Май Карл. Верная Рука

   — Значит, ваш брат беден?
   — Да. Он моряк и вряд ли сможет стать твердо на ноги, пока ему приходится рассчитывать только на свои силы. А я располагаю лишь незначительной суммой, которую мне удалось выделить из дохода от моих охотничьих скитаний.
   — Вы располагаете большим, значительно большим!
   — Не уверен!
   — Неужели такой человек, как Громовая Стрела, действительно так уж беден? Разве нет на свете других сокровищ, которые не имеют отношения к золоту? Главные сокровища хранит сердце человека: это вера в Бога, любовь к ближнему и сознание исполненного долга. Однако пора идти, я хочу еще пожелать отцу спокойной ночи!
   И они удалились. Текальто тоже вернулся назад, перемахнул через ограду и стал устраиваться на ночлег, тихонько бормоча про себя:
   — Уфф, уфф, что я слышал! У Громовой Стрелы есть план нашего священного места! Его острый ум, несомненно, приведет его к сокровищам. Мне полагалось бы убить его! Но он — добрый и благородный человек, мой друг и брат. Кроме того, он спас мою сестру Карью. Разве могу я убить того, кому так благодарен? Нет, нет! Я должен подумать, а Великий Дух подскажет мне, как поступить дальше…
   В это самое время в долине, примерно в двух часах езды от асиенды дель Эрина, собралась у костра группа из двадцати мужчин. Это были сплошь люди лихие и отчаянные, у каждого из которых на совести было не одно убийство или иное преступление. Четверть туши теленка жарилась на вертеле над костром, а валявшиеся тут же кости и объедки говорили о том, что пиршество продолжается уже довольно долго.
   — Ну, так что будем делать, капитан? — нетерпеливо спросил кто-то из ночной компании. — Ждать дальше?
   Тот, к кому был обращен этот вопрос, лежал рядом на земле, опершись на локти. У него было лицо настоящего бандита, а пояс его был буквально унизан оружием.
   — Подождем еще, — ответил он тоном, не допускающим возражений.
   — И сколько же нам еще ждать?
   — Пока мне не надоест.
   — Но я уже по горло сыт ожиданием!
   — Помолчи!
   — Нет, уж ты дай мне сказать! Мы уже четыре дня сидим тут и не знаем, не держат ли нас за дураков!
   — Если ты считаешь себя дураком, то это твое личное дело. А кем мне себя считать, я и сам знаю.
   — А кем считать этого так называемого графа, ты тоже знаешь?
   — Тоже.
   — Ну, и кем же?
   — Он хорошо платит, и значит, мы будем ждать, пока он не скажет нам, что от нас требуется.
   — Этого сам черт не вынесет! Сколько мы могли бы заработать за это время!
   — Помолчи!
   — Ну нет! Я тоже человек и хочу говорить!
   — А я — твой капитан, и я запрещаю тебе болтать!
   — А кто сделал тебя капитаном — уж не мы ли сами?
   — Правильно! И раз уж я им стал, то я им и останусь до конца. Жуй свое мясо и помалкивай, иначе… ты ведь знаешь наши законы!
   — Ты что же, угрожать мне будешь? — воскликнул нетерпеливый, хватаясь за нож.
   — Нет, угрожать не буду. Буду действовать!
   Капитан произнес эти слова холодным, безразличным тоном, но при этом молниеносным движением выхватил из-за пояса пистолет и нажал на курок. Грянул выстрел, и строптивый собеседник рухнул на землю с простреленной головой.
   — Это за непослушание! Уберите его отсюда!
   С этими словами капитан принялся спокойно перезаряжать пистолет.
   Вокруг костра послышался приглушенный ропот, но тут же стих, стоило капитану поднять голову.
   — Кто недоволен? — спросил он. — У меня еще много пуль. Что станет с нами, если не будет дисциплины! Этот граф Родриганда платит каждому из нас по золотому в день. Разве этого мало? Да, он заставляет нас ждать, но работа все равно будет — такие деньги даже граф не станет платить зря!
