Май Карл. Верная Рука

   — Да, следы большого числа всадников! — кивнул индеец.
   — Они едут с севера!
   — И свернули на запад.
   — А ну-ка, вглядимся в них повнимательнее!
   Они спешились и тщательно осмотрели отпечатки лошадиных копыт.
   — Их было много, очень много, — сказал Медвежье Сердце.
   — Пожалуй, сотни две всадников, — добавил Франсиско.
   Индеец кивнул в знак согласия и указал рукой на совсем еще свежий след с резкими и отчетливыми контурами.
   — Да, — сказал вакеро с озабоченным выражением лица. — Мы можем благодарить судьбу. Они проезжали здесь не более четверти часа тому назад.
   Вождь апачей быстро поднялся с земли и решительным тоном произнес:
   — Вперед! Я должен видеть их!
   Они снова сели на коней и поехали по найденному следу. Он вел в глубь сьерры, и когда уже догорал последний свет дня, они заметили на одном из горных склонов извилистую темную линию. Это была длинная колонна всадников.
   — Команчи! — сказал Медвежье Сердце.
   — Верно! И могу поклясться, что они направляются к асиенде!
   — Они решили укрыться в горах до утра, — кивнул вождь апачей.
   — Что будем делать?
   — Мой брат сейчас же отправится домой, чтобы предупредить асьендеро о приближении врага.
   — А ты?
   — Медвежье Сердце останется следить за врагом. Он должен знать о каждом его движении.
   Он развернул коня и поскакал дальше, нисколько не беспокоясь о том, выполнил ли пастух его распоряжение.
   — Клянусь Богом! — пробормотал Франсиско. — Все-таки удивительный человек этот индеец. Отправился один навстречу двум сотням команчей! Гордый, как царь. Отдал распоряжение и унесся прочь, не попрощавшись и даже не взглянув, послушался ли я его.
   Он снова повернул на юг и поехал обратно той же дорогой, какой они вместе приехали сюда.
   Необходимо было как можно скорее донести тревожную весть до асиенды. Поэтому Франсиско не жалел коня и уже к полуночи возвратился в имение.
   Все обитатели асиенды уже спали, и только Эмма бодрствовала у постели больного. Поэтому Франсиско обратился сначала к ней. Эмма, естественно, тут же разбудила отца, который велел немедленно позвать к себе старого пастуха.
   — То, что сказала мне Эмма, правда? — спросил Арбельес.
   — А что она сказала?
   — Что сюда направляются команчи.
   — Да, сеньор, это правда.
   — И когда они будут здесь? Надеюсь, хотя бы не сегодня?
   — Нет, сеньор, сегодня нам еще ничто не угрожает.
   — Сколько их?
   — Думаю, сотни две.
   — Святая Мадонна! Они же разорят асиенду!
   — Не думаю, сеньор, — ответил бравый старик. — У вас ведь достаточно людей и оружия.
   — А вы хорошо их видели?
   — Разумеется!
   — Я просто не могу поверить, чтобы за такой короткий срок разведчики команчей смогли собрать с их пастбищ такую уйму воинов.
   — Разумеется, нет, сеньор. Они этого и не делали!
   — А что же тогда?
   — Еще с того самого момента, когда сеньор Хельмерс с вождем апачей освобождали женщин и убили нескольких команчей, началась кровная месть. Я абсолютно уверен, что прямо тогда же был отправлен гонец на их пастбища, которые расположены недалеко от Рио-Пекос. И к тому времени, когда сеньоры дрались со своими преследователями у Рио-Гранде, две сотни воинов уже вышли в поход. Позднее к ним прибились те, кто спасся бегством, и рассказали, что их снова побили. Это ускорило решение о выступлении в карательный поход. Они уже в пути.
   — На каком расстоянии отсюда вы их видели?
   — В шести часах нормальной верховой езды.
   — И они не направлялись прямиком в сторону асиенды?
   — Нет. Они этого и не собирались делать, а спрятались в горах и до завтрашней ночи вряд ли покажутся.
