Май Карл. Верная Рука

   — Браво! Слава «Ласточке»!
   — Верно, ребята, слава ей! Выпьем!
   И, сделав феноменально огромный глоток, обнаживший дно кружки, Польтер продолжал:
   — Теперь мы заходим к нему с кормы, и пока вся его команда сидит в трюме ниже уровня воды, первым же залпом отстреливаем ему руль, так что он становится совершенно беспомощным. Тут подходит и «Л'Оррибль». «Флорида» уже не может сопротивляться, а только протирает себе брюхо о песок и камни. Она начинает глотать воду, а мы ей в этом помогаем. Тут уж ей ничего не остается, как спустить флаг и сдаться. Мы едва успеваем поднять на борт ее команду, как она заваливается на бок и навсегда скрывается под водой.
   — Вот так! Правильно! Да здравствует «Ласточка»!
   — Спасибо, друзья, но не забывайте и про «Л'Оррибль», он тоже сделал свое дело.
   — Прекрасно! Да здравствует «Л'Оррибль»! Сдвинем бокалы!
   И кружки сошлись. Но тут со стороны гавани донесся грохот пушечного салюта — верный знак того, что в порт заходит какое-то судно, а вслед за этим на улице послышался многоголосый шум и топот бегущей к причалу толпы, словно ожидавшей увидеть какое-то необычайное зрелище. Польтер встал из-за стола и, подойдя к окну, распахнул его створки.
   — Эй, парень, куда это все так спешат? — спросил он, поймав за рукав одного из бегущих.
   — Радостное известие, сэр: в гавань заходит «Ласточка», та самая, что участвовала в знаменитой стычке с «Флоридой». Все корабли салютуют ей вымпелами и флагами, а мы спешим увидеть ее!
   — Спасибо, дружище!
   И он захлопнул окно. А когда повернулся, то увидел, что все гости, только что услыхавшие эту новость, моментально повскакивали из-за столов и, позабыв даже про дармовое пиво, бросились на причал встречать знаменитую шхуну.
   — Бегите, бегите, — засмеялся Польтер. — Все равно ничего особенного не увидите. Капитан уже давно на берегу, а остальные и не моряки вовсе, хотя и дрались так, что чертям было тошно в аду! А я останусь у матушки Тик, чтобы дождаться мистера Паркера.
   Прошло, однако, еще немало времени, прежде чем появился командир «Ласточки». И не успел он еще закрыть за собой дверь, как у него за спиной послышались ликующие возгласы множества людей, сопровождавших героев недавнего сражения, сошедших на берег. В дверях они нагнали своего капитана. Толпа любопытных была так велика, что кабачок матушки Тик, конечно же, не мог вместить всех желающих. А расторопная хозяйка, которая тем временем закончила свои приготовления, быстро сообразила, что именно сейчас надо делать. Она отперла дверь комнаты для почетных гостей, впустила туда тех, кого с таким нетерпением ожидала, и сама юркнула следом за ними, оставив других посетителей на попечение своих помощников.
   — Добро пожаловать, сэр! — радостно обратилась она к Паркеру, который приветливо протянул ей руку как старой знакомой.
   Собравшимся не оставалось ничего другого, как сесть за стол и приняться за обильное угощение.
   — Нет, матушка Тик, ты все-таки самая лучшая бригантина, к которой я когда-либо швартовался, — воскликнул Польтер. — В этой несчастной прерии не было ничего, кроме мяса, пороха и краснокожих. В море, правда, тоже со съестным было не густо, потому что мы загрузили на борт слишком много голодных желудков. А вот у тебя можно есть и пить, как у Великого Могола, или как там звали этого парня. И если я простою здесь на якоре еще неделю, то пусть меня повесят, если я не отращу себе такое же брюхо, как у мистера Хаммердала!
