Май Карл. Верная Рука

   Натянув одежду, я пошел разыскивать Олд Уоббла. Двигался я очень тихо, и старик заметил меня, только когда я коснулся его плеча. Он вздрогнул и вскочил.
   — Черт подери! Это вы, сэр, или какой-нибудь краснокожий?
   Пришлось сказать, что это именно я.
   — Ну и ну! А я уж собрался всадить в вас нож! Думал, тут один из команчей.
   — Будь это так, мистер Каттер, вам не пришлось бы воспользоваться ножом.
   — Почему?
   — Просто потому, что вражеский нож уже торчал бы у вас в спине.
   — Ха!
   — Поверьте! Ваш слух в порядке, как вы считаете?
   — Уши у меня первый сорт, патентованные, this is clear!
   — В таком случае жаль отличного патента, ибо они вам не пригодились! Судите сами: лежали вы тихо, вокруг — ни шороха, ни ветерка, и все-таки я подхожу к вам вплотную, оставшись незамеченным. А если бы то был не я, а команч?
   — Тогда я непременно услышал бы его, — заявил Уоббл. — Невозможно, чтобы на свете жил еще один человек, способный передвигаться так же бесшумно. Но скажите мне, сэр, удачной ли оказалась ваша вылазка?
   — Я доволен ее результатами.
   — Я тоже, — гордо заметил Олд Уоббл.
   — Что вам удалось выяснить?
   — Вроде бы и немного, но нечто очень важное. Например, что Олд Шурхэнда стерегут только двое индейцев.
   — Где же они его стерегут?
   — Ах, так вам хочется это знать?
   — Разумеется!
   — То-то же. Не будь меня, кто бы вам это открыл?
   — Ну, вообще-то я знаю это не хуже вас.
   — Да? Так где он?
   — На острове.
   — Вы и раньше так думали, но это только предположения.
   — Не предположения, а факт. Я ведь сейчас подслушивал разговоры вождя Вупа-Умуги.
   — И он болтал об этом?
   — Да.
   — Экий осел! А я-то надеялся порадовать вас, подтвердить, что вы были правы.
   — Не огорчайтесь из-за таких пустяков, сэр! Что у вас еще?
   — Ничего, — уныло сказал Олд Уоббл. — Думал я принести вам важные вести, а вы, оказывается, уже сами все выяснили. Значит, грош цена моим успехам. Проклятье! Мне, может, удалось бы узнать и побольше, но тут вернулись вчерашние команчи, и все перебрались от моего костра к вашему. Ну а у вас, я думаю, улов побогаче?
   — Да, но об этом позже. Здесь неподходящее место для беседы. Нам следует возвращаться, не теряя времени. Пойдем той же дорогой, какой пришли.
   — Значит, опять ползти через эту чащобу! Вот что зовется «дорогой» у Олд Шеттерхэнда…
   Обратный путь мы проделали с теми же предосторожностями, что и раньше, и, никем не увиденные и не услышанные, покинули окрестности индейского лагеря. Ночь была уже глубокая, и звезды светили ярко, что облегчало путь.
   — Похоже, вы направляетесь прямо к нашей стоянке? — осведомился Уоббл, когда мы выбрались из зарослей.
   — Конечно. А куда же еще?
   — Хм! Сейчас вы будете смеяться, но я-то поначалу думал, что мы сразу провернем все дело и вернемся уже с мистером Шурхэндом.
   — Это смелый замысел, мистер Каттер.
   — При других обстоятельствах он был бы вполне осуществим. Скажем, если бы Шурхэнд находился не на острове, а на берегу озера, все было бы просто. Раз-два — и готово.
   — Не понимаю.
   — Хорошо, могу выразиться яснее. Мы подкрадываемся; перерезаем веревки; убегаем втроем; индейцы ничего не заметили; мы пробираемся к нашему отряду; вскакиваем на лошадей — и мчимся прочь!
   — Действительно, звучит очень просто. А вам доводилось когда-нибудь совершать все это не на словах, а на деле?
   — Мне-то нет, но говорят, что вам подобные номера удавались, и не единожды.