   Люди успокоились, а убитого отволокли в сторону. При свете костра бандиты молча доели остатки мяса, потом выставили караул и, завернувшись в одеяла, улеглись спать.
   Сон уже начал овладевать ими, когда неподалеку послышался стук лошадиных копыт. Лежавшие мгновенно подняли головы от земли и заметили приближающегося всадника.
   — Кто идет? — спросил часовой.
   — Тот, кто вам нужен! — прозвучало в ответ.
   — Проезжай!
   Прибывший передал коня часовому и приблизился к костру. Это был граф Альфонсо де Родриганда. Опустившись на землю рядом с капитаном, он достал из кармана кисет и скрутил сигарету. Все молча глядели на него, и, когда он закурил, раздался голос капитана:
   — Ну, дон Родриганда, привезли вы нам, наконец, работу?
   — Да.
   — И какую же? Мы делаем все, за что хорошо платят.
   При этом он красноречивым жестом указал на свой кинжал. Граф отрицательно покачал головой и ответил:
   — Нет. В этот раз вы нужны мне только как погонщики мулов.
   — Погонщики мулов? — переспросил капитан. — Сеньор, мы не такие голодранцы!
   — Это мне известно! Послушайте-ка, что я вам скажу!
   Разбойники придвинулись поближе, и граф Альфонсо начал:
   — Мне нужно кое-что доставить в Мехико-Сити, о чем не должен узнать ни один человек. Могу я рассчитывать на вас?
   — Если заплатите, то конечно!
   — Получите столько, сколько потребуете. Вы взяли с собой вьючные седла, как договорились?
   — Да.
   — Мешки и ящики?
   — И те, и другие.
   — Отлично! Лошадей возьмем на асиенде дель Эрина столько, сколько нам понадобится. Завтра в это же время я снова буду здесь, а с рассветом — выступаем.
   — Куда?
   — Этого я пока и сам не знаю. Я поведу вас.
   — А что за груз мы должны доставить?
   — Это вас не касается. Со мной будут двое слуг, которые где-то и когда-то наполнят для вас мешки и ящики. Затем вы под моим присмотром отправитесь в Мехико-Сити и должны будете защищать груз от любого врага.
   — Дело вы нам предлагаете какое-то таинственное, дон Родриганда. Придется и цену запросить соответствующую.
   — Запрашивайте! Сколько вы хотите?
   — По три золотых на человека в день.
   — Согласен!
   — А мне, как главному, — шесть.
   — Согласен!
   — И полное довольствие.
   — Разумеется!
   — И если мы благополучно доставим груз в Мехико-Сити — дополнительно три сотни золотых.
   — Вы получите пятьсот, если я останусь доволен вами!
   — Вот это дело! Сеньор, можете на нас положиться. За вас мы пойдем в огонь и в воду!
   — Надеюсь. А это вам небольшой задаток! Разделите между собой.
   Граф достал из кармана увесистый кошелек и отдал его капитану. Затем сел на коня и ускакал прочь.
   Когда стих топот копыт графской лошади, осторожный главарь подождал еще немножко и развязал кошелек.
   — Золото! — воскликнул он. — Чистое золото!
   — Это как раз то, что надо! — бросил кто-то из членов шайки.
   — Хм! — отозвался капитан. — А вот такие мысли иметь не запрещается.
   — А что это будет за груз?
   — Никто не должен этого знать!
   — Даже мы сами!
   — Он доверяет только своим слугам!
   Вот такие вопросы и мнения посыпались со всех сторон. А кто-то даже предположил:
   — Может, это человеческое мясо!
   — Или золото с потайных россыпей.
   — Или зарытые сокровища миштекских королей!
   Главарь жестом потребовал тишины и сказал:
   — Ребята, не ломайте голову! Он слишком хорошо платит, чтобы груз был обычным. Сначала будем слушаться его беспрекословно, а потом проявим немножко любопытства. И если окажется, что груз нам и самим может пригодиться, то цена графу — такая же пуля, как и обоим его слугам. А сейчас кончайте шуметь и ложитесь спать!
