Страница:
заставляло с ним считаться. Нанимая людей, он с первого взгляда видел,
насколько работник сведущ в своем деле. Он знал, где какие книги могут
найти сбыт, закупал бумагу огромными партиями и по самой выгодной цене и
умел свести к минимуму типографские и прочие накладные расходы. Ни один
цент не тратился нерационально. Он умел использовать машины до их
предельной мощности - с помощью графиков, в значительной мере снижавших
непроизводительную трату энергии, и при минимальном количестве
обслуживающего персонала. У него были вечные конфликты с профессиональными
союзами, так как последние протестовали против его жестких методов,
исключавших всякий параллелизм в работе и тем самым сокращавших число
занятых рабочих. Он правил железной рукой и был несдержан, непристойно груб
и циничен в обращении с представителями профсоюзов, - там его боялись, но и
считались с ним.
Хуже обстояло дело с рекламой, и это объяснялось тем, что журналы,
которым отдел рекламы должен был поставлять клиентов, находились на крайне
низком уровне. Они были оторваны от жизни, они не умели опережать мысли и
настроения своего времени, и читающая публика в поисках духовной пищи
должна была обращаться к другим источникам. Когда-то эти журналы выходили
большим тиражом и пользовались популярностью. Это было в ранние дни их
существования, когда первые их издатели и редакторы были в расцвете сил. А
потом наступила усталость, безразличие, начался разброд. Лишь с приходом к
власти Колфакса появилась надежда на оживление. Как уже говорилось, он
стремился подобрать для каждого участка работы энергичных людей, но прежде
всего искал такого человека, который указал бы ему, как управлять этими
энергичными людьми, коль скоро он их заполучит. От кого будут исходить
идеи, которые могли бы приковать внимание читающей публики к тому или
другому журналу? Кто привлечет к его книжному издательству крупных,
признанных писателей? Кто вызовет в людях, руководящих отделами, то
воодушевление, которое обеспечит издательству всеобщее признание и
материальный успех? Возможно, что Юджин и окажется тем человеком, которого
он надеялся найти, - но когда это еще будет? Теперь, имея Юджина в своем
распоряжении, Колфаксу хотелось подтолкнуть его и поторопить.
Юджину не понадобилось много времени, чтобы оценить истинное положение
вещей в издательстве. Его сотрудники, которых он созвал на совещание, все в
один голос жаловались на падение тиражей.
- Говорите что угодно, мистер Витла, - мрачно заявил один из них, - но
все дело в тиражах. Нужно поднять престиж наших журналов. Промышленники
прекрасно знают, когда реклама дает результаты. Мы все время гонимся за
новыми клиентами, но не можем их удержать. Нет, не можем. Нас подводят
журналы. Что прикажете делать?
- Я вам скажу, что мы сделаем, - спокойно ответил Юджин. - Мы прежде
всего постараемся подтянуть журналы. Насколько мне известно, кое-какие шаги
в этом направлении уже предприняты. Журналы постепенно улучшаются.
Производственный отдел, кстати, находится в прекрасном состоянии. В скором
времени хорошо заработают и редакции. Но я хочу, чтобы вы, друзья мои, и
при существующих условиях проявили всю энергию, на какую только способны. Я
приложу все усилия к тому, чтобы не производить никаких перемен в штатах
этого отдела. Я научу вас, каждого в отдельности, как добиваться цели. Мне
бы хотелось, чтобы вы прониклись сознанием, что наше предприятие - самое
крупное в мире и что мы в силах преодолеть все препятствия на нашем пути.
Посмотрите на мистера Колфакса! Неужели вы думаете, что этот человек
способен потерпеть поражение? Мы - может быть, но он - никогда!
