Май Карл. Верная Рука

   — Тогда нам нельзя оставлять следов. Вот ружье моего брата — я захватил его с собой.
   — Остальное оружие забрал Черный Олень! — гневно сказал вождь апачей. — Он еще вернет мне его да и свое в придачу. Пусть мои братья дадут мне порох и пули, и я поведу их дальше.
   Он получил все необходимое, и отряд бесшумно двинулся дальше по лесу, тщательно маскируя свои следы. Выйдя на опушку леса, окружавшего озеро, они увидели, что команчи еще не собрались, и использовали оставшееся у них в запасе время, чтобы хорошенько замаскироваться и незамеченными ожидать появления врага.
   После того, как каждый боец отряда получил точные инструкции, касавшиеся порядка и очередности стрельбы, оба вождя стали обсуждать детали предстоящего боя.
   — И что же теперь? — спросил Бизоний Лоб. — Команчи увидят, что вождь апачей бежал, и заподозрят, что он приведет за собой подмогу.
   — Они этого не увидят, — ответил вождь апачей.
   С этими словами он вышел из кустарника, служившего им укрытием, и приблизился к дереву, на котором он еще недавно висел. Рядом на земле еще лежали ремни, которыми он был привязан. Медвежье Сердце взял острый камень и обработал концы ремней таким образом, что создавалось полное впечатление того, будто ремни были разорваны. Затем он быстро залез вверх по стволу и привязал верхние концы ременных лассо на прежнее место. Теперь команчи просто обязаны были подумать, что крокодилы стащили пленника в воду, оборвав при этом ремни.
   Когда он, быстро проделав эту нехитрую работу, возвратился назад в укрытие, Бизоний Лоб заметил:
   — Мой брат поступил очень предусмотрительно. Теперь команчи не заподозрят, что ему удалось избежать гибели.
   Весь отряд затаился в ожидании команчей. Ждать пришлось довольно долго, и вскоре они услышали топот копыт двух лошадей и увидели двоих команчей, подъехавших к озеру верхом.
   — Хау! Уфф! — воскликнул один из всадников, увидев свисающие с дерева пустые ремни.
   — Его нет! — воскликнул второй. — Он сбежал!
   — Нет, — возразил первый. — Ремни оборваны, он стал добычей крокодилов!
   — Да, теперь он уже никогда не попадет в Страну Вечной Охоты, потому что его сожрали животные, — согласился с ним второй. — Его душа будет вечно скитаться среди несчастных теней, измученных печалью и тоской. Вождя апачей преследовало проклятие и в той жизни, не оставит его и в другой!
   — Мы пришли первыми! Спешимся и подождем наших
   братьев!
   Они спрыгнули с лошадей и собирались уже их привязать.
   — Возьмем их? — тихо спросил вождь апачей.
   — Да. Но у моего брата нет ножа, — ответил Бизоний Лоб.
   — Уфф! Я добуду себе нож у этих команчей!
   Он прислонил ружье к дереву и змеей скользнул вперед. Бизоний Лоб последовал за ним. Достигнув края кустарника и на секунду затаившись, они затем длинными тигриными прыжками подскочили к команчам, совершенно не ожидавшим нападения. Медвежье Сердце обвил руку вокруг горла одного из команчей, а другой рукой выхватил у него из-за пояса нож и вонзил ему в сердце. Бизоний Лоб проделал то же самое со вторым. Через минуту они уже снимали скальпы с обоих команчей, которые даже не успели вскрикнуть.
   — Что будем делать с убитыми? — спросил вождь миштеков.
   — Отдадим их крокодилам!
   Хищные животные заметили приближение людей. Они поднялись со дна озера и подплыли к берегу, наполовину высунувшись из воды и ожидая возможной поживы. Оба вождя взяли себе оружие и скальпы убитых, а мертвые тела бросили крокодилам, которые в ту же секунду жадно набросились на долгожданную добычу. Не прошло и минуты, как трупы были разорваны на куски и проглочены. От них не осталось ничего, кроме куска ладони с двумя пальцами, выброшенного на берег волнами, которые подняли крокодилы, сражаясь за добычу. Оба вождя позаботились о том, чтобы ни капли крови не пролилось на траву, и сами тщательно замаскировали собственные следы.