   — Толстого или худого — какая разница! — отозвался на это Хаммердал, говоря с полным ртом. — Главное, чтобы всегда было что положить на зубок! А мне это теперь нужнее, чем другим, потому что с тех пор, как я оставил в Сан-Франциско свою кобылу, я совсем с лица спал от тоски по любимому животному. Не так ли, Пит Холберс, старый енот?
   — Если ты говоришь, Дик, что твоя кобыла не дает тебе покоя, так я возражать не стану — я и сам по своей скучаю. А ты, Билл Поттер?
   — Я? Где сейчас моя лошадь, меня не очень-то волнует, хи-хи-хи! Главное, что мне нравится здесь, у матушки Тик!
   — Вот и хорошо! — ответила хозяйка. — Ешьте и пейте, сколько душа пожелает. Только не забудь про свое обещание, Петер!
   — Какое обещание?
   — Рассказать, о чем я тебя просила.
   — Вон ты о чем! Ну что ж, если будешь вовремя подливать, так я уж лишней пары слов не пожалею.
   И если Польтер, рассказывая о своих приключениях весьма энергично расправлялся с разнообразной выпивкой и закуской, то Виннету проявлял за столом величайшую сдержанность в отношении непривычной для него пищи бледнолицых. К вину же он вообще не притронулся. Он ненавидел и презирал «огненную воду», которая оказалась самым страшным врагом его народа. Его внимание было поглощено оживленной беседой, которую бледнолицые вели тем сдержанным и негромким тоном, что всегда свидетельствует о важности обсуждаемого предмета.
   — И каковы же были результаты вашего визита в адмиралтейство?
   — Они вполне соответствовали тому, чего я и ожидал, — ответил Паркер, державший одну руку на перевязи. — Производство в капитаны и предоставление отпуска до полного выздоровления.
   — Что теперь будет с «Ласточкой»?
   — Она пострадала в сражениях и будет отправлена в сухой док для ремонта.
   — А наши пленные пираты?
   — Как я и предполагал.
   — То есть?
   — Их повесят — такая участь ждет всех корсаров.
   — Корсаров? Но ведь Зандерс утверждает, что похитил «Л'Оррибль» исключительно для того, чтобы заниматься каперством против кораблей южан! Поможет ему это?
   — Нет. Ведь у него нет каперской лицензии. И если бы даже таковая у него имелась, все равно он заслуживает казни как Черный Капитан, который еще раньше промышлял пиратством и работорговлей.
   — А что ждет Мисс Адмиральшу?
   — Ее тоже повесят. Да и тех, кто участвовал вместе с Зандерсом в захвате корабля и не был убит в бою, вероятнее всего, ждет та же участь. Так что, судя по всему, они куда меньше будут довольны своей судьбой, чем вы тем известием, которое я принес вам из адмиралтейства.
   — Видимо, хорошее?
   — Очень хорошее. Во-первых, та значительная сумма, которая была найдена у Мисс Адмиральши и с которой она намеревалась бежать, присуждена нам в качестве законного приза. Во-вторых, нас ждет крупное вознаграждение за то, что мы отбили у Черного Капитана Л'Оррибль». И в-третьих, нам причитается высокая призовая сумма за победу над «Флоридой». Хотя она и лежит сейчас на дне, но ее обязательно поднимут. Эти деньги мы поделим между собой, и при этом каждому достанется столько, что…
   — Я не в счет, — перебил его Сэм Файрган.
   — Почему это?
   — Потому что я никогда не возьму денег, которые мне не принадлежат.
   — Но вы их заслужили!
   — Нет. Я был всего лишь пассажиром на вашем корабле, а призовые деньги принадлежат экипажу.
   — Вы были на корабле не пассажиром, а участником боевых действий, и, таким образом, вам полагается часть приза.
   — Возможно. Но я ее не возьму. Я вернул себе те ценные бумаги, которые Зандерс похитил у меня в тайнике. Одну он, правда, уже продал, однако истратить успел не слишком много; так что я полностью удовлетворен. Виннету и подавно ничего не возьмет, а что касается моих бравых трапперов, то им тоже не придет в голову лишать вашу команду части призовых денег. Более того, именно вам и вашим матросам мы обязаны тем, что сумели вернуть себе то, что нам принадлежало. Скажи-ка, Дик Хаммердал, хочешь ты получить эти деньги?
