Страница:
- Я буду на западной террасе. Вы придете?
- Не знаю. Постараюсь.
Когда все в доме стихло, Юджин, медленно направился к назначенному
месту и стал ждать Сюзанну. Постепенно в огромном доме замерли последние
звуки. Пробило час, потом половина второго, и было уже около двух часов,
когда дверь отворилась и на террасу выскользнула прелестная фигурка
Сюзанны. Она еще не сняла бального платья, на голове у нее был кружевной
шарф.
- Я так боюсь, - прошептала она. - Я сама не понимаю, что делаю. Вы
уверены, что нас никто не увидит?
- Пойдемте по тропинке на луг.
Они пошли по дорожке, по которой уже шли однажды, когда встретились
здесь ранней весной. Низко в небе висел желтый серп месяца, казавшийся в
этот поздний час особенно большим.
- Помните, как мы были здесь весной?
- Помню.
- Я тогда любил вас. А вы?
- Нет.
Они шли под деревьями, он держал ее руку в своей.
- Какая ночь! Какая ночь! - воскликнул он, не в силах сдержать
томившее его чувство.
Они вышли на поляну. В воздухе чувствовалось августовская сухость.
Теплая ночь дышала страстью. Где-то гудел жук, что-то похрустывало, неясные
шорохи наполняли тьму. Квакнула лягушка, а может быть, это был хриплый
голос сонной птицы.
- Сюзанна, - сказал наконец Юджин, когда тропинка кончилась и они
остановились на опушке, залитой ярким лунным светом. - Сюзанна, - повторил
он, обнимая ее.
- Нет, - сказала она, - не надо.
- Посмотрите на меня, Сюзанна, - молил он. - Я хочу вам сказать, как я
люблю вас. Я не нахожу слов. Смешно пытаться передать мои чувства словами.
Скажите, что вы любите меня, Сюзанна. Скажите скорей. Я люблю вас безумно!
Скажите, Сюзанна!
- Нет, нет, я не могу! - ответила она.
- Поцелуйте меня.
- Нет.
Он привлек ее к себе и насильно поднял ее голову за подбородок.
- Откройте глаза, Сюзанна. О, боже! Какое счастье! Теперь я мог бы
умереть! Большего блаженства в жизни не может быть! Мой цветок! Моя фея!
Мое божество! Вы само совершенство! И подумать только, что вы любите меня!
Он стал жадно целовать ее.
- Поцелуйте меня, Сюзанна! Скажите, что вы любите меня. Скажите,
Сюзанна! Как я люблю ваше имя! Шепните, что вы любите меня.
- Нет.
- Но ведь вы любите меня?
- Нет.
- Посмотрите на меня, Сюзанна. Умоляю вас, взгляните на меня.
- Да, да, да! Люблю! - с рыданием вырвалось у нее вдруг, и она обвила
руками его шею. - Люблю, люблю!
- Не плачьте, Сюзанна, не плачьте, родная! Я совсем потерял голову, я
люблю вас! Теперь поцелуйте меня, один только раз. За вашу любовь я готов
отдать душу. Поцелуйте меня!
Он прижался губами к ее губам, но она в ужасе вырвалась из его
объятий.
- Мне страшно! - воскликнула она. - Боже, что мне делать? Я боюсь!
Ради бога, не надо! У меня такой ужас в душе! Что мне делать! Отпустите
меня!
Она побелела и, вся дрожа, ломала пальцы.
Юджин ласково притронулся к ее руке.
- Успокойтесь, Сюзанна, - сказал он. - Я больше не скажу ни слова. Вы
ничего дурного не сделали. Я напугал вас. Мы сейчас пойдем домой.
Успокойтесь. Вам нечего бояться.
Видя ее явный испуг, он сделал над собой усилие, и они направились к
роще. Чтобы еще больше успокоить ее, он достал из кармана портсигар, как
будто намереваясь закурить, но, убедившись, что она успокоилась, положил
сигару обратно.
- Ну, прошло, дорогая? - спросил он нежно.
- Да, но вернемтесь домой.
- Слушайте, Сюзанна. Я пойду с вами только до конца рощи. А дальше
идите одна. Я буду стоять на опушке, пока вы не подойдете к дому.
- Хорошо - сказала она успокоенная.
- И вы правда любите меня, Сюзанна?
- Да, да, люблю, но не говорите об этом. Только не сейчас. Не то вы
снова меня напугаете. Идемте домой.
Они медленно двинулись дальше. Потом Юджин сказал:
- Только один поцелуй, дорогая, на прощанье. Только один. Жизнь снова
открылась передо мной. Вы мой добрый гений. Вы сделали из меня другого
человека. У меня такое чувство, будто я никогда раньше не жил. О, какое это
дивное ощущение! Какое счастье узнать это, перемениться, как переменился я!
Вы заново создали меня, вы вернули мне мое искусство! Теперь я опять могу
работать. Я напишу ваш портрет.
Он вряд ли понимал, что говорит. Ему казалось, что, охваченный
каким-то пророческим порывом, он внезапно открыл самого себя.
Сюзанна приняла его поцелуй, но была так испугана, так возбуждена, что
у нее прерывалось дыхание. Какие-то новые, незнакомые чувства теснили ей
грудь. В сущности, она не понимала, о чем он говорит.
- Завтра на опушке рощи, - сказал он. - Завтра. Пусть вам снятся
золотые сны. А я никогда уже не буду знать покоя без вашей любви.
Со страстью, тоскою, мукой и восторгом следил он за ее удалявшейся
фигуркой, пока она, словно призрак, не растаяла за черной, безмолвной
дверью.
Невозможно, даже в таком подробном описании, как наше, передать всю
необычайную сложность, всю красоту и весь ужас тех чувств, которые овладели
Юджином, а потом передались и Сюзанне, когда любовь захватила его целиком.
Миссис Дэйл принадлежала к числу самых близких светских друзей Юджина. С
первого же дня их знакомства она стала его убежденной поклонницей, всюду
отзываясь о нем как о блестящем издателе и редакторе, художнике с большим
дарованием, интересном собеседнике, порядочнейшем и приятнейшем человеке.
Из неоднократных бесед с нею Юджин знал, что миссис Дэйл души не чает в
старшей дочери. Она говорила ему о том, как трудно в наши дни воспитать
светскую молодую девушку, сохранив в ней чистоту души и безыскусственность,
и он даже обсуждал с нею этот вопрос. Она призналась ему, что считает
нужным предоставить Сюзанне полную свободу в той мере, в какой это
совместимо с хорошим воспитанием и здравыми понятиями. Она не стремилась
развивать в дочери излишнюю смелость и самоуверенность, но вместе с тем
хотела видеть ее естественной и правдивой. Сюзанна, как миссис Дэйл
убедилась на основании долгих наблюдений и частых откровенных бесед с нею,
была честной и искренней натурой. Миссис Дэйл не совсем понимала свою дочь
- ни одна мать не понимает до конца своего ребенка, - но считала, что
достаточно разбирается в ее душе, и видела в ней задатки сильной воли и
больших способностей, - как у ее покойного отца, - а также естественное
тяготение ко всему, что есть в жизни хорошего и достойного.