   — Тем не менее мы должны немедленно принять меры предосторожности. Ах, если бы сеньор Хельмерс был здоров!
   — На вождя апачей и Бизоньего Лба вы можете полностью положиться!
   — Бизоний Лоб все еще находится у горы Эль-Репаро. Я велю вызвать его сюда.
   — Прямо сейчас?
   — Да.
   — Позвольте мне съездить за ним!
   — Но ты устал.
   — Устал? — рассмеялся Франсиско. — Мой конь — возможно, но не я. Возьму себе другого коня.
   — А ты знаешь, где искать вождя?
   — У истока среднего ручья. Я не сомневаюсь, что найду его. Разбудить людей?
   — Да, буди их. Лучше нам уже сегодня быть начеку!
   Старый Франсиско поднял тревогу. Затем он сел на коня и отправился к горе Эль-Репаро. А через четверть часа после его отъезда вокруг асиенды уже пылало множество костров, которые так ярко освещали окрестности, что ни один индеец не решился бы сейчас приблизиться к усадьбе.
   Бизоний Лоб со своими индейцами только-только отъехал от горы Эль-Репаро, как тут же они увидели мчащегося им навстречу Франсиско.
   — Зачем ты приехал? Что случилось? — спросил его индеец.
   — Скорее на асиенду! Туда направляются команчи! — с тревогой в голосе ответил старик.
   В глазах индейца зажглись огоньки.
   — Так скоро? Кто сказал тебе об этом? — спросил он.
   — Я видел их своими глазами.
   — Вот как! И где же?
   Франсиско рассказал индейцу о своей вчерашней поездке.
   — Если это так, то у нас еще есть время, — сказал Бизоний Лоб. — Эти команчи потеряют на асиенде дель Эрина дюжину-другую скальпов. Медвежье Сердце пошел по их следу?
   — Да.
   — Тогда нам нечего беспокоиться. Они от нас не уйдут.
   Когда они возвратились через некоторое время на асиенду, то увидели там картину всеобщего возбуждения и суеты. Асьендеро лично встретил вождя миштеков и поинтересовался его мыслями по поводу последних событий. Критически оценив начавшиеся на асиенде военные приготовления, Бизоний Лоб недовольно покачал головой.
   — Неужели вы принимаете команчей за индейцев-диггеров? — спросил он.
   — Нет, — ответил Арбельес, — диггеры глупы.
   — Значит, и вы понимаете, что про команчей этого не скажешь. Зачем тогда все эти приготовления?
   — Святая Мадонна, разве мы не должны обороняться?
   — Мы будем обороняться, но по-другому, сеньор!
   — И как же?
   — Команчи вышлют вперед разведчиков.
   — Безусловно!
   — И днем они нападать не станут.
   — Вот и я так считаю.
   — Если мы хотим справиться с ними, то они не должны подозревать, что нам известны их планы.
   — Да, в этом ты абсолютно прав!
   — Так что все приготовления должны вестись незаметно. Сколько у вас всего людей?
   — Сорок человек.
   — Этого достаточно. Оружие есть у каждого?
   — Да, и очень хорошее.
   — А боеприпасов достаточно?
   — Вполне. Кстати, у меня есть даже пушки!
   — Пушки? — удивленно переспросил индеец.
   — Да, целых четыре.
   — Об этом я ничего не знал. Откуда они здесь?
   — Их сделал кузнец, пока тебя не было на асиенде.
   Индеец недоверчиво покачал головой.
   — Кузнец сделал? Из них может вылететь хотя бы что-то?
   — Да, мы испытывали их. Их стволы высверлены из прочнейшего железного дерева и обтянуты пятислойными железными обручами. О том, что они разорвутся, не может быть и речи!
   — Хорошо. Будем стрелять осколками стекла, гвоздями и старым железом — это страшное оружие. Кроме того, нам понадобятся несколько заранее приготовленных костров.
   — Для чего?
