Страница:
противоречили представлению Юджина о пророчествах. В них не было ничего
пошлого - наоборот, много величественного, необузданно драматического,
каким и должно представлять себе слово божие. Юджин также с удивлением
узнал, что эволюционная теория отнюдь не исключает представления об
управляющем вселенной божестве и божественном промысле, как это ему всегда
казалось. Теперь, когда эти вопросы так остро встали перед ним, он то и
дело стал замечать в газетах высказывания ученых, которые повергали его в
немалое изумление. Например, в рецензии на книгу современного биолога
Джордана Гоулда он наткнулся на следующую цитату:
"Жизнь управляет физическими силами с помощью клеточного механизма и,
насколько нам известно, только с его помощью". То, что Юджин читал у миссис
Эдди и слышал от Бэнгса, не вязалось с этим утверждением, но его поразило,
что и оно в конечном счете вело к признанию деятельного божества,
определяющего наши цели. "В органической молекуле нельзя обнаружить никаких
признаков разума или разумно направленной воли; она продукт математически
детерминированных и неизменных физических сил. Жизнь осознает себя в
особой, дифференцированной деятельности клетки; человек, следовательно,
представляет собой комплекс еще более дифференцированных функций, это еще
более высокое и совершенное воплощение, чем отдельная клетка. Жизнь, или
бог, проявляются в клетке... (а также и повсюду за ее пределами, и столь
же, если еще не более активно, - мысленно добавил Юджин). Разум клетки -
это божественный разум. (Следуя учению миссис Эдди, с этим нельзя было
согласиться. Для нее клетка была иллюзорна.) Человек в конце концов не что
иное, как бог... Если вы замените слово "жизнь" словом "Biologos" или "бог"
- что я со своей стороны могу только приветствовать, то перед нами
предстанет величайший факт биологии. Клетка, таким образом, - это орудие
бога и его посредник в мире материи; это механизм воплощения, слово,
становящееся плотью и живущее среди нас".
В газете, в одном из воскресных номеров, Юджину попался отрывок, в
котором излагалась теория современного физика Эдгара Люсьена Ларкина.
"После того как был изобретен, а в самое недавнее время и
усовершенствован новый микроскоп, работающий с помощью ультрафиолетовых
лучей, и соответствующая микрофотокамера с движущейся пленкой, был,
очевидно, достигнут предел того, что способен различать человеческий глаз.
Нашему зрению стали доступны такие мельчайшие органические и неорганические
тела, что по сравнению с ними самые крошечные объекты, которые мы раньше
улавливали с помощью старых инструментов, кажутся громоздкими и неуклюжими.
Это открыло нам новую область - микровселенную, не менее чудесную, чем
звездный мир. Мы уже не сомневаемся в существовании этого сложного мира, но
исследование его еще только началось - лет через сто микровселенная будет в
какой-то мере исследована. Законы микродвижений будут, по всей вероятности,
открыты и опубликованы в учебниках наряду с законами движения обширнейших
солнечных систем. Пытаясь осмыслить сущность этой мельчайшей жизни и
мельчайших движений, я не могу представить себе их иначе как
одухотворенными. Каждое движение здесь управляется разумом. Чем больше я
смотрю на эти диковинные существа, тем больше крепнет во мне уверенность,
что жизнь микровселенной проникнута разумом. Эти движущиеся частицы знают
свой путь. Если при рассмотрении в старый микроскоп более крупных частиц,
взвешенных в жидкостях, было установлено, что они с большой быстротой
двигаются по всем геометрическим направлениям, то микроскоп, работающий
ультрафиолетовыми лучами, открывает нам миллионы мельчайших тел, движущихся
с неимоверной быстротой по геометрически правильным траекториям под
геометрически правильными углами, всегда различными для каждого отдельного
вида".
Так что же это за углы? - спрашивал себя Юджин. Кто их установил? И
кто и что определило эти геометрически правильные траектории?..
"Божественный разум", о котором говорится у миссис Эдди? Неужели же в
словах этой женщины есть какая-то правда? Так он продолжал читать и
размышлять над прочитанным, пока однажды не наткнулся в газете на мысли
Альфреда Рассела Уоллеса касательно вселенной и ее управления, которые
заинтересовали его, так как он увидел в них подтверждение того, о чем
говорил Христос и его истолковательница миссис Эдди, то есть, что
существует "божественный разум", или же "центральная мысль", не знающая зла
и руководствующаяся исключительно благими побуждениями.
"Жизнь - это сила, которая из воздуха, воды и растворенного в ней
вещества создает простейшие и в высшей степени сложные организмы,
обладающие определенным строением и функциями; эти организмы находятся в
состоянии постоянного распада и восстановления, которые осуществляются с
помощью внутренней циркуляции жидкостей и газов; они размножаются,
последовательно проходят через фазы молодости, зрелости и старости, затем
умирают и распадаются на составные элементы. Таким образом, они составляют
непрерывные ряды подобных себе индивидуумов и, находясь в благоприятных
условиях, обладают, по-видимому, потенциальным бессмертием.
Для того чтобы объяснить, как осуществляется руководство этими низшими
силами в соответствии с определенной системой эволюции, торжество которой
мы наблюдаем повсюду, мы вынуждены предположить существование некоего
всеобъемлющего разума, - вездесущего духа, который движет вселенной. Ничто
другое нас удовлетворить не может...
Но, сделав этот шаг, мы вынуждены пойти и дальше... У нас имеется
полное научное и логическое основание для того, чтобы видеть в животном и
растительном царстве, богатствами которого в конечном счете распоряжается
только человек, некое предварение нас самих, которое должно содействовать
развитию нашего сознания и подготовить нас к более высоким формам жизни в
качестве существ духовного порядка.
...Было бы естественно предположить, что огромная зияющая пропасть,
отделяющая нас от божества, населена бесконечной иерархией существ,
наделенных все возрастающим могуществом в отношении создания, развития и
управления вселенной.
...Вполне возможно также представить себе обширнейшую систему
сотрудничества между этими существами, находящимися на различных ступенях
могущества и разума, начиная с существ высшего порядка и кончая еще
лишенными сознания или почти бессознательными "душевными клетками", о
которых говорит Геккель.
Я могу также представить себе некое... Бесконечное Существо, которое
предусматривает и предопределяет в общих чертах весь ход вселенной.