Были ли у нее какие-нибудь таланты? На этот вопрос миссис Дэйл не
могла дать определенного ответа. В Сюзанне чувствовалось смутное стремление
к чему-то, имевшему очень мало общего с развлечениями так называемого
высшего общества. Ее нисколько не интересовали молодые люди и девушки, с
которыми она встречалась. Она любила ездить в гости, но и тут ее больше
всего прельщали прогулки верхом или в автомобиле. К азартным играм ее не
тянуло. Салонные разговоры забавляли ее, но не больше. Ее влекло к
интересным людям, она любила хорошие книги и картины. Она видела полотна
Юджина, и они произвели на нее большое впечатление. Она зачитывалась
стихами - но все это не мешало ей любить и понимать шутку. Чья-нибудь
неожиданная неловкость могла вызвать у нее приступ безудержного смеха, и
она всегда с удовольствием читала юмористические приложения к газете. Она
внимательно присматривалась к людям, не исключая и собственной матери, и ей
постепенно становилось ясно, - пожалуй, яснее, чем даже самой миссис Дэйл,
- какими мотивами та руководствуется в своем отношении к ней. Если строго
разобраться, то Сюзанна была одареннее матери, но ее способности были иного
свойства. Ей не хватало еще уравновешенности и широкого умственного
кругозора, но зато ее поэтическая натура сильнее откликалась на все
окружающее, а суждения говорили о богатой фантазии и тонком своеобразии
вкуса. Своей собственной волнующей красоты Сюзанна не замечала или не
хотела замечать. Она знала, что хороша собой, что мужчины теряют голову
из-за нее, но это ее почти не трогало. "Охота им так глупо себя вести", -
думала она. Сама она ничего не делала, чтобы привлечь к себе поклонников,
наоборот, избегала всего, что было похоже на флирт. Мать со всею
откровенностью предупредила ее, как легко увлекаются мужчины, как мало им
можно верить и как нужно следить за каждым своим взглядом, каждым жестом. И
Сюзанна жила весело и беспечно, никому не причиняя зла, стараясь не
вызывать ни в ком безнадежной любви и порой задумываясь над тем, что
принесет ей будущее. А потом появился Юджин.
С его появлением, хотя она едва ли сознавала это, в жизни Сюзанны
наступила новая полоса. Она встречала немало мужчин в обществе, но все те,
кто принадлежал к особо избранному кругу, казались ей невыносимо скучными.
Мать не раз говорила Сюзанне, как для нее важно найти себе богатого жениха
с положением, но каков он будет как человек, это оставалось для Сюзанны
загадкой. В типичных представителях "высшего" круга она не видела ничего
"высокого". Ей приходилось встречать знаменитых богачей и отпрысков
влиятельных фамилий, но в них было так мало человеческого, что для нее они
просто не существовали. Почти все они представлялись ее поэтической натуре
холодными, самовлюбленными и насквозь фальшивыми. Существовали, разумеется,
люди действительно выдающиеся, о которых писали газеты, - финансисты,
политические деятели, писатели, ученые, издатели, но, насколько понимала
Сюзанна, мало кто из них был принят в высшем обществе, огромному
большинству из них доступ туда был закрыт. Кое-кого из них она знала, но в
большинстве случаев это были старики или же люди, настолько ушедшие в себя,
что они не обращали на нее ни малейшего внимания. А Юджин появился на ее
пути, окруженный славой талантливого, выдающегося человека, и к тому же он
был молод. Он обладал красивой внешностью, был непринужденно весел и умел
смеяться от души. Вначале Сюзанне даже не верилось, чтобы человек, столь
молодой на вид, у которого не сходила с лица улыбка, мог занимать такое
положение, как рассказывала ее мама. Впоследствии, узнав Юджина ближе, она
решила, что его мало назвать одаренным. Казалось, он способен справиться с
любой задачей, за какую бы ни взялся. Однажды она вместе с матерью зашла к
нему в издательство, и ее поразило огромное, отделанное с большим вкусом
здание и роскошно обставленный кабинет Юджина. Для нее он был самым
замечательным из всех знакомых молодых мужчин. А потом началось пылкое
ухаживание, когда каждая встреча приносила столько света и радости... А
потом...
Юджина мучил вопрос, как быть дальше. После того памятного вечера
перед ним встала во весь рост проблема всей его жизни. Он был женат и
занимал значительное положение в обществе - более значительное, чем
когда-либо. Он был тесно связан с Колфаксом, так тесно, что боялся его, ибо
Колфакс, хотя и позволял себе шалости на стороне (как это было известно
Юджину), тем не менее строго придерживался условностей. Он не допускал даже
мысли, что подобные интрижки могут хоть в какой-то степени отразиться на
его семейной жизни. Уинфилд тоже никогда не нарушал законов приличия. У
него была любовница, но он, очевидно, раз и навсегда указал ей ее место.
Юджин видел эту женщину на открытии нового казино и был поражен ее
красотой. Она была эффектна, смела, элегантна. Глядя на нее, Юджин подумал
о том, наступит ли время, когда и для него возможна будет подобная связь.
Столько женатых людей поступали так. Отважится ли он когда-нибудь на такую
попытку?
Теперь, однако, взгляды его резко переменились. Если до сих пор он
мечтал о любовной связи, которая напоминала бы отношения Уинфилда с мисс де
Кальб (так звали любовницу предприимчивого финансиста) и удовлетворила бы
томившую его тоску по чему-то новому, прекрасному, - по женщине, в которой
сочетались бы друг и возлюбленная, - то после встречи с Сюзанной он утратил
всякий интерес к подобным вещам. Ему хотелось так изменить, переделать свою
жизнь, чтобы иметь подле себя Сюзанну, одну лишь Сюзанну. Сюзанна! Сюзанна!
Прекрасный сон! Но как добиться ее? Как убрать из своей жизни все, кроме ее
близости? С ней он готов был прожить целый век. Да, да, целый век! О, какое
видение, какая мечта!
В воскресенье, последовавшее за танцами в загородном клубе, Юджину
удалось провести с Сюзанной весь день. Это произошло наполовину случайно,
наполовину по безмолвному соглашению, так как если повод для их свидания и
возник случайно, то оба постарались воспользоваться случаем и сделали это
молча, не договариваясь, почти бессознательно. Если б их так сильно не
тянуло друг к другу, ничего бы не было. Но так или иначе, новое свидание
доставило им огромное наслаждение. Дело в том, что у миссис Дэйл на другой
день после бала разыгралась мигрень. Кинрой предложил своим друзьям
отправиться для разнообразия на Саут-Бич - самый жалкий, самый голый и
неказистый пляж на всем побережье Стэйтен-Айленд, - и миссис Дэйл позволила
Сюзанне поехать с ними, при условии, что Юджин согласится сопровождать ее.