   Потом оба возвратились в укрытие.
   Прошло еще некоторое время, и снова послышался топот лошадиных копыт. К озеру из леса вышел отряд примерно из тридцати команчей с Черным Оленем во главе. И снова все повторилось почти в той же последовательности, что и за несколько минут до этого. Увидев висящие над водой пустые ремни, Черный Олень поначалу заподозрил побег.
   — Вождь апачей сбежал! — воскликнул он.
   Он подъехал на коне к самой воде и заметил лежащий на берегу огрызок человеческой руки. Мгновенно соскочив с коня, он поднял кусок ладони с земли и стал разглядывать его.
   — Уфф! Крокодилы сожрали его. От него остался только этот кусок руки. Осмотрите ремни!
   Команчи выполнили приказ своего вождя и пришли к выводу, что вождя апачей стянули в воду крокодилы, оборвав при этом лассо.
   — Он отправился в царство тьмы. Ему не будет служить ни один из убитых им врагов! — сказал Черный Олень и швырнул остаток руки в воду, где его мгновенно проглотил один из крокодилов.
   После этого по его знаку все слезли с коней и расположились на берегу озера.
   Постепенно к озеру стекались и другие команчи, и скоро их было здесь уже почти пятьдесят человек. Они даже не потрудились обследовать ближайшие окрестности, и это свидетельствовало о том, что Черный Олень не собирался долго оставаться здесь. Все это время он хранил исполненное гордости и достоинства молчание, но теперь команчи услышали его голос:
   — Кто из вас видел бледнолицего?
   — Того, который называет себя графом?
   — Да.
   Выяснилось, что никому из индейцев граф Альфонсо в последние часы не встречался.
   — Ищите его след! — приказал вождь.
   Все собравшиеся поднялись с земли и принялись за поиски.
   — Это становится опасным! — прошептал вождь апачей.
   Бизоний Лоб согласно кивнул и так же тихо ответил:
   — Здесь мы уничтожили наши следы. Но если команчи пойдут дальше, они найдут их. Пора начинать. Я даю сигнал.
   И он громко кашлянул. Но это вовсе не было оплошностью с его стороны, а имело по меньшей мере два объяснения. Во-первых, вакерос таким образом получали сигнал к действию; а во-вторых, этот звук должен был заставить команчей принять такое положение, в котором они представляли собой удобную мишень для стрелков.
   Все произошло так, как и было задумано. По условному сигналу стволы двух десятков ружей были направлены сквозь заросли в сторону врага, а команчи повскакали с земли и повернулись в сторону неожиданного звука.
   — Огонь!
   По команде вождя миштеков грянули двадцать два выстрела. И столько же смертельно раненных команчей упали на землю. Остальные рванулись с места и бросились к лошадям. Возникло всеобщее замешательство, которым и воспользовались стрелки, чтобы перезарядить оружие.
   Увидев, что почти половина их воинов убита, команчи решили, что подверглись нападению большого числа белых. Поэтому они даже не пытались организовать оборону, а вскочили в седла и бросились наутек. В суматохе многие из них пытались воспользоваться первой попавшейся лошадью, чему, естественно, воспротивились настоящие хозяева животных. В результате возникла задержка, дорого обошедшаяся им. Из кустов прогремел второй залп, имевший почти столь же губительные последствия для команчей, как и первый.
   Медвежье Сердце хотел оставить вождя команчей для себя, поэтому нападавшие были заранее предупреждены и не стреляли в Черного Оленя, который теперь вместе с другими оставшимися в живых пытался спастись бегством. Но тут из-за кустов появился вождь апачей и поднял ружье. Черный Олень нужен был ему живым, поэтому он целился в лошадь вождя команчей. Раздался выстрел, и конь рухнул на землю, сбросив с себя седока. Вождь апачей широкими прыжками бросился вперед и оказался перед Черным Оленем раньше, чем тот успел подняться с земли.