Сотрудникам нравилось и обращение Юджина и его решительный тон. Его
вера в их способности льстила им, и не понадобилось и десяти дней, как он
полностью завоевал их уважение. Он брал с собой домой, вернее в гостиницу,
где они с Анджелой временно поселились, все новые номера журналов и
внимательно знакомился с ними. Он приносил с собой только что вышедшие
книги и просил Анджелу прочитать их. Он старался представить себе, каким
должно быть лицо каждого журнала, кто тот человек, который вдохнет в них
силу и жизнь, и где его найти. Вдруг ему пришел на ум подходящий кандидат в
редакторы журнала приключений. Этот человек, с которым Юджин был знаком уже
много лет, добился значительных успехов, работая в воскресном приложении
одной газеты. Его звали Джек Безина. Он начал свою деятельность писателем
левого направления, но потом угомонился и стал ловким журналистом. За
последние годы Юджин несколько раз встречался с ним, и каждый раз тот
удивлял его своими смелыми и разумными суждениями о жизни. Однажды в
разговоре Юджин сказал:
- А знаете, Джек, вам следовало бы издавать свой собственный журнал.
- И буду издавать, и буду! - последовал ответ.
И вот теперь, занявшись подбором людей, Юджин подумал о Безине, как о
человеке, которого стоило привлечь в журнал, так как нынешнего редактора он
находил уж слишком вялым.
Для еженедельника нужен был человек вроде Таунсенда Миллера, но где
найти такого! У нынешнего редактора бывали интересные идеи, однако он
недостаточно принимал во внимание требования широкого читателя. Юджин
заходил к редакторам различных журналов, якобы для того, чтобы
познакомиться с ними, а на самом деле, чтобы приглядеться к их работе, но
ни один из них не удовлетворял его.
Убедившись в том, что его собственный отдел не нуждается в его
неотступном внимании, он однажды сказал Колфаксу:
- Хуже всего у нас работают редакции. Я как следует познакомился с
моим отделом, и он, как я убедился, не настолько безнадежен, чтобы нельзя
было наладить работу. О журналах этого не скажешь. Я бы хотел, чтобы вы мне
разрешили произвести кое-какие перемены, - безотносительно к вопросу о моем
окладе. У вас там совсем не те люди, какие вам нужны. Я постараюсь
действовать не слишком круто, но считаю, что замена кое-кого из редакторов
делу не повредит.
- Все это мне известно! - сказал Колфакс. - Давно известно! Но что же
вы предлагаете?
- Да просто привлечь лучших работников, - ответил Юджин. - Новых
сотрудников с новыми идеями. Это, возможно, приведет на первых порах к
некоторым лишним расходам, но в конечном итоге они окупятся, и с избытком.
- Вы правы! Вы правы! - с воодушевлением воскликнул Колфакс. - Я давно
жду, чтобы кто-нибудь, с чьим мнением можно и стоит считаться, пришел и
сказал мне то, что я услышал от вас. Можете хоть сейчас взять руководство в
свои руки, с моей стороны возражений не будет. И одновременно вы начнете
получать обещанный оклад. Но позвольте вам сказать кое-что. Вы приступаете
к делу, облеченный всеми полномочиями. Так не вздумайте же оступиться,
расшибить себе нос, выдохнуться или наделать ошибок. Если что-нибудь
подобное случится, - помоги вам бог! Я вас живьем проглочу! Я хороший
хозяин, Витла, я готов сколько угодно платить хорошему работнику - в
пределах благоразумия, конечно, - но если я вижу, что человек морочит меня
или делает не то, что следует, тогда я не знаю пощады!.. Я человек простой
и того, кто так поступит со мною, я пошлю к... (он непечатно выругался).
Вот все, что я могу сказать о себе. Теперь мы понимаем друг друга.
Юджин в изумлении смотрел на своего собеседника. Уже не в первый раз
ловил он в глазах Колфакса этот жесткий, холодный блеск. От него, казалось,
исходил электрический ток, в его взгляде было что-то сатанинское.
- Нечто в этом роде мне однажды уже было сказано, - ответил Юджин,
вспомнив Саммерфилда и его слова насчет мусорного ящика. Он никак не
ожидал, что чуть ли не на другой же день после его вступления в должность с
ним будут говорить таким холодным, таким безапелляционным тоном. Но факт
остается фактом - он здесь и отступления быть не может. В эту минуту он
пожалел, что ушел от Кэлвина.