Она вполне доверяла ему как спутнику и наставнику.
Юджин ответил, что поедет с удовольствием. Он только и мечтал
оказаться где-нибудь наедине с Сюзанной и надеялся, очутившись на пляже,
улучить для этого удобную минуту, но старался не выдать себя. Была вызвана
машина, которая доставила их к месту, откуда открывалась невзрачная
панорама взморья. Шофера отпустили домой, условились, собираясь обратно,
вызвать его по телефону. Вся компания двинулась по деревянным мостикам,
тянувшимся вдоль пляжа, но почти тотчас же разбилась на группы.
Юджин с Сюзанной сперва остановились пострелять в тире. Затем они
забавлялись бросанием колец. Юджин радовался каждой возможности смотреть на
свою возлюбленную, видеть ее прелестное личико, ловить ее улыбку, слышать
ее сладостный голос. Одно ее кольцо попало в цель. Каждое ее движение было
совершенно, каждый взгляд вызывал в нем трепет наслаждения. Юджин
чувствовал себя в раю, ничего общего не имевшем с той жалкой
действительностью, которая их окружала.
Покатавшись на "чертовом колесе", они пошли по мостикам дальше.
Волнение Юджина передалось Сюзанне, и в ней умолк голос благоразумия,
который несомненно посоветовал бы ей бежать. Нужна была какая-то встряска,
какой-то внезапный толчок, чтобы она увидела, куда ее несет течение, но
этого не случилось. Они очутились у нового дансинга, где танцевали
несколько официанток со своими кавалерами, и Юджин предложил смеха ради
зайти туда. Снова они танцевали вместе, и, хотя окружающая обстановка была
самая жалкая, а музыка отвратительная, Юджин чувствовал себя на седьмом
небе.
- Давайте убежим от остальных, поедем в Терра-Марин, - предложил
Юджин, вспомнив, что немного южнее на побережье есть отель. - Там очень
хорошо. А здесь такое убожество...
- Где это? - спросила Сюзанна.
- Милях в трех отсюда, к югу. Мы можем даже пройти пешком.
Но, окинув взглядом раскаленный пляж, от тут же бросил эту мысль.
- А по-моему, останемся, - сказала Сюзанна. - Здесь все такое жалкое,
что в этом есть своя прелесть. Мне интересно видеть, как эти люди
веселятся.
- Нет, уж очень здесь скверно, - повторил Юджин. - Как бы мне хотелось
иметь ваш здоровый взгляд на вещи. Впрочем, если не хотите, не поедем.
Сюзанна в задумчивости молчала. Убежать с ним? Но их будут искать.
Остальные, наверно, и так удивляются, куда они запропастились. А впрочем,
это не важно. Ее мать вполне спокойна, когда она с Юджином. Можно пойти.
- Хорошо, - сказала она наконец, - мне все равно, пойдемте.
- А что подумают остальные? - нерешительно заметил он.
- Им это совершенно безразлично, - сказала девушка. - Когда они
захотят вернуться домой, они вызовут машину. Ведь они знают, что я с вами.
И они знают, что я тоже могу вызвать машину, когда захочу. Мама не
рассердится.
Они пошли на вокзал, чтобы поездом доехать до следующей станции. Юджин
был счастлив, что проведет целый день вдвоем с Сюзанной. Он не думал ни об
Анджеле, оставшейся дома, ни о том, как отнесется к этому миссис Дэйл.
Ничего не случится. В их приключении не было ничего предосудительного.
Они сели в поезд и немного спустя очутились в другом мире - на террасе
гостиницы, выходившей на набережную. Во дворе гостиницы стояло множество
машин, в которых приехали такие же, как Юджин с Сюзанной, любители
поразвлечься. Перед гостиницей раскинулась огромная лужайка, на которой
высились качели под полосатыми красно-зелено-голубыми тентами, а вдали
виднелась пристань, где стояли на якоре маленькие белые катера. Море было
гладкое, как зеркало; в отдалении проходили гигантские пароходы, за
которыми тянулись пушистые султаны дыма. Солнце ярко пылало, но на террасе,
где официанты разносили напитки и всевозможные блюда, было прохладно. На
эстраде пел негритянский квартет. Сюзанна и Юджин сперва посидели в
креслах, любуясь прекрасным видом, а потом спустились вниз к качелям. Не
задумываясь, без слов тянулись они друг к другу, точно под действием
какого-то колдовства, уносившего их далеко от реальной жизни. Сидя напротив
Юджина на качелях, Сюзанна смотрела на него, - они улыбались или
обменивались ничего не значащими шутками, ни словом не выдавая волновавших
их чувств.
- Такого дня еще не было в моей жизни, - произнес наконец Юджин с
тоской и страстью. - Посмотрите на этот пароход там, вдали. Он кажется
совсем игрушечным.
- Да, - ответила Сюзанна. Она дышала неровно, голос ее дрожал. -
Чудесно.
- Ваши волосы - вы не можете себе представить, как вы хороши сейчас на
фоне моря.
- Прошу вас, не говорите обо мне, - взмолилась она. - Воображаю, какая
я лохматая! Мне еще в поезде ветром растрепало волосы. Надо бы разыскать
горничную и пойти в дамскую комнату.
- Не уходите, - сказал Юджин. - Не покидайте меня. Здесь так хорошо.
- Я не уйду. Я могла бы сидеть так целую вечность. Вот как сейчас - вы
тут, а я тут.
- Вы читали "Оду греческой вазе"?*
______________
* Стихотворение английского поэта Джона Китса (1795-1821).
- Да.
- Помните эти строки: "Прекрасный юноша, зачем бежишь..."
- Да, да! - с чувством откликнулась она.
Любовник пламенный, вотще твои порывы -
Она недостижима, хоть близка.
Но тем утешься, что пребудет на века
Твоя любовь и эта красота.
- Не надо, - попросила она.
Он понял. Слишком много волнующего было для нее в высоком пафосе этой
мысли. Ей стало больно, как было больно ему. Какая глубокая душа!
Они тихо покачивались; время от времени Юджин отталкивался ногой, и
Сюзанна помогала ему. А потом они прошлись по пляжу и уселись на крошечной
лужайке, у самой воды. Мимо них проходили другие гуляющие. Юджин обнял
Сюзанну за талию, взял ее руку в свою, но что-то в молодой девушке мешало
ему заговорить. Они молчали и в гостинице во время обеда и на обратном пути
к станции - Сюзанна не захотела вызывать машину, и они шли пешком в
темноте. Когда луна засеребрилась в небе, они остановились под высокими
деревьями, и он взял ее руку.
- Сюзанна! - произнес он.