   Никто из команчей так и не сделал ни единого выстрела, поэтому и ружье их вождя тоже оставалось заряженным. Он вскочил на ноги, сорвал с плеча ружье и прицелился в вождя апачей.
   — Ты еще жив, собака? — крикнул он. — Так умри же!
   В то же мгновение вождь апачей отклонил в сторону ствол его ружья, и пуля пролетела мимо.
   — Вождь апачей не умрет от руки трусливого вождя команчей! — сказал Медвежье Сердце. — А я заберу себе твою душу, чтобы она служила мне в Стране Вечной Охоты!
   С этими словами он подскочил к вождю команчей и оглушил его ударом приклада. Затем он отнес Черного Оленя на то место, где еще недавно сидели команчи, и стал ждать, пока тот придет в себя.
   Пастухи не стали преследовать тех немногих команчей, что остались в живых, считая их уже неопасными, а принялись собирать оружие и боеприпасы убитых. Оба вождя сидели возле Черного Оленя и не проявляли совершенно никакого интереса к трофеям.
   Вождя команчей связали, и вскоре к нему вернулось сознание.
   — Не хочет ли Черный Олень затянуть песню смерти? — спросил Медвежье Сердце. — Ему будет позволена эта милость, прежде чем он умрет.
   Пленник промолчал.
   — Команчи поют, как вороны и лягушки, — насмешливо продолжал вождь апачей, — поэтому они и не любят, когда их слушают!
   Только теперь Черный Олень заговорил:
   — Вы хотите подвесить меня к дереву?
   — Нет, — ответил Медвежье Сердце. — Я не стану тебя мучить. Но крокодилы все равно сожрут тебя, потому что ты недавно сам подвесил меня им на съедение. Но сначала я сниму с тебя скальп, чтобы показать храбрым сыновьям апачей, что за трус был этот Черный Олень. Отдай мне нож и томагавк, которые ты отнял у меня!
   С этими словами он вытащил из-за пояса вождя команчей свое оружие.
   — Ты и правда хочешь взять мой скальп? — испуганно спросил тот.
   — Да. Твоя кожа теперь принадлежит мне.
   — Заживо?
   — А как же иначе! Не могу же я забрать твой скальп из брюха крокодила, когда он тебя проглотит!
   — Убей меня сначала! — взмолился Черный Олень.
   — Ах, вождь команчей трусит! Ну тогда он тем более не заслуживает пощады!
   Он левой рукой ухватил Черного Оленя за волосы, сделал правой три быстрых надреза на коже головы и резким рывком сорвал с него скальп.
   Черный Олень громко завопил от боли.
   — Уфф! Вождь команчей кричит! Он трус!
   — Столкни его в воду, — сказал Бизоний Лоб. — Но сделай это ногой — он не достоин того, чтобы к нему прикасалась твоя рука!
   — Мой брат прав! Я отправлю его в пасть крокодилам, как сгнившую падаль. Храбрый воин команчей голосил, как старая баба. У него не будет могилы ни на вершине горы, ни в глубине ущелья. Его соплеменники не придут к нему, чтобы восславить его дела. Он будет похоронен в брюхе крокодила, а я поставлю здесь камень, на котором будет высечено: «Здесь был съеден крокодилами Токви-Тей, трусливый вождь команчей, пойманный рукой Медвежьего Сердца, вождя апачей».
   Одним из главных достоинств мужчины и воина индейцы считают умение не показывать своего страха и боли. Поведение же вождя команчей было, по их понятиям, достойно наивысшего презрения. Медвежье Сердце пинком ноги столкнул его в озеро, где на него тотчас же набросились крокодилы.