   — Нападение скорее всего произойдет ближайшей ночью. При этом на асиенде должно быть абсолютно темно — пусть команчи думают, что застали нас врасплох. Как только они подойдут, мы осветим кострами все пространство вокруг асиенды, чтобы можно было целиться наверняка.
   — В таком случае можно подготовить костры на плоской крыше дома.
   — Разумная мысль. В каждом углу крыши сложим большое кострище и польем маслом. Этого хватит на весь двор вокруг дома.
   — А где установим пушки?
   — Как только стемнеет, построим по углам дома небольшие земляные укрепления. За ними будут стоять пушки, которые должны охватывать огнем две стороны. Но при свете дня мы ничем не должны выдать себя, поэтому сейчас пусть каждый вернется к своей повседневной работе. А-а!
   Последнее восклицание относилось уже к всаднику, который в этот самый момент въезжал на разгоряченном коне в ворота усадьбы. Это был вождь апачей.
   — Медвежье Сердце! — воскликнул асьендеро. — Откуда ты?
   — От команчей, — ответил тот, спрыгнув с коня.
   — И где они сейчас?
   — На Эль-Репаро.
   — На Эль-Репаро? — спросил Бизоний Лоб. — Они устроили там лагерь?
   — Да. Я следовал за ними до самой горы. Они достигли ее уже за полночь.
   — На каком склоне они устроили лагерь?
   — На северном.
   — Так! Если они… — Он замолчал на секунду, а потом тихо добавил, чтобы его мог слышать только вождь апачей: — Если они найдут там графа!..
   — Его, наверное, уже нашли крокодилы, — так же тихо ответил Медвежье Сердце.
   Но это его предположение оказалось ошибочным.
   В рядах команчей действительно насчитывалось две сотни воинов. Во главе этого отряда стоял один из самых знаменитых их вождей по имени Токви-Тей — Черный Олень. Рядом с ним ехали двое разведчиков, один из которых хорошо знал окрестности асиенды, а другой принадлежал к числу тех, кто не так давно был разбит мексиканцами под руководством Хельмерса и вождя апачей. Так что сбиться с дороги по пути на асиенду они никак не могли.
   Не подозревая, что находятся под пристальным наблюдением знаменитого вождя апачей, команчи перевалили через горы и достигли северного подножья Эль-Репаро. Затем они поднялись вверх по склону, чтобы устроить стоянку в густом лесу.
   — Знает ли мой сын место, где мы могли бы укрыться в дневное время? — спросил Черный Олень одного из двух проводников, который хорошо знал эту местность.
   Тот немного подумал и ответил:
   — Да, я знаю такое место.
   — Где?
   — У вершины горы.
   — Что это за место?
   — Это развалины древнего храма, вокруг которого достаточно места для тысячи воинов.
   — И там можно чувствовать себя в безопасности?
   — Да, если никто не выследит нас в пути.
   — Мой сын хорошо знает это место?
   — Я не собьюсь с дороги.
   — Должны ли мы выслать вперед разведчиков?
   — Да, так будет надежнее и безопаснее.
   — Тогда мы пойдем с тобой вдвоем, а другие будут ждать нашего возвращения.
   Они слезли с лошадей, взяли ружья и углубились в лесную чащу.
   Жизнь среди дикой природы наделила индейцев такой великолепной способностью ориентироваться на местности, что они практически никогда не сбиваются с пути. Вот и сейчас проводник на удивление уверенно шел через ночной лес, указывая дорогу своему вождю. Несмотря на темноту, они вышли точно к развалинам храма и принялись обследовать его окрестности.
   Не обнаружив никаких следов присутствия людей, они уже считали свою задачу выполненной, когда им вдруг пришлось остановиться и напрячь слух. Откуда-то со стороны до них донесся странный вопль, отдаленно напоминавший крик человека.
   — Что это было? — спросил Черный Олень.
   — Кто-то кричал. Но кто?
   — Это похоже на предсмертный крик лошади.
   — Мне еще не приходилось слышать таких звуков, — признался проводник.
   Внезапно снова раздался вопль, протяжный и жуткий.
   — Человек! — сказал вождь.