   — Это еще не означает, что их можно повторять с прежним успехом. Всегда надо действовать, сообразуясь с обстановкой, а она всякий раз меняется.
   — Жаль! Скажу вам откровенно: перед нашими спутниками — а ведь ни одного из них, согласитесь, не назовешь настоящим бойцом — мне хотелось бы появиться уже с готовой победой.
   — Иными словами, вам хотелось бы погреться в лучах славы и пустить нашим друзьям пыль в глаза…
   — Называйте это как хотите. Но ведь оно и впрямь почетно: спасти несчастного от пыток и смерти, освободив его — вдвоем! — из рук целой оравы команчей.
   — Дело почетное, не спорю.
   — Ну вот! А теперь все мои надежды пошли прахом.
   — Почему?
   — Да потому, что нам, видимо, будут помогать Паркер, Холи и все остальные.
   — Зря вы так сокрушаетесь. С их стороны большого участия не потребуется. Они прикроют наш тыл — только и всего.
   — Правда?
   — Ну конечно. Освобождением Олд Шурхэнда займемся мы с вами, и никто другой.
   — Ох, до чего приятно это слышать! Такая игра по мне!
   — Но при условии, что плаваете вы действительно настолько хорошо, как уверяли меня…
   — Как рыба, говорю вам, как рыба. Стало быть, нам придется поплавать?
   — Да, если мы хотим попасть на остров.
   — Верно, верно! Челноков тут нигде нет.
   — Да если бы и были, все равно мы не смогли бы ими воспользоваться. Лодка на воде слишком заметна. Итак, оцените свои силы и скажите: сумеете ли вы доплыть с этого берега до острова и обратно?
   — Что за вопрос! Да я доплыву хоть до Луны, лишь бы воды хватило!
   — Отлично. Тогда наша задача упрощается. Мы плывем на остров, обезвреживаем часовых, освобождаем Олд Шурхэнда и тем же путем возвращаемся вместе с ними.
   — Что? Как? — старик бы так изумлен, что остановился и схватил меня за руку. — Послушать вас, так это так же легко и быстро, как испечь лепешку!
   — Несколько минут назад у вас тоже все было легко и быстро: раз-два — и готово!
   — Да, но я говорил о действиях на суше, а не на воде. И еще вопрос: умеет ли плавать Шурхэнд?
   — Ну, это вам виднее. Вы с ним знакомы, а я нет.
   — Знаком, но в воде я его ни разу не видел.
   — Да? Впрочем, думаю, это не так уж важно. Вестмен вроде Олд Шурхэнда непременно должен быть хорошим пловцом.
   — Не забывайте, что он связан уже много часов. Руки и ноги у него затекли; сможет ли он сразу переплыть озеро?
   — Я очень надеюсь на это. К тому же говорят, что Шурхэнд необычайно силен и вынослив.
   — Это так; да, это так. Ладно, решено: он поплывет вместе с нами. Но звезды, звезды!
   — Чем вам не угодили звезды?
   — Они разгораются все ярче, и все до одной отражаются в озере, а это очень плохо.
   — Только что вы собирались плыть до самой Луны. Почему же звезды вызывают у вас такую неприязнь?
   — Вам бы все шутить! Вы прекрасно понимаете, о чем я толкую. Нас выдаст отражение звездного неба в воде.
   — Кому же оно нас выдаст?
   — Часовым на острове, this is clear!
   — Я так не думаю.
   — Да вы представьте: перед ними — зеркальная гладь. Но чуть только мы войдем в воду и поплывем, как по озеру пойдут волны и рябь. Звездные блики запляшут и замигают. Часовые обязательно заметят это и, конечно, насторожатся.
   — А чем это нам повредит?
   Мы пошли было дальше, но тут он вновь остановился и поглядел на меня с безмерным удивлением.
   — Что-о? Чем это нам повредит? И это спрашивает не кто иной, как Олд Шеттерхэнд! Ну и ну! Такой вопрос странно было бы услышать даже от зеленого новичка! Чем повредит! Да просто часовые позовут себе подмогу, все остальные команчи тут же попрыгают в озеро и устремятся к нам. Тогда мы пропали, хоть и умеем плавать. Если собак много, от них не удерет и самый шустрый заяц.