   Затем с помощью пастухов была сооружена куча из камней, на самом большом из которых вождь апачей высек ту самую надпись, о которой говорил раньше. После этого все вернулись к лошадям, которым предстояло отвезти своих хозяев на асиенду. Под седлом у Медвежьего Сердца был трофейный конь, добытый им у разбитых в недавнем бою команчей…
   После того, как граф Альфонсо покинул берег крокодильего озера, он спустился с горы в долину, чтобы пробраться к пещере царских сокровищ. Однако придя на место, он обнаружил там лишь груды каменных обломков. Проблуждав среди них в горячечном волнении несколько часов, он понял безнадежность своих намерений. Было абсолютно невозможно отыскать хоть какие-нибудь следы сокровищ, и граф решил, что все они были увезены миштеками отсюда.
   С дикими проклятиями граф покинул каменные руины и, чтобы не заставлять команчей долго ждать себя, стал подниматься по северному склону горы. Неожиданно услыхав стук лошадиных копыт, граф поспешил укрыться за ближайшей скалой, однако тут же покинул свое укрытие, увидев скачущих ему навстречу восьмерых команчей.
   — Куда вы? — окликнул он индейцев.
   — А, это ты, бледнолицый! — ответил один из них. — Мы скачем в долину.
   — Зачем? Ведь ваши все наверху!
   — Они мертвы! — скрипнул зубами индеец
   — Мертвы? — изумился граф. — Как это могло случиться?
   — Бледнолицые напали на нас из засады.
   — О Боже!
   — Они убили четыре раза по десять наших воинов.
   — Проклятье!
   — А нашего вождя сожрали крокодилы, после того как вождь апачей снял с него скальп.
   — Вождь апачей?!
   — Да, Медвежье Сердце.
   — Но он же висел на дереве!
   — Он сбежал.
   — Дьявол! Но как ему удалось?
   — Наверно, его освободили бледнолицые, которые называют себя вакерос. Если бы ты остался с ним, этого бы не случилось!
   — Вы видели это своими глазами?
   — Да, видели. Нам пришлось бежать, но они нас не преследовали, двое из нас тайком возвратились обратно и все видели.
   — Черт меня дери! Теперь все кончено!
   — Все! Но только не месть!
   — Да, месть! — задумчиво произнес граф. — Но что вы теперь собираетесь делать?
   — Мы возвратимся в охотничьи угодья команчей.
   — Чтобы набрать новых воинов?
   — Да.
   — Не принеся с собой ни единого вражеского скальпа?
   — Великий Дух прогневался на нас. У нас еще будет достаточно скальпов и другой добычи.
   — А что, если я позабочусь о том, чтобы вы уже сейчас возвратились в свои вигвамы с множеством красивых и полезных вещей?
   — А где мы их возьмем?
   — У меня.
   — У тебя? Но у тебя самого ничего нет, даже коня!
   — Коня я поймаю себе на пастбище асиенды. Потом я вернусь в Мехико, а вы будете меня сопровождать.
   — В Мехико? Зачем?
   — Вы будете защищать меня. В одиночку нелегко проделать такое путешествие. И если я благополучно доберусь до столицы, то вы получите богатые подарки.
   — О каких подарках ты говоришь?
   — Вы выберите их сами!
   — А что у тебя есть?
   — Я — граф, большой вождь бледнолицых, и у моего отца есть все, чего вы пожелаете.
   — У него есть оружие, порох и свинец?
   — Вы получите столько, сколько захотите.
   — А жемчуг и украшения для наших женщин?
   — Конечно.
   Это, похоже, их заинтересовало.
   — В таком случае мы будем сопровождать и защищать тебя. Ты дашь по ружью каждому из нас?
   — Дам.
   — И еще по два томагавка и два ножа. А еще нам нужны порох и пули, столько, сколько поместится в наших подсумках.
   — Вы все это получите.
   — И столько же украшений?
   — Вы получите столько колец, брошей и ниток жемчуга, что останетесь довольны.