   — Да, человек, — согласился на этот раз проводник.
   — Охваченный смертельным страхом!
   — И глубоким отчаянием!
   — С какой стороны донесся крик?
   — Я не знаю. Эхо обманчиво.
   — Нужно покинуть эти стены.
   Они перебрались через развалины каменной ограды. В этот момент душераздирающий вопль прозвучал еще раз, и теперь им не составило труда определить, откуда он доносился.
   — Кричит кто-то прямо перед нами, — сказал проводник.
   — Да, прямо перед нами. Мы должны узнать, кто!
   Они осторожно стали пробираться к тому месту, откуда доносился голос. Выйдя к озеру, двинулись вдоль берега, и тут леденящий душу крик вновь обрушился на них, но теперь откуда-то сверху. Даже обладая поистине железными, как и у большинства индейцев, нервами, оба не на шутку перепугались.
   — Это здесь, — шепотом сказал проводник, — в воде!
   — Нет, — поправил его вождь, — не в воде, а над водой. Прислушайся!
   — Там что-то плещется и бьется, как будто там живут крокодилы!
   Поверхность озера переливалась фосфорическим блеском из-за волн и ряби, поднимаемых резкими движениями животных.
   — Видит ли мой сын мерцание воды? — спросил вождь.
   — Да.
   — Это крокодилы.
   — А человек — под ними? Этого не может быть!
   — Нет, действительно человек — над ними, вон на том дереве.
   И он указал рукой на склонившийся над водой старый кедр.
   — Значит, он привязан!
   — Наверняка!
   Тут крик раздался снова, и стало ясно, что его источник находится в промежутке между поверхностью воды и кроной дерева.
   — Кто кричит? — громко спросил вождь.
   — О! — раздался сверху возглас. Это и был весь ответ.
   — Кто здесь?
   — Помогите!
   — Где ты?
   — Подвешен к дереву!
   — О Боже! Над водой?
   — Да! Скорее!
   — Кто ты?
   — Испанец.
   — Испанец, бледнолицый, — шепотом сказал Черный Олень своему спутнику. — Пусть там и остается!
   Но все же расспрос продолжил:
   — Кто подвесил тебя здесь?
   — Мои враги.
   — Кто они?
   — Двое краснокожих.
   — Хау! — шепотом сказал вождь. — Это была кровная месть!
   И снова спросил в полный голос:
   — А что за индейцы отомстили тебе таким способом?
   — Один миштек и один апач. Помогите мне, спасите! Я больше не могу, крокодилы сожрут меня!
   — Апач и миштек, — тихо сказал вождь. — Это наши враги. Пожалуй, его следует спасти. Но прежде осветим его огнем.
   Он подошел к сухому кустарнику, сквозь который только что продирался, выходя к озеру, наломал веток и сложил их в кучу на берегу. Затем достал огниво с трутом и разжег костер. Пламя взметнулось ввысь и ярко осветило окружающее пространство: примерно в полутора метрах от воды, привязанный к верхушке дерева, висел на кожаных ремнях человек, то и дело судорожно поджимавший под себя ноги, когда то один, то другой крокодил выпрыгивал из воды, стараясь схватить его зубами.
   — Это была великая месть, — сказал Черный Олень. — Пусть он теперь отвечает нам, не страшась крокодилов.
   Он влез наверх по наклонному стволу, ухватился руками за ремни и подтянул висящего повыше, так что теперь крокодилы не могли достать его. Пламя костра высветило лица индейцев, и по их раскраске Альфонсо увидел, что перед ним — команчи, ступившие на тропу войны. Альфонсо все понял и теперь считал себя уже наполовину спасенным.
   — Почему краснокожие подвесили тебя здесь? — продолжал расспрашивать вождь.
   — Потому что я сражался, чтобы убить их. Мы были врагами.
   — Почему ты не убил этих собак? Апачи и миштеки — трусы!
   — Это был Медвежье Сердце, вождь апачей.
   — Медвежье Сердце! — воскликнул Черный Олень. — Он был здесь?
