Страница:
Колфаксом. - Не иначе как эта троица основательно усохла, чтобы уместиться
в вас одном; но сила, надо полагать, осталась все та же!
- Вот уж не знаю, не знаю! - сказал Колфакс, охотно откликаясь на
шутливый тон Юджина: он никогда не отказывался принять вызов. - Суинтон и
Скадер, говорят, оба были могучего сложения. Но вам-то уж, наверно, не на
что жаловаться, если только ваши силы соответствуют вашему росту.
- Да я и не жалуюсь, только бы меня оставили в покое, - сказал Юджин.
- Но меня беспокоят мелкие людишки, очень уж они все хитрющие.
Колфакс радостно закудахтал. Ему понравилась внешность Юджина, его
приятные манеры - непринужденные, спокойные - и умные глаза. Да и вся
повадка этого Витлы отвечала его собственной неукратимой энергии, в нем не
было излишней мягкости и уступчивости.
- Так это вы, значит, заведующий отделом рекламы в "Норс-Америкен"?
Как же им удалось так привязать вас к себе?
- Они меня не привязывали, - ответил Юджин. - Я сам дался им в руки. А
чтоб я не ворочался, они придавили меня хорошим, жирным жалованьем. Ничто
другое не заставило бы меня сидеть смирно.
Он самодовольно усмехнулся.
- Ну что ж, дорогой мой юноша, ребра они вам не обломали, и что-то не
видно, чтоб у вас впали бока. Ха-ха-ха-ха! Не впали ведь? Ха-ха-ха!
Юджин с интересом смотрел на этого маленького человека. Он был поражен
его острым, пытливым взглядом. Какая разница между ним и Кэлвином, - тот,
пожалуй, не больше его ростом, но такой степенный, тихий, и так полон
достоинства. Крикливый, неугомонный Колфакс, казалось, был насыщен
электрической энергией. Он весь был как на шарнирах. "Точно у него под
тонким слоем кожи голые электрические провода, - подумал Юджин. -
Стремительный, как молния".
- Дела у вас там, как видно, идут недурно, - продолжал Колфакс. - Мне
приходится иногда о вас слышать. Не много, правда, не много! Самую малость!
Но ничего плохого, нет, ничего плохого.
- Надеюсь, - небрежно отозвался Юджин. Он еще не понимал, почему
Колфакс так интересуется им. Этот человек разглядывал его, словно скаковую
лошадь. Глаза их время от времени встречались, и Юджин замечал во взгляде
Колфакса лукавый, но приветливый огонек.
- Ну, так в чем дело? - спросил его наконец Юджин.
- Дайте подумать, дорогой мой юноша! Дайте подумать, - ответил тот, и
больше Юджин ничего от него не добился.
Но вскоре после этой странной встречи, хорошо запомнившейся Юджину,
Колфакс письмом пригласил его к себе в Нью-Йорк. "Очень прошу Вас уведомить
меня, - писал он, - когда Вы намерены побывать в Нью-Йорке. Я буду рад Вас
видеть у себя к обеду. Нам с Вами стоило бы познакомиться поближе и
поговорить по душам".
Письмо было написано на бланке корпорации "Юнайтед мэгэзинс", недавно
организованной вместо компании "Суинтон-Скадер-Дэйвис", и на штампе
значилось: "Секретариат президента".
Юджин решил, что за этим кроется что-то серьезное. Уж не собирается ли
Колфакс сделать ему какое-то предложение? Что ж, тем лучше. Правда, ему и
сейчас неплохо и он привязан к мистеру Кэлвину, да и вообще ему нравится
окружающая обстановка. Но так как всякое деловое предложение является
очевидным признанием ваших заслуг, Юджин готов был его выслушать. На
крайний случай это поможет ему еще больше укрепиться у Кэлвина. Он придумал
повод для поездки в Нью-Йорк, но сначала ознакомил с содержанием письма
Анджелу, которая отнеслась к нему с холодным любопытством. Он рассказал ей,
какое внимание проявил к нему Колфакс при встрече, и высказал
предположение, что его, очевидно, пригласят на службу в "Юнайтед мэгэзинс".
- Особенно меня туда не тянет, - сказал Юджин, - но любопытно узнать,
в чем дело.
Анджела посоветовала ему оставить письмо без внимания.
- Это, конечно, крупная фирма, - сказала она, - но нисколько не
крупнее, чем издательство мистера Кэлвина, который относится к тебе очень
хорошо. Я бы на твоем месте не стала делать ничего такого, что может ему не
понравиться.
Юджин задумался над ее словами. Совет казался благоразумным, но его
разбирало любопытство.
- Ни в какие переговоры я вступать не стану, - сказал он. - Но
интересно, что он мне скажет.
Он в тот же вечер написал Колфаксу, что будет в Нью-Йорке двадцатого
числа и с большим удовольствием принимает его приглашение к обеду.
Первое же свидание Юджина с Колфаксом заложило основу для их
последующей дружбы. Так же, как и Саммерфилд, Колфакс обладал
темпераментом, родственным Юджину, но в смысле способности управлять людьми
он стоял несравненно выше Саммерфилда.
В доме Колфакса Юджину был оказан исключительно сердечный прием.
Колфакс пригласил его зайти в контору и оттуда повез к себе домой. Его
новый, только что отстроенный особняк с облицованным белым мрамором
фасадом, с огромными чугунными воротами и внушительным подъездом,
украшенным небольшими пальмами и карликовыми кедрами, был расположен в
верхней части Пятой авеню. Юджин сразу убедился, что этот человек живет в
той напряженной атмосфере коммерческого и финансового соперничества,
которое придает жизни в Нью-Йорке такую остроту. Во всем доме чувствовался
суровый, холодный порядок и погоня за блеском, сдерживаемая лишь тем
чувством меры, которое диктуется знанием господствующих вкусов и моды.
Автомобиль у Колфакса был тоже новый и очень большой, самой последней марки
- темно-синяя громада с бесшумным, как у швейной машины, ходом. Им открыл
дверь лакей шести футов ростом, в панталонах до колен и во фраке. В
комнатах прислуживал безмолвный, почтительный и внимательный японец. Юджин
был представлен миссис Колфакс, грациозной женщине с несколько наигранными
манерами. Немного позднее горничная-француженка привела двух детей -
мальчика и девочку.
Юджин успел уже привыкнуть к роскоши во всех ее видах, и этот дом не
слишком поразил его по сравнению с многими другими, где ему приходилось
бывать. Но, во всяком случае, он принадлежал к числу наилучших. Колфакс
держал себя дома очень просто. Он небрежно кинул пальто лакею, подбросил
поочередно в воздух обоих детей, а жену, которая была чуть выше его, звонко
чмокнул в щеку, воскликнув:
- Ну как, понравилось, Сита? (Как узнал впоследствии Юджин, это было
уменьшительное от Сесилия.) Познакомься с мистером Витлой. Он художник,
заведующий художественным отделом, специалист по рекламному делу, и...