   — Хау! Мы идем с тобой. Но двое из нас поедут своей дорогой.
   — Почему?
   — Они должны отправиться на наши пастбища, чтобы собрать команчей для мести.
   — Для этого еще будет время!
   — Нет. Месть не может дремать!
   — Тогда отпустите только двоих. Шестерых мне хватит.
   — А мы действительно получим то, что ты нам пообещал?
   — Клянусь!
   — Мы поверим тебе. Но помни, что ты умрешь, если обманешь нас!
   И, поскольку добровольцев не нашлось, двоих гонцов пришлось выбрать с помощью жребия. Разумеется, куда приятнее было ехать в Мехико за богатыми подарками, нежели возвращаться к команчам с тяжким грузом позора. Оставшиеся шесть человек выбрали из своего числа предводителя.
   Двое гонцов решили застраховать себя от любых неприятностей в дороге и ехать не прямиком на север, где им пришлось бы проезжать вблизи рокового для них места сражения, а сделать крюк. Поэтому они свернули в сторону южного склона горы Эль-Репаро, чтобы объехать его и тем самым уклониться от любого возможного столкновения с противником. Но, на свою беду, они добились как раз того, чего так стремились избежать.
   Пастухи собрали трофейное оружие и сбросили тела убитых команчей в крокодилье озеро. Ни разу еще за свою долгую жизнь кровожадные хищники не получали такой богатой добычи. После этого отряд под руководством обоих вождей взял курс на асиенду.
   Только они оставили позади себя лес и собрались выехать на равнину, как вождь апачей остановил коня.
   — Хау! — воскликнул он, указывая рукой впереди себя. Заметив движущихся навстречу двоих индейцев, отряд мгновенно развернулся и укрылся за деревьями.
   — Это команчи! — сказал Бизоний Лоб.
   — Сейчас мы их возьмем! — добавил вождь апачей.
   — И живьем! Приготовьте свои лассо!
   Когда команчи приблизились, навстречу им выскочили из леса вакерос. Индейцы на секунду опешили, однако тут же быстро развернули коней, намереваясь спастись бегством. Но не тут-то было. Преследователи образовали вокруг них полукольцо, концы которого быстро сомкнулись, и команчи оказались окруженными со всех сторон.
   Тогда они схватились за оружие, чтобы как можно дороже продать собственные жизни. Они даже успели ранить одного из пастухов, но в следующий момент сразу несколько лассо обвились вокруг их тел и сбросили их с лошадей на землю.
   Вождь апачей приблизился к ним и сказал:
   — Команчей осталось совсем мало, их пожирают крокодилы. Мы и вас тоже отдадим им на съедение, после того, как снимем с вас скальпы, если не будете отвечать на наши вопросы.
   Индейцы ужаснулись перспективе повторить страшную участь своего вождя, и поэтому один из них сказал:
   — Что ты хочешь узнать?
   — Сколько вас еще осталось?
   — Восемь.
   — А где остальные шестеро?
   — Остались с графом.
   — И где он сейчас?
   — Этого мы не знаем.
   Тогда вождь апачей достал свой нож и пригрозил:
   — Если не скажете правду, я сниму с вас скальпы заживо!
   — А если мы все расскажем?
   — Тогда вам будет дана быстрая смерть.
   — Пообещай не трогать наши скальпы и похоронить нас с оружием!
   — Хорошо, я сделаю это, хотя псы-команчи этого и не заслуживают.
   — Тогда спрашивай дальше!
   У индейцев существует поверье, что тот, кто уйдет из этой жизни без скальпа, оружия и настоящей могилы, тот никогда не попадет в Страну Вечной Охоты.
   — Итак, где граф? — спросил вождь апачей.
   — Он отправился на пастбище бледнолицых, чтобы украсть там себе коня.
   — А дальше?
   — Потом он собирается в Мехико, куда его должны сопровождать шесть команчей.
   — Что он им за это посулил?
   — Ружья, ножи, свинец, порох и украшения для женщин.
