных Штатов «Ласточка»!..
   — А отныне — еще и почтенный рулевой на том же корабле, — добавил Паркер.
   — Капитан! — радостно воскликнул Польтер, собираясь произнести благодарственную речь. Но командир остановил его.
   — Не нужно, Польтер! Скажите-ка мне лучше, что вы думаете по поводу вероятного курса «Л'Оррибля»?
   Польтер моментально сообразил, что командир своим вопросом хочет проверить его морскую смекалку, и потому ответил кратко, как подобает в общении с офицером:
   — Ввиду недостатка провианта — Акапулько!
   — Нагоним ли мы его до этого пункта?
   — Да, капитан. Ветер — попутный, а наш корабль идет быстрее.
   — Хотите помогать Форстеру в управлении судном?
   — Охотно, сэр!
   — Тогда хорошенько сверяйтесь с компасом и картой, чтобы нам не сбиться с курса!
   Он уже собрался уйти, но был остановлен неожиданным вопросом Польтера:
   — С курса на Акапулько или Гуаякиль, сэр?
   — Почему на Гуаякиль?
   — Чтобы опередить его и встретить в лицо. Так будет надежнее, ведь он ожидает преследования только сзади.
   В глазах Паркера появился веселый блеск.
   — А из вас вышел бы отличный маат. Вы абсолютно правы, и я принимаю ваше предложение, хотя им и может прийти в голову уйти от нас и Акапулько курсом на Сандвичевы острова ¹¹⁶.
   — В таком случае мы должны крейсировать между южным и западным курсом, пока не поймаем их.
   — Верно! Возьмите два румба на запад, Форстер. Я прикажу поднять все паруса. Мне по-прежнему предписано без промедления следовать в Нью-Йорк, так что всю эту историю с «Л'Орриблем» можно рассматривать не более как промежуточный эпизод.
   Паркер говорил так спокойно, словно плаванье вокруг мыса Горн в Нью-Йорк и поимка пиратского судна были для него делом совершенно обыденным. Затем он подошел к компании охотников, чтобы поприветствовать их и поинтересоваться, как они устроились на корабле. Его внимание привлек индеец.
   — Не тоскует ли Виннету по родине апачей? — обратился он к нему.
   — Родина апачей — в бою! — гордо прозвучало в ответ.
   — Бой на море страшнее, чем сражение на суше.
   — Вождь большого каноэ не увидит дрожащего Виннету!
   Паркер кивнул: он знал, что индеец говорит правду.
   Волнение, которое принес с собой наступивший день, постепенно улеглось, и корабельная жизнь вскоре вернулась в привычную, спокойную колею. Так проходили дни, один похожий на другой, и постепенно охотники, привыкшие к свободе в бескрайних просторах прерии, начали испытывать скуку.
   Широта Акапулько была пройдена еще вчера, и Паркер приказал изменить курс, чтобы держать в поле зрения оба направления — на Гуаякиль и Сандвичевы острова.
   Поднялся очень крепкий бриз, и солнце скрылось на западе за небольшими, но темными облачками.
   — Завтра у нас в ветре недостатка не будет, капитан! — сказал Петер Польтер, когда Паркер, прогуливаясь по палубе, проходил мимо рулевой рубки.
   — Это нам даже на руку, если мы встретимся с капером — он в шторм не сможет маневрировать так, как мы.
   — Вижу парус! — раздался вдруг с марса голос впередсмотрящего.
   — Где?
   — Норд-норд-ост!
   Через минуту лейтенант был уже наверху и подносил к глазам подзорную трубу. Затем он столь же быстро спустился на палубу и поспешил на квартердек, где его ожидал Дженнер.
   — По местам стоять! — прозвучал его приказ.
   — Что там? — спросил Дженнер.
   — Пока еще далековато, но похоже на трехмачтовую шхуну. Возможно, это «Л'Оррибль». Наш корабль мельче, и к тому же они находятся к нам против солнца; таким образом, они нас еще не заметили. Я сменю паруса.
   — То есть?
   Паркер хитро улыбнулся.
   — Небольшая хитрость, позволяющая сделаться невидимым на значительном расстоянии. К реям!
   Матросы, как кошки, моментально вскарабкались наверх.
   — Убрать кливера, освободить фок— и грот-мачту. Брать рифы и крепить!
   Команда мгновенно была выполнена. Скорость корабля упала наполовину.
   — Готовить черные паруса!
   Несколько темных полотнищ появились на палубе.
   — Заменить паруса на фок— и грот-матче и кливера!
   Через несколько минут на месте обычных светлых полотнищ появились темные. «Ласточка» стала теперь невидимой для встречного корабля.
   — Эй, на руле, курс зюйд-зюйд-вест!
   Оба корабля теперь медленно сближались встречным курсом. Вся команда «Ласточки» собралась на палубе. Паркер же снова поднялся на марс, чтобы продолжить наблюдение. Прошло еще чуть более получаса. Наступили сумерки, когда он спустился вниз. Он выглядел довольным.
   — Свистать всех наверх!
   Собственно говоря, эта команда была излишней — экипаж уж собрался вокруг своего капитана.
   — Это «Л'Оррибль», ребята. Слушайте, что я вам скажу!
   Люди еще плотнее придвинулись к нему.
   — Я хочу избежать прямого боя борт к борту. Я знаю, что никто из вас не страшится его, но он как пиратский корабль поставил себя вне закона, и мы постараемся взять его хитростью.