- ...в высшей степени скромный человек, - с улыбкой закончил Юджин, -
далеко не такой ужасный, каким он может вам показаться. Характеристика,
данная мне вашим супругом, сильно раздута.
Миссис Колфакс ласково улыбнулась.
- Я готова сейчас же скинуть добрую половину, - отозвалась она. - А
позднее, вероятно, и остальное. Может быть, мы пройдем в библиотеку?
Обмениваясь шутками, они поднялись наверх. Все, что Юджин видел, было
ему по душе. Миссис Колфакс вскоре извинилась и вышла, и Колфакс завел
разговор на общие темы.
- Теперь я покажу вам свой дом, - сказал он, - а после обеда
побеседуем о деле. Вы очень интересуете меня, не стану скрывать от вас.
- И вы интересуете меня, Колфакс, - весело отозвался Юджин. - Вы мне
нравитесь.
- Убежден, что нравлюсь вам не больше, чем вы мне, - ответил тот.
Вечер, проведенный в этом доме, доставил Юджину большое удовольствие,
но его немало смутило то, что Колфакс хочет уговорить его бросить работу у
Кэлвина и перейти к нему.
- Дело у вас там прекрасное, - говорил он, - но разве может оно
сравниться с тем предприятием, которое мы сейчас создаем? Какое значение
имеют ваши два журнала по сравнению с нашими семью? У вас только один
действительно ходкий журнал - тот, где вы работаете, - но вы совсем не
издаете книг! А у нас семь журналов, которые прекрасно расходятся, плюс
книгоиздательство, не уступающее никакому другому в Америке. Вы это знаете.
Если бы прежнее руководство не развалилось окончательно, дело вообще
никогда не попало бы в мои руки. Я приведу вам, Витла, один маленький факт,
касающийся нашего предприятия, и он покажет вам, что там творилось до моего
появления. На одну только краску эти чудаки расходовали лишних двадцать
тысяч долларов в год. Они выпускали сотни никому не нужных книг, которые не
окупали даже стоимости печатания, не говоря уже о расходах на бумагу,
клише, набор и распространение. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что
таким образом ежегодно вылетало в трубу свыше ста тысяч долларов. Тиражи
журналов падали. Там и до сих пор народ еле-еле раскачивается. Вот мне и
нужны люди. В сущности, мне нужен один человек, который со временем взял бы
на себя обязанности главного редактора и добился бы настоящих результатов.
Это должен быть человек, умеющий управлять другими. Если мне удастся найти
такое лицо, я отдам в его ведение и отдел рекламы, - так как он, по
существу, составляет одно целое с литературным и художественным отделами.
Все зависит от того, найду ли я нужного человека.
Он многозначительно посмотрел на Юджина, который внимательно слушал,
рассеянно водя пальцем по верхней губе.
- Да, - задумчиво произнес Юджин. - Прекрасная должность. А кого вы на
нее прочите?
- Пока никого, - во всяком случае, никого, в ком я был бы совершенно
уверен. У меня есть на примете один человек, который, пожалуй, мог бы
занять этот пост, ознакомившись сначала с нашим предприятием и изучив его
нужды. Это нелегкий пост. Он требует воображения, такта и умения критически
разбираться в материале. Человек этот должен быть вице-Колфаксом, так
сказать, поскольку сам я не могу всю жизнь заниматься этим издательством.
Не могу и не хочу. Меня интересуют более важные вещи. И мне нужен работник,
который со временем стал бы в этих отделах моим вторым "я", который сумел
бы спеться с Флоренсом Уайтом и всем издательским персоналом и упорно
проводил бы свою линию в порученной ему области. Я хочу создать, так
сказать, комитет из двух человек, причем каждый должен править безраздельно
в своей области.
- Это звучит очень интересно, - задумчиво сказал Юджин. - Кто же ваш
кандидат?
- Как я вам говорил, он, по-моему, еще не совсем доспел, но уже близок
к этому, и он - самый подходящий человек. Кстати, он здесь, налицо. Я имею
в виду вас, Витла.
- Нет, - спокойно произнес Юджин.
- Да, вас! - повторил Колфакс.
- Вы мне льстите, - сказал Юджин и сделал движение рукой, словно
отводя от себя непрошеный комплимент. - Я далеко не уверен, что я тот, кто
вам нужен.
- Да, да, именно тот, надо только, чтоб и сами вы так думали! - горячо
сказал Колфакс. - Счастье не станет попусту стучаться в дверь своего
избранника. И я не могу поверить, чтобы вы его не впустили, раз оно
постучалось в вашу дверь. Поймите, что для начала мы будем платить
восемнадцать тысяч в год за одно только заведование рекламой.
Юджин выпрямился в кресле. Сейчас он получает двенадцать тысяч. Может
ли он позволить себе пренебречь таким предложением? В состоянии ли компания
"Кэлвин" дать ему такое жалованье? Правда, ему платят неплохо. Но сможет ли
компания "Кэлвин" обещать ему что-либо подобное?
- Я вам больше скажу, - продолжал Колфакс. - Общий контроль над всем
предприятием, пост директора издательства, который я намереваюсь создать и
который вы займете, как только почувствуете себя в силах, повлечет за собой
оклад в двадцать пять тысяч долларов в год. И этого, между прочим, вам
пришлось бы ждать недолго.
Юджин молчал и думал. Предложение, сделанное так горячо и решительно,
взволновало и испугало его. Это было нечто грандиозное - полный контроль
над литературным, художественным и рекламным отделами такого крупного
предприятия, как "Юнайтед мэгэзинс"! Кто такой этот Уайт? Что он собой
представляет? Можно ли будет с ним ужиться? А этот человек, что сидит
напротив, - такой настойчивый, живой, целеустремленный! Требования его
будут огромны.
И опять же он, Юджин, так сработался с Таунсендом Миллером, так привык
к руководству Кэлвина. Как много нового узнал он из одних только бесед с
этими более опытными людьми, в совместной с ними работе над издательскими
планами. Сейчас он хорошо представляет себе, что такое хроника, обзорная
статья, дающая анализ и прогноз событий общегосударственного значения, и
что такое "смесь", сенсационный рассказ, биографический очерк. Кэлвин
научил его, как определяются мастера своего дела. Конечно, о многом он и
сам догадывался, но лишь там, в Филадельфии, на совещаниях с Миллером и
Кэлвином, он всем этим овладел. Вместе с Миллером он фактически руководил
небольшим художественным отделом издательства, что не требовало от него
особой затраты энергии. Так неужели он не справится с этой, пусть и более
обширной задачей? Если он откажется, на это место найдется, конечно,
кто-нибудь другой. Неужели же тот, другой, много талантливее его?