   — Хочу или не хочу — какое это имеет значение? Я их все равно не возьму, — ответил толстяк. — А ты что скажешь на это, Пит Холберс, старый енот?
   — Если ты, дорогой Дик, считаешь, что я их тоже не возьму, то ты прав. Да никто из нас их не возьмет. А если нам их навяжут силой, то я отдам свою долю Петеру Польтеру, чтобы ему захотелось еще раз побывать у нас на Западе. Уж больно мне нравится, как он сидит верхом на лошади!
   — Оставьте меня в покое с вашими лошадьми! -воскликнул Польтер. — Пусть меня лучше растолкут в муку и сделают корабельные сухари, чем снова оказаться на спине у такой бестии, которая в последний раз несла меня к вам. Больше я вам ничего не скажу, потому что то, что я еще хотел добавить, пусть лучше останется невысказанным, до того скверно я тогда себя чувствовал!
   — Тебе не придется снова разыгрывать из себя вестмена, — сказал Паркер. — Я ведь в адмиралтействе упомянул о том, чем мы тебе обязаны и какую доблесть ты проявил в бою. Как только появится какая-нибудь подходящая вакансия, ты получишь пост, которым сможешь гордиться.
   — В самом деле? Это правда? Вы думали обо мне, будучи у этих высокопоставленных джентльменов?
   — Да.
   — И мне действительно доверят такой пост?
   — Мне это твердо обещали.
   — Спасибо, спасибо, сэр! Так, значит, я наконец-то сделаю карьеру! Ура! Петер Польтер…
   — Чего это ты так разревелся, старый сивуч? -перебила его хозяйка, как раз вошедшая в комнату очередной порцией угощения.
   — Ты еще спрашиваешь! Раз уж я — сивуч, так мне и полагается реветь что есть мочи! Кстати, у меня для этого есть все основания. Знаешь ли ты, старушка Тик, что меня за мои заслуги скоро сделают адмиралом!
   — Адмиралом? — засмеялась хозяйка. — Ну что ж, ты для этого фигура самая подходящая, и я от души желаю тебе успеха. Ну, а как же твоя новая профессия, которой ты так гордишься и к которой привязан всей душой?
   — Что еще за новая профессия?
   — Вестмен, траппер, зверолов…
   — Молчи! Ни слова больше, если не хочешь на веки вечные поссориться со мной! Когда я сажусь на лошадь, то никогда не знаю, куда эта скотина побежит. Зато если у меня под ногами палуба хорошего корабля, так уж я никогда с курса не собьюсь и за борт не вывалюсь! Так что пусть кто хочет называет себя вестменом, а я как был, так и останусь старым морским волком!..

Глава IV
«БУТЕРБРОД НАОБОРОТ»

   Когда Тресков закончил свою историю, на него обрушилась целая лавина вопросов. Рассказ, особенно его финал, показался им недостаточно подробным, и теперь каждый хотел получить те или иные дополнительные сведения. Более всего они были удивлены участием Виннету в морском походе. Индеец на корабле — для них это было просто непостижимо. Но только не для меня, я давно знал эту историю и знал также, что это плавание было для вождя апачей отнюдь не единственным.
   Пока говорили о том, о сем, в зал ввалились еще шесть человек. Они громко и развязно разговаривали между собой и в этот вечер явно уже успели злоупотребить алкоголем. Поозиравшись в поисках места, они предпочли подсесть к моему столу, хотя вокруг было достаточно свободных столов и стульев.
   Я в этот момент с удовольствием оставил бы их одних, но, учитывая, что они могут воспринять это как оскорбление, и не желая провоцировать скандал, остался сидеть на своем месте. Они потребовали для себя бренди и вскоре получили его, однако по выражению лица матушки Тик было ясно, что она им совсем не рада.