Существо это могло, скажем, внушить некоторым из своих высших ангелов
идею создания первичного космоса, вселенной из одного лишь эфира,
обладающего теми свойствами и особенностями, которые породили все
последующее. Другие ангелы, подчиненные первым, должны были бы выделить из
эфира в должных пространственных и количественных соотношениях все элементы
материи, с тем чтобы под воздействием таких законов и сил, как сила
тяготения, теплота и электричество, они могли образовать обширные
туманности и солнечные системы, из которых состоит звездный мир.
Мы можем затем предположить, что неисчислимые сонмы ангелов, для коих
тысячелетия равны дню, наблюдают за развитием этих солнечных и планетных
систем и что в одной из них (а может быть, и в нескольких) возникло
сочетание всех тех необходимых условий (известные пространственные
соотношения, строения из элементов, атмосфера и водные массы, отстоящие от
источников тепла на такие расстояния, что они могут обеспечить устойчивость
строения и единообразие температуры на данный минимум миллионов лет или
веков), которые потребны для развития жизни, начиная от амебы вплоть до
человека плюс еще несколько сот миллионов, необходимых для того, чтобы
завершилось развитие человека.
А это заставляет нас заключить о существовании целого воинства духов -
их можно было бы назвать организующими духами, - коим поручено так
воздействовать на мир "душевных клеток", чтобы те точно и без заминки
выполняли свою работу...
На дальнейших этапах развития жизни могла возникнуть необходимость во
все более многочисленных и наделенных все более высоким разумом силах,
которые направляли бы основные виды и разновидности по предначертанным им
путям, в соответствии с общим планом, всемерно следя за тем, чтобы не
допустить перерыва в той особой линии развития, которая одна лишь способна
была в конце концов привести к появлению человека...
Я льщу себя надеждой, что это умозрительное построение найдет отклик в
душе некоторых моих читателей, как единственно возможная в настоящее время
попытка определить первопричины, обусловившие возникновение материи, жизни
и сознания, а также появление человека, который в высших своих достижениях
лишь немногим уступает ангелам и, подобно им, предназначен к
поступательному развитию в духовном мире".
Это утверждение, исходящее из кругов представителей научного
естествознания и, стало быть, не противоречащее их выводам относительно
устройства вселенной, показалось Юджину весьма близким тому, о чем учила
миссис Эдди, а именно, что все в мире - это разум в его бесчисленных
проявлениях; единственное различие между миссис Эдди и английскими
натуралистами заключалось в том, что они допускали существование некоей
упорядоченной иерархии, которая проявляет себя и руководит вселенной в
соответствии с предуказанными ей или добровольно принятыми ею законами,
доступными нашему исследованию и изучению, в то время как миссис Эдди
говорила о вездесущем духе, который управляет через посредство
упорядоченных законов и сил, им самим для себя созданных. Бог был для них
принципом таким же непреложным, как, скажем, арифметическая истина, что
дважды два - четыре, и он проявлял себя повседневно, повсечасно и
ежеминутно, как в убогой каморке, так и в мире вращающихся солнц и планет.
Бог - это принцип. Наконец-то Юджин понял это. Принцип же пребывает везде и
во всем одновременно. Нельзя себе представить места, где, например, дважды
два не будет четыре, где эта истина неприменима. То же самое относится и к
всесильному, вездесущему и всеведущему божественному разуму.
Нет ничего опаснее для человеческого разума, чем навязчивая идея. Она
может привести, да и часто приводит человека к гибели. Для Юджина такой
навязчивой идеей было представление о совершенной красоте девушки в
восемнадцать лет. Этот культ совершенной красоты, вместе с неспособностью
Анджелы сохранить его любовь и верность, были отчасти причиной всех его бед
до самого последнего времени. Религиозная система, воспринятая со слепой
горячностью, могла бы отвлечь, но могла бы и погубить его, когда бы он
способен был ею увлечься. К счастью, то учение, которым увлекся Юджин, не
имело ничего общего с узкой догмой, являя собой религию в более широком
значении этого слова, то есть духовный синтез или свод метафизических
систем того времени, не лишенный интереса для всякого мыслящего человека.
"Христианская наука" как культ или религия отвергалась всеми установленными
религиями и их последователями, усматривавшими в ней нечто извращенное,
бессмысленное, дикое - вроде черной магии, беспочвенной фантастики,
гипноза, месмеризма, спиритизма; короче говоря, в ней видели все то, чего в
ней не было, и очень мало (вернее, ничего) из того, что в ней было. А между
тем миссис Эдди только сформулировала, - вернее, лишний раз выразила мысль,
которую можно найти в священных книгах индусов и в заветах иудеев, как
Ветхом, так и Новом, и у Сократа, у Марка Аврелия, у святого Августина, а
также у Эмерсона и Карлейля. Единственное различие между нею и современными
философами заключалось в том, что ее "единое начало" было не злобным, как
представлял себе Юджин и многие другие, а всеблагим. Ее "единство" было
"единством" любви. Бог был всем, но только не источником зла, последнее же,
по ее мнению, было лишь иллюзией, без реальности или субстанции, - пустой
знак, лишенный смысла.
Следует помнить, что все время, пока Юджин предавался этим мучительным
религиозным исканиям, он жил на северной окраине города, работая урывками
над несколькими картинами, которые надеялся продать, время от времени
навещая Анджелу, находившуюся в надежных руках в родильном приюте на Сто
десятой улице, не переставая ни на секунду думать о Сюзанне и о том, увидит
ли он ее еще когда-нибудь. Его мозг был до такой степени воспламенен
красотою и духовным совершенством этой девушки, что он в сущности едва ли
мог считаться нормальным человеком. Для того чтобы привести его в себя,
необходима была какая-то встряска, катастрофа, превосходящая все пережитое
им до сих пор. Некоторую положительную роль сыграли для него материальные
невзгоды. Потеря Сюзанны только разожгла его любовь к ней. Положение
Анджелы несколько отвлекало мысли Юджина, так как его занимал вопрос, что с
нею будет. "Если бы она умерла!" - говорил он себе, потому что человек
обладает счастливой способностью от души ненавидеть тех, кому он причинил
больше всего зла. Он с трудом заставлял себя навещать ее, до такой степени
им владела мысль, что она стоит на его пути, а мысль, что она собирается
сделать его отцом, приводила его в бешенство - ведь если Анджела умрет,
ребенок останется у него на руках, и это, возможно, помешает Сюзанне со
временем к нему вернуться.