   — Да. Он и Бизоний Лоб, вождь миштеков.
   — И Бизоний Лоб! — снова воскликнул вождь команчей. — Где они?
   — Освободи меня, и ты их получишь!
   — Поклянись!
   — Клянусь!
   — Тогда получай свободу!
   Индеец изо всех сил потянул за лассо и приподнял графа настолько, что тот смог опереться грудью о ствол дерева. Теперь у индейца освободились руки. Он достал нож и перерезал ремни на руках и ногах Альфонсо, и тот получил наконец возможность самостоятельно держаться за дерево.
   — О! — блаженно выдохнул граф. — Я свободен, свободен, свободен! А теперь — мстить, мстить, мстить!
   Граф кричал и кричал, не в силах остановиться, перемежая слова восторга и злобы.
   — У тебя будет возможность отомстить, — сказал вождь команчей, усмотревший в Альфонсо полезного союзника. — Но зачем ты так кричишь? У леса есть уши!
   — Здесь, на горе, не было никого, кроме меня и этих проклятых крокодилов. О Господи! Эту ночь я не забуду до самой смерти!
   — Ты еще отомстишь за нее! Ну, а теперь спускайся вниз следом за мной!
   Они сползли вниз по наклонному стволу, и только теперь, ступив ногами на твердую землю, граф окончательно поверил в собственное спасение.
   — Я благодарю вас! — сказал он. — Требуйте чего хотите — я все сделаю для вас!
   От переизбытка чувств он готов был теперь давать чрезмерные обещания. Но вождь спокойно ответил ему:
   — Садись рядом с нами и отвечай на все наши вопросы!
   Все трое уселись в траву, и граф вытянул свои измученные ноги с таким блаженством, какого ему в жизни никогда прежде не доводилось испытывать.
   — Вы принадлежите к народу команчей? — спросил он.
   — Да.
   — А ты — их вождь?
   — Меня зовут Токви-Тей — Черный Олень! — гордо ответил индеец.
   — И вы находитесь на тропе войны?
   Вождь кивнул и, в свою очередь, спросил:
   — Знаешь ли ты асиенду дель Эрина?
   — Да, знаю.
   — Как зовут человека, который там живет?
   — Его зовут Педро Арбельес.
   — У него есть дочь?
   — Да.
   — И у нее есть подруга-индеанка из рода миштеков?
   — Да, это Карья, сестра Текальто.
   — Сестра Бизоньего Лба? — удивленно спросил вождь команчей.
   — Да.
   — Вот как! Этого сыновья команчей не знали, иначе они крепче держали бы дочь миштеков. Обе женщины были нашими пленницами.
   — Да, я знаю.
   — Знаешь? — переспросил Черный Олень.
   — Да, ведь они живут у меня.
   — У тебя? Твой язык говорит загадками! По-моему, они живут на асиенде!
   — Это тоже верно, ведь асиенда принадлежит мне.
   — Тебе? Значит, ты и есть Педро Арбельес?
   — Нет. Я — граф Альфонсо де Родриганда и Севилья. Арбельес — всего лишь мой арендатор.
   — Так! — холодно сказал вождь команчей, поднимаясь с земли. — В таком случае мы снова подвесим тебя на съедение крокодилам!
   Альфонсо это показалось неудачной шуткой, настолько невероятным делом, что он спросил с улыбкой:
   — Почему?
   — Потому что ты — защитник этих женщин.
   — Не горячись, Черный Олень, и присядь на землю. Я вовсе не их защитник; я их враг и твой друг. Эти женщины виноваты в том, что я чуть не погиб здесь, а ты меня спас. И я отблагодарю тебя тем, что отдам в твои руки трех величайших врагов команчей!
   — Кто эти трое?
   — Сос-Ин-Лиетт.
   — Медвежье Сердце, вождь апачей?
   — Да. Затем — Мокаши-Мотак.
   — Бизоний Лоб, вождь миштеков?
   — Да.
   — А кто третий?
   — Один бледнолицый. Краснокожие называют его Итинти-Ка.