   Они явно не были местными жителями, поскольку кроме ножей и револьверов имели при себе еще и ружья. Вдобавок к своей поистине бандитской внешности они источали такой густой запах спиртного, что мне действительно стоило немалых усилий воли оставаться с ними за одним столом. Они без умолку болтали всякую ерунду, причем так громко, что разговора других гостей почти не было слышно. Царившая до сих пор в зале атмосфера уюта и спокойствия оказалась безнадежно разрушенной. Самым шумным в этой компании был парень с крепкой, но нескладной фигурой и прямо-таки бульдожьим лицом. Казалось, весь он был грубо и небрежно вырублен из большого куска дерева. Он явно выставлял себя вожаком компании, да скорее всего так оно и было: остальные вели себя по отношению к нему с определенной долей уважения и даже почтительности.
   Они беспрестанно хвастались своими подвигами, совершенными и теми, что еще намеревались совершить, упоминали о целых состояниях, которые они якобы прокутили, но нисколько о том не жалеют, поскольку уверены в том, что вскоре снова разбогатеют. Они опрокидывали в себя рюмку за рюмкой, а когда матушка Тик попросила их пить помедленнее, нагрубили ей, пригрозив вдобавок, что займут ее место за стойкой и начнут обслуживать себя сами.
   — Ну уж этому не бывать! — смело ответила хозяйка. — У меня есть револьвер, и первый, кто посягнет на мою собственность, получит пулю!
   — От тебя? — захохотал Бульдог.
   — Да, от меня!
   — Не смеши нас! Этим рукам больше подходит швейная игла, а не револьвер. Неужели ты думаешь, что мы тебя испугаемся?
   — Что я думаю, вас не касается! Я, во всяком случае, тоже не из пугливых. А если мне понадобится помощь, так здесь достаточно джентльменов, которые мне ее окажут!
   — Достаточно джентльменов? — повторил он с издевательской ухмылкой, поднявшись из-за стола и с вызовом оглядывая посетителей. — Так пусть подойдут и попробуют себя показать!
   Все промолчали, в том числе, естественно, и я. Меня он, видимо, вообще не брал в расчет, потому что, оглядев остальных, меня оставил без внимания. Возможно, мое спокойное лицо показалось ему таким смиренным, что какого-либо сопротивления с моей стороны он просто не ожидал. По правде сказать, я принадлежу к числу тех людей, у которых в момент наивысшего напряжения на лице может появляться выражение покоя и даже кротости, в то время как внутри все ходит ходуном. Как-то раз один человек, считавший себя большим психологом, объяснил мне это следующим оригинальным образом: когда дух уходит внутрь тебя, твое лицо просто не может не выглядеть глупым, это же ясно!
   Заметив, что никто не отвечает на его вызов, Бульдог еще больше расхрабрился.
   — Так я и думал! — засмеялся он. — Хотел бы я взглянуть на того, кто осмелится тягаться с Тоби Спенсером! Я бы его голову лицом назад перевернул! Тоби Спенсер — мое имя, а кто еще не знает, что за парень Тоби, пусть подойдет ко мне и узнает!
   Он вытянул вперед сжатые кулаки и еще раз с вызывающим видом осмотрелся вокруг. Страх или же скорее просто отвращение к этому типу сковал всех. Он засмеялся еще громче и воскликнул:
   — Ну что, парни, видите, как у них душа уходит в пятки, стоит только Тоби Спенсеру произнести хоть слово? Никто и пикнуть не смеет. Тоже мне джентльмены!
   Тут все же поднялся из-за стола один, тот самый, что рассказывал первую историю, выдавая себя при этом за «колорадца» Тима Кронера. Вряд ли это было с его стороны проявлением истинного мужества, скорее — желанием поддержать собственную репутацию. Он сказал:
   — Вы заблуждаетесь, Тоби Спенсер, если думаете, что никто не осмелится перечить вам. Не знаю, как там остальные, а я уж точно не из таких!