В тот период Юджин сторонился людей, так как он чувствовал себя среди
них отщепенцем и полагал, что своим появлением в обществе только накличет
на себя беду; все это не соответствовало действительности и было лишь
плодом его воображения. Этого не было бы, если бы он в это не верил. Но
именно потому он и поселился в тихой местности, куда почти не доходил шум
городского движения. Здесь он мог предаваться своим мыслям в полном покое.
Семья, у которой он снял комнату, ничего о нем не знала. Приближалась зима
с холодом, снегом и сильными ветрами, и Юджин с удовольствием думал о том,
что сюда мало кто забредет, особенно из числа его влиятельных знакомых. Он
получал много писем, которые пересылались ему с прежней квартиры, так как
его имя все еще значилось в списка разных комитетов, а также в
адрес-календаре, да и было у него много относительно скромных друзей, с
которыми можно было бы встречаться без больших затрат и которые рады были
бы повидаться с ним. Но Юджин не отвечал на приглашения и никому не сообщал
своего нового адреса; он много гулял по вечерам, а днем читал, рисовал или
же просиживал часами, погруженный в раздумье. Он все время размышлял о
Сюзанне и о том, что судьба воспользовалась ею как приманкой, чтобы вовлечь
его в западню. Сюзанна еще вернется к нему, она должна вернуться. Он
придумывал чудесные, мучительные встречи с нею, видел в своем воображении,
как она бросается в его объятия, чтобы уже никогда больше с ним не
расстаться. Об Анджеле, лежавшей в палате родильного приюта, он думал очень
мало. Она была под наблюдением опытных врачей. Он платил по всем счетам. До
критического момента было еще далеко. Миртл навещала ее. Порою он ловил
себя на мысли, что он жесток, что его рассудок гонит прочь ту, что была для
него верной опорой в жизни, но так или иначе он находил себе оправдание.
Анджела ему не пара. Почему она не может жить вдали от него? Вот и
"христианская наука" отрицает брак, считая его человеческой иллюзией,
противоречащей нерушимому единству человека и бога. Почему бы Анджеле не
дать ему, наконец, свободу?
Он писал стихи, посвященные Сюзанне, и читал творения старых поэтов,
которые разыскал в хозяйском сундуке среди ненужных книг. Снова и снова
перечитывал он сонет, начинавшийся словами: "Отвергнутый людьми,
отвергнутый судьбою"* - этот вопль из мрака, в котором он узнавал свой
собственный голос. Он купил сборник стихов Иейтса, и ему казалось, что они
говорят о Сюзанне:
______________
* Шекспир, сонет XXIX.
Не мне корить ее, что дни мои
Она тоской наполнила...
Его состояние не было таким тяжелым, как восемь лет назад, когда он
заболел, но оно было все же очень серьезным. Снова мысли его
сосредоточились на коварстве жизни, на ее изменчивости и капризах. Юджина
интересовало лишь то, что имело отношение к загадочным сторонам природы, и
от этого в нем снова стал зарождаться болезненный страх перед жизнью. Все
это заставляло Миртл опасаться за его рассудок.
- Почему ты не посоветуешься с кем-нибудь из наших лекарей? - пристала
она к нему однажды. - Поверь мне, они помогут тебе. Полно упрямиться. В
этих людях что-то есть, я не могу выразить, что именно. Какое-то
удивительное спокойствие. Тебе сразу станет лучше. Сделай это ради меня.
- Не донимай меня, Миртл. Оставь меня в покое. Ни к кому я не пойду. Я
готов признать, что в этом учении что-то есть - с точки зрения метафизики,
- но зачем мне ходить к лекарям? Если бог существует, он так же близок мне,
как и всякому другому.
Миртл в отчаянии ломала руки, и, видя, как она страдает, Юджин решил
послушаться. Кто знает, может быть, в этих людях заложена гипнотическая
сила или способность непосредственного воздействия, некий магнетизм,
который может повлиять на него и утолить его душевную боль. Он верил в
гипноз, во внушение и во многое другое. В конце концов он позвонил миссис
Джонс - старой женщине, которую очень хвалили и его сестра и другие; она
жила на южной стороне Бродвея, где-то неподалеку от Миртл. Рассказывали,
что она многим вернула здоровье. С какой стати он, Юджин Витла, спрашивал
себя Юджин, берясь за телефонную трубку, - с какой стати он, бывший
директор "Юнайтед мэгэзинс", бывший художник (Юджин считал, что он уже
больше не художник в настоящем смысле слова), пойдет к какой-то даме,
проповедующей "христианскую науку", чтобы излечиться - от чего? От чувства
безнадежности? Да. От сознания жизненного краха? Да. От душевной боли? Да.
От нечистых помыслов, подобных тем, в которых каялся незнакомец в церкви?
Да. Не смешно ли! Но вместе с тем им владело любопытство. Он размышлял о
том, действительно ли это возможно. Может ли он исцелиться от навязчивой
мысли, что потерпел крах в жизни? Может ли он исцелиться от снедающей его
тоски? Хочет ли он, чтобы эта тоска прошла? Нет! Конечно, нет! Ему нужна
Сюзанна. Он прекрасно понимал намерения Миртл - она рассчитывала с помощью
"христианской науки" вернуть его Анджеле и заставить позабыть Сюзанну, а он
знал, что это невозможно. Он решил пойти к старой лекарке, но только
потому, что его мучило безделье, одиночество и отсутствие всякой цели
впереди. Он решил пойти, потому что не знал, в сущности, что ему делать.
Миссис Джонс - миссис Алтэа Джонс - жила в одном из тех
многоквартирных домов стандартной архитектуры, которых в Нью-Йорке тысячи.