- Не надо, - прошептала она, отодвигаясь от него.
- О Сюзанна! - повторил он. - Разрешите мне сказать...
- Нет, нет, - прервала она его. - Не говорите ничего. Прошу вас, не
надо. Лучше пойдемте дальше. Только вы да я...
Он умолк, так как ее голос, печальный, испуганный, все же звучал
повелительно. Он не мог не повиноваться ей.
Они направились к маленькому домику, стоявшему у железнодорожного
полотна и заменявшему вокзал, напевая какую-то забавную песенку из
старинной оперетты.
- Помните, Сюзанна, как мы с вами в первый раз играли в теннис? -
спросил он.
- Помню.
- А знаете, я еще до вашего прихода и потом, во время игры, испытывал
какое-то странное волнение. А вы?
- Я тоже.
- Что же это такое, Сюзанна?
- Не знаю.
- И не хотите знать?
- Нет, нет, мистер Витла. Сейчас не надо.
- "Мистер Витла"?
- А как же иначе?
- Сюзанна!
- Давайте думать каждый про себя, - умоляющим голосом сказала она. -
Здесь так прекрасно.
Они вышли на какой-то станции, ближайшей к Дэйлвью, и оттуда пошли
пешком. По дороге он осторожно обнял ее.
- Сюзанна, вы не сердитесь на меня? - с щемящей болью в сердце спросил
он. - Правда?
- Не спрашивайте меня. Только не сейчас. Нет, нет!
Он хотел было крепче прижать ее к себе.
- Только не сейчас, - повторила она. - Я не сержусь на вас.
Юджин умолк, так как они уже подходили к дому; в гостиную он вошел
веселый и много смеялся и шутил. Рассказ о том, как они в толпе потеряли
спутников, не вызвал ни у кого сомнений. Миссис Дэйл добродушно улыбалась.
Сюзанна ушла к себе в комнату.
Зайдя так далеко и завладев этим чудеснейшим цветком, Юджин думал
только о том, как бы сохранить его для себя. Казалось, с плеч у него
свалилась вся тяжесть прожитых лет. Снова любить! Завоевать любовь этого
чудного, совершенного создания! Просто не верилось, что судьба могла
оказаться такой благосклонной и подарить ему такое счастье. Чем в сущности
объяснить, что за последние годы он поднимался все выше и выше? После
тяжелых дней в Ривервуде он одерживал одну победу за другой. Работа в
газете "Уорлд", у Саммерфилда, у Кэлвина, в журнальном издательстве,
встреча с Уинфилдом, прекрасная квартира в парке, - неужели боги стали
милостивы к нему! Что все это значило? Почему судьба вдруг послала ему
славу, богатство и Сюзанну в придачу? Бывают ли на свете такие чудеса? И к
чему это все приводит? Может быть, судьба будет благоприятствовать ему и в
том, чтобы освободиться от Анджелы, - или же...
Мысль об Анджеле все эти дни была для него мучительна. Он в сущности
не питал к ней неприязни - ни теперь, ни раньше. За долгие годы совместной
жизни они научились понимать друг друга, и их внутренняя связь настолько
окрепла, что во многих отношениях лучшего нельзя было бы желать. После
истории в Ривервуде Анджела решила, что уже не любит Юджина, как раньше,
что она не в силах его любить, так как он слишком эгоистичен. Но это был
самообман. Она любила его, и даже больше, чем себя, в том смысле, что
готова была всем ради него жертвовать. Но с другой стороны, ее любовь была
эгоистичной, она требовала, чтобы и он в свою очередь всем жертвовал ради
нее. А Юджин нисколько не был к этому расположен, - опять-таки ни теперь,
ни раньше. Он считал, что его жизнь не может уложиться в тесные рамки
брака. Ему нужна была свобода, которая позволила бы ему делать все что
угодно, сближаться с кем угодно, но он боялся Анджелы, боялся общественного
мнения и отчасти боялся самого себя, то есть того, к чему могла его
привести неограниченная свобода. Он жалел Анджелу, зная, что если он так
или иначе расстанется с ней, она будет страдать, - но в то же время жалел и
себя. За все эти годы непрерывного карабкания вверх красота ни на миг не
утрачивала для него своей притягательной силы.
Не странно ли, как иногда все в жизни складывается таким образом,
чтобы скорее привести к развязке! Словно трагедии, подобно растениям и
цветам, таятся в крошечном семени, и какие-то силы, помогая их внезапному
росту, доводят их до роковой зрелости. Жизнь иных людей - это розы,
расцветшие в преисподней и горящие всеми огнями ада.
Начать с того, что Юджин стал очень рассеян; он не мог сосредоточиться
ни на делах издательства, ни на планах строительной компании, ни на
положении в своем собственном доме, где лежала больная Анджела. На
следующее утро после поездки в Саут-Бич, во время которой Сюзанна проявила
такую странную молчаливость, ему удалось пробыть с ней несколько минут
наедине на террасе в Дэйлвью. Она не казалась удрученной - во всяком
случае, это не бросалось в глаза, - но в ней чувствовалась непривычная
серьезность, свидетельствовавшая о том, что в душе ее происходит какая-то
сложная работа. Когда она вышла к нему, чтобы сообщить, что уезжает в
Территаун вместе с матерью и несколькими друзьями, ее большие глаза
смотрели на него открыто и честно.
- Я должна ехать, - сказала она. - Мама договорилась по телефону.
- Значит, я вас больше не увижу здесь?
- Нет.
- Вы меня любите, Сюзанна?
- Да, да, - ответила она и как-то понуро отошла в дальний угол
террасы, где никто не мог их видеть.
Он бесшумно последовал за нею.
- Поцелуйте меня, - сказал он.
Она испуганно и растерянно ответила на его поцелуй, тотчас же
отвернулась и быстро пошла прочь. А он смотрел ей вслед, любуясь ее
твердой, пружинистой походкой. Она была много ниже его ростом, хотя не
такая маленькая, как Анджела, - крепкого сложения, с хорошо развитой
фигурой. И душа у нее, должно быть, смелая, способная на подвиги,
исполненная мужества и решимости, подумал Юджин. Когда она станет постарше,
это будет сильная женщина, умеющая бесстрашно и последовательно мыслить.
Юджин не видел ее после этого дней десять и дошел до полного отчаяния.
Его больше не удовлетворяли редкие, случайные встречи с Сюзанной. А вдруг
она осенью уедет из Нью-Йорка, что будет тогда с ним? Если ее мать
что-нибудь узнает, она увезет ее в Европу, и Сюзанна, вероятно, забудет
его. Ужасно! Нет, пока этого не случилось, они должны бежать. Он превратит
все свое состояние в наличность и увезет ее куда-нибудь. Жизнь без Сюзанны
для него немыслима. Он должен добиться ее - любой ценой. Какое ему дело до
Колфакса и его журналов! Работа опостылела ему. Пусть Анджела забирает себе
- Не знаю. Постараюсь.