   — А может, они не станут звать на помощь, — предположил я, опять увлекая его вперед.
   — Как это не станут? Обязательно станут! Они же увидят, что к ним приближаются двое белых, двое врагов! Да если даже они сразу и не завопят, то уж точно постараются всадить нам по нескольку пуль в голову!
   — И этого они тоже не сделают.
   — Я не понимаю вас, сэр!
   — Они нас вообще не увидят.
   — Не… что? Не увидят, хотя мы и взбаламутим все озеро?
   — Рябь на воде они, конечно, заметят, а нас — нет. Мы должны замаскироваться.
   — Замаскироваться? Час от часу не легче! Интересно, под кого? Вы будете Коломбиной, а я — Арлекино, так, что ли? Спасибо за такой маскарад!
   — Вы меня неправильно поняли, мистер Каттер. Я хочу сказать, что нам следует спрятаться.
   — Еще лучше! Куда же вы спрячетесь на воде?
   — Под кучу тростника.
   — Он не растет посреди озера. Только вдоль берегов.
   — А мы прихватим его с собой.
   — Чепуха! Индейца такой уловкой не проведешь.
   — Я берусь доказать обратное. Используя этот способ, я сегодня подобрался к ним почти вплотную.
   И я рассказал Уобблу о моем путешествии в камышовой «корзине». Он выслушал меня, поскреб в затылке и заметил:
   — Что ж, может, оно и не так глупо, как мне показалось. Но один движущийся куст — это еще куда ни шло. Но два — совсем другое дело. Мы ведь не сможем плыть с абсолютно одинаковой скоростью; значит, обе вязанки будут то сближаться, то расходиться, то обгонять друг друга. Такая странность слишком бросается в глаза и обязательно вызовет подозрения.
   — Вы совершенно правы, но нам и незачем делать две вязанки. Мы соорудим одну большую — этакий плавучий тростниковый островок, спрячемся под ним оба.
   — Хм, недурно.
   — Сперва поплывем побыстрее, а потом, когда окажемся в зоне видимости — медленно, словно нас несет течением.
   — Да, но наша светлая кожа! Чтобы плыть рядом, не мешая друг другу, нужно не меньше семи футов свободного пространства. Не станем же мы делать такую махину. А белый цвет в темноте очень заметен.
   — Поплывем одетыми, вот и все.
   На его лице отразилось сомнение. Старик явно заколебался.
   — Я вижу, такой вариант вас не очень привлекает, мистер Каттер. Одежда помешает вам держаться на воде?
   — Ничуть! Но остается еще один вопрос: даже если все пройдет удачно, допустят ли часовые, чтобы наш куст или плот пристал вплотную к острову?
   — А это и не требуется.
   — Как же? Непонятно! Нам ведь надо на остров, так?
   — Сейчас поймете. Вы умеете нырять?
   — Не хуже лягушки, this is clear! На любую глубину, в любую сторону, сколько угодно!
   — Очень хорошо. Смотрите: мы приближаемся к острову, часовые видят наше тростниковое укрытие и спускаются к воде — поглядеть, что это.
   — Очень может быть. Но вряд ли им понравится, если оно вдруг полезет на сушу.
   — Нет-нет. Оно медленно плывет мимо. Но в момент наибольшего сближения с берегом мы с вами ныряем и под водой плывем к острову, делая при этом большой крюк. Ступив на берег, мы окажемся за спиной у часовых, между ними и пленником. Я кидаюсь вперед и оглушаю обоих. Пары ударов, думаю, хватит.
   — Превосходно, мистер Шеттерхэнд. Ну а я?
   — Вы займетесь пленником. Надо будет тотчас же перерезать его путы и объяснить положение. Не исключено, что всем нам придется плыть обратно, не медля ни секунды, — в том случае, если один из часовых успеет разинуть рот и крикнуть.
   — Это было бы нежелательно.