Широкий проход между двумя светло-желтыми кирпичными корпусами вел вглубь,
к узорчатой железной решетке подъезда, по обе стороны которого стояли на
фигурных постаментах электрические фонари с матовыми лампочками,
отбрасывавшими мягкий свет. Дальше - обычный вестибюль, лифт, ко всему
равнодушный негр-лифтер в форме и телефонный коммутатор. Здание было
семиэтажное. Стоял январский вечер, шел снег. Метель крутила снежные
хлопья, и улицы были устланы мягким ковром рыхлого снега. Несмотря на
тяжелое настроение, Юджин, как и всегда, отдался во власть той изумительной
картины, какую представлял собой окружающий мир, - город, одетый в
горностаевую мантию. Трамваи с грохотом проносились мимо, пешеходы шли
сгорбившись, кутаясь от ветра в шубы. Юджин с восхищением смотрел на снег,
на пушистые хлопья, упиваясь чудесами обычной, повседневной жизни. Это
отвлекло его от горя и заставило снова думать о живописи.
Миссис Джонс жила на седьмом этаже. Юджин постучал, и ему открыла
горничная, которая проводила его в приемную, так как он пришел немного
раньше назначенного времени. Здесь дожидались своей очереди несколько
пациентов - здоровые на вид мужчины и женщины. "Разве это не доказывает, -
подумал Юджин, опускаясь на стул, - что вся эта "наука" имеет дело с
воображаемыми недугами?" И снова ему вспомнился незнакомец в церкви, с
такой искренней убежденностью свидетельствовавший о своем излечении. Что ж,
подождем, увидим. Хотя он не мог себе представить, чтобы это принесло ему
какую-нибудь пользу. Надо скорее приниматься за работу. Юджин сидел в углу
приемной, упершись локтями в колени и сцепив пальцы под подбородком, и
думал. Его угнетал невзрачный вид этой комнаты, рыночная безвкусная мебель.
Неужели божественный разум не может создать для своих представителей более
приличную обстановку? Возможно ли, чтобы человек, призванный осуществлять
воздействие всемогущего бога на смертных, был настолько лишен чувства
красоты, чтобы жить в таком доме? Вот уж неубедительное свидетельство
могущества божия, а впрочем...
Вошла миссис Джонс, - маленького роста, полная, некрасивая женщина,
седая, морщинистая, безвкусно одетая, с весьма внушительным носом, с
бородавкой у рта. Казалось, природа, сотворившая миссис Джонс некрасивой,
не хотела ограничиться полумерами, и Юджин подумал, что почтенная лекарка
сильно напоминает диккенсовскую миссис Микобер со старой гравюры. На ней
была черная юбка из добротного материала, сидевшая мешком, и блуза
сине-стального цвета. Юджин заметил, однако, что у нее ясные серые глаза и
приятная улыбка.
- Мистер Витла, не так ли? - спросила она, направляясь к нему через
всю комнату, так как Юджин уселся в самом углу, возле окна. Она говорила с
легким шотландским акцентом. - Очень рада вас видеть. Прошу вас, пройдите
ко мне.
Она принимала его раньше других, так как они по телефону условились
насчет времени. Миссис Джонс провела его через всю комнату и у порога
своего кабинета пожала ему руку, пропуская мимо себя.
Юджин осторожно ответил на рукопожатие.
Так вот она какая, эта миссис Джонс! - подумал он, входя к ней и
оглядываясь. Бэнгс и Миртл утверждали, что она совершала чудеса исцеления,
вернее, что их совершал через нее божественный разум. Руки у нее были
сморщенные, лицо старое. Почему она не сделает себя молодой, если ей дано
творить чудеса? И почему в комнате такой беспорядок? Можно было буквально
задохнуться от обилия развешанных по стенам литографий и гравюр,
изображавших сцены из Библии и жизни Христа. На полу лежал какой-то красный
коврик или дорожка; стулья, обитые кожей, были топорной работы, стол весь
завален книгами, а со стены глядел поблекший портрет миссис Эдди и глупые,
надоедливые изречения. До чего же бездарны люди, когда дело касается
искусства жить! И как может утверждать, что постиг бога, тот, кто и о
жизни-то ничего не знает! Юджин устал, эта комната вызывала в нем
отвращение. И сама миссис Джонс тоже. У нее ко всему прочему был
неприятный, визгливый голос. И эта особа берется лечить рак? И чахотку? И
другие страшные болезни, как утверждает Миртл? Какой вздор!
Усталый, но чувствуя нарастающее раздражение, он сел на стул, который
указала ему миссис Джонс, и уставился на нее, а она уселась напротив и
окинула его ласковым, улыбающимся взглядом.
- Ну, - начала она без предисловий, - на что жалуется чадо господне?
Юджин в раздражении задвигался на стуле.
Чадо господне! Вот ханжа! Какое у него право называться господним
чадом? Нет, этим она его не возьмет. Как глупо, как непроходимо глупо!
Почему не спросить по-человечески, что с ним такое. Тем не менее он
ответил:
- На многое, так что мне, вероятно, нельзя помочь.
- Ну-ну, быть того не может. Не мешает, кстати, помнить, что для бога
нет ничего невозможного. Ведь с этим вы согласны, не правда ли? - с улыбкой
добавила она. - Вы, надеюсь, верите в бога или в некую руководящую силу?
- Не знаю, может быть, и верю. Я знаю, что в бога положено верить. Да,
пожалуй, верю.
- И он кажется вам недобрым богом?
- Да, и всегда казался, - ответил Юджин, подумав об Анджеле.
- Бренный разум, бренный разум! - словно подтверждая вслух собственную
мысль, произнесла миссис Джонс. - Каких только не рождает он заблуждений!
После чего она обратилась к Юджину.
- Человек должен быть исцелен - и даже против воли, чтобы познать, что
бог есть бог любви. Итак, вы считаете себя нераскаянным грешником, не
правда ли, - и думаете, что бог злобен? Можете ничего мне не рассказывать.
Все мы одинаковы в нашем земном состоянии. Я хотела бы только напомнить вам
слова пророка Исайи: "Если будут грехи ваши красны, как пурпур, - как руно
убелю..."
Юджин уже много лет не слышал этого изречения и едва ли помнил его. И
вдруг оно ожило в его душе во всей той яркой образности, которая так
отличает изречения библейских пророков. Он почувствовал, что готов простить
миссис Джонс ее бородавку, большой нос и нескладное одеяние за то, что она
сумела так кстати ввернуть это изречение. Это сразу подняло старую лекарку
в его глазах, так как свидетельствовало об уме или, во всяком случае, о
такте.