   Вокруг костра стало тихо, хотя кое-кто из разбойников никак не мог заснуть, стараясь угадать, что за таинственный груз вверяет им граф.
   Вот каких проходимцев нанял граф для доставки сокровищ в столицу! Воров и убийц, живущих только за счет своих грязных и кровавых дел. Стоило прознать про содержимое мешков и ящиков, и его собственная участь была бы решена — об этом легкомысленный граф второпях подумать забыл…
   На другое утро едва Хельмерс успел подняться с постели, как в комнату к нему явился асьендеро, чтобы засвидетельствовать немцу свое почтение. Несмотря на недолгое время пребывания гостей в доме, хозяин успел сердечно привязаться к ним.
   — Вообще-то я к вам с просьбой, — сказал старик.
   — Которую я исполню, если смогу, — ответил Хельмерс.
   — Сможете, сможете. Я хочу сказать о том, что вы одиноки и не можете как следует заботиться о себе, а у меня здесь припасено вдоволь всего, чем я обязан обеспечить своих людей. Так что, если вы пожелаете обзавестись новым бельем и одеждой, то я надеюсь, что мои цены не покажутся вам чересчур высокими.
   Хельмерс видел, что предложение старика исходит от чистого сердца, да и ему самому не хотелось обижать гостеприимного хозяина отказом. К тому же его старый охотничий костюм пребывал в таком плачевном состоянии, что он не стал долго раздумывать и сказал:
   — Хорошо, я приму ваше предложение, сеньор Арбельес, при условии, что ваши цены действительно не слишком высоки — ведь я, признаться откровенно, беден почти как церковная мышь.
   — Хм! Ну хоть самую-то малость я все же должен заработать! — ответил старик, смеясь. — Пойдемте, сеньор, я покажу вам свои кладовые!
   Спустя час Хельмерс стоял перед зеркалом и не узнавал самого себя. На нем теперь были расклешенные книзу мексиканские брюки с золотой оторочкой, легкие короткие сапожки с огромными шпорами, белоснежная рубашка, а сверху — открытая на груди короткая куртка с золотым и серебряным шитьем. Голову его украшало широкополое сомбреро, а вокруг талии была обмотана шаль из китайского шелка. Волосы были аккуратно подстрижены, так же как и короткая и тщательно подбритая борода. Он смотрел на себя и удивлялся.
   Когда Хельмерс вошел в столовую к завтраку, Эмма была уже там. Она даже покраснела от восторга, увидев, какие разительные перемены с ним произошли. Она и не представляла его себе таким мужественным и красивым. И Карья, казалось, тоже впервые заметила, что за красавец-мужчина был этот немец. Возможно, она теперь невольно сравнивала его с графом. Что же касается обоих индейских вождей, то они, как и всегда, сделали вид, что не замечают ничего особенного. Но кое-кого все это ужасно раздражало.
   Этим человеком был граф Альфонсо. Надежда на скорое обладание сокровищами смягчила его сердце. Он явился к завтраку, но едва не повернул назад, увидев Хельмерса. При появлении графа никто не проронил ни слова. Тот украдкой скрипнул зубами и твердо решил навсегда избавиться от этого человека.
   Выйдя после завтрака за территорию усадьбы, Хельмерс снова встретил вождя миштеков, который за эту ночь о многом успел передумать и, судя по всему, принять решение.
   — Мой брат Громовая Стрела может позволить себе такую одежду, ведь он богатый человек! — обратился он к немцу.
   — О, это подарок сеньора Арбельеса, а сам я так же беден, как и прежде!
   — Нет, — возразил индеец серьезно. — Ты — богач, ведь у тебя есть карта, которая указывает путь в пещеру королевских сокровищ!
   Немец в недоумении отступил на шаг назад.
   — Откуда тебе это известно?
   — Неважно, известно, и все! Можно посмотреть карту?