   — Громовая Стрела, великий следопыт? — воскликнул вождь команчей. — Ты говоришь правду?
   — Да.
   — Где сейчас Громовая Стрела?
   — Там же, где и остальные.
   — А где они?
   Вождь команчей заговорил горячо и торопливо. Надежда подчинить своей власти троих знаменитых людей лишила его привычного хладнокровия и самообладания, которыми так гордятся индейцы.
   — Я отвечу на твой вопрос, если ты сначала дашь мне одно обещание.
   — Говори, чего ты хочешь?
   — Ты ведь пришел, чтобы напасть на асиенду?
   — Да, — признался индеец.
   — А тебе это удастся?
   — Никто еще не смог победить Черного Оленя!
   — У тебя много воинов?
   — Десять раз по десять и еще столько же!
   — Двести человек? Этого будет достаточно. Ты получишь троих знаменитых вождей, скальпы всех обитателей асиенды и все, что найдешь в усадьбе. Если пощадишь дом, который принадлежит мне.
   Вождь команчей подумал немного и ответил:
   — Пусть будет так, как ты хочешь. Так где же эти трое вождей?
   — Они, — отвечал граф с довольной улыбкой на лице, — на той самой асиенде.
   — Ты перехитрил меня! — признался Черный Олень.
   — Но ты дал слово!
   — Вождь команчей никогда не нарушает своего слова. Дом останется тебе. Но трое врагов, скальпы и все, что находится в доме, принадлежит сыновьям команчей. Асиенда выстроена из камня?
   — Да, из прочного камня и окружена палисадами. Но я знаю все лазейки и проведу вас. Вы проникнете в дом, когда все будут еще крепко спать. Они проснутся лишь для того, чтобы умереть от ваших ножей и томагавков!
   — У асьендеро много оружия?
   — У него достаточно оружия, но он не должен успеть им воспользоваться!
   — Сколько у него людей?
   — Человек сорок.
   — Четыре раза по десять? Значит, семь раз по десять, потому что каждый из трех вождей стоит десятерых.
   — Громовая Стрела не в счет.
   — Почему?
   — Он тяжело ранен. А может, даже уже умер. Я ударил его булавой в голову.
   — Ты сражался с Громовой Стрелой?
   — А почему бы и нет?
   — Тот, кто дрался с ним, должен быть храбрым воином!
   — Я тоже не трус, хотя ты и нашел меня здесь связанным.
   — Это я увижу, когда ты приведешь нас на асиенду. Как, по-твоему, они ожидают, что придут воины команчей, чтобы отомстить им?
   — Не думаю. Я не слышал, чтобы об этом шла речь.
   — Я вышлю вперед разведчика.
   — Но его не должны видеть!
   — Хау! Он придет прямо на асиенду.
   — Но тогда он пропал!
   — Он не пропал. Это не команч, а крещеный индеец из мексиканского племени опато. Его не станут подозревать, и он точно узнает, готовятся ли на асиенде к бою с воинами команчей. Ну, теперь я знаю все! Пусть мой сын возвратится к воинам и приведет их в развалины храма, куда я сейчас отправлюсь с этим человеком, который называет себя графом бледнолицых.
   Проводник удалился, а вождь команчей и граф направились к каменным руинам. Но перед этим граф еще раз бросил взгляд на озеро, содрогнувшись от воспоминаний о нескольких самых страшных часах в своей жизни. Крокодилы высунули из воды свои отвратительные морды и глазели на ускользнувшую от них жертву…
   На следующее утро вождь вместе с проводником и графом отправился в лес на разведку. Они вышли к краю горного плато, с которого открывался вид на лежащую внизу равнину. И в этот момент до них донесся какой-то приглушенный грохот.
   — Что это было? — спросил Черный Олень.
   — Выстрел, — предположил проводник.
   — Нет, это был не выстрел. Это был взрыв, — угрюмо сказал Альфонсо, который сразу сообразил, что произошло в долине.