   — Не из таких, значит? Так, так, — презрительным тоном процедил сквозь зубы хулиган. — Так чего же вы там стоите, раз такой смелый? Почему не подойдете поближе?
   — Уже подхожу! — отозвался смельчак, делая несколько нерешительных шагов и снова останавливаясь. При этом голос его звучал уже совсем не так уверенно, как раньше, когда он пытался выяснять отношения со мной. И поскольку Спенсер тоже немного вышел вперед, обоих теперь разделяло уже довольно незначительное расстояние.
   — Значит, вы и есть тот самый джентльмен, который меня не боится? — спросил последний. — Да я перешибу вас одним пальцем! Но прежде, чем это сделать, хотелось бы узнать ваше героическое имя!
   — Нет ничего проще: меня зовут Тим Кронер!
   — Тим Кронер? Да, имя вы себе выбрали и в самом деле знаменитое!
   — Что значит «выбрал»? Это мое собственное имя!
   — Ну, это вы рассказывайте кому угодно, только не мне!
   — Это мое имя, говорю я вам!
   — Хм! Ну что же, возможно, вас действительно так зовут. Но я надеюсь, вы не станете утверждать, что вы и есть тот самый «человек из Колорадо»?
   — Именно это я и утверждаю!
   — Разрази меня гром! И как это такому кролику, как вы, взбрело в голову присвоить себе имя льва! Говорю вам, что это чужое имя и что вы просто мошенник!
   — Ого! Это я-то мошенник? Советую вам попридержать язык, сэр! Всем известно, что колорадец Кронер не позволяет говорить с собой таким тоном! Или вы хотите, чтобы я доказал это вам?
   — Докажи, заморыш, докажи!
   При этом Спенсер сделал два шага в его сторону; тот предусмотрительно отступил на такое же расстояние и ответил:
   — Не вижу такой необходимости. То, что известно всему свету, не нуждается в доказательствах!
   — Вообще-то, правильно, потому что настоящий Тим Кронер — парень действительно хоть куда. Но поскольку ты не тот, за кого себя выдаешь, то обязан доказать, что твоей смелости хватит еще на пару шагов. Ну, давай! Дальше!
   Он сделал еще два шага вперед.
   — Да, дальше! — выкрикнул другой, делая, в свою очередь, еще два шага назад.
   — Да остановись ты, герой с длинным языком! Куда же ты все отступаешь? Ишь, выдает себя за человека из Колорадо, которого я знаю так же хорошо, как самого себя! Так что давай, принимайся за дело, или я тебя прилеплю к стене да так и оставлю там висеть!
   И он снова двинулся вперед. Фальшивый же Тим Кронер и на этот раз отпрянул назад, предпочитая защищаться словами:
   — Я и есть настоящий Тим Кронер, а если кто-то выдает себя за меня, то он просто лжец.
   — Пфф! Хотел бы я посмотреть на того, кому в здравом уме может прийти в голову выдавать себя за тебя! И если ты полагал, что этого имени будет достаточно, чтобы отпугнуть меня, то ты не просто ошибся, а просчитался настолько, что результат вышел прямо противоположный: я тебя сейчас подвешу немного повыше, чтобы все видели, какой ты отважный, «колорадец Тим»! Иди-ка сюда, парень, давай, давай!
   Он произвел два молниеносных и сильных удара в плечи соперника; затем прижал его обвисшие руки к туловищу и, пододвинув к стене, поднял кверху так, что тот остался висеть на некотором расстоянии от пола, зацепившись воротником за крючок для одежды. Что ни говори, а для подобной манипуляции требовалась недюжинная физическая сила, причем выполнена она была без видимого напряжения. Незадачливый противник бандита, оказавшись на крючке, принялся кричать и размахивать руками и ногами, что при его длинной и худой фигуре выглядело весьма необычно. Но в этот момент воротник его охотничьей куртки треснул по шву, и бедняга свалился на пол. Спенсер заржал, как жеребец; его товарищи поддержали своего вожака. Да и остальным трудно было оставаться серьезными, хотя, разумеется, этот дебошир Спенсер ни у кого не вызывал симпатии. Тот еще гоготнул вслед тихо возвратившемуся на свое место «колорадцу» и, судя по всему, впал в умиротворенное состояние духа, ибо отказался от дальнейших выходок и снова присел к столу, чтобы продолжить прерванную было шумную беседу. При этом я наконец удостоился его внимания. Он с любопытством посмотрел на меня и спросил:
   — Вы небось тоже такой же «колорадец», а?