- Я нисколько не боюсь ответственности, - сухо продолжал он. - Я не
собираюсь ни оступаться, ни расшибать себе нос, ни делать ошибок, - если
это будет в моих силах. А если это все-таки случится, я не приду к вам
жаловаться.
- Ну что ж, мое дело было предупредить вас, - ответил Колфакс, снова
добродушно улыбаясь. Холодный блеск в его глазах погас. - И то, что я вам
сказал, вызвано самыми благими побуждениями. Я окажу вам поддержку всем
своим авторитетом и властью, но если вы сорветесь, один лишь бог поможет
вам, - я не помогу.
Он вернулся к своим занятиям, а Юджин отправился наверх. У него было
такое ощущение, словно его облачили в красную мантию кардинала и в то же
время занесли над ним топор. Придется обдумывать каждый шаг. Придется
действовать с оглядкой, но тем не менее - действовать. Вся власть отдана в
его руки, все полномочия. Он может сию минуту отправиться наверх и уволить
любого служащего, и Колфакс поддержит его, - но уволенного надо заменить
другим. И нужно сделать это быстро и с пользой для дела. Да, должность
серьезная - почетная, но нелегкая.
Прежде всего Юджин вызвал Безину. Они уже давно не виделись, но бланк
корпорации, в углу которого значилось "Секретариат директора издательства",
возымел действие. Довести таким образом до всеобщего сведения - а ведь
здесь работало немало опытнейших литераторов, - что он - директор
издательства, было довольно смело, но это нисколько не смущало Юджина. Надо
же когда-нибудь начать, а эти бланки уже в процессе их изготовления лучше
всякого приказа оповестят сотрудников, что он взял бразды правления в свои
руки. Весть эта, точно степной пожар, распространилась по всему зданию, так
как в секретариате Юджина было достаточно народа (начиная с его
стенографисток), чтобы разнести ее. Редакторы и их помощники недоумевали,
что бы это могло значить, но не задавали вопросов, разве только в
разговорах между собой. Никакого приказа не последовало. На таком же бланке
Юджин написал письмо Адольфу Моргенбау, который прекрасно зарекомендовал
себя, когда был его помощником у Саммерфилда, а теперь занимал пост
заведующего художественным отделом журнала "Сфир", с каждым днем
приобретавшего все большую популярность. Юджин решил, что Моргенбау вполне
может взять на себя заведование всей художественной частью под его, Юджина,
руководством, и он не ошибся. Моргенбау успел приобрести значительный опыт;
он показал себя человеком большой инициативы и ума. Ему было чрезвычайно
приятно снова работать вместе со своим старым шефом. Юджин расспросил также
различных специалистов рекламного дела, художников и писателей, кого они
считают наиболее энергичными людьми в издательском деле, и пригласил этих
лиц для переговоров. Они стали приходить к нему один за другим, так как по
городу разнеслась весть, что Витла вернулся в Нью-Йорк и взял на себя
руководство в "Юнайтед мэгэзинс" не только отделом рекламы, но и
редакциями. Вскоре это стало известно всем, кто имел какое-либо
касательство к искусству, литературе, рекламе и редакторской работе. Люди,
знавшие Юджина в прошлом, не верили своим ушам. Откуда у него такие
таланты?
Вскоре Юджин сказал Колфаксу, что настало время сообщить всем
сотрудникам о его новом назначении.
- Я достаточно присмотрелся к делу, - сказал он, - и составил мнение о
том, как нужно действовать.
В кабинет президента были вызваны редакторы журналов, заведующие
отделами и крупные работники книгоиздательства, и Колфакс заявил, что
желает сделать сообщение, касающееся всех собравшихся.
- Делами издательства будет руководить теперь мистер Витла, которого
вы здесь видите. Я предоставляю ему самые широкие полномочия, так как
убедился, что он разбирается в деле лучше, чем я, и хочу, чтобы впредь вы
обращались к нему за советом и руководством, как до сих пор обращались ко
мне. Мистер Уайт будет по-прежнему заниматься вопросами производства и
сбыта. Мистер Уайт и мистер Витла будут работать рука об руку. Вот и все,
что я хотел вам сказать.