   — Да!
   — Прямо сейчас?
   — Пойдем!
   Он привел его в свою комнату и развернул перед ним старый истрепанный лист кожаной карты. Текальто бросил взгляд в ее угол и сказал:
   — Да, это она! Карта Токсертеса, который был отцом моего отца. Ему пришлось покинуть страну, и больше он уже никогда не вернулся. Ты сделал ему добро, и теперь ты больше не беден. Хочешь увидеть пещеру королевских сокровищ?
   — Ты можешь показать мне ее?
   — Да.
   — Кому принадлежат сокровища?
   — Мне и Карье, моей сестре. Мы — единственные потомки королей миштеков. Так ты поедешь со мной?
   — Поеду!
   — Тогда будь готов сегодня за два часа до полуночи. На этот путь можно ступать только в темноте ночи.
   — Кому еще позволено об этом знать?
   — Никому. Но дочери асьендеро ты можешь доверить тайну.
   — Почему ей?
   — Потому что она знает, что ты ищешь сокровища.
   — Но откуда тебе это известно?
   — Я слышал каждое ваше слово вчера в саду. У тебя есть карта, но ты не захотел взять сокровища. Ты хотел сначала отыскать наследника. Ты честный человек, каких не много среди бледнолицых. И поэтому ты увидишь сокровища индейских королей!
   А часом позже, когда остальные сидели за послеобеденным десертом, индеанка незаметно проскользнула в комнату графа.
   — Ты составил бумагу? — спросила она графа.
   — А ты умеешь читать? — осведомился он.
   — Да! — с гордостью ответила девушка.
   — Тогда вот, читай.
   И он передал ей лист бумаги, на котором значилось:
   «Настоящим заявляю, что по получении сокровищ королей миштеков буду считать себя женихом Карьи, наследницы означенных королей, и введу ее в дом в качестве супруги.
   Альфонсо. Граф де Родриганда и Севилья».
   — Так правильно? — спросил он.
   — Слова хороши, но не хватает печати!
   — Это вовсе не обязательно!
   — Ты обещал мне это.
   — Хорошо, вот тебе печать! — ответил граф, с трудом сдерживая раздражение.
   Он зажег восковую свечу, капнул на бумагу расплавленным воском и надавил на размягченный воск своим печатным перстнем.
   — Вот, Карья, смотри! А теперь и ты должна сдержать свое слово.
   — Я сдержу его.
   — Ну, так где же спрятаны сокровища?
   — Ты знаешь гору Эль-Репаро?
   — Да, это в четырех часах пути отсюда на запад.
   — Она похожа на длинную высокую насыпь.
   — Верно.
   — От нее в долину текут три ручья. Тебе нужен тот, что посередине. Он берет свое начало не из родника, а выбегает, уже набрав полную силу, прямо из подножия горы. Если ты войдешь в воду и в том месте, где ручей выходит из горы, нагнешься и протиснешься внутрь ее, то перед тобой откроется пещера сокровищ.
   — О, да это же совсем просто!
   — Да, очень просто.
   — А свет мне понадобится?
   — Справа от входа ты найдешь факелы.
   — Это все, что ты можешь мне сообщить?
   — Все.
   — Неужели сокровища до сих пор сохранились там в полной неприкосновенности?
   — Полностью.
   — В таком случае, благодарю тебя, моя милая! Ты теперь моя невеста, а скоро станешь моей женой. Ну, а теперь иди, нас не должны видеть вместе!
   Она спрятала грамоту в одежде и вышла из комнаты. Карья принесла жертву, но жертва эта лежала у нее на душе тяжким бременем.
   Тем временем Медвежье Сердце, вождь апачей, изловил в табуне мустанга и отправился на прогулку. Ему некуда было спешить, и потому он избрал отнюдь не самую короткую дорогу домой, следуя направлению долин и ущелий, встречавшихся ему по пути. Проезжая по одной из неглубоких расселин в скалах, он вдруг услышал неподалеку шумную словесную перепалку и вслед за этим — выстрел, сопровождавшийся сдавленным криком.