- Я вовсе не требую, чтобы вы действовали сгоряча, - успокаивающим
тоном сказал Колфакс после короткой паузы, заметив, что Юджин серьезно
взвешивает в уме все "за" и "против" и что дилемма перед ним встала
нелегкая. - Я понимаю ваши сомнения. Вы работаете прекрасно. К вам хорошо
относятся, что, впрочем, вполне естественно. Вам не хочется уходить. Ну что
же, подумайте хорошенько. Вам представляется единственный в своем роде
случай. Так или иначе, вы мне нравитесь, и я считаю вас именно тем
человеком, который справился бы с этой задачей. Заходите ко мне завтра в
контору, и я ознакомлю вас с нашим предприятием. Я хочу, чтобы вы увидели,
каковы наши возможности. Едва ли вы представляете себе масштаб дела.
- Нет, почему же, вполне представляю, - улыбнувшись, ответил Юджин. -
Ваше предложение, конечно, очень заманчиво. Но сейчас я не могу ничего
сказать. Нужно подумать. Дайте мне время. Если разрешите, я сообщу вам
ответ немного погодя.
- Думайте, сколько хотите! Думайте, сколько хотите, мой дорогой! -
воскликнул Колфакс. - Я подожду. Это не так уж к спеху. Такие дела не
делаются в одну минуту. Когда вы решите, дайте мне знать, а теперь не
поехать ли нам в театр - что вы скажете?
Была подана машина, и к ним присоединилась миссис Колфакс со своей
гостьей, мисс Джинир. Они прекрасно провели время. В антрактах Юджин умело
поддерживал веселую и занимательную беседу, а после театра вся компания
отправилась к "Шерри" ужинать. Переночевав у Колфакса, Юджин на другое утро
побывал вместе с ним в издательстве и в полдень уехал в Филадельфию.
У него буквально голова шла кругом от всего, что он увидел и услышал.
Колфакс - большой человек, думал он, это в некоторых отношениях значительно
более крупная величина, чем Кэлвин. Он более энергичен, более предприимчив,
и он моложе. Ему нечего бояться краха. Он слишком богат для этого. Колфакс
добьется успеха со своей корпорацией, большого успеха, и, приняв это
предложение, он, Юджин, разделит с ним этот успех. Это было бы
замечательно! Это не то, что работать в предприятии, которое своим
расцветом обязано кому-то другому. Неужели же отклонить такое предложение?
Жизнь в Нью-Йорке, работа, неразрывно связанная с искусством и литературой,
крупный административный пост, видное положение в обществе, известность,
деньги - все это манило его к себе. Ведь при окладе в восемнадцать или
двадцать пять тысяч долларов он сможет поселиться в прекрасной
квартире-студии, хотя бы даже на Риверсайд-Драйв, устраивать блестящие
приемы, иметь собственную машину, не беспокоясь о связанных с нею расходах.
Анджела перестанет наконец думать об экономии. Это предел того, чего можно
достигнуть, оставаясь служащим. А дальше можно будет подумать и о доле в
предприятии или же о собственном деле. Какими далекими казались ему сейчас
дни, когда он юношей бродил по улицам того же Нью-Йорка в поисках угла за
три доллара в неделю, или когда он, нищий художник, обивал пороги
магазинов, чтобы сбыть свои картины по десять - пятнадцать долларов за
штуку. Боже мой, какие забавные штуки выкидывает иногда судьба!
Разговор с женой только усилил его колебания: хоть Анджела и была
приятно удивлена предложением Колфакса, все же она опасалась, как бы Юджин
не промахнулся, покинув нынешнего своего хозяина. Ведь Кэлвин так хорошо
относится к нему. Правда, он не поддерживал с ним близкого знакомства, но
Юджин и Анджела бывали у него на торжественных приемах, и Юджин
рассказывал, что Кэлвин не раз давал ему отеческие советы. Он не придирался
к служащим и всегда был справедлив и снисходителен.
- Он прекрасно ко мне относится, - говорил Юджин Анджеле за завтраком,
- да и все они там любят меня. Просто не знаю, как от них уйти. Но все же
чем больше я думаю, тем для меня яснее, что у Кэлвина дело никогда не
приобретет такого размаха, как в "Юнайтед мэгэзинс". Они издают и журналы и
книги. А у Кэлвина ничего этого нет и не будет. Кэлвин слишком стар. Кроме
того, корпорация Колфакса - в Нью-Йорке, и это для меня один из главных
плюсов. Мне бы хотелось снова поселиться в Нью-Йорке. А тебе?
- Это было бы прекрасно, - сказала Анджела: она с первых же дней
невзлюбила Филадельфию, считая, что это глухая провинция по сравнению с
Нью-Йорком и Парижем. Только хороший оклад Юджина и жизненные блага,
которыми они пользовались, заставляли ее мириться с пребыванием здесь.
- Почему бы тебе не переговорить с мистером Кэлвином и не рассказать
ему об этом предложении? - придумала она. - Когда он узнает, он, возможно,
положит тебе такое жалованье, что ты предпочтешь остаться.
- Ну нет, - ответил Юджин. - Может, он немного и повысит мне оклад, но
платить двадцать пять тысяч в год ему не по силам. Да и не за что платить
мне такие деньги. Это может позволить себе только такое предприятие, как
"Юнайтед мэгэзинс". В нашем издательстве нет ни одного человека, который
получал бы столько, - разве что Фредерикс. Да я и не могу здесь
рассчитывать ни на что другое. В редакторском кресле крепко сидит Миллер. И
так в сущности и должно быть. Он прекрасно знает свое дело. Предложение
Колфакса открывает мне новое поле деятельности. Я вовсе не желаю оставаться
всю жизнь заведующим отделом рекламы.
- И я тоже не хотела бы этого, Юджин, - вздохнула Анджела. - Прямо
стыдно, что ты не можешь бросить все эти дела и посвятить себя искусству. Я
ни минуты не сомневаюсь, что ты многого достиг бы, если бы занялся
живописью. Нервы твои теперь в порядке. Вопрос лишь в том, чтобы некоторое
время жить скромнее и дать тебе возможность работать. Я убеждена, что ты
далеко бы пошел.
- Искусство уже не так влечет меня, как когда-то, - ответил Юджин. -
Слишком хорошо нам жилось последнее время и я узнал, что такое настоящая
жизнь. Разве я мог бы иметь двенадцать тысяч долларов в год, если бы
оставался художником? Будь у меня тысяч сто или двести сбережений, тогда
другое дело. Но у нас их нет. У нас только и есть, что акции Пенсильванской
железной дороги да несколько стальных акций и два земельных участка в
Монтклере, и то налоги по ним съедают уйму денег. Как только вернемся в
Нью-Йорк, надо будет что-нибудь на них построить, и если мы сами не захотим
там жить, сдадим их в аренду. Брось я сейчас службу, у нас не будет ничего,
кроме двух тысяч дохода и того, что я в состоянии заработать, а как жить на
это?