Сотрудники разошлись, и Юджин вернулся в свой кабинет. Он решил прежде
всего найти специалиста по рекламе, который мог бы выполнять его указания и
вести дело не хуже его. Потратив довольно много времени на поиски такого
человека, он наконец нашел его в лице одного из служащих компании "Рикерт",
о котором слышал в прошлом как об исключительно дельном работнике. Картер
Хейз, энергичный мужчина тридцати двух лет, горевший желанием выдвинуться,
охотно принял это предложение, так как увидел в нем большие возможности.
Лично к Юджину он не чувствовал особой симпатии, считая, что этого человека
переоценили, но все же решил поработать у него. Юджин положил ему десять
тысяч долларов в год и, наладив таким образом работу рекламного отдела, все
внимание сосредоточил на своих новых обязанностях.
И редакторская работа и издательское дело были для Юджина с точки
зрения организаторской совершенно новой областью. Он разбирался в них много
хуже, чем в вопросах искусства и рекламы, и с самого начала допустил ряд
ошибок. Первая заключалась в предвзятом мнении, будто все сотрудники
издательства так или иначе требуют замены просто потому, что
неудовлетворительны самые журналы, тогда как на самом деле в издательстве
был целый ряд превосходных работников. Задавленные неблагоприятными
условиями работы, они ожидали только малейшего признания своих заслуг,
чтобы развернуться. Вторая его ошибка заключалась в том, что, не зная,
какой линии придерживаться в отношении того или другого издания, он не
желал прислушиваться к голосу тех, кто мог бы дать ему разумный совет. Ему
следовало бы действовать исподволь, изучать своих ближайших помощников,
знакомиться с их методами работы и помогать им тактичным советом. Вместо
этого он решил произвести коренную ломку и приступил к ней, даже не успев
как следует оглядеться. Марчвуд, редактор "Интернейшнл ревью", был уволен,
так же как и Гейлер, редактор еженедельника. К редактированию журнала
приключений был привлечен Безина.
Надо сказать, что ни в одном предприятии такого рода нельзя добиться
больших успехов сразу - нужны недели и даже месяцы, чтобы стали заметны
какие-то сдвиги. И вот вместо того, чтобы всю ответственность за тот или
иной отдел возложить на своих помощников и предоставить им полную
самостоятельность, лишь время от времени делая свои указания, Юджин
старался вникать во все сам. Это было нелегко, и временами он запутывался.
Ему нужно было еще многому учиться. Зато у него возникало много интересных
предложений по самым разнообразным вопросам, и это не замедлило дать свои
результаты. Журналы заметно изменились к лучшему. Как только вышли первые
номера, на которых сказалось влияние Юджина и его нового штата, они тотчас
же подверглись самому тщательному изучению со стороны Колфакса и Уайта.
Особенно Уайту не терпелось знать, в чем заключаются эти новшества, и, если
он не в состоянии был судить сам, то к его услугам было мнение других.
Почти все отзывы были положительные - к великому его разочарованию, так как
он надеялся, что именно журналы дадут материал для критики нового
директора.
На Колфакса большое впечатление произвела решительность Юджина и
легкость, с какою тот принимал на себя огромную ответственность, и он все
больше восхищался им. К тому же общество Юджина доставляло ему
удовольствие, и по окончании работы он частенько приглашал его к себе
обедать. В отличие от Кэлвина он в таких случаях обычно не упоминал об
Анджеле, так как, познакомившись с нею, не почувствовал к ней интереса.
"Очень милая женщина, - решил он, - но без блеска, не то что муж". К тому
же миссис Колфакс отозвалась о ней пренебрежительно. Колфакс от души жалел,
что Юджин не холост.