- Можете вы излечить меня от горя? - спросил он мрачно и не без
пошлого - наоборот, много величественного, необузданно драматического,
каким и должно представлять себе слово божие. Юджин также с удивлением
узнал, что эволюционная теория отнюдь не исключает представления об
управляющем вселенной божестве и божественном промысле, как это ему всегда
казалось. Теперь, когда эти вопросы так остро встали перед ним, он то и
дело стал замечать в газетах высказывания ученых, которые повергали его в
немалое изумление. Например, в рецензии на книгу современного биолога
Джордана Гоулда он наткнулся на следующую цитату:
"Жизнь управляет физическими силами с помощью клеточного механизма и,
насколько нам известно, только с его помощью". То, что Юджин читал у миссис
Эдди и слышал от Бэнгса, не вязалось с этим утверждением, но его поразило,
что и оно в конечном счете вело к признанию деятельного божества,
определяющего наши цели. "В органической молекуле нельзя обнаружить никаких
признаков разума или разумно направленной воли; она продукт математически
детерминированных и неизменных физических сил. Жизнь осознает себя в
особой, дифференцированной деятельности клетки; человек, следовательно,
представляет собой комплекс еще более дифференцированных функций, это еще
более высокое и совершенное воплощение, чем отдельная клетка. Жизнь, или
бог, проявляются в клетке... (а также и повсюду за ее пределами, и столь
же, если еще не более активно, - мысленно добавил Юджин). Разум клетки -
это божественный разум. (Следуя учению миссис Эдди, с этим нельзя было
согласиться. Для нее клетка была иллюзорна.) Человек в конце концов не что
иное, как бог... Если вы замените слово "жизнь" словом "Biologos" или "бог"
- что я со своей стороны могу только приветствовать, то перед нами
предстанет величайший факт биологии. Клетка, таким образом, - это орудие
бога и его посредник в мире материи; это механизм воплощения, слово,
становящееся плотью и живущее среди нас".
В газете, в одном из воскресных номеров, Юджину попался отрывок, в
котором излагалась теория современного физика Эдгара Люсьена Ларкина.
"После того как был изобретен, а в самое недавнее время и
усовершенствован новый микроскоп, работающий с помощью ультрафиолетовых
лучей, и соответствующая микрофотокамера с движущейся пленкой, был,
очевидно, достигнут предел того, что способен различать человеческий глаз.
Нашему зрению стали доступны такие мельчайшие органические и неорганические
тела, что по сравнению с ними самые крошечные объекты, которые мы раньше
улавливали с помощью старых инструментов, кажутся громоздкими и неуклюжими.
Это открыло нам новую область - микровселенную, не менее чудесную, чем
звездный мир. Мы уже не сомневаемся в существовании этого сложного мира, но
исследование его еще только началось - лет через сто микровселенная будет в
какой-то мере исследована. Законы микродвижений будут, по всей вероятности,
открыты и опубликованы в учебниках наряду с законами движения обширнейших
солнечных систем. Пытаясь осмыслить сущность этой мельчайшей жизни и
мельчайших движений, я не могу представить себе их иначе как
одухотворенными. Каждое движение здесь управляется разумом. Чем больше я
смотрю на эти диковинные существа, тем больше крепнет во мне уверенность,
что жизнь микровселенной проникнута разумом. Эти движущиеся частицы знают
свой путь. Если при рассмотрении в старый микроскоп более крупных частиц,
взвешенных в жидкостях, было установлено, что они с большой быстротой
двигаются по всем геометрическим направлениям, то микроскоп, работающий
ультрафиолетовыми лучами, открывает нам миллионы мельчайших тел, движущихся
с неимоверной быстротой по геометрически правильным траекториям под
геометрически правильными углами, всегда различными для каждого отдельного
вида".
Так что же это за углы? - спрашивал себя Юджин. Кто их установил? И
кто и что определило эти геометрически правильные траектории?..
"Божественный разум", о котором говорится у миссис Эдди? Неужели же в
словах этой женщины есть какая-то правда? Так он продолжал читать и
размышлять над прочитанным, пока однажды не наткнулся в газете на мысли
Альфреда Рассела Уоллеса касательно вселенной и ее управления, которые
заинтересовали его, так как он увидел в них подтверждение того, о чем
говорил Христос и его истолковательница миссис Эдди, то есть, что
существует "божественный разум", или же "центральная мысль", не знающая зла
и руководствующаяся исключительно благими побуждениями.
"Жизнь - это сила, которая из воздуха, воды и растворенного в ней
вещества создает простейшие и в высшей степени сложные организмы,
обладающие определенным строением и функциями; эти организмы находятся в
состоянии постоянного распада и восстановления, которые осуществляются с
помощью внутренней циркуляции жидкостей и газов; они размножаются,
последовательно проходят через фазы молодости, зрелости и старости, затем
умирают и распадаются на составные элементы. Таким образом, они составляют
непрерывные ряды подобных себе индивидуумов и, находясь в благоприятных
условиях, обладают, по-видимому, потенциальным бессмертием.
Для того чтобы объяснить, как осуществляется руководство этими низшими
силами в соответствии с определенной системой эволюции, торжество которой
мы наблюдаем повсюду, мы вынуждены предположить существование некоего
всеобъемлющего разума, - вездесущего духа, который движет вселенной. Ничто
другое нас удовлетворить не может...
Но, сделав этот шаг, мы вынуждены пойти и дальше... У нас имеется
полное научное и логическое основание для того, чтобы видеть в животном и
растительном царстве, богатствами которого в конечном счете распоряжается
только человек, некое предварение нас самих, которое должно содействовать
развитию нашего сознания и подготовить нас к более высоким формам жизни в
качестве существ духовного порядка.
...Было бы естественно предположить, что огромная зияющая пропасть,
отделяющая нас от божества, населена бесконечной иерархией существ,
наделенных все возрастающим могуществом в отношении создания, развития и
управления вселенной.
...Вполне возможно также представить себе обширнейшую систему
сотрудничества между этими существами, находящимися на различных ступенях
могущества и разума, начиная с существ высшего порядка и кончая еще
лишенными сознания или почти бессознательными "душевными клетками", о
которых говорит Геккель.
Я могу также представить себе некое... Бесконечное Существо, которое
предусматривает и предопределяет в общих чертах весь ход вселенной.