Когда все в доме стихло, Юджин, медленно направился к назначенному
месту и стал ждать Сюзанну. Постепенно в огромном доме замерли последние
звуки. Пробило час, потом половина второго, и было уже около двух часов,
когда дверь отворилась и на террасу выскользнула прелестная фигурка
Сюзанны. Она еще не сняла бального платья, на голове у нее был кружевной
шарф.
- Я так боюсь, - прошептала она. - Я сама не понимаю, что делаю. Вы
уверены, что нас никто не увидит?
- Пойдемте по тропинке на луг.
Они пошли по дорожке, по которой уже шли однажды, когда встретились
здесь ранней весной. Низко в небе висел желтый серп месяца, казавшийся в
этот поздний час особенно большим.
- Помните, как мы были здесь весной?
- Помню.
- Я тогда любил вас. А вы?
- Нет.
Они шли под деревьями, он держал ее руку в своей.
- Какая ночь! Какая ночь! - воскликнул он, не в силах сдержать
томившее его чувство.
Они вышли на поляну. В воздухе чувствовалось августовская сухость.
Теплая ночь дышала страстью. Где-то гудел жук, что-то похрустывало, неясные
шорохи наполняли тьму. Квакнула лягушка, а может быть, это был хриплый
голос сонной птицы.
- Сюзанна, - сказал наконец Юджин, когда тропинка кончилась и они
остановились на опушке, залитой ярким лунным светом. - Сюзанна, - повторил
он, обнимая ее.
- Нет, - сказала она, - не надо.
- Посмотрите на меня, Сюзанна, - молил он. - Я хочу вам сказать, как я
люблю вас. Я не нахожу слов. Смешно пытаться передать мои чувства словами.
Скажите, что вы любите меня, Сюзанна. Скажите скорей. Я люблю вас безумно!
Скажите, Сюзанна!
- Нет, нет, я не могу! - ответила она.
- Поцелуйте меня.
- Нет.
Он привлек ее к себе и насильно поднял ее голову за подбородок.
- Откройте глаза, Сюзанна. О, боже! Какое счастье! Теперь я мог бы
умереть! Большего блаженства в жизни не может быть! Мой цветок! Моя фея!
Мое божество! Вы само совершенство! И подумать только, что вы любите меня!
Он стал жадно целовать ее.
- Поцелуйте меня, Сюзанна! Скажите, что вы любите меня. Скажите,
Сюзанна! Как я люблю ваше имя! Шепните, что вы любите меня.
- Нет.
- Но ведь вы любите меня?
- Нет.
- Посмотрите на меня, Сюзанна. Умоляю вас, взгляните на меня.
- Да, да, да! Люблю! - с рыданием вырвалось у нее вдруг, и она обвила
руками его шею. - Люблю, люблю!
- Не плачьте, Сюзанна, не плачьте, родная! Я совсем потерял голову, я
люблю вас! Теперь поцелуйте меня, один только раз. За вашу любовь я готов
отдать душу. Поцелуйте меня!
Он прижался губами к ее губам, но она в ужасе вырвалась из его
объятий.
- Мне страшно! - воскликнула она. - Боже, что мне делать? Я боюсь!
Ради бога, не надо! У меня такой ужас в душе! Что мне делать! Отпустите
меня!
Она побелела и, вся дрожа, ломала пальцы.
Юджин ласково притронулся к ее руке.
- Успокойтесь, Сюзанна, - сказал он. - Я больше не скажу ни слова. Вы
ничего дурного не сделали. Я напугал вас. Мы сейчас пойдем домой.
Успокойтесь. Вам нечего бояться.
Видя ее явный испуг, он сделал над собой усилие, и они направились к
роще. Чтобы еще больше успокоить ее, он достал из кармана портсигар, как
будто намереваясь закурить, но, убедившись, что она успокоилась, положил
сигару обратно.
- Ну, прошло, дорогая? - спросил он нежно.
- Да, но вернемтесь домой.
- Слушайте, Сюзанна. Я пойду с вами только до конца рощи. А дальше
идите одна. Я буду стоять на опушке, пока вы не подойдете к дому.
- Хорошо - сказала она успокоенная.
- И вы правда любите меня, Сюзанна?
- Да, да, люблю, но не говорите об этом. Только не сейчас. Не то вы
снова меня напугаете. Идемте домой.
Они медленно двинулись дальше. Потом Юджин сказал:
- Только один поцелуй, дорогая, на прощанье. Только один. Жизнь снова
открылась передо мной. Вы мой добрый гений. Вы сделали из меня другого
человека. У меня такое чувство, будто я никогда раньше не жил. О, какое это
дивное ощущение! Какое счастье узнать это, перемениться, как переменился я!
Вы заново создали меня, вы вернули мне мое искусство! Теперь я опять могу
работать. Я напишу ваш портрет.
Он вряд ли понимал, что говорит. Ему казалось, что, охваченный
каким-то пророческим порывом, он внезапно открыл самого себя.
Сюзанна приняла его поцелуй, но была так испугана, так возбуждена, что
у нее прерывалось дыхание. Какие-то новые, незнакомые чувства теснили ей
грудь. В сущности, она не понимала, о чем он говорит.
- Завтра на опушке рощи, - сказал он. - Завтра. Пусть вам снятся
золотые сны. А я никогда уже не буду знать покоя без вашей любви.
Со страстью, тоскою, мукой и восторгом следил он за ее удалявшейся
фигуркой, пока она, словно призрак, не растаяла за черной, безмолвной
дверью.
Невозможно, даже в таком подробном описании, как наше, передать всю
необычайную сложность, всю красоту и весь ужас тех чувств, которые овладели
Юджином, а потом передались и Сюзанне, когда любовь захватила его целиком.
Миссис Дэйл принадлежала к числу самых близких светских друзей Юджина. С
первого же дня их знакомства она стала его убежденной поклонницей, всюду
отзываясь о нем как о блестящем издателе и редакторе, художнике с большим
дарованием, интересном собеседнике, порядочнейшем и приятнейшем человеке.
Из неоднократных бесед с нею Юджин знал, что миссис Дэйл души не чает в
старшей дочери. Она говорила ему о том, как трудно в наши дни воспитать
светскую молодую девушку, сохранив в ней чистоту души и безыскусственность,
и он даже обсуждал с нею этот вопрос. Она призналась ему, что считает
нужным предоставить Сюзанне полную свободу в той мере, в какой это
совместимо с хорошим воспитанием и здравыми понятиями. Она не стремилась
развивать в дочери излишнюю смелость и самоуверенность, но вместе с тем
хотела видеть ее естественной и правдивой. Сюзанна, как миссис Дэйл
убедилась на основании долгих наблюдений и частых откровенных бесед с нею,
была честной и искренней натурой. Миссис Дэйл не совсем понимала свою дочь
- ни одна мать не понимает до конца своего ребенка, - но считала, что
достаточно разбирается в ее душе, и видела в ней задатки сильной воли и
больших способностей, - как у ее покойного отца, - а также естественное
тяготение ко всему, что есть в жизни хорошего и достойного.