   — Да. Теперь вы видите, мистер Каттер, что дело не такое простое, как казалось сначала, и увенчается успехом только при полной слаженности наших действий. Поэтому не обижайтесь, если я вновь спрошу — твердо ли вы уверены в своей способности выполнить все, что от нас требуется?
   — Способен ли я? Я сделаю это с легкостью, сэр! С величайшей легкостью!
   — Прошу вас, не торопитесь с ответом. Тут нельзя допускать легкомыслия. Я откровенно говорю вам, что считаю наше предприятие трудным и рискованным. Я знаю свои силы и верю в победу — если только не возникнут какие-то непредвиденные помехи. Но, повторяю, дело очень трудное и опасное.
   — Сэр! Не говорите мне о легкомыслии! Вы видели когда-нибудь, как плавает Олд Уоббл?
   — Нет.
   — Или как он ныряет?
   — Тем более.
   — Тогда ни слова больше, и после того, как все закончится, вы сами признаете, что не могли бы найти лучшего помощника, чем я!
   — Что ж, очень рад это слышать, ибо риск велик, как никогда раньше.
   Но меня по-прежнему терзали сомнения — я не знал, в какой мере соответствуют действительности заверения Уоббла. Слишком уж они отдавали хвастовством, да и худоба такая, как у него, не способствует уверенному поведению человека на воде. С другой стороны, он был храбр и опытен, в этом сомневаться не приходилось. Высказывать ему, после стольких клятв, открытое недоверие — значило бы кровно обидеть самолюбивого старика. Мы уже почти дошли до места стоянки, и я решил прекратить обсуждение. Скоро все разъяснится само собой.
   Наши спутники были в сильной тревоге, не зная, где мы и что с нами стряслось. Я вкратце рассказал им обо всем увиденном и услышанном, а затем изложил план спасательной операции. Паркер и Холи явно огорчились, увидев, что им по этому плану не досталось сколько-нибудь активной роли; остальные, похоже, испытали только чувство облегчения. Мы все сели на лошадей и рысью двинулись к противоположной (от лагеря команчей) стороне озера.
   Берег и здесь окаймляла полоса кустарника, а у кромки воды в изобилии рос тростник. Вдали за спокойной гладью озера виднелись костры индейцев.
   Спешившись и привязав лошадей, мы начали резать тростник. Несколько толстых сухих стеблей образовали раму, некое подобие плота. Там имелись два широких просвета, куда можно было просунуть голову и плечи, а по краям — ременные петли для рук. Сверху мы приладили целую копну камышей, сделав ее достаточно редкой, чтобы она не препятствовала обзору. В законченном виде, покачиваясь на воде, наше сооружение выглядело очень естественно и, пожалуй, даже могло считаться шедевром искусства маскировки.
   Мы опустошили свои карманы, а из оружия оставили только ножи. Пора было начинать экспедицию, и тут ко мне подошел Сэм Паркер. Помявшись, он спросил:
   — Так мы действительно не понадобимся вам, мистер Шеттерхэнд?
   — Там — нет, — ответил я, кивнув в сторону озера. — Но ваше присутствие здесь совсем нелишне, и возможно, скоро потребуется ваша помощь.
   — В чем?
   — Если нас будут преследовать, то только по воде. Мы поплывем сюда по прямой линии от острова. Ваша задача — остановить погоню.
   — Стрельбой?
   — Да.
   — В такой темноте! У плывущего человека на поверхности только голова. Но и днем-то не всегда отличишь белого от индейца. Как бы не задеть кого-нибудь из вас!
   — Стреляйте лишь тогда, когда сможете разглядеть, в кого целитесь. Кроме того, мы окликнем вас из воды. Но если кто-то из нас еще в воде вступит в бой с одним из индейцев, не вздумайте стрелять, пусть даже это будет совсем близко от берега. Мы сумеем постоять за себя в единоборстве — и я, и мистер Каттер.
   — Еще бы, this is clear! — жизнерадостно отозвался Олд Уоббл.
   — За себя я ручаюсь. Насчет вас предполагаю, — ответил я, чтобы немного остудить его пыл. — И поэтому спрашиваю снова: по силам ли вам наше предприятие?