Время шло. По мере того как Юджин ближе знакомился с делом, он
становился все увереннее и спокойнее. Всякий, кто когда-либо занимал
сколько-нибудь важный административный пост, знает, как легко, при наличии
необходимых знаний и таланта, привлекать к себе на службу энергичных и
способных людей. Родственные души тянутся друг к другу, и тот, кто хочет
добиться в этом мире признания своих способностей, естественно рад видеть в
человеке, занимающем высокий пост, своего соратника и собрата. Работники
рекламного дела, художники, редакторы, критики, писатели и все те, кто
понимал и ценил Юджина, видя в нем своего человека, лавиной устремились к
нему, - их было столько, что вскоре он стал направлять просителей к
заведующим отделами. Постепенно обстоятельства приучили его в известной
степени полагаться на своих помощников, а раз начав, он уже склонен был
впасть в противоположную крайность и стал слишком полагаться на них.
Особенное доверие внушал ему своей деловитостью Картер Хейз, заведующий
отделом рекламы, и Юджин полностью препоручил ему всю практическую часть
работы, знакомясь только с его планами и приходя на помощь советом в
затруднительных случаях. Тот ценил это, так как был чрезвычайно самолюбив,
но подобное отношение отнюдь не зародило в нем чувства преданности. Он
видел в Юджине человека, случайно попавшего на такой крупный пост, и
считал, что он чужд рекламному делу. Хейз надеялся, что в недалеком будущем
в издательстве произойдут перемены, и тогда он станет полноправным
заведующим отделом рекламы и будет иметь дело непосредственно с Колфаксом и
Уайтом, на которых он и решил делать ставку как на лиц, имеющих финансовый
интерес в предприятии. Были у Хейза единомышленники и в других отделах.
Существенным недостатком Юджина было то, что он не умел добиться
преданности своих помощников. Он воодушевлял их, подсказывал им полезные
мысли, но они, как правило, использовали его замыслы в своих собственных
интересах, стараясь поскорее выдвинуться и стать независимыми. Оттого, что
Юджин не был ни горд, ни высокомерен, ни придирчив, с ним вскоре
переставали считаться. Люди, которых он выбирал (а он обладал даром
отыскивать исключительно способных работников, порою значительно
превосходивших его в своей области), скоро начинали видеть в нем не столько
начальника, сколько удачливого соперника, который стал им поперек дороги.
Он производил впечатление на редкость добродушного, на редкость мягкого
человека. Иногда он, правда, давал себе труд поставить кого-нибудь из них
на место, но в общем отношение сотрудников мало его трогало. Дело шло
хорошо, журналы завоевывали популярность, отделы рекламы и распространения
достигли заметных успехов, и жизнь Юджина, казалось, стала приближаться к
полному расцвету. Случались бури, бывали затруднения, но все это не носило
серьезного характера. В трудные минуты Колфакс всегда готов был дать ему
совет, да и Уайт неизменно выражал к нему дружеские чувства, которых отнюдь
не испытывал.
Опасность положения заключалась в том, что жизнь слишком баловала
теперь Юджина, доставляя ему больше власти, довольства и роскоши, чем он
когда-либо имел, и это превращало его в восточного властелина не только
среди его многочисленных подчиненных, но и в собственном доме. Анджела, с
величайшим интересом следившая за всеми перипетиями его карьеры, уверовала,
наконец, в его гениальность и в то, что ему суждено достигнуть вершин в
искусстве, или литературе, или в финансовом мире, если не во всех трех
сферах сразу. Она по-прежнему строго наблюдала за его нравственностью,
будучи больше чем когда-либо убеждена, что достигнуть тех
головокружительных высот, к которым Юджин поднимался так быстро, можно,
только соблюдая величайшую осмотрительность. Ведь люди следят за каждым его
шагом. Пусть они раболепствуют, от этого они не менее опасны. В его
положении надо быть в высшей степени осторожным, все тщательно обдумывать -
и как одеться, и что сказать, и как вести себя.
- Да не шуми ты из-за всяких пустяков, - отвечал ей обычно Юджин. -
Оставь меня, ради бога, в покое!
И они начинали ссориться, так как Анджела твердо решила направлять его
жизнь по надлежащему руслу, даже вопреки его желаниям.