Были ли у нее какие-нибудь таланты? На этот вопрос миссис Дэйл не
могла дать определенного ответа. В Сюзанне чувствовалось смутное стремление
к чему-то, имевшему очень мало общего с развлечениями так называемого
высшего общества. Ее нисколько не интересовали молодые люди и девушки, с
которыми она встречалась. Она любила ездить в гости, но и тут ее больше
всего прельщали прогулки верхом или в автомобиле. К азартным играм ее не
тянуло. Салонные разговоры забавляли ее, но не больше. Ее влекло к
интересным людям, она любила хорошие книги и картины. Она видела полотна
Юджина, и они произвели на нее большое впечатление. Она зачитывалась
стихами - но все это не мешало ей любить и понимать шутку. Чья-нибудь
неожиданная неловкость могла вызвать у нее приступ безудержного смеха, и
она всегда с удовольствием читала юмористические приложения к газете. Она
внимательно присматривалась к людям, не исключая и собственной матери, и ей
постепенно становилось ясно, - пожалуй, яснее, чем даже самой миссис Дэйл,
- какими мотивами та руководствуется в своем отношении к ней. Если строго
разобраться, то Сюзанна была одареннее матери, но ее способности были иного
свойства. Ей не хватало еще уравновешенности и широкого умственного
кругозора, но зато ее поэтическая натура сильнее откликалась на все
окружающее, а суждения говорили о богатой фантазии и тонком своеобразии
вкуса. Своей собственной волнующей красоты Сюзанна не замечала или не
хотела замечать. Она знала, что хороша собой, что мужчины теряют голову
из-за нее, но это ее почти не трогало. "Охота им так глупо себя вести", -
думала она. Сама она ничего не делала, чтобы привлечь к себе поклонников,
наоборот, избегала всего, что было похоже на флирт. Мать со всею
откровенностью предупредила ее, как легко увлекаются мужчины, как мало им
можно верить и как нужно следить за каждым своим взглядом, каждым жестом. И
Сюзанна жила весело и беспечно, никому не причиняя зла, стараясь не
вызывать ни в ком безнадежной любви и порой задумываясь над тем, что
принесет ей будущее. А потом появился Юджин.
С его появлением, хотя она едва ли сознавала это, в жизни Сюзанны
наступила новая полоса. Она встречала немало мужчин в обществе, но все те,
кто принадлежал к особо избранному кругу, казались ей невыносимо скучными.
Мать не раз говорила Сюзанне, как для нее важно найти себе богатого жениха
с положением, но каков он будет как человек, это оставалось для Сюзанны
загадкой. В типичных представителях "высшего" круга она не видела ничего
"высокого". Ей приходилось встречать знаменитых богачей и отпрысков
влиятельных фамилий, но в них было так мало человеческого, что для нее они
просто не существовали. Почти все они представлялись ее поэтической натуре
холодными, самовлюбленными и насквозь фальшивыми. Существовали, разумеется,
люди действительно выдающиеся, о которых писали газеты, - финансисты,
политические деятели, писатели, ученые, издатели, но, насколько понимала
Сюзанна, мало кто из них был принят в высшем обществе, огромному
большинству из них доступ туда был закрыт. Кое-кого из них она знала, но в
большинстве случаев это были старики или же люди, настолько ушедшие в себя,
что они не обращали на нее ни малейшего внимания. А Юджин появился на ее
пути, окруженный славой талантливого, выдающегося человека, и к тому же он
был молод. Он обладал красивой внешностью, был непринужденно весел и умел
смеяться от души. Вначале Сюзанне даже не верилось, чтобы человек, столь
молодой на вид, у которого не сходила с лица улыбка, мог занимать такое
положение, как рассказывала ее мама. Впоследствии, узнав Юджина ближе, она
решила, что его мало назвать одаренным. Казалось, он способен справиться с
любой задачей, за какую бы ни взялся. Однажды она вместе с матерью зашла к
нему в издательство, и ее поразило огромное, отделанное с большим вкусом
здание и роскошно обставленный кабинет Юджина. Для нее он был самым
замечательным из всех знакомых молодых мужчин. А потом началось пылкое
ухаживание, когда каждая встреча приносила столько света и радости... А
потом...
Юджина мучил вопрос, как быть дальше. После того памятного вечера
перед ним встала во весь рост проблема всей его жизни. Он был женат и
занимал значительное положение в обществе - более значительное, чем
когда-либо. Он был тесно связан с Колфаксом, так тесно, что боялся его, ибо
Колфакс, хотя и позволял себе шалости на стороне (как это было известно
Юджину), тем не менее строго придерживался условностей. Он не допускал даже
мысли, что подобные интрижки могут хоть в какой-то степени отразиться на
его семейной жизни. Уинфилд тоже никогда не нарушал законов приличия. У
него была любовница, но он, очевидно, раз и навсегда указал ей ее место.
Юджин видел эту женщину на открытии нового казино и был поражен ее
красотой. Она была эффектна, смела, элегантна. Глядя на нее, Юджин подумал
о том, наступит ли время, когда и для него возможна будет подобная связь.
Столько женатых людей поступали так. Отважится ли он когда-нибудь на такую
попытку?
Теперь, однако, взгляды его резко переменились. Если до сих пор он
мечтал о любовной связи, которая напоминала бы отношения Уинфилда с мисс де
Кальб (так звали любовницу предприимчивого финансиста) и удовлетворила бы
томившую его тоску по чему-то новому, прекрасному, - по женщине, в которой
сочетались бы друг и возлюбленная, - то после встречи с Сюзанной он утратил
всякий интерес к подобным вещам. Ему хотелось так изменить, переделать свою
жизнь, чтобы иметь подле себя Сюзанну, одну лишь Сюзанну. Сюзанна! Сюзанна!
Прекрасный сон! Но как добиться ее? Как убрать из своей жизни все, кроме ее
близости? С ней он готов был прожить целый век. Да, да, целый век! О, какое
видение, какая мечта!
В воскресенье, последовавшее за танцами в загородном клубе, Юджину
удалось провести с Сюзанной весь день. Это произошло наполовину случайно,
наполовину по безмолвному соглашению, так как если повод для их свидания и
возник случайно, то оба постарались воспользоваться случаем и сделали это
молча, не договариваясь, почти бессознательно. Если б их так сильно не
тянуло друг к другу, ничего бы не было. Но так или иначе, новое свидание
доставило им огромное наслаждение. Дело в том, что у миссис Дэйл на другой
день после бала разыгралась мигрень. Кинрой предложил своим друзьям
отправиться для разнообразия на Саут-Бич - самый жалкий, самый голый и
неказистый пляж на всем побережье Стэйтен-Айленд, - и миссис Дэйл позволила
Сюзанне поехать с ними, при условии, что Юджин согласится сопровождать ее.