   — Нет, сэр, — ответил я нарочито холодно.
   Сидящие за другими столами притихли в предвкушении еще одной интересной сцены.
   — Нет, значит? — продолжал он. — А по-моему, вы тоже не герой!
   — А разве я выдаю себя за героя? У меня нет привычки рядиться в чужие перья.
   — Это ваше счастье, а то бы я и вас на гвоздик повесил!
   И поскольку я на это ничего не ответил, он вдруг напустился на меня:
   — Или вы в это не верите?
   — Хм! Охотно верю.
   — Серьезно? Тоби Спенсер не тот человек, с которым можно шутки шутить!
   Было ясно, что теперь он ищет ссоры со мной. Я уловил встревоженный взгляд матушки Тик и, чтобы не волновать ее понапрасну, ответил очень вежливо:
   — Ничуть в этом не сомневаюсь, сэр. Того, кто имеет достаточно сил, чтобы повесить на гвоздь такого высокого человека, лучше не задирать.
   Его злобный взгляд несколько смягчился, а лицо приобрело почти дружелюбное выражение, когда он сказал мне примирительным тоном:
   — Вы правы, сэр. Да и вообще вы, похоже, парень что надо. Не скажете ли вы мне, какого рода профессию имеете?
   — Хм! Да, собственно, никакой.
   — Как это так?
   — Да так, что в настоящее время я ничем особенным не занят.
   — Значит, вы сейчас на отдыхе?
   — Пожалуй.
   — И у вас много свободного времени?
   — Очень много.
   — Ну, а помимо отдыха что вы делаете? Должны же вы кем-то быть или что-то делать.
   — Вообще-то, должен.
   — И что же вы делаете?
   — Я уже пробовал себя на многих поприщах.
   — И ничего не добились?
   — Увы!
   — А что вы делали в самое последнее время?
   — В последнее время я путешествовал по прерии.
   — По прерии? Охотник, значит?
   — Что-то вроде этого.
   — А стрелять-то вы умеете?
   — Немножко.
   — А ездить верхом?
   — Ну, из седла не вываливаюсь.
   — Но вы, по-моему, немного трусоваты.
   — Вам так показалось?
   — Да.
   — Хм! Все зависит от обстоятельств. Храбрость нужно показывать, когда она к месту, а иначе это простое бахвальство.
   — Вот это правильно! Послушайте, а вы начинаете мне нравиться! Уважаю скромных малых. Большого вестмена из вас, правда, не получится, это сразу видно; но если бы я был уверен, что вы не безнадежный профан, то…
   — То?.. — повторил я.
   — То я спросил бы, не хотите ли вы пойти с нами.
   — Куда?
   — На Запад.
   — Запад большой. Я хотел бы услышать конкретное название местности.
   — Можно и конкретное. Значит, у вас есть время и вас ничто здесь не удерживает?
   — Абсолютно.
   — Тогда скажите, пойдете ли вы с нами?
   — Прежде, чем я смогу сказать это, я должен знать, куда вы собираетесь и чем намерены там заниматься.
   — Что ж, это, пожалуй, резонно. Собираемся прогуляться в Колорадо, примерно до парка Сент-Луис. Может, вам приходилось бывать там, на высокогорье?
   — Да.
   — Что? Так далеко? Вот уж не подумал бы! А район Пенистого водопада вам тоже знаком?
   — Нет.
   — То-то! А мы туда собираемся. В тамошних высокогорных долинах в последнее время опять нашли такую уйму золота, что просто нельзя упускать момент.