   На это вождь миштеков только покачал головой.
   — Он не нуждается в таких защитниках, для этого он мог бы найти себе белых. Он либо еще трусливее, чем я думал, либо замышляет какую-то хитрость. Вы говорите правду?
   — Мы не лжем.
   — Каким путем он отправился на пастбище?
   — Прямиком на восток.
   — Где вы с ним расстались?
   — Там, где на севере гора соприкасается с долиной.
   — Вы повстречали его, когда бежали от нас, а он возвращался из долины?
   — Да.
   — Уфф! Теперь я знаю, куда он ходил. Я отыщу его следы. Вы ответили на все мои вопросы и заслужили быструю смерть.
   С этими словами Бизоний Лоб поднял ружье, грянули подряд два выстрела, оба индейца упали с простреленными головами.
   — Пусть Санчес и Хуанито останутся здесь и заложат камнями тела этих команчей, ведь мы должны сдержать свое слово, — сказал он. — Остальные же пойдут по следу графа. Может быть, нам еще удастся перехватить его.
   Все, кроме тех двоих, кто остался хоронить команчей, тронулись в путь. Острым глазам Медвежьего Сердца и Бизоньего Лба не составило труда отыскать следы графа вместе со следами шестерых его провожатых, которые действительно вели в сторону пастбищ, оставленных на время без присмотра: все пастухи еще находились на асиенде. Судя по следам, на лугу был отловлен конь, после чего семеро всадников удалились в южном направлении. Отсюда преследование продолжалось еще около часа, но затем Бизоний Лоб приказал остановиться.
   — Дальше преследовать их нет смысла, — сказал он. — Мы еще будем нужны на асиенде, а теперь уже ясно, что граф отправился именно в Мехико, потому что следы ведут как раз в том направлении. От нас он все равно не уйдет, мы еще навестим его в Мехико!
   Они повернули назад к асиенде и домчались до нее как на крыльях, ведь на этот раз им не нужно было никого выслеживать.
   Асиенду они застали почти в том же виде, в каком недавно покинули. Разве что пастухи, оставшиеся для защиты усадьбы, успели убрать со двора трупы команчей и огневые позиции с пушками. Навстречу им с радостной улыбкой на лице вышел асьендеро.
   — Слава Богу, что вы вернулись, — сказал он. — А то мы уже стали беспокоиться. Ну, рассказывайте, что с вами было!
   — Черный Олень мертв, — ответил Бизоний Лоб.
   — Мертв? Значит, вы победили его?
   — Мой брат Медвежье Сердце снял с него скальп.
   — А остальные?
   — Они тоже мертвы. Из всех команчей удалось уйти живыми лишь шестерым.
   — И куда они направились?
   — В Мехико.
   — В Мехико? Дикие индейцы — в Мехико? Что они там забыли?
   — Они сопровождают графа.
   — А, так вы его видели?
   — Да, видели. Он покинул окрестности асиенды, но от нас он все равно не уйдет.
   — Да оставьте вы его! Он как-никак владелец этого дома, и мне не след с ним тягаться.
   Оба вождя удивленно посмотрели на него.
   — Ведь он привел команчей грабить асиенду! — сказал Бизоний Лоб.
   — Я не индеец! — ответил Арбельес.
   — Хау! У белых людей в жилах нет крови! Вы можете прощать графа, сколько вам угодно. Но у меня с ним еще состоится разговор!
   — Так вы полагаете, что теперь мы в безопасности? — спросил Арбельес.
   — Да.
   — В таком случае, мы можем опять возвращаться к нашей мирной жизни. Вот только где нам хоронить убитых команчей?
   Странная усмешка пробежала по лицу вождя миштеков.
   — Только не в земле, — сказал он.
   — Не в земле? А где же тогда? — удивленно спросил Арбельес.
   — В брюхе у крокодилов.
   — О Боже, это же не по-христиански!