Анджела подумала, что им действительно пришлось бы распроститься с
привольной, беспечной жизнью, которую они теперь вели. Быть женой
выдающегося художника, конечно, очень приятно, но даст ли это ей
возможность заказывать такие завтраки, как тот, за которым они сидели?
Будет ли у них такая квартира и так много друзей? Искусство - великая вещь,
но смогут ли они позволить себе такие прогулки на машине, как теперь?
Сможет ли она так хорошо одеваться? Чтобы иметь разнообразные туалеты - для
дома, для улицы, утренние и вечерние, - нужны большие деньги. Расходы в
тридцать пять - сорок долларов на шляпку, как правило, не входят в бюджет
жены художника. Согласна ли она вернуться к скромной жизни во имя его
искусства? Не лучше ли, чтобы Юджин поступил к мистеру Колфаксу и
проработал у него какое-то время, получая двадцать пять тысяч долларов в
год, а потом уже бросил службу?
- Поговори все-таки с мистером Кэлвином, - снова посоветовала она. -
Так или иначе, тебе придется это сделать. Послушай, что он скажет. А потом
сам реши, как поступить.
Юджин сначала колебался, но, поразмыслив, пришел к заключению, что
именно так и нужно сделать.
Вскоре после этого, встретив мистера Кэлвина на этаже, где помещались
редакции, он обратился к нему:
- Не могли бы вы, мистер Кэлвин, уделить мне несколько минуть по
личному делу? Я был бы вам очень признателен.
- Пожалуйста. Хоть сейчас, - ответил тот. - Зайдемте ко мне.
- Мистер Кэлвин, - начал Юджин, когда они вошли в кабинет президента
компании и он закрыл за собой дверь. - Я получил предложение, о котором
должен поговорить с вами. Предложение чрезвычайно заманчивое, оно совсем
выбило меня из колеи. Мне очень хотелось бы посоветоваться с вами, - я
считаю это своим долгом.
- В чем же дело? - с участливым вниманием спросил Кэлвин.
- Мистер Колфакс, президент "Юнайтед мэгэзинс", недавно предложил мне
перейти к нему на службу. Он обещает мне для начала восемнадцать тысяч в
год, как заведующему отделом рекламы, с тем, что позднее я возьму на себя
руководство и художественным отделом и редакциями, а тогда он увеличит мне
жалованье до двадцати пяти тысяч долларов. Это будет, как он говорит, пост
директора издательства. Я серьезно обдумал это предложение, так как я ведал
рекламой и художественным отделом у вас и у Саммерфилда и кое-что понимаю в
книжно-журнальном деле. Я знаю, что работа ответственная, но полагаю, что
мог бы справиться.
Мистер Кэлвин внимательно выслушал его. Он понимал, в чем заключается
план Колфакса, и одобрял его. Мысль была хорошая, но для этого требовался
исключительный работник. Был ли Юджин таким работником? В этом Кэлвин
сомневался, хотя и допускал такую возможность. Колфакс, думал он, человек с
огромными способностями - пусть он новичок в издательском мире, но, во
всяком случае, это крупный делец. Если он найдет нужного ему человека, он,
пожалуй, добьется больших результатов. Возможно, что Юджин с первого
взгляда ему понравился: у него многообещающая внешность, он подтянутый,
энергичный, с живым умом и свежими взглядами. К тому же его успех здесь, в
этом издательстве, придает этому молодому человеку большую цену в глазах
Колфакса, чем он того заслуживает. Витла - хороший, даже прекрасный
работник, но только под чьим-нибудь руководством. Хватит ли у Колфакса
терпения, интереса и внимания, чтобы работать с ним и понимать его?
- Так, так, давайте хорошенько подумаем, Витла, - тихо произнес он. -
Предложение лестное. Было бы, конечно, глупо не отнестись к нему со всей
серьезностью. Знаете ли вы что-нибудь о том, как поставлено там дело?
- Нет, не знаю, - ответил Юджин, - если не считать того, что я мельком
уловил из короткой беседы с мистером Колфаксом.
- А вы хорошо знаете мистера Колфакса как человека?
- Очень мало. Я только дважды встречался с ним. Он энергичный, живой,
с большой инициативой, насколько я понимаю, он очень богат, - кто-то
говорил мне, что у него три или четыре миллиона.
Кэлвин пренебрежительно махнул рукой.
- Он вам нравится?
- Я затрудняюсь вам на это ответить. Он меня очень интересует. Жизнь
так и кипит в нем. Могу только сказать, что первое впечатление было
хорошее.
- И он хочет со временем поручить вам руководство всеми журналами и
книгоиздательством?
- Так по крайней мере он говорил, - сказал Юджин.
- Я бы на вашем месте не торопился взвалить на себя такую
ответственность. Я бы сначала постарался убедиться, что хорошо знаю дело.
Не забывайте, Витла, что заведовать одним отделом под чьим-либо
руководством, да еще при сочувственном отношении и внимании руководящего
вами лица - совсем не то, что брать на себя ответственность за четыре или
пять отделов, не имея над собой никого, кроме человека, который сам ждет от
вас разумных указаний. Колфакс, насколько я знаю, не издатель ни по
склонности, ни по образованию, ни по опыту. Он финансист. Если вы примете
его предложение, он захочет, чтобы вы говорили ему, как и что нужно делать.
Вы окажитесь перед очень трудной задачей, разве только вы обладаете
большими познаниями в издательском деле. Мне вовсе не хочется, чтобы вы
думали, будто я рад окатить вас холодной водой. В вас говорит естественное
стремление продвинуться в жизни. Растите, если можете. Уверяю вас, что,
вздумай вы уходить, никто из ваших знакомых не пожелает вам счастья более
искренне, чем я. Я только просил бы вас тщательно все взвесить. Здесь вы
себя чувствуете прочно, насколько может себя прочно чувствовать человек,
если он должным образом ведет себя, если он отдает работе все свои
способности и энергию. Вполне естественно, что после сделанного вам
предложения вы вправе ожидать повышения оклада, и я охотно пойду на это.
Вы, верно, и сами догадываетесь, что я намеревался несколько повысить ваш
оклад в январе. Так вот, я вам заявляю, что если вы пожелаете остаться у
нас, вы будете получать четырнадцать тысяч долларов, и, возможно,
шестнадцать тысяч через год-полтора. Я не хочу перегружать ваш отдел
накладными расходами, в которых не вижу необходимости. Я бы сказал, что
шестнадцать тысяч долларов будет, пожалуй, слишком высокой платой, но вы
в вас одном; но сила, надо полагать, осталась все та же!