   — Вы опять за свое? Сэр, за кого вы меня принимаете? Я, по-вашему, похож на хвастуна?
   — Нет. Итак, вперед!
   — Да, да, вперед! Через полчаса мы вернемся с победой, джентльмены!
   И с этими словами старик отважно бултыхнулся в воду. Я последовал за ним, но с меньшим шумом и плеском.
   Залезть под плот нам предстояло уже вблизи от острова, где нас могли бы заметить часовые. Пока что мы плыли свободно, толкая наше творение перед собой. Время от времени я поглядывал на Олд Уоббла, и поначалу он как будто оправдывал свою самооценку — плыл быстро и ровно, без видимых усилий. Но вскоре плот стал ощутимо крениться набок, и мой край слегка приподнялся из воды.
   — Вы слишком налегаете на плот, мистер Каттер, — заметил я. — Вы не устали?
   — Устал? Ничего подобного! — возмутился Уоббл. — Все дело в этих проклятых подтяжках, которые жмут мне грудь и сковывают движения.
   — Зачем носить подтяжки, когда есть пояс!
   — Э, вы этого не понимаете. Пояс — вещь необходимая сама по себе. А подтяжки нужны, чтобы не свалились штаны. При моем-то телосложении одним поясом не обойдешься, this is clear!
   По части штанов он был, возможно, и прав: его феноменальная худоба создавала определенные трудности при пользовании этим предметом. Но я не мог понять, почему подтяжки должны мешать плаванью. Край плота погружался все сильнее, и я не выдержал:
   — Прошу вас, мистер Каттер, возвращайтесь обратно! Время еще есть. Кажется, вы сегодня не в лучшей форме.
   — Чепуха, сэр! Или вы не видите — я плыву легко, словно карась!
   — Конечно, легко, потому что я толкаю вперед и плот, за который вы уцепились, и вас вместе с ним!
   — Глупости! Ах, эти подтяжки! Погодите, я должен их снять, и тогда все пойдет как по маслу.
   Держась одной рукой за край плота, он не без труда отстегнул подтяжки и спрятал их в карман. Похоже было, что это и впрямь принесло ему некоторое облегчение. Плот перестал заваливаться набок, и минут пять мы плыли вровень друг с другом, не произнеся ни слова. Но потом старик начал усиленно пыхтеть, да и в воду он теперь погрузился как-то неестественно глубоко. Я спросил:
   — Вы не отяжелели, сэр?
   — А что в этом удивительного? Одежда намокла, ясное дело, ну и… Тысячи чертей, этого еще не хватало!
   Он ухватился за плот и, повернувшись, принялся ловить что-то в воде позади себя.
   — Что вы там ищете, мистер Каттер?
   — Ищу? Я… кхм… слушайте, мистер Шеттерхэнд, мне непременно нужно снова пристегнуть эти чертовы подтяжки!
   — Зачем?
   — А затем, что без них я теряю штаны. Они уже наполовину сползли с меня и теперь плывут почти отдельно. Не могли бы вы немного помочь мне, сэр?
   Совместными усилиями мы водворили его штаны обратно, и путешествие продолжалось. Но мне уже было окончательно ясно, что хотя плавать Олд Уоббл и умеет, однако совсем не так хорошо, как думает. В этом не могло быть никаких сомнений: теперь мне приходилось толкать и плот, и повиснувшего на нем старика. Это ставило под угрозу весь план.
   — Давайте вернемся, мистер Каттер, — предложил я, не видя другого выхода. — Вы уже устали, а самое трудное еще впереди. Подумайте об опасностях, которые ждут нас на острове!
   — А я уже подумал, — бодро ответил мой спутник. — Именно поэтому я стараюсь не перенапрягаться, чтобы быть в форме в самый ответственный момент. Вернуться! Придет же такое в голову! Это же позор!