   — А я и не христианин. И команчи — тоже. Они — враги миштеков, а крокодилы миштеков очень долго голодали. Разве вы хотите, чтобы земля асиенды была зачумлена трупами?
   — Хм! Ну, поступайте, как знаете!
   — Могу я оставить за собой на сегодня двадцать ваших вакерос?
   — Для чего?
   — Они отвезут мертвых команчей на крокодилье озеро.
   — Оставляй, если нам больше не грозит нападение.
   — А как дела у нашего брата Громовой Стрелы?
   — Он наконец-то пришел в себя.
   — В таком случае, навестим его!
   Оба вождя вошли в дом. Бизоний Лоб повел вождя апачей в комнату своей сестры, где были сложены золото и украшения, предназначенные для Хельмерса. Карья была тоже там. Безучастная ко всему, она лежала в гамаке и молча смотрела перед собой. Заметив вошедших, она быстро поднялась и спросила:
   — Вы вернулись? Вы победили?
   — Да.
   — А он? Крокодилы съели его?
   — Нет, — ответил Бизоний Лоб, строго взглянув на сестру.
   — Нет? — ее лицо помрачнело, и она спросила: — Значит, вы упустили его, того, кому предназначена моя месть?
   Бизоний Лоб остался доволен этими словами, убедившись, что его сестра думает только о мести. Он ответил:
   — Псы-команчи освободили его, а моего брата, вождя апачей, повесили на его место на съедение крокодилам.
   Карья с удивлением взглянула на вождя апачей. Она уже успела заметить много новых скальпов у него на поясе. Сейчас она, пожалуй, впервые по-настоящему обратила внимание на мужественно-прекрасный облик индейца, она ощутила в себе какое-то странное, неведомое ей прежде чувство. Лицо ее побледнело.
   — Вождя апачей? Но он стоит здесь перед нами целый и невредимый! — сказала она.
   — Он сам себя освободил, а потом расправился с команчами!
   Карья слишком хорошо понимала, что стоит за этими словами.
   — Он герой! — сказала она, всем своим видом невольно выражая восхищение. — А этот граф, значит, сбежал?
   — Он отправился в Мехико.
   — К отцу?
   — Да. Его сопровождают в пути шесть команчей.
   Она резко вскинула голову и сказала:
   — И ты позволил ему спокойно уехать? Дай мне коня. Я догоню и убью его!
   Бизоний Лоб улыбнулся. Вот такой сестра нравилась ему.
   — Останься! — сказал он. — Граф от нас не уйдет. Я поеду за ним.
   — Ты обещаешь мне убить его?
   — Да. Он оскорбил дочь миштеков и должен умереть от моей руки!
   — Или от моей! — серьезно сказал вождь апачей.
   — Хау! Мой брат хочет сопровождать меня в Мехико? — спросил король сиболерос.
   Медвежье Сердце взглянул в лицо индеанки и ответил:
   — Карья стала сестрой вождя апачей. Она должна быть отомщена!
   В подтверждение своих слов он протянул брату и сестре обе свои руки, и все трое обменялись крепким рукопожатием.
   — Медвежье Сердце действительно стал другом и братом вождя миштеков, — сказал Бизоний Лоб. — И он отправится со мной, как только я буду готов. Но сейчас мы должны вместе навестить нашего белого друга!
   Он, Медвежье Сердце и Карья взяли одеяла, в которые были завернуты драгоценности, и отправились в комнату больного. Хельмерс лежал в постели с перевязанной головой, но глаза его были открыты и ясны. Он вытянул вперед руки, приветствуя посетителей. Рядом с ним были Арбельес и Эмма.
   — Я долго, очень долго лежал без сознания, — сказал немец. — Видно, удар булавы был очень сильным. Это просто чудо, что я еще жив. Или, точнее сказать, опять жив.
   — Мой брат испытывает сильную боль? — осведомился вождь апачей.
   — Боли как таковой нет, вот только голова у меня сильно гудит. Что там с команчами и как вообще все закончилось на крокодильем озере?