- Вот уж не знаю, не знаю! - сказал Колфакс, охотно откликаясь на
шутливый тон Юджина: он никогда не отказывался принять вызов. - Суинтон и
Скадер, говорят, оба были могучего сложения. Но вам-то уж, наверно, не на
что жаловаться, если только ваши силы соответствуют вашему росту.
- Да я и не жалуюсь, только бы меня оставили в покое, - сказал Юджин.
- Но меня беспокоят мелкие людишки, очень уж они все хитрющие.
Колфакс радостно закудахтал. Ему понравилась внешность Юджина, его
приятные манеры - непринужденные, спокойные - и умные глаза. Да и вся
повадка этого Витлы отвечала его собственной неукратимой энергии, в нем не
было излишней мягкости и уступчивости.
- Так это вы, значит, заведующий отделом рекламы в "Норс-Америкен"?
Как же им удалось так привязать вас к себе?
- Они меня не привязывали, - ответил Юджин. - Я сам дался им в руки. А
чтоб я не ворочался, они придавили меня хорошим, жирным жалованьем. Ничто
другое не заставило бы меня сидеть смирно.
Он самодовольно усмехнулся.
- Ну что ж, дорогой мой юноша, ребра они вам не обломали, и что-то не
видно, чтоб у вас впали бока. Ха-ха-ха-ха! Не впали ведь? Ха-ха-ха!
Юджин с интересом смотрел на этого маленького человека. Он был поражен
его острым, пытливым взглядом. Какая разница между ним и Кэлвином, - тот,
пожалуй, не больше его ростом, но такой степенный, тихий, и так полон
достоинства. Крикливый, неугомонный Колфакс, казалось, был насыщен
электрической энергией. Он весь был как на шарнирах. "Точно у него под
тонким слоем кожи голые электрические провода, - подумал Юджин. -
Стремительный, как молния".
- Дела у вас там, как видно, идут недурно, - продолжал Колфакс. - Мне
приходится иногда о вас слышать. Не много, правда, не много! Самую малость!
Но ничего плохого, нет, ничего плохого.
- Надеюсь, - небрежно отозвался Юджин. Он еще не понимал, почему
Колфакс так интересуется им. Этот человек разглядывал его, словно скаковую
лошадь. Глаза их время от времени встречались, и Юджин замечал во взгляде
Колфакса лукавый, но приветливый огонек.
- Ну, так в чем дело? - спросил его наконец Юджин.
- Дайте подумать, дорогой мой юноша! Дайте подумать, - ответил тот, и
больше Юджин ничего от него не добился.
Но вскоре после этой странной встречи, хорошо запомнившейся Юджину,
Колфакс письмом пригласил его к себе в Нью-Йорк. "Очень прошу Вас уведомить
меня, - писал он, - когда Вы намерены побывать в Нью-Йорке. Я буду рад Вас
видеть у себя к обеду. Нам с Вами стоило бы познакомиться поближе и
поговорить по душам".
Письмо было написано на бланке корпорации "Юнайтед мэгэзинс", недавно
организованной вместо компании "Суинтон-Скадер-Дэйвис", и на штампе
значилось: "Секретариат президента".
Юджин решил, что за этим кроется что-то серьезное. Уж не собирается ли
Колфакс сделать ему какое-то предложение? Что ж, тем лучше. Правда, ему и
сейчас неплохо и он привязан к мистеру Кэлвину, да и вообще ему нравится
окружающая обстановка. Но так как всякое деловое предложение является
очевидным признанием ваших заслуг, Юджин готов был его выслушать. На
крайний случай это поможет ему еще больше укрепиться у Кэлвина. Он придумал
повод для поездки в Нью-Йорк, но сначала ознакомил с содержанием письма
Анджелу, которая отнеслась к нему с холодным любопытством. Он рассказал ей,
какое внимание проявил к нему Колфакс при встрече, и высказал
предположение, что его, очевидно, пригласят на службу в "Юнайтед мэгэзинс".
- Особенно меня туда не тянет, - сказал Юджин, - но любопытно узнать,
в чем дело.
Анджела посоветовала ему оставить письмо без внимания.
- Это, конечно, крупная фирма, - сказала она, - но нисколько не
крупнее, чем издательство мистера Кэлвина, который относится к тебе очень
хорошо. Я бы на твоем месте не стала делать ничего такого, что может ему не
понравиться.
Юджин задумался над ее словами. Совет казался благоразумным, но его
разбирало любопытство.
- Ни в какие переговоры я вступать не стану, - сказал он. - Но
интересно, что он мне скажет.
Он в тот же вечер написал Колфаксу, что будет в Нью-Йорке двадцатого
числа и с большим удовольствием принимает его приглашение к обеду.
Первое же свидание Юджина с Колфаксом заложило основу для их
последующей дружбы. Так же, как и Саммерфилд, Колфакс обладал
темпераментом, родственным Юджину, но в смысле способности управлять людьми
он стоял несравненно выше Саммерфилда.
В доме Колфакса Юджину был оказан исключительно сердечный прием.
Колфакс пригласил его зайти в контору и оттуда повез к себе домой. Его
новый, только что отстроенный особняк с облицованным белым мрамором
фасадом, с огромными чугунными воротами и внушительным подъездом,
украшенным небольшими пальмами и карликовыми кедрами, был расположен в
верхней части Пятой авеню. Юджин сразу убедился, что этот человек живет в
той напряженной атмосфере коммерческого и финансового соперничества,
которое придает жизни в Нью-Йорке такую остроту. Во всем доме чувствовался
суровый, холодный порядок и погоня за блеском, сдерживаемая лишь тем
чувством меры, которое диктуется знанием господствующих вкусов и моды.
Автомобиль у Колфакса был тоже новый и очень большой, самой последней марки
- темно-синяя громада с бесшумным, как у швейной машины, ходом. Им открыл
дверь лакей шести футов ростом, в панталонах до колен и во фраке. В
комнатах прислуживал безмолвный, почтительный и внимательный японец. Юджин
был представлен миссис Колфакс, грациозной женщине с несколько наигранными
манерами. Немного позднее горничная-француженка привела двух детей -
мальчика и девочку.
Юджин успел уже привыкнуть к роскоши во всех ее видах, и этот дом не
слишком поразил его по сравнению с многими другими, где ему приходилось
бывать. Но, во всяком случае, он принадлежал к числу наилучших. Колфакс
держал себя дома очень просто. Он небрежно кинул пальто лакею, подбросил
поочередно в воздух обоих детей, а жену, которая была чуть выше его, звонко
чмокнул в щеку, воскликнув:
- Ну как, понравилось, Сита? (Как узнал впоследствии Юджин, это было
уменьшительное от Сесилия.) Познакомься с мистером Витлой. Он художник,
заведующий художественным отделом, специалист по рекламному делу, и...