   Они подошли к самому обрыву и, глянув вниз, увидели большую группу удалявшихся от ручья конных индейцев во главе с Бизоньим Лбом. Альфонсо разглядел внизу и вьючную лошадь, несшую на себе тюки из одеял, и тут же догадался, что в них находится часть драгоценностей из золотой пещеры.
   — Что это за люди? — спросил вождь команчей.
   — Это миштеки, — ответил граф.
   — Миштеки, которых ждет гибель! — презрительно бросил Черный Олень.
   — О, у них еще достаточно сил. Взгляни-ка на их предводителя!
   — Да, это человек богатырской вилы. Он — сиболеро?
   — Да, сиболеро, причем самый храбрый среди всех себе подобных. Попробуй угадать, как его зовут!
   — Скажи!
   — Хорошо, скажу. Это Текальто, король сиболерос!
   — Что?! Это… это Бизоний Лоб! — проговорил вождь команчей, мрачным взглядом провожая удаляющегося верхом на лошади вождя миштеков. — Пройдет немного времени, и он умрет у столба пыток в лагере команчей!
   После того, как они возвратились к развалинам храма, был выслан разведчик, одетый как цивилизованный индеец. Ему дали с собой плохонькое ружье и самую плохую лошадь из всех, какие имелись у команчей. Кроме того, ему было велено сделать в пути крюк, чтобы у жителей асиенды создалось впечатление, что он приехал не с севера, а с юга.
   Спустившись вниз, он обогнул южный склон горы Эль-Репаро и направился в сторону асиенды.
   Когда лазутчик команчей въезжал в ворота асиенды, Бизоний Лоб, Арбельес и Медвежье Сердце стояли у окна и смотрели во двор.
   — Хау! — насмешливо произнес вождь апачей, увидев всадника.
   — В чем дело? — спросил Арбельес.
   — Наш друг хочет сказать, что это и есть долгожданный разведчик, — объяснил Бизоний Лоб возглас вождя апачей.
   — Но это же не команч! — возразил Арбельес.
   — Нет, это майя или опато. Но в любом случае — шпион.
   — Как мне следует принять его?
   — Дружелюбно. Он не должен заподозрить, что мы ожидаем нападения команчей.
   Асьендеро спустился во двор, где незнакомец как раз собирался пройти в помещение для прислуги. Он вежливо поприветствовал хозяина и спросил:
   — Это асиенда дель Эрина?
   — Да.
   — Где хозяином сеньор Арбельес?
   — Да.
   — Могу я видеть хозяина?
   — Это я и есть.
   — О, простите, дон Арбельес! Вы позволите у вас остановиться?
   — Бога ради! Я рад любому гостю. Откуда вы едете?
   — Из Дуранго, через горы.
   — Это далеко!
   — Да. Я пробыл там несколько лет, но лихорадка прогнала меня оттуда. Не нужен ли вам пастух, сеньор?
   — Нет.
   — И сиболеро тоже не нужен?
   — Тоже.
   — Тогда, может, нужен просто работник?
   — Нет, у меня достаточно людей. Но вы все равно можете остаться и отдыхать, сколько захотите.
   — Благодарю. И раз уж вам не нужны работники, а ваша асиенда — последняя перед границей, то я, пожалуй, решусь попытать старательского счастья. Ах, если бы только не краснокожие!..
   — Вы боитесь индейцев?
   — Одного — нет, но пятерых или десятерых… Говорят, команчи любят заглядывать через границу.
   — Нет, у вас неверные сведения. Они, пожалуй, поостерегутся заглядывать сюда, потому что знают, что получат хороший урок. Так что оставайтесь и отдохните! А в комнате для слуг вас всегда накормят досыта.
   И асьендеро удалился, оставив индейца в полной уверенности, что на асиенде дель Эрина никто и не думает о том, что где-то поблизости могут быть команчи. Лазутчик, похоже, не слишком нуждался в отдыхе: полдня он неутомимо шнырял по всей асиенде и ее ближайшим окрестностям, а в полдень уже седлал лошадь, собираясь ехать дальше.