Она вполне доверяла ему как спутнику и наставнику.
Юджин ответил, что поедет с удовольствием. Он только и мечтал
оказаться где-нибудь наедине с Сюзанной и надеялся, очутившись на пляже,
улучить для этого удобную минуту, но старался не выдать себя. Была вызвана
машина, которая доставила их к месту, откуда открывалась невзрачная
панорама взморья. Шофера отпустили домой, условились, собираясь обратно,
вызвать его по телефону. Вся компания двинулась по деревянным мостикам,
тянувшимся вдоль пляжа, но почти тотчас же разбилась на группы.
Юджин с Сюзанной сперва остановились пострелять в тире. Затем они
забавлялись бросанием колец. Юджин радовался каждой возможности смотреть на
свою возлюбленную, видеть ее прелестное личико, ловить ее улыбку, слышать
ее сладостный голос. Одно ее кольцо попало в цель. Каждое ее движение было
совершенно, каждый взгляд вызывал в нем трепет наслаждения. Юджин
чувствовал себя в раю, ничего общего не имевшем с той жалкой
действительностью, которая их окружала.
Покатавшись на "чертовом колесе", они пошли по мостикам дальше.
Волнение Юджина передалось Сюзанне, и в ней умолк голос благоразумия,
который несомненно посоветовал бы ей бежать. Нужна была какая-то встряска,
какой-то внезапный толчок, чтобы она увидела, куда ее несет течение, но
этого не случилось. Они очутились у нового дансинга, где танцевали
несколько официанток со своими кавалерами, и Юджин предложил смеха ради
зайти туда. Снова они танцевали вместе, и, хотя окружающая обстановка была
самая жалкая, а музыка отвратительная, Юджин чувствовал себя на седьмом
небе.
- Давайте убежим от остальных, поедем в Терра-Марин, - предложил
Юджин, вспомнив, что немного южнее на побережье есть отель. - Там очень
хорошо. А здесь такое убожество...
- Где это? - спросила Сюзанна.
- Милях в трех отсюда, к югу. Мы можем даже пройти пешком.
Но, окинув взглядом раскаленный пляж, от тут же бросил эту мысль.
- А по-моему, останемся, - сказала Сюзанна. - Здесь все такое жалкое,
что в этом есть своя прелесть. Мне интересно видеть, как эти люди
веселятся.
- Нет, уж очень здесь скверно, - повторил Юджин. - Как бы мне хотелось
иметь ваш здоровый взгляд на вещи. Впрочем, если не хотите, не поедем.
Сюзанна в задумчивости молчала. Убежать с ним? Но их будут искать.
Остальные, наверно, и так удивляются, куда они запропастились. А впрочем,
это не важно. Ее мать вполне спокойна, когда она с Юджином. Можно пойти.
- Хорошо, - сказала она наконец, - мне все равно, пойдемте.
- А что подумают остальные? - нерешительно заметил он.
- Им это совершенно безразлично, - сказала девушка. - Когда они
захотят вернуться домой, они вызовут машину. Ведь они знают, что я с вами.
И они знают, что я тоже могу вызвать машину, когда захочу. Мама не
рассердится.
Они пошли на вокзал, чтобы поездом доехать до следующей станции. Юджин
был счастлив, что проведет целый день вдвоем с Сюзанной. Он не думал ни об
Анджеле, оставшейся дома, ни о том, как отнесется к этому миссис Дэйл.
Ничего не случится. В их приключении не было ничего предосудительного.
Они сели в поезд и немного спустя очутились в другом мире - на террасе
гостиницы, выходившей на набережную. Во дворе гостиницы стояло множество
машин, в которых приехали такие же, как Юджин с Сюзанной, любители
поразвлечься. Перед гостиницей раскинулась огромная лужайка, на которой
высились качели под полосатыми красно-зелено-голубыми тентами, а вдали
виднелась пристань, где стояли на якоре маленькие белые катера. Море было
гладкое, как зеркало; в отдалении проходили гигантские пароходы, за
которыми тянулись пушистые султаны дыма. Солнце ярко пылало, но на террасе,
где официанты разносили напитки и всевозможные блюда, было прохладно. На
эстраде пел негритянский квартет. Сюзанна и Юджин сперва посидели в
креслах, любуясь прекрасным видом, а потом спустились вниз к качелям. Не
задумываясь, без слов тянулись они друг к другу, точно под действием
какого-то колдовства, уносившего их далеко от реальной жизни. Сидя напротив
Юджина на качелях, Сюзанна смотрела на него, - они улыбались или
обменивались ничего не значащими шутками, ни словом не выдавая волновавших
их чувств.
- Такого дня еще не было в моей жизни, - произнес наконец Юджин с
тоской и страстью. - Посмотрите на этот пароход там, вдали. Он кажется
совсем игрушечным.
- Да, - ответила Сюзанна. Она дышала неровно, голос ее дрожал. -
Чудесно.
- Ваши волосы - вы не можете себе представить, как вы хороши сейчас на
фоне моря.
- Прошу вас, не говорите обо мне, - взмолилась она. - Воображаю, какая
я лохматая! Мне еще в поезде ветром растрепало волосы. Надо бы разыскать
горничную и пойти в дамскую комнату.
- Не уходите, - сказал Юджин. - Не покидайте меня. Здесь так хорошо.
- Я не уйду. Я могла бы сидеть так целую вечность. Вот как сейчас - вы
тут, а я тут.
- Вы читали "Оду греческой вазе"?*
______________
* Стихотворение английского поэта Джона Китса (1795-1821).
- Да.
- Помните эти строки: "Прекрасный юноша, зачем бежишь..."
- Да, да! - с чувством откликнулась она.
Любовник пламенный, вотще твои порывы -
Она недостижима, хоть близка.
Но тем утешься, что пребудет на века
Твоя любовь и эта красота.
- Не надо, - попросила она.
Он понял. Слишком много волнующего было для нее в высоком пафосе этой
мысли. Ей стало больно, как было больно ему. Какая глубокая душа!
Они тихо покачивались; время от времени Юджин отталкивался ногой, и
Сюзанна помогала ему. А потом они прошлись по пляжу и уселись на крошечной
лужайке, у самой воды. Мимо них проходили другие гуляющие. Юджин обнял
Сюзанну за талию, взял ее руку в свою, но что-то в молодой девушке мешало
ему заговорить. Они молчали и в гостинице во время обеда и на обратном пути
к станции - Сюзанна не захотела вызывать машину, и они шли пешком в
темноте. Когда луна засеребрилась в небе, они остановились под высокими
деревьями, и он взял ее руку.
- Сюзанна! - произнес он.
- Не надо, - прошептала она, отодвигаясь от него.