Существо это могло, скажем, внушить некоторым из своих высших ангелов
идею создания первичного космоса, вселенной из одного лишь эфира,
обладающего теми свойствами и особенностями, которые породили все
последующее. Другие ангелы, подчиненные первым, должны были бы выделить из
эфира в должных пространственных и количественных соотношениях все элементы
материи, с тем чтобы под воздействием таких законов и сил, как сила
тяготения, теплота и электричество, они могли образовать обширные
туманности и солнечные системы, из которых состоит звездный мир.
Мы можем затем предположить, что неисчислимые сонмы ангелов, для коих
тысячелетия равны дню, наблюдают за развитием этих солнечных и планетных
систем и что в одной из них (а может быть, и в нескольких) возникло
сочетание всех тех необходимых условий (известные пространственные
соотношения, строения из элементов, атмосфера и водные массы, отстоящие от
источников тепла на такие расстояния, что они могут обеспечить устойчивость
строения и единообразие температуры на данный минимум миллионов лет или
веков), которые потребны для развития жизни, начиная от амебы вплоть до
человека плюс еще несколько сот миллионов, необходимых для того, чтобы
завершилось развитие человека.
А это заставляет нас заключить о существовании целого воинства духов -
их можно было бы назвать организующими духами, - коим поручено так
воздействовать на мир "душевных клеток", чтобы те точно и без заминки
выполняли свою работу...
На дальнейших этапах развития жизни могла возникнуть необходимость во
все более многочисленных и наделенных все более высоким разумом силах,
которые направляли бы основные виды и разновидности по предначертанным им
путям, в соответствии с общим планом, всемерно следя за тем, чтобы не
допустить перерыва в той особой линии развития, которая одна лишь способна
была в конце концов привести к появлению человека...
Я льщу себя надеждой, что это умозрительное построение найдет отклик в
душе некоторых моих читателей, как единственно возможная в настоящее время
попытка определить первопричины, обусловившие возникновение материи, жизни
и сознания, а также появление человека, который в высших своих достижениях
лишь немногим уступает ангелам и, подобно им, предназначен к
поступательному развитию в духовном мире".
Это утверждение, исходящее из кругов представителей научного
естествознания и, стало быть, не противоречащее их выводам относительно
устройства вселенной, показалось Юджину весьма близким тому, о чем учила
миссис Эдди, а именно, что все в мире - это разум в его бесчисленных
проявлениях; единственное различие между миссис Эдди и английскими
натуралистами заключалось в том, что они допускали существование некоей
упорядоченной иерархии, которая проявляет себя и руководит вселенной в
соответствии с предуказанными ей или добровольно принятыми ею законами,
доступными нашему исследованию и изучению, в то время как миссис Эдди
говорила о вездесущем духе, который управляет через посредство
упорядоченных законов и сил, им самим для себя созданных. Бог был для них
принципом таким же непреложным, как, скажем, арифметическая истина, что
дважды два - четыре, и он проявлял себя повседневно, повсечасно и
ежеминутно, как в убогой каморке, так и в мире вращающихся солнц и планет.
Бог - это принцип. Наконец-то Юджин понял это. Принцип же пребывает везде и
во всем одновременно. Нельзя себе представить места, где, например, дважды
два не будет четыре, где эта истина неприменима. То же самое относится и к
всесильному, вездесущему и всеведущему божественному разуму.
Нет ничего опаснее для человеческого разума, чем навязчивая идея. Она
может привести, да и часто приводит человека к гибели. Для Юджина такой
навязчивой идеей было представление о совершенной красоте девушки в
восемнадцать лет. Этот культ совершенной красоты, вместе с неспособностью
Анджелы сохранить его любовь и верность, были отчасти причиной всех его бед
до самого последнего времени. Религиозная система, воспринятая со слепой
горячностью, могла бы отвлечь, но могла бы и погубить его, когда бы он
способен был ею увлечься. К счастью, то учение, которым увлекся Юджин, не
имело ничего общего с узкой догмой, являя собой религию в более широком
значении этого слова, то есть духовный синтез или свод метафизических
систем того времени, не лишенный интереса для всякого мыслящего человека.
"Христианская наука" как культ или религия отвергалась всеми установленными
религиями и их последователями, усматривавшими в ней нечто извращенное,
бессмысленное, дикое - вроде черной магии, беспочвенной фантастики,
гипноза, месмеризма, спиритизма; короче говоря, в ней видели все то, чего в
ней не было, и очень мало (вернее, ничего) из того, что в ней было. А между
тем миссис Эдди только сформулировала, - вернее, лишний раз выразила мысль,
которую можно найти в священных книгах индусов и в заветах иудеев, как
Ветхом, так и Новом, и у Сократа, у Марка Аврелия, у святого Августина, а
также у Эмерсона и Карлейля. Единственное различие между нею и современными
философами заключалось в том, что ее "единое начало" было не злобным, как
представлял себе Юджин и многие другие, а всеблагим. Ее "единство" было
"единством" любви. Бог был всем, но только не источником зла, последнее же,
по ее мнению, было лишь иллюзией, без реальности или субстанции, - пустой
знак, лишенный смысла.
Следует помнить, что все время, пока Юджин предавался этим мучительным
религиозным исканиям, он жил на северной окраине города, работая урывками
над несколькими картинами, которые надеялся продать, время от времени
навещая Анджелу, находившуюся в надежных руках в родильном приюте на Сто
десятой улице, не переставая ни на секунду думать о Сюзанне и о том, увидит
ли он ее еще когда-нибудь. Его мозг был до такой степени воспламенен
красотою и духовным совершенством этой девушки, что он в сущности едва ли
мог считаться нормальным человеком. Для того чтобы привести его в себя,
необходима была какая-то встряска, катастрофа, превосходящая все пережитое
им до сих пор. Некоторую положительную роль сыграли для него материальные
невзгоды. Потеря Сюзанны только разожгла его любовь к ней. Положение
Анджелы несколько отвлекало мысли Юджина, так как его занимал вопрос, что с
нею будет. "Если бы она умерла!" - говорил он себе, потому что человек
обладает счастливой способностью от души ненавидеть тех, кому он причинил
больше всего зла. Он с трудом заставлял себя навещать ее, до такой степени
им владела мысль, что она стоит на его пути, а мысль, что она собирается
сделать его отцом, приводила его в бешенство - ведь если Анджела умрет,
ребенок останется у него на руках, и это, возможно, помешает Сюзанне со
временем к нему вернуться.