   Подобное происшествие показалось бы подозрительным любому человеку, а уж тем более осмотрительному индейцу. Он спрыгнул с лошади на землю, и, взяв в руки ружье, начал осторожно пробираться к тому месту, откуда донесся звук выстрела. Идти было недалеко. Он поднялся на небольшой холм с заросшей диким миртом вершиной. Добравшись до этого кустарника, он в просвет между зарослями увидел внизу коротенькую, но довольно глубокую долину, где вокруг догорающего костра сидели восемнадцать мужчин. Тут же поблизости лежали на земле два мертвых тела. Рядом с лошадьми возвышалась целая гора мешков, ящиков и вьючных седел. Один из мужчин держал в руке пистолет и как раз был занят его перезарядкой.
   — Так будет с каждым, кто вздумает бунтовать! — сказал он.
   — А эти выстрелы нас не выдадут? — опасливо спросил другой.
   — Болваном будет тот, кто посмеет выступить против нас!
   Вождь апачей хорошо понимал смесь испанского с индейским, на которой говорили в приграничной местности, но эти люди изъяснялись на чистом испанском, которого он не понимал. Он принял этих людей за группу охотников, среди которых произошла ссора, закончившаяся роковыми выстрелами. В Мексике подобное случается довольно часто, так что никто не обращает на это особого внимания. Поэтому он бесшумно отступил обратно за кустарник и, спустившись с холма, сел на коня и поскакал на асиенду.
   Графа не было видно на протяжении всего дня. Он теперь знал то, что так стремился узнать, и велел обоим своим слугам паковать вещи. После ужина он отправился к Арбельесу и объявил ему о своем отъезде. Каким бы странным ни казалось подобное решение графа, асьендеро не стал расспрашивать его о причинах столь внезапного отъезда и тем более — удерживать его. Возвращаясь в свою комнату, Родриганда повстречал Карью. Будучи абсолютно уверенным в том, что цель близка, и пребывая поэтому в несколько игривом расположении духа, граф допустил непростительное легкомыслие, сказав индеанке:
   — Я только что сказал Арбельесу, что уезжаю.
   — Куда? — спросила она.
   — В Мехико-Сити.
   — А сокровища?
   — Разумеется, я предварительно заберу их. Я уже нанял погонщиков с мулами и сейчас отправлюсь с ними к горе Эль-Репаро, чтобы погрузить сокровища. А оттуда — прямиком в Мехико.
   — И когда же ты вернешься?
   — Никогда.
   — Никогда? — удивленно повторила ода. — Значит, ты пришлешь за мной своих людей?
   — Нет.
   — Тоже нет? Значит, я должна буду найти тебя в столице?
   — Этого еще не хватало! Неужели ты действительно думала, что станешь графиней де Родриганда? Неужели ты считала меня безумцем, который возьмет в жены индеанку, краснокожую?
   Она посмотрела на графа с испугом и сказала, с трудом выговаривая слова:
   — Зна… значит, ты… меня обманул?
   — Ну нет, подобного определения я принять не могу. Граф не может быть обманщиком, просто я тебя немножечко перехитрил. Сокровища теперь у меня в руках, а если тебе нужен муж, то ищи его среди себе подобных!