   Позорить его мне совсем не хотелось, но как быть дальше — вот вопрос. Следует ли настаивать на возвращении, или все-таки рискнуть и понадеяться на него? Вполне возможно, что он действительно не устал, а просто экономит силы. К тому же мы успели проделать больше половины пути, и будет обидно, если это окажется впустую. И я решился плыть вперед — была не была! Но мои заботы от этого не уменьшились. Прошло еще несколько минут, и меня осенила одна идея:
   — Устраивайтесь-ка вы на плоту, мистер Каттер. Ложитесь грудью на раму и отдыхайте. Плыть будем с прежней скоростью, а вы побережете силы.
   — Хорошая мысль, — отозвался старик. — Но не будет ли вам слишком тяжело?
   — О, не беспокойтесь. Только сделайте, о чем я прошу.
   Он последовал моему совету и перебрался, если можно так выразиться, в «первый класс» нашего корабля. Когда мы поплыли дальше, он заговорил:
   — Знаете, сэр, что я думаю? Часовые догадаются о нашем присутствии, даже если и не заметят нас самих.
   — Каким образом?
   — Они наверняка зададутся вопросом, с чего это куча тростника движется по спокойному озеру. Ведь здесь нет ни ветра, ни течения.
   — Насчет ветра вы правы, а в остальном ошибаетесь. Со дна бьют ключи, и озеро соединено протокой с Рио-Пекос. Так что течение тут есть, хотя и медленное, и команчи об этом прекрасно знают. Плывущий куст их не удивит, проблема в другом.
   — В чем?
   — В вас.
   — Ха! Сколько раз повторять, что напрасно вы тревожитесь. Когда дойдет до настоящего дела, я не подведу.
   — Хм! О плавании как таковом я сейчас говорить не буду; к этому вопросу мы еще вернемся, прежде чем пускаться в обратный путь. В настоящий момент меня беспокоит ныряние. Если вы и с ним не справитесь, нам крышка.
   — Помолчите, сэр! — непреклонно заявил Уоббл. — От меня требуются сущие пустяки: нырнуть поглубже, когда вы подадите сигнал, и вынырнуть через несколько десятков ярдов. Такое сумел бы и ребенок. А человеку моей комплекции, у которого на костях и мяса-то почти не осталось, нетрудно быть мастером ныряния!
   Тут он был прав. Его непоколебимая самоуверенность вновь заставила меня прекратить спор, хоть я и понимал, насколько лучше было бы взяться за дело одному.
   Мы приближались к цели, и я слегка отклонил плот, чтобы он двигался к острову не напрямик, а по касательной. Отсюда уже отчетливо виделись не только костры индейского лагеря, но и небольшой огонек, разложенный часовыми. Звездное небо отражалось в спокойной воде, и я греб плавно и медленно, стараясь лишний раз не плеснуть и не вызвать предательской ряби. Убедившись, что все идет как надо, я обратился к моему спутнику:
   — Мистер Каттер, нам пора менять позицию.
   — Ладно, сейчас будет сделано, — отозвался старик.
   — Одну минуту. Хочу вас предупредить: с того момента, как мы спрячемся под тростником, разговаривать надо поменьше, и только шепотом!
   — Само собой!
   — Грести надо будет еле-еле, лишь слегка помогая течению. Предоставьте это мне.
   — С удовольствием. Вы только скажите, когда настанет пора нырять.
   — Вы действительно сумеете сделать это?
   — Довольно шуток, мистер Шеттерхэнд. Не бойтесь за меня. Я даю вам слово, что со мной у вас трудностей больше не будет.
   Тон у старика был гораздо серьезнее, чем прежде, и я немного воспрянул духом. Может, он и вправду неплохой ныряльщик?
   Мы бесшумно поднырнули под плот, просунув головы в предназначенные для этого отверстия, а руки — в кожаные петли. Теперь каждый из нас висел в воде, словно гимнаст на кольцах. Плот по инерции увлекал нас вперед, и управлять им сейчас было очень легко — стоило лишь чуть шевельнуть рукой или ногой. В соответствии с планом оставалось ждать, пока нас заметят. Время тянулось томительно медленно.
   — Увеселительная прогулка на яхте! — шепнул старик. — Вам хорошо все видно, сэр?
   — Достаточно хорошо.