В тот период Юджин сторонился людей, так как он чувствовал себя среди
них отщепенцем и полагал, что своим появлением в обществе только накличет
на себя беду; все это не соответствовало действительности и было лишь
плодом его воображения. Этого не было бы, если бы он в это не верил. Но
именно потому он и поселился в тихой местности, куда почти не доходил шум
городского движения. Здесь он мог предаваться своим мыслям в полном покое.
Семья, у которой он снял комнату, ничего о нем не знала. Приближалась зима
с холодом, снегом и сильными ветрами, и Юджин с удовольствием думал о том,
что сюда мало кто забредет, особенно из числа его влиятельных знакомых. Он
получал много писем, которые пересылались ему с прежней квартиры, так как
его имя все еще значилось в списка разных комитетов, а также в
адрес-календаре, да и было у него много относительно скромных друзей, с
которыми можно было бы встречаться без больших затрат и которые рады были
бы повидаться с ним. Но Юджин не отвечал на приглашения и никому не сообщал
своего нового адреса; он много гулял по вечерам, а днем читал, рисовал или
же просиживал часами, погруженный в раздумье. Он все время размышлял о
Сюзанне и о том, что судьба воспользовалась ею как приманкой, чтобы вовлечь
его в западню. Сюзанна еще вернется к нему, она должна вернуться. Он
придумывал чудесные, мучительные встречи с нею, видел в своем воображении,
как она бросается в его объятия, чтобы уже никогда больше с ним не
расстаться. Об Анджеле, лежавшей в палате родильного приюта, он думал очень
мало. Она была под наблюдением опытных врачей. Он платил по всем счетам. До
критического момента было еще далеко. Миртл навещала ее. Порою он ловил
себя на мысли, что он жесток, что его рассудок гонит прочь ту, что была для
него верной опорой в жизни, но так или иначе он находил себе оправдание.
Анджела ему не пара. Почему она не может жить вдали от него? Вот и
"христианская наука" отрицает брак, считая его человеческой иллюзией,
противоречащей нерушимому единству человека и бога. Почему бы Анджеле не
дать ему, наконец, свободу?
Он писал стихи, посвященные Сюзанне, и читал творения старых поэтов,
которые разыскал в хозяйском сундуке среди ненужных книг. Снова и снова
перечитывал он сонет, начинавшийся словами: "Отвергнутый людьми,
отвергнутый судьбою"* - этот вопль из мрака, в котором он узнавал свой
собственный голос. Он купил сборник стихов Иейтса, и ему казалось, что они
говорят о Сюзанне:
______________
* Шекспир, сонет XXIX.
Не мне корить ее, что дни мои
Она тоской наполнила...
Его состояние не было таким тяжелым, как восемь лет назад, когда он
заболел, но оно было все же очень серьезным. Снова мысли его
сосредоточились на коварстве жизни, на ее изменчивости и капризах. Юджина
интересовало лишь то, что имело отношение к загадочным сторонам природы, и
от этого в нем снова стал зарождаться болезненный страх перед жизнью. Все
это заставляло Миртл опасаться за его рассудок.
- Почему ты не посоветуешься с кем-нибудь из наших лекарей? - пристала
она к нему однажды. - Поверь мне, они помогут тебе. Полно упрямиться. В
этих людях что-то есть, я не могу выразить, что именно. Какое-то
удивительное спокойствие. Тебе сразу станет лучше. Сделай это ради меня.
- Не донимай меня, Миртл. Оставь меня в покое. Ни к кому я не пойду. Я
готов признать, что в этом учении что-то есть - с точки зрения метафизики,
- но зачем мне ходить к лекарям? Если бог существует, он так же близок мне,
как и всякому другому.
Миртл в отчаянии ломала руки, и, видя, как она страдает, Юджин решил
послушаться. Кто знает, может быть, в этих людях заложена гипнотическая
сила или способность непосредственного воздействия, некий магнетизм,
который может повлиять на него и утолить его душевную боль. Он верил в
гипноз, во внушение и во многое другое. В конце концов он позвонил миссис
Джонс - старой женщине, которую очень хвалили и его сестра и другие; она
жила на южной стороне Бродвея, где-то неподалеку от Миртл. Рассказывали,
что она многим вернула здоровье. С какой стати он, Юджин Витла, спрашивал
себя Юджин, берясь за телефонную трубку, - с какой стати он, бывший
директор "Юнайтед мэгэзинс", бывший художник (Юджин считал, что он уже
больше не художник в настоящем смысле слова), пойдет к какой-то даме,
проповедующей "христианскую науку", чтобы излечиться - от чего? От чувства
безнадежности? Да. От сознания жизненного краха? Да. От душевной боли? Да.
От нечистых помыслов, подобных тем, в которых каялся незнакомец в церкви?
Да. Не смешно ли! Но вместе с тем им владело любопытство. Он размышлял о
том, действительно ли это возможно. Может ли он исцелиться от навязчивой
мысли, что потерпел крах в жизни? Может ли он исцелиться от снедающей его
тоски? Хочет ли он, чтобы эта тоска прошла? Нет! Конечно, нет! Ему нужна
Сюзанна. Он прекрасно понимал намерения Миртл - она рассчитывала с помощью
"христианской науки" вернуть его Анджеле и заставить позабыть Сюзанну, а он
знал, что это невозможно. Он решил пойти к старой лекарке, но только
потому, что его мучило безделье, одиночество и отсутствие всякой цели
впереди. Он решил пойти, потому что не знал, в сущности, что ему делать.
Миссис Джонс - миссис Алтэа Джонс - жила в одном из тех
многоквартирных домов стандартной архитектуры, которых в Нью-Йорке тысячи.