   — Вы собираетесь копать?
   — Хм… н-даа, — как-то неуверенно протянул он.
   — А если ничего не найдете?
   — Ну так другие что-нибудь найдут! — ответил он с недобрым блеском в глазах. — Совсем не обязательно быть диггером, чтобы суметь заработать на приисках!
   Он явно не хотел говорить яснее, но мне уже и так было понятно, о чем идет речь. Он собирается пожинать то, чего сам не сеял.
   — То, что мы ничего не найдем, не должно вас беспокоить, — продолжал он. Похоже, он действительно хотел привлечь меня на свою сторону. Ведь чем многочисленнее была бы его компания, тем больший урожай она могла бы собрать. Меня же он, очевидно, принимал за человека, которого можно использовать, а потом прогнать, если только не сделать со мной чего-нибудь похуже.
   — Мы наверняка возьмем хорошую добычу, потому что с нами вместе будет один человек, который знает в этом толк, — заверил меня Спенсер.
   — Кто же он? Геолог?
   — Больше, чем геолог. У него есть все знания и навыки, которые нужны на приисках. И пусть вас не удивляет, если я скажу, что это офицер высшего ранга, а если точнее, генерал.
   — Генерал? — переспросил я, уже успев подумать о своем. — И как же зовут этого джентльмена?
   — Дуглас. Он участвовал во множестве сражений, а потом проводил в горах подробнейшие научные исследования. Полученные анализы доказывают, что мы найдем очень много золота. Ну что, надумали идти с нами?
   Если бы он действительно собирался копать золото, то наверняка поостерегся бы говорить об этом в присутствии такого числа людей; значит, у него на уме было нечто совсем иное. А в неблаговидности его намерений меня убеждало присутствие в его компании только что упомянутого им псевдогенерала. Я только не мог понять, как тот мог допустить такую неосторожность и даже не сменить имя, по-прежнему оставаясь Дугласом.
   — Нет, сэр, не надумал, — ответил я.
   — Почему?
   — Да просто потому, что мне не нравится эта затея.
   — И чем же она вам не нравится?
   Его лицо все больше мрачнело и наконец приняло угрожающее выражение.
   — Она мне не по вкусу.
   — Что же за вкус у вас, сэр?
   — Главное для меня — порядочность во всем.
   Он подскочил, как ужаленный, и заорал:
   — Проклятье! Так я, по-вашему, непорядочный?
   Поднялся со своего места и кое-кто еще из присутствующих, чтобы удобнее было наблюдать сцену, которая, по их мнению, должна была за этим последовать.
   — Мне до вашей порядочности так же мало дела, как вам должно быть до моего вкуса, — ответил я, продолжая спокойно сидеть на своем месте, но при этом следя за каждым движением Спенсера. — Между нами нет ничего общего, и лучше нам оставить друг друга в покое!
   — Оставить в покое? Об этом даже не мечтайте! Вы оскорбили меня, и я вам сейчас покажу, кто такой Тоби Спенсер!
   — Думаю, в этом нет никакой необходимости.
   — Ах, так! Значит, вы это и так знаете?
   — Да.
   — Ну, и кто же я, по-вашему, такой?
   — Да тот же, кто и я, — гость матушки Тик; а будучи ее гостем, следует вести себя прилично, если хочешь, чтобы и с тобой обращались таким же образом.
   — А! Ну, и как же вы собираетесь со мной обращаться?
   — Так, как вы того заслуживаете. Я не приглашал вас к своему столу — свободных мест было более чем достаточно. Я также отнюдь не жаждал побеседовать с вами. А когда вы все же втянули меня в разговор, я отвечал вежливо и по сути. Ваши планы и намерения мне абсолютно безразличны. Но поскольку уж вы меня спросили, хочу ли я отправиться с вами в Колорадо, я спокойно ответил вам, что нет, не хочу, И я просто не понимаю, почему это вызвало у вас такой гнев!