   И после этих издевательских слов граф как ни в чем не бывало удалился. Карья еще какое-то время стояла на месте молча и неподвижно, а затем в полной растерянности побрела в свою комнату. Прошло еще немало времени, прежде чем к ней вернулась способность ясно мыслить. Он обманул ее и теперь отправился за сокровищами! Он не должен их получить! Нет, нет, нет! Она обязана помешать ему — но как? Надо бы рассказать обо всем брату, чтобы тот немедленно отправился к пещере и предотвратил кражу сокровищ. Каким бы тяжелым ни было для нее это признание, медлить нельзя. Граф оказался подлецом и прохвостом, который обманным путем выведал у нее тайну. Сокровища необходимо спасти и сохранить, а это возможно только в случае его смерти. Да, он должен умереть! Теперь она была всего лишь индеанкой, обманутой индеанкой, которая навеки заставит замолчать свое сердце и забудет обо всем, кроме мести. С горящими от гнева глазами она вскочила со стула и выбежала из комнаты, чтобы немедленно разыскать брата. Она искала его в саду и на лугу, обегала все доступные ей помещения в доме — все тщетно. Ее вдруг охватил безумный страх, и она бегом вернулась в столовую, где находились Арбельес, Эмма и вождь апачей. На ее взволнованный вопрос асьендеро ответил:
   — Я не знаю, где он сейчас. Но что с тобой, что случилось? Ты просто сама не своя!
   — Может случиться несчастье, большое несчастье! Мой брат должен сейчас же отправляться в путь!
   — Куда?
   — К горе Эль-Репаро!
   — Зачем?
   — Граф отправился туда, чтобы украсть!
   — Украсть? — с тревогой переспросила Эмма. — Уж не королевские ли сокровища?
   — Да! — ответила Карья, совершенно не думая о том, что тем самым выдает тайну.
   — О Боже, теперь несчастья не избежать, ведь твой брат вместе с Хельмерсом отправился туда же! Он хочет показать ему сокровища и позволил ему поставить меня об этом в известность.
   — Силы небесные! Что теперь будет! — воскликнул Арбельес.
   Среди всеобщего возбуждения только вождь апачей сохранил хладнокровие. Он припомнил подробности своей сегодняшней прогулки и сказал:
   — Я видел сегодня людей с мешками и ящиками. Может быть, это имеет отношение к сокровищам? Наверное, они должны погрузить сокровища для графа! Но как он узнал тайну сокровищ?
   — Я выдала ее! — призналась Карья в приступе страха. — Тех людей, которых ты видел, их было много?
   — Да.
   — Сколько?
   — Два раза по пять и восемь.
   — Они были вооружены?
   — Да. И они пускали оружие в ход, потому что двое из них лежали на земле мертвые.
   — Беда! Будет беда! — в отчаянии воскликнула индеанка. — Граф, этот лжец и предатель, хочет украсть сокровища королей! Он встретит там сеньора Хельмерса с моим братом и убьет их. Сеньор Арбельес, трубите в рог! Собирайте ваших вакерос и сиболерос. Пусть поспешат к пещере и спасут обоих!
   Посыпались вопросы, и снова один только вождь апачей не терял хладнокровия. Выслушав несколько фраз, он спросил:
   — Кому известно место, где находится пещера?
   — Мне! — ответила Карья. — Я отведу вас!
   — Туда можно добраться верхом?
   — Да.
   — Тогда отпустите со мной эту девушку и еще десять, ваших пастухов и охотников.
   — Я с вами! — сказал Арбельес.
   — Нет, — решительно ответил индеец. — Нельзя бросать асиенду. Неизвестно, что может произойти дальше. Созовите всех ваших и дайте мне десятерых из них. Другие останутся защищать дом!
   Так и порешили. Асьендеро затрубил в рог, и на этот зов быстро собрались пастухи, охранявшие стада, и вся остальная прислуга. Вождь апачей отобрал из их числа десять человек, которым после этого было роздано оружие.
   Карья села на лошадь и повела за собой этот небольшой отряд. Оставшихся же распределили для несения караула и охраны асиенды…
   Вскоре после ужина Бизоний Лоб вошел в комнату немца.
   — Ты не забыл наш разговор? — спросил он.
   — Нет, — ответил Хельмерс.
   — Едешь со мной?
   — Да.
   — Тогда вперед!
   Хельмерс взял оружие и последовал за
   индейцем. Внизу стояли три заранее подготовленные вождем апачей лошади, у одной из которых на спине было вьючное седло.
   — А это еще зачем? — спросил Хельмерс, указывая на эту лошадь.