- ...в высшей степени скромный человек, - с улыбкой закончил Юджин, -
далеко не такой ужасный, каким он может вам показаться. Характеристика,
данная мне вашим супругом, сильно раздута.
Миссис Колфакс ласково улыбнулась.
- Я готова сейчас же скинуть добрую половину, - отозвалась она. - А
позднее, вероятно, и остальное. Может быть, мы пройдем в библиотеку?
Обмениваясь шутками, они поднялись наверх. Все, что Юджин видел, было
ему по душе. Миссис Колфакс вскоре извинилась и вышла, и Колфакс завел
разговор на общие темы.
- Теперь я покажу вам свой дом, - сказал он, - а после обеда
побеседуем о деле. Вы очень интересуете меня, не стану скрывать от вас.
- И вы интересуете меня, Колфакс, - весело отозвался Юджин. - Вы мне
нравитесь.
- Убежден, что нравлюсь вам не больше, чем вы мне, - ответил тот.
Вечер, проведенный в этом доме, доставил Юджину большое удовольствие,
но его немало смутило то, что Колфакс хочет уговорить его бросить работу у
Кэлвина и перейти к нему.
- Дело у вас там прекрасное, - говорил он, - но разве может оно
сравниться с тем предприятием, которое мы сейчас создаем? Какое значение
имеют ваши два журнала по сравнению с нашими семью? У вас только один
действительно ходкий журнал - тот, где вы работаете, - но вы совсем не
издаете книг! А у нас семь журналов, которые прекрасно расходятся, плюс
книгоиздательство, не уступающее никакому другому в Америке. Вы это знаете.
Если бы прежнее руководство не развалилось окончательно, дело вообще
никогда не попало бы в мои руки. Я приведу вам, Витла, один маленький факт,
касающийся нашего предприятия, и он покажет вам, что там творилось до моего
появления. На одну только краску эти чудаки расходовали лишних двадцать
тысяч долларов в год. Они выпускали сотни никому не нужных книг, которые не
окупали даже стоимости печатания, не говоря уже о расходах на бумагу,
клише, набор и распространение. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что
таким образом ежегодно вылетало в трубу свыше ста тысяч долларов. Тиражи
журналов падали. Там и до сих пор народ еле-еле раскачивается. Вот мне и
нужны люди. В сущности, мне нужен один человек, который со временем взял бы
на себя обязанности главного редактора и добился бы настоящих результатов.
Это должен быть человек, умеющий управлять другими. Если мне удастся найти
такое лицо, я отдам в его ведение и отдел рекламы, - так как он, по
существу, составляет одно целое с литературным и художественным отделами.
Все зависит от того, найду ли я нужного человека.
Он многозначительно посмотрел на Юджина, который внимательно слушал,
рассеянно водя пальцем по верхней губе.
- Да, - задумчиво произнес Юджин. - Прекрасная должность. А кого вы на
нее прочите?
- Пока никого, - во всяком случае, никого, в ком я был бы совершенно
уверен. У меня есть на примете один человек, который, пожалуй, мог бы
занять этот пост, ознакомившись сначала с нашим предприятием и изучив его
нужды. Это нелегкий пост. Он требует воображения, такта и умения критически
разбираться в материале. Человек этот должен быть вице-Колфаксом, так
сказать, поскольку сам я не могу всю жизнь заниматься этим издательством.
Не могу и не хочу. Меня интересуют более важные вещи. И мне нужен работник,
который со временем стал бы в этих отделах моим вторым "я", который сумел
бы спеться с Флоренсом Уайтом и всем издательским персоналом и упорно
проводил бы свою линию в порученной ему области. Я хочу создать, так
сказать, комитет из двух человек, причем каждый должен править безраздельно
в своей области.
- Это звучит очень интересно, - задумчиво сказал Юджин. - Кто же ваш
кандидат?
- Как я вам говорил, он, по-моему, еще не совсем доспел, но уже близок
к этому, и он - самый подходящий человек. Кстати, он здесь, налицо. Я имею
в виду вас, Витла.
- Нет, - спокойно произнес Юджин.
- Да, вас! - повторил Колфакс.
- Вы мне льстите, - сказал Юджин и сделал движение рукой, словно
отводя от себя непрошеный комплимент. - Я далеко не уверен, что я тот, кто
вам нужен.
- Да, да, именно тот, надо только, чтоб и сами вы так думали! - горячо
сказал Колфакс. - Счастье не станет попусту стучаться в дверь своего
избранника. И я не могу поверить, чтобы вы его не впустили, раз оно
постучалось в вашу дверь. Поймите, что для начала мы будем платить
восемнадцать тысяч в год за одно только заведование рекламой.
Юджин выпрямился в кресле. Сейчас он получает двенадцать тысяч. Может
ли он позволить себе пренебречь таким предложением? В состоянии ли компания
"Кэлвин" дать ему такое жалованье? Правда, ему платят неплохо. Но сможет ли
компания "Кэлвин" обещать ему что-либо подобное?
- Я вам больше скажу, - продолжал Колфакс. - Общий контроль над всем
предприятием, пост директора издательства, который я намереваюсь создать и
который вы займете, как только почувствуете себя в силах, повлечет за собой
оклад в двадцать пять тысяч долларов в год. И этого, между прочим, вам
пришлось бы ждать недолго.
Юджин молчал и думал. Предложение, сделанное так горячо и решительно,
взволновало и испугало его. Это было нечто грандиозное - полный контроль
над литературным, художественным и рекламным отделами такого крупного
предприятия, как "Юнайтед мэгэзинс"! Кто такой этот Уайт? Что он собой
представляет? Можно ли будет с ним ужиться? А этот человек, что сидит
напротив, - такой настойчивый, живой, целеустремленный! Требования его
будут огромны.
И опять же он, Юджин, так сработался с Таунсендом Миллером, так привык
к руководству Кэлвина. Как много нового узнал он из одних только бесед с
этими более опытными людьми, в совместной с ними работе над издательскими
планами. Сейчас он хорошо представляет себе, что такое хроника, обзорная
статья, дающая анализ и прогноз событий общегосударственного значения, и
что такое "смесь", сенсационный рассказ, биографический очерк. Кэлвин
научил его, как определяются мастера своего дела. Конечно, о многом он и
сам догадывался, но лишь там, в Филадельфии, на совещаниях с Миллером и
Кэлвином, он всем этим овладел. Вместе с Миллером он фактически руководил
небольшим художественным отделом издательства, что не требовало от него
особой затраты энергии. Так неужели он не справится с этой, пусть и более
обширной задачей? Если он откажется, на это место найдется, конечно,
кто-нибудь другой. Неужели же тот, другой, много талантливее его?