Широкий проход между двумя светло-желтыми кирпичными корпусами вел вглубь,
к узорчатой железной решетке подъезда, по обе стороны которого стояли на
фигурных постаментах электрические фонари с матовыми лампочками,
отбрасывавшими мягкий свет. Дальше - обычный вестибюль, лифт, ко всему
равнодушный негр-лифтер в форме и телефонный коммутатор. Здание было
семиэтажное. Стоял январский вечер, шел снег. Метель крутила снежные
хлопья, и улицы были устланы мягким ковром рыхлого снега. Несмотря на
тяжелое настроение, Юджин, как и всегда, отдался во власть той изумительной
картины, какую представлял собой окружающий мир, - город, одетый в
горностаевую мантию. Трамваи с грохотом проносились мимо, пешеходы шли
сгорбившись, кутаясь от ветра в шубы. Юджин с восхищением смотрел на снег,
на пушистые хлопья, упиваясь чудесами обычной, повседневной жизни. Это
отвлекло его от горя и заставило снова думать о живописи.
Миссис Джонс жила на седьмом этаже. Юджин постучал, и ему открыла
горничная, которая проводила его в приемную, так как он пришел немного
раньше назначенного времени. Здесь дожидались своей очереди несколько
пациентов - здоровые на вид мужчины и женщины. "Разве это не доказывает, -
подумал Юджин, опускаясь на стул, - что вся эта "наука" имеет дело с
воображаемыми недугами?" И снова ему вспомнился незнакомец в церкви, с
такой искренней убежденностью свидетельствовавший о своем излечении. Что ж,
подождем, увидим. Хотя он не мог себе представить, чтобы это принесло ему
какую-нибудь пользу. Надо скорее приниматься за работу. Юджин сидел в углу
приемной, упершись локтями в колени и сцепив пальцы под подбородком, и
думал. Его угнетал невзрачный вид этой комнаты, рыночная безвкусная мебель.
Неужели божественный разум не может создать для своих представителей более
приличную обстановку? Возможно ли, чтобы человек, призванный осуществлять
воздействие всемогущего бога на смертных, был настолько лишен чувства
красоты, чтобы жить в таком доме? Вот уж неубедительное свидетельство
могущества божия, а впрочем...
Вошла миссис Джонс, - маленького роста, полная, некрасивая женщина,
седая, морщинистая, безвкусно одетая, с весьма внушительным носом, с
бородавкой у рта. Казалось, природа, сотворившая миссис Джонс некрасивой,
не хотела ограничиться полумерами, и Юджин подумал, что почтенная лекарка
сильно напоминает диккенсовскую миссис Микобер со старой гравюры. На ней
была черная юбка из добротного материала, сидевшая мешком, и блуза
сине-стального цвета. Юджин заметил, однако, что у нее ясные серые глаза и
приятная улыбка.
- Мистер Витла, не так ли? - спросила она, направляясь к нему через
всю комнату, так как Юджин уселся в самом углу, возле окна. Она говорила с
легким шотландским акцентом. - Очень рада вас видеть. Прошу вас, пройдите
ко мне.
Она принимала его раньше других, так как они по телефону условились
насчет времени. Миссис Джонс провела его через всю комнату и у порога
своего кабинета пожала ему руку, пропуская мимо себя.
Юджин осторожно ответил на рукопожатие.
Так вот она какая, эта миссис Джонс! - подумал он, входя к ней и
оглядываясь. Бэнгс и Миртл утверждали, что она совершала чудеса исцеления,
вернее, что их совершал через нее божественный разум. Руки у нее были
сморщенные, лицо старое. Почему она не сделает себя молодой, если ей дано
творить чудеса? И почему в комнате такой беспорядок? Можно было буквально
задохнуться от обилия развешанных по стенам литографий и гравюр,
изображавших сцены из Библии и жизни Христа. На полу лежал какой-то красный
коврик или дорожка; стулья, обитые кожей, были топорной работы, стол весь
завален книгами, а со стены глядел поблекший портрет миссис Эдди и глупые,
надоедливые изречения. До чего же бездарны люди, когда дело касается
искусства жить! И как может утверждать, что постиг бога, тот, кто и о
жизни-то ничего не знает! Юджин устал, эта комната вызывала в нем
отвращение. И сама миссис Джонс тоже. У нее ко всему прочему был
неприятный, визгливый голос. И эта особа берется лечить рак? И чахотку? И
другие страшные болезни, как утверждает Миртл? Какой вздор!
Усталый, но чувствуя нарастающее раздражение, он сел на стул, который
указала ему миссис Джонс, и уставился на нее, а она уселась напротив и
окинула его ласковым, улыбающимся взглядом.
- Ну, - начала она без предисловий, - на что жалуется чадо господне?
Юджин в раздражении задвигался на стуле.
Чадо господне! Вот ханжа! Какое у него право называться господним
чадом? Нет, этим она его не возьмет. Как глупо, как непроходимо глупо!
Почему не спросить по-человечески, что с ним такое. Тем не менее он
ответил:
- На многое, так что мне, вероятно, нельзя помочь.
- Ну-ну, быть того не может. Не мешает, кстати, помнить, что для бога
нет ничего невозможного. Ведь с этим вы согласны, не правда ли? - с улыбкой
добавила она. - Вы, надеюсь, верите в бога или в некую руководящую силу?
- Не знаю, может быть, и верю. Я знаю, что в бога положено верить. Да,
пожалуй, верю.
- И он кажется вам недобрым богом?
- Да, и всегда казался, - ответил Юджин, подумав об Анджеле.
- Бренный разум, бренный разум! - словно подтверждая вслух собственную
мысль, произнесла миссис Джонс. - Каких только не рождает он заблуждений!
После чего она обратилась к Юджину.
- Человек должен быть исцелен - и даже против воли, чтобы познать, что
бог есть бог любви. Итак, вы считаете себя нераскаянным грешником, не
правда ли, - и думаете, что бог злобен? Можете ничего мне не рассказывать.
Все мы одинаковы в нашем земном состоянии. Я хотела бы только напомнить вам
слова пророка Исайи: "Если будут грехи ваши красны, как пурпур, - как руно
убелю..."
Юджин уже много лет не слышал этого изречения и едва ли помнил его. И
вдруг оно ожило в его душе во всей той яркой образности, которая так
отличает изречения библейских пророков. Он почувствовал, что готов простить
миссис Джонс ее бородавку, большой нос и нескладное одеяние за то, что она
сумела так кстати ввернуть это изречение. Это сразу подняло старую лекарку
в его глазах, так как свидетельствовало об уме или, во всяком случае, о
такте.
- Можете вы излечить меня от горя? - спросил он мрачно и не без