   — Мне тоже. Теперь должна появиться голодная щука, которая примется обкусывать нам ноги и вообще… Как хорошо, что тут не водятся подобные твари — или, скажем, аллигаторы! Э, смотрите-ка!
   — Я его вижу.
   — А он видит нас. Ну-ка, что он станет делать?
   До острова в этот миг было шагов шестьдесят. Сквозь разрыв в стене кустарника мы могли наблюдать костер, а на фоне его — темную фигуру индейца. Он спустился зачерпнуть воды и сейчас стоял, рассматривая наше «судно». Поглядев несколько секунд на неподвижную кучу тростника, команч повернулся и неторопливо пошел назад.
   — Молодец этот парень! — восхитился Олд Уоббл. — И знать о нас ничего не хочет.
   — Хорошо, если так; но лучше подождем еще немного. Может, они все-таки забеспокоятся.
   Минута тянулась за минутой, остров надвигался, но никто из стражей больше не показывался. Сорок шагов… тридцать… двадцать… десять… Мы тихо скользили вперед.
   — Мистер Каттер, — зашептал я, — пора! Я ныряю налево, вы направо, и плывем вдоль берега в разные стороны, чтобы не столкнуться под водой. Выбравшись наверх, мы окажемся у них в тылу. Но прошу вас, приложите все старания! Действовать надо быстро и тихо. Ваши руки еще в петлях?
   — Нет.
   — Вы готовы?
   — Да. Могу нырять, this is clear!
   — Тогда прочь от плота!
   Набрав полную грудь воздуха, я нырнул и поплыл, огибая остров. Через несколько десятков ярдов я всплыл на поверхность, в два взмаха добрался до берега и прислушался. Ничто не нарушало ночной тишины. Олд Уоббла я отсюда видеть не мог, но был уверен, что и он благополучно достиг острова с другой стороны. Теперь следовало думать не о нем, а о часовых, и я, припав к земле, пополз меж кустов. Скоро я увидел обоих индейцев: они спокойно сидели у костра, один — спиной ко мне, другой — повернувшись в профиль. Чуть поодаль, под деревом, лежал пленник. Лицо его оставалось в густой тени, и огонь освещал только связанные ноги. Мне пора было приниматься за работу.
   Очень медленно, чтобы не задеть ни ветки, ни травинки, я выпрямился и прикинул расстояние: в самый раз. Три быстрых прыжка, удар кулаком в висок одному, такой же удар другому — и оба команча, не никнув, мешками повалились на землю. Я оглядел их: они были живы, но надежно оглушены.
   — Боги, да это белый! — удивленно воскликнул пленник. — Вы пришли, чтобы…
   — Да, да, — торопливо прервал я его. — Мы побеседуем позднее, а сейчас нам надо спешить. Давайте сперва освободимся от этих украшений.
   Я опустился на колени и вынул нож, собираясь перерезать ремни, которыми он был связан. В этот миг позади нас раздался шорох.
   — Это вы, мистер Каттер? — спросил я, не оборачиваясь, поскольку никого, кроме Олд Уоббла, здесь быть не могло.
   — Уфф! Уфф! — ответили два незнакомых голоса. Я вскочил и увидел двух мокрых индейцев, остолбенело глядевших то на меня, то на своих недвижимых товарищей. Впоследствии Олд Шурхэнд объяснил мне, что стражу на острове сменяли каждые три часа, очередная пара часовых прибыла вплавь, а прежние тем же путем возвращались в лагерь. Произошло непредвиденное — наш визит совпал с моментом смены караула.
   Мое замешательство длилось не больше секунды. Бросившись к ближайшему индейцу, я схватил его за горло и опрокинул на землю ударом кулака. Но в тот миг, когда я повернулся ко второму команчу, он пришел в себя, отпрянул и пустился наутек, отчаянно вопя, словно за ним гнались черти. С разбега кинувшись в озеро, он поплыл к лагерю, даже в воде не переставая громко звать на помощь.
   Нельзя было терять ни секунды. Подскочив к Шурхэнду, я поспешно разрезал его путы. Оказывается, он был не только связан по рукам и ногам, но и растянут между двумя толстыми кольями, вкопанными в землю.