- О Сюзанна! - повторил он. - Разрешите мне сказать...
- Нет, нет, - прервала она его. - Не говорите ничего. Прошу вас, не
надо. Лучше пойдемте дальше. Только вы да я...
Он умолк, так как ее голос, печальный, испуганный, все же звучал
повелительно. Он не мог не повиноваться ей.
Они направились к маленькому домику, стоявшему у железнодорожного
полотна и заменявшему вокзал, напевая какую-то забавную песенку из
старинной оперетты.
- Помните, Сюзанна, как мы с вами в первый раз играли в теннис? -
спросил он.
- Помню.
- А знаете, я еще до вашего прихода и потом, во время игры, испытывал
какое-то странное волнение. А вы?
- Я тоже.
- Что же это такое, Сюзанна?
- Не знаю.
- И не хотите знать?
- Нет, нет, мистер Витла. Сейчас не надо.
- "Мистер Витла"?
- А как же иначе?
- Сюзанна!
- Давайте думать каждый про себя, - умоляющим голосом сказала она. -
Здесь так прекрасно.
Они вышли на какой-то станции, ближайшей к Дэйлвью, и оттуда пошли
пешком. По дороге он осторожно обнял ее.
- Сюзанна, вы не сердитесь на меня? - с щемящей болью в сердце спросил
он. - Правда?
- Не спрашивайте меня. Только не сейчас. Нет, нет!
Он хотел было крепче прижать ее к себе.
- Только не сейчас, - повторила она. - Я не сержусь на вас.
Юджин умолк, так как они уже подходили к дому; в гостиную он вошел
веселый и много смеялся и шутил. Рассказ о том, как они в толпе потеряли
спутников, не вызвал ни у кого сомнений. Миссис Дэйл добродушно улыбалась.
Сюзанна ушла к себе в комнату.
Зайдя так далеко и завладев этим чудеснейшим цветком, Юджин думал
только о том, как бы сохранить его для себя. Казалось, с плеч у него
свалилась вся тяжесть прожитых лет. Снова любить! Завоевать любовь этого
чудного, совершенного создания! Просто не верилось, что судьба могла
оказаться такой благосклонной и подарить ему такое счастье. Чем в сущности
объяснить, что за последние годы он поднимался все выше и выше? После
тяжелых дней в Ривервуде он одерживал одну победу за другой. Работа в
газете "Уорлд", у Саммерфилда, у Кэлвина, в журнальном издательстве,
встреча с Уинфилдом, прекрасная квартира в парке, - неужели боги стали
милостивы к нему! Что все это значило? Почему судьба вдруг послала ему
славу, богатство и Сюзанну в придачу? Бывают ли на свете такие чудеса? И к
чему это все приводит? Может быть, судьба будет благоприятствовать ему и в
том, чтобы освободиться от Анджелы, - или же...
Мысль об Анджеле все эти дни была для него мучительна. Он в сущности
не питал к ней неприязни - ни теперь, ни раньше. За долгие годы совместной
жизни они научились понимать друг друга, и их внутренняя связь настолько
окрепла, что во многих отношениях лучшего нельзя было бы желать. После
истории в Ривервуде Анджела решила, что уже не любит Юджина, как раньше,
что она не в силах его любить, так как он слишком эгоистичен. Но это был
самообман. Она любила его, и даже больше, чем себя, в том смысле, что
готова была всем ради него жертвовать. Но с другой стороны, ее любовь была
эгоистичной, она требовала, чтобы и он в свою очередь всем жертвовал ради
нее. А Юджин нисколько не был к этому расположен, - опять-таки ни теперь,
ни раньше. Он считал, что его жизнь не может уложиться в тесные рамки
брака. Ему нужна была свобода, которая позволила бы ему делать все что
угодно, сближаться с кем угодно, но он боялся Анджелы, боялся общественного
мнения и отчасти боялся самого себя, то есть того, к чему могла его
привести неограниченная свобода. Он жалел Анджелу, зная, что если он так
или иначе расстанется с ней, она будет страдать, - но в то же время жалел и
себя. За все эти годы непрерывного карабкания вверх красота ни на миг не
утрачивала для него своей притягательной силы.
Не странно ли, как иногда все в жизни складывается таким образом,
чтобы скорее привести к развязке! Словно трагедии, подобно растениям и
цветам, таятся в крошечном семени, и какие-то силы, помогая их внезапному
росту, доводят их до роковой зрелости. Жизнь иных людей - это розы,
расцветшие в преисподней и горящие всеми огнями ада.
Начать с того, что Юджин стал очень рассеян; он не мог сосредоточиться
ни на делах издательства, ни на планах строительной компании, ни на
положении в своем собственном доме, где лежала больная Анджела. На
следующее утро после поездки в Саут-Бич, во время которой Сюзанна проявила
такую странную молчаливость, ему удалось пробыть с ней несколько минут
наедине на террасе в Дэйлвью. Она не казалась удрученной - во всяком
случае, это не бросалось в глаза, - но в ней чувствовалась непривычная
серьезность, свидетельствовавшая о том, что в душе ее происходит какая-то
сложная работа. Когда она вышла к нему, чтобы сообщить, что уезжает в
Территаун вместе с матерью и несколькими друзьями, ее большие глаза
смотрели на него открыто и честно.
- Я должна ехать, - сказала она. - Мама договорилась по телефону.
- Значит, я вас больше не увижу здесь?
- Нет.
- Вы меня любите, Сюзанна?
- Да, да, - ответила она и как-то понуро отошла в дальний угол
террасы, где никто не мог их видеть.
Он бесшумно последовал за нею.
- Поцелуйте меня, - сказал он.
Она испуганно и растерянно ответила на его поцелуй, тотчас же
отвернулась и быстро пошла прочь. А он смотрел ей вслед, любуясь ее
твердой, пружинистой походкой. Она была много ниже его ростом, хотя не
такая маленькая, как Анджела, - крепкого сложения, с хорошо развитой
фигурой. И душа у нее, должно быть, смелая, способная на подвиги,
исполненная мужества и решимости, подумал Юджин. Когда она станет постарше,
это будет сильная женщина, умеющая бесстрашно и последовательно мыслить.
Юджин не видел ее после этого дней десять и дошел до полного отчаяния.
Его больше не удовлетворяли редкие, случайные встречи с Сюзанной. А вдруг
она осенью уедет из Нью-Йорка, что будет тогда с ним? Если ее мать
что-нибудь узнает, она увезет ее в Европу, и Сюзанна, вероятно, забудет
его. Ужасно! Нет, пока этого не случилось, они должны бежать. Он превратит
все свое состояние в наличность и увезет ее куда-нибудь. Жизнь без Сюзанны
для него немыслима. Он должен добиться ее - любой ценой. Какое ему дело до
Колфакса и его журналов! Работа опостылела ему. Пусть Анджела забирает себе