   — Я же говорил, что ты больше не беден. Ты не захотел грабить сокровища наших королей, поэтому можешь взять себе из них столько, сколько сможет увезти одна лошадь.
   — Что ты, зачем? — удивленно воскликнул Хельмерс.
   — Не нужно слов. Садись в седло и поезжай за мной!
   Индеец сел на лошадь, взял еще одну, вьючную, за повод и поскакал вперед. Хельмерсу не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Стояла непроглядная ночь, однако индеец не ошибался: он очень хорошо знал этот путь; а полудикие мексиканские лошади видят в темноте не хуже кошек. Правда, продвигались они все же не слишком быстро, потому что дорога шла по горам.
   Бизоний Лоб ехал молча. Тишина ночи нарушалась только перестуком копыт и фырканьем лошадей. Так прошел час, затем второй и третий. Послышалось негромкое журчание воды, это означало, что путники достигли берега неширокого ручья. Отсюда они поехали дальше вверх по течению ручья. Вскоре перед ними выросла горная стена, и, когда они уже почти вплотную приблизились к ней, индеец остановил коня и спрыгнул на землю.
   — Здесь мы дождемся наступления дня, — сказал он.
   Хельмерс последовал его примеру и, привязав коня длинным лассо, чтобы он мог свободно пастись, присел рядом с индейцем на обломок скалы.
   — Пещера где-то здесь поблизости? — спросил он.
   — Да. Она там, где этот ручей выбегает из горы. Нужно войти в воду, нагнуться и пролезть сквозь дыру внутрь горы. Тогда окажешься в пещере, размеры и лабиринты которой знают только двое: Бизоний Лоб и Карья.
   — А Карья умеет молчать?
   — Она не откроет тайны.
   Хельмерс вспомнил слова Эммы и сказал:
   — Но есть один человек, который хочет выведать у нее секрет.
   — Кто он?
   — Граф Альфонсо.
   — Ах!
   — Ты мой друг, и поэтому я могу сказать тебе, что она любит его.
   — Это мне известно.
   — А если она все же откроет ему тайну?
   — Тогда Бизоний Лоб не позволит графу взять и малейшей частички сокровищ! До сих пор их довелось увидеть лишь одному бледнолицему, который…
   — Вы убили его?
   — Нет. Его не нужно было убивать, потому что он стал безумным, лишился рассудка от радости и восторга. Белый человек не способен перенести вида сокровищ, только у индейца для этого достаточно сил!
   — А мне ты все же хочешь их показать?
   — Нет. Ты увидишь только часть из них. Ты дорог мне, и я не хочу, чтобы ты потерял рассудок. Дай мне руку и покажи, как бьется твое сердце.
   Он взял руку немца в свою и нащупал его пульс.
   — Да, ты очень сильный человек, — сказал он. — Дух золота еще не завладел тобою. Когда ты войдешь в пещеру, твоя кровь помчится, как водопад с обрыва.
   На этом их короткий разговор закончился. Немец испытывал какое-то странное, прежде неведомое ему чувство. Темное ночное небо стало понемногу бледнеть, и вскоре уже можно было безошибочно различать силуэты отдельных предметов.
   Хельмерс увидел перед собой мощную и крутую стену горы Эль-Репаро, поросшую железным деревом. У самого подножья горы из скалы выбегал ручей, уже у самого выхода достигавший не меньше трех футов в ширину и четырех — в глубину.
   — Это и есть вход в пещеру? — спросил он.
   — Да, — ответил индеец. — Но прежде, чем мы войдем в нее, мы должны спрятать лошадей. Обладателю сокровищ нужно проявлять осторожность.
   Индеец взял лошадей под уздцы и повел вдоль склона горы в направлении росшего на некотором удалении от ручья густого кустарника. Оказалось, что за кустарником скрывается вход в короткое и узкое ущелье, где они и оставили лошадей. Оба возвратились к ручью и по-индейски замаскировали собственные следы, после чего подошли к отверстию в скале, откуда вытекал ручей.