- Я вовсе не требую, чтобы вы действовали сгоряча, - успокаивающим
тоном сказал Колфакс после короткой паузы, заметив, что Юджин серьезно
взвешивает в уме все "за" и "против" и что дилемма перед ним встала
нелегкая. - Я понимаю ваши сомнения. Вы работаете прекрасно. К вам хорошо
относятся, что, впрочем, вполне естественно. Вам не хочется уходить. Ну что
же, подумайте хорошенько. Вам представляется единственный в своем роде
случай. Так или иначе, вы мне нравитесь, и я считаю вас именно тем
человеком, который справился бы с этой задачей. Заходите ко мне завтра в
контору, и я ознакомлю вас с нашим предприятием. Я хочу, чтобы вы увидели,
каковы наши возможности. Едва ли вы представляете себе масштаб дела.
- Нет, почему же, вполне представляю, - улыбнувшись, ответил Юджин. -
Ваше предложение, конечно, очень заманчиво. Но сейчас я не могу ничего
сказать. Нужно подумать. Дайте мне время. Если разрешите, я сообщу вам
ответ немного погодя.
- Думайте, сколько хотите! Думайте, сколько хотите, мой дорогой! -
воскликнул Колфакс. - Я подожду. Это не так уж к спеху. Такие дела не
делаются в одну минуту. Когда вы решите, дайте мне знать, а теперь не
поехать ли нам в театр - что вы скажете?
Была подана машина, и к ним присоединилась миссис Колфакс со своей
гостьей, мисс Джинир. Они прекрасно провели время. В антрактах Юджин умело
поддерживал веселую и занимательную беседу, а после театра вся компания
отправилась к "Шерри" ужинать. Переночевав у Колфакса, Юджин на другое утро
побывал вместе с ним в издательстве и в полдень уехал в Филадельфию.
У него буквально голова шла кругом от всего, что он увидел и услышал.
Колфакс - большой человек, думал он, это в некоторых отношениях значительно
более крупная величина, чем Кэлвин. Он более энергичен, более предприимчив,
и он моложе. Ему нечего бояться краха. Он слишком богат для этого. Колфакс
добьется успеха со своей корпорацией, большого успеха, и, приняв это
предложение, он, Юджин, разделит с ним этот успех. Это было бы
замечательно! Это не то, что работать в предприятии, которое своим
расцветом обязано кому-то другому. Неужели же отклонить такое предложение?
Жизнь в Нью-Йорке, работа, неразрывно связанная с искусством и литературой,
крупный административный пост, видное положение в обществе, известность,
деньги - все это манило его к себе. Ведь при окладе в восемнадцать или
двадцать пять тысяч долларов он сможет поселиться в прекрасной
квартире-студии, хотя бы даже на Риверсайд-Драйв, устраивать блестящие
приемы, иметь собственную машину, не беспокоясь о связанных с нею расходах.
Анджела перестанет наконец думать об экономии. Это предел того, чего можно
достигнуть, оставаясь служащим. А дальше можно будет подумать и о доле в
предприятии или же о собственном деле. Какими далекими казались ему сейчас
дни, когда он юношей бродил по улицам того же Нью-Йорка в поисках угла за
три доллара в неделю, или когда он, нищий художник, обивал пороги
магазинов, чтобы сбыть свои картины по десять - пятнадцать долларов за
штуку. Боже мой, какие забавные штуки выкидывает иногда судьба!
Разговор с женой только усилил его колебания: хоть Анджела и была
приятно удивлена предложением Колфакса, все же она опасалась, как бы Юджин
не промахнулся, покинув нынешнего своего хозяина. Ведь Кэлвин так хорошо
относится к нему. Правда, он не поддерживал с ним близкого знакомства, но
Юджин и Анджела бывали у него на торжественных приемах, и Юджин
рассказывал, что Кэлвин не раз давал ему отеческие советы. Он не придирался
к служащим и всегда был справедлив и снисходителен.
- Он прекрасно ко мне относится, - говорил Юджин Анджеле за завтраком,
- да и все они там любят меня. Просто не знаю, как от них уйти. Но все же
чем больше я думаю, тем для меня яснее, что у Кэлвина дело никогда не
приобретет такого размаха, как в "Юнайтед мэгэзинс". Они издают и журналы и
книги. А у Кэлвина ничего этого нет и не будет. Кэлвин слишком стар. Кроме
того, корпорация Колфакса - в Нью-Йорке, и это для меня один из главных
плюсов. Мне бы хотелось снова поселиться в Нью-Йорке. А тебе?
- Это было бы прекрасно, - сказала Анджела: она с первых же дней
невзлюбила Филадельфию, считая, что это глухая провинция по сравнению с
Нью-Йорком и Парижем. Только хороший оклад Юджина и жизненные блага,
которыми они пользовались, заставляли ее мириться с пребыванием здесь.
- Почему бы тебе не переговорить с мистером Кэлвином и не рассказать
ему об этом предложении? - придумала она. - Когда он узнает, он, возможно,
положит тебе такое жалованье, что ты предпочтешь остаться.
- Ну нет, - ответил Юджин. - Может, он немного и повысит мне оклад, но
платить двадцать пять тысяч в год ему не по силам. Да и не за что платить
мне такие деньги. Это может позволить себе только такое предприятие, как
"Юнайтед мэгэзинс". В нашем издательстве нет ни одного человека, который
получал бы столько, - разве что Фредерикс. Да я и не могу здесь
рассчитывать ни на что другое. В редакторском кресле крепко сидит Миллер. И
так в сущности и должно быть. Он прекрасно знает свое дело. Предложение
Колфакса открывает мне новое поле деятельности. Я вовсе не желаю оставаться
всю жизнь заведующим отделом рекламы.
- И я тоже не хотела бы этого, Юджин, - вздохнула Анджела. - Прямо
стыдно, что ты не можешь бросить все эти дела и посвятить себя искусству. Я
ни минуты не сомневаюсь, что ты многого достиг бы, если бы занялся
живописью. Нервы твои теперь в порядке. Вопрос лишь в том, чтобы некоторое
время жить скромнее и дать тебе возможность работать. Я убеждена, что ты
далеко бы пошел.
- Искусство уже не так влечет меня, как когда-то, - ответил Юджин. -
Слишком хорошо нам жилось последнее время и я узнал, что такое настоящая
жизнь. Разве я мог бы иметь двенадцать тысяч долларов в год, если бы
оставался художником? Будь у меня тысяч сто или двести сбережений, тогда
другое дело. Но у нас их нет. У нас только и есть, что акции Пенсильванской
железной дороги да несколько стальных акций и два земельных участка в
Монтклере, и то налоги по ним съедают уйму денег. Как только вернемся в
Нью-Йорк, надо будет что-нибудь на них построить, и если мы сами не захотим
там жить, сдадим их в аренду. Брось я сейчас службу, у нас не будет ничего,
кроме двух тысяч дохода и того, что я в состоянии заработать, а как жить на
это?
Анджела подумала, что им действительно пришлось бы распроститься с
привольной, беспечной жизнью, которую они теперь вели. Быть женой
выдающегося художника, конечно, очень приятно, но даст ли это ей
возможность заказывать такие завтраки, как тот, за которым они сидели?
Будет ли у них такая квартира и так много друзей? Искусство - великая вещь,
но смогут ли они позволить себе такие прогулки на машине, как теперь?
Сможет ли она так хорошо одеваться? Чтобы иметь разнообразные туалеты - для
дома, для улицы, утренние и вечерние, - нужны большие деньги. Расходы в
тридцать пять - сорок долларов на шляпку, как правило, не входят в бюджет
жены художника. Согласна ли она вернуться к скромной жизни во имя его
искусства? Не лучше ли, чтобы Юджин поступил к мистеру Колфаксу и
проработал у него какое-то время, получая двадцать пять тысяч долларов в
год, а потом уже бросил службу?
- Поговори все-таки с мистером Кэлвином, - снова посоветовала она. -
Так или иначе, тебе придется это сделать. Послушай, что он скажет. А потом
сам реши, как поступить.
Юджин сначала колебался, но, поразмыслив, пришел к заключению, что
именно так и нужно сделать.
Вскоре после этого, встретив мистера Кэлвина на этаже, где помещались
редакции, он обратился к нему:
- Не могли бы вы, мистер Кэлвин, уделить мне несколько минуть по
личному делу? Я был бы вам очень признателен.
- Пожалуйста. Хоть сейчас, - ответил тот. - Зайдемте ко мне.
- Мистер Кэлвин, - начал Юджин, когда они вошли в кабинет президента
компании и он закрыл за собой дверь. - Я получил предложение, о котором
должен поговорить с вами. Предложение чрезвычайно заманчивое, оно совсем
выбило меня из колеи. Мне очень хотелось бы посоветоваться с вами, - я
считаю это своим долгом.
- В чем же дело? - с участливым вниманием спросил Кэлвин.
- Мистер Колфакс, президент "Юнайтед мэгэзинс", недавно предложил мне
перейти к нему на службу. Он обещает мне для начала восемнадцать тысяч в
год, как заведующему отделом рекламы, с тем, что позднее я возьму на себя
руководство и художественным отделом и редакциями, а тогда он увеличит мне
жалованье до двадцати пяти тысяч долларов. Это будет, как он говорит, пост
директора издательства. Я серьезно обдумал это предложение, так как я ведал
рекламой и художественным отделом у вас и у Саммерфилда и кое-что понимаю в
книжно-журнальном деле. Я знаю, что работа ответственная, но полагаю, что
мог бы справиться.
Мистер Кэлвин внимательно выслушал его. Он понимал, в чем заключается
план Колфакса, и одобрял его. Мысль была хорошая, но для этого требовался
исключительный работник. Был ли Юджин таким работником? В этом Кэлвин
сомневался, хотя и допускал такую возможность. Колфакс, думал он, человек с
огромными способностями - пусть он новичок в издательском мире, но, во
всяком случае, это крупный делец. Если он найдет нужного ему человека, он,
пожалуй, добьется больших результатов. Возможно, что Юджин с первого
взгляда ему понравился: у него многообещающая внешность, он подтянутый,
энергичный, с живым умом и свежими взглядами. К тому же его успех здесь, в
этом издательстве, придает этому молодому человеку большую цену в глазах
Колфакса, чем он того заслуживает. Витла - хороший, даже прекрасный
работник, но только под чьим-нибудь руководством. Хватит ли у Колфакса
терпения, интереса и внимания, чтобы работать с ним и понимать его?
- Так, так, давайте хорошенько подумаем, Витла, - тихо произнес он. -
Предложение лестное. Было бы, конечно, глупо не отнестись к нему со всей
серьезностью. Знаете ли вы что-нибудь о том, как поставлено там дело?
- Нет, не знаю, - ответил Юджин, - если не считать того, что я мельком
уловил из короткой беседы с мистером Колфаксом.
- А вы хорошо знаете мистера Колфакса как человека?
- Очень мало. Я только дважды встречался с ним. Он энергичный, живой,
с большой инициативой, насколько я понимаю, он очень богат, - кто-то
говорил мне, что у него три или четыре миллиона.
Кэлвин пренебрежительно махнул рукой.
- Он вам нравится?
- Я затрудняюсь вам на это ответить. Он меня очень интересует. Жизнь
так и кипит в нем. Могу только сказать, что первое впечатление было
хорошее.
- И он хочет со временем поручить вам руководство всеми журналами и
книгоиздательством?
- Так по крайней мере он говорил, - сказал Юджин.
- Я бы на вашем месте не торопился взвалить на себя такую
ответственность. Я бы сначала постарался убедиться, что хорошо знаю дело.
Не забывайте, Витла, что заведовать одним отделом под чьим-либо
руководством, да еще при сочувственном отношении и внимании руководящего
вами лица - совсем не то, что брать на себя ответственность за четыре или
пять отделов, не имея над собой никого, кроме человека, который сам ждет от
вас разумных указаний. Колфакс, насколько я знаю, не издатель ни по
склонности, ни по образованию, ни по опыту. Он финансист. Если вы примете
его предложение, он захочет, чтобы вы говорили ему, как и что нужно делать.
Вы окажитесь перед очень трудной задачей, разве только вы обладаете
большими познаниями в издательском деле. Мне вовсе не хочется, чтобы вы
думали, будто я рад окатить вас холодной водой. В вас говорит естественное
стремление продвинуться в жизни. Растите, если можете. Уверяю вас, что,
вздумай вы уходить, никто из ваших знакомых не пожелает вам счастья более
искренне, чем я. Я только просил бы вас тщательно все взвесить. Здесь вы
себя чувствуете прочно, насколько может себя прочно чувствовать человек,
если он должным образом ведет себя, если он отдает работе все свои
способности и энергию. Вполне естественно, что после сделанного вам
предложения вы вправе ожидать повышения оклада, и я охотно пойду на это.
Вы, верно, и сами догадываетесь, что я намеревался несколько повысить ваш
оклад в январе. Так вот, я вам заявляю, что если вы пожелаете остаться у
нас, вы будете получать четырнадцать тысяч долларов, и, возможно,
шестнадцать тысяч через год-полтора. Я не хочу перегружать ваш отдел
накладными расходами, в которых не вижу необходимости. Я бы сказал, что
шестнадцать тысяч долларов будет, пожалуй, слишком высокой платой, но вы