Солидные люди из различных кругов общества - художники, литераторы,
филантропы, коммерсанты - стали искать знакомства с Юджином, во-первых,
потому, что он был человек широких и разносторонних интересов, во-вторых (и
это было много важнее) - потому, что он стоял у источника земных благ.
Всегда и во всех слоях общества находятся люди, которые стараются чего-то
добиться с помощью счастливцев; есть и другие, которые стремятся стать
спутниками восходящего светила, чтобы сверкать его отраженным светом, - эти
две категории и составляют обычно свиту баловня судьбы. У Юджина была своя
свита из мужчин и женщин, стоявших на одном с ним уровне или ниже, которые
горячо жали ему руку и льстиво восклицали: "Директор "Юнайтед мэгэзинс"?
Очень, очень приятно!" Особенно ласково улыбались женщины, обнажая ровные
белые зубки и с грустью отмечая, что все красивые и преуспевающие мужчины
женаты.
В июле того же года, когда супруги переехали из Филадельфии в
Нью-Йорк, издательство перебралось в новое здание, и Юджин водворился в
кабинете, превосходившем по роскоши все помещения, в каких ему когда-либо
приходилось работать. Некий ловкий сотрудник, желая снискать расположение
нового директора, предложил устроить сбор и купить цветы. Кабинет,
отделанный в светлых голубых и золотистых тонах и обставленный мебелью
розового дерева (чтобы комната выделялась из общей декоративной системы и
производила большее впечатление), был весь уставлен букетами роз, душистого
горошка и гвоздики в прелестных вазах всевозможных форм, расцветок и
стилей. Цветы стояли на огромном письменном столе, покрытом толстым
зеркальным стеклом, сквозь которое блестело полированное дерево. В первое
же утро Юджин устроил импровизированный прием, и по этому случаю его
навестили Колфакс и Уайт, ознакомившиеся предварительно со своими
собственными кабинетами. Недели три спустя состоялся грандиозный вечер с
участием виднейших представителей столичного общества, и приглашенные -
художники, писатели, редакторы, издатели, публицисты и специалисты
рекламного дела - увидели Юджина во всем блеске. Вместе с Колфаксом и
Уайтом он играл роль хозяина. Неискушенные юнцы издали восхищались новым
директором и недоумевали, как он сумел взлететь так высоко. Карьера его
была поистине молниеносна. Казалось невероятным, чтобы человек, начавший
жизнь художником, был так высоко вознесен фортуной и теперь в качестве
главы одного из крупнейших издательств вершил судьбы литературы и
искусства.
Но не меньшим ореолом был окружен Юджин у себя дома; здесь он
чувствовал себя таким же властелином, как в своем служебном кабинете. Даже
когда они оставались с Анджелой вдвоем (что случалось не слишком часто, так
как они отдавали много времени приемам), он казался ей теперь другим
человеком. Правда, она давно привыкла думать о нем как о человеке, который
со временем займет выдающееся место в мире искусства. Но Юджин - одна из
виднейших фигур коммерческой жизни столицы, Юджин - представитель
крупнейшего нью-йоркского издательства, Юджин - с собственным автомобилем и
лакеем, Юджин, завтракающий в самых фешенебельных ресторанах и клубах и
всегда находящийся в обществе значительных людей, - это совсем другое дело.
Она уже далеко не была так уверена в себе и в душе начинала
сомневаться в своей власти над ним. И теперь еще, случилось, они ссорились
из-за пустяков, но Анджела не обнаруживала былой готовности затевать такие
ссоры. Ей казалось, что Юджин уже совсем не тот, что он стал еще более
непроницаем. Ее по-прежнему беспокоила мысль, что он может сделать
какой-нибудь промах и все потерять, что злой рок, недоброжелательство,
зависть, без которых не обходится, очевидно, жизнь и которые налетают
внезапно, как разрушительный ураган, могут повредить ему. Юджин,
по-видимому, был совершенно спокоен, хотя порою, задумываясь о своем
будущем, он испытывал тревогу; ведь он не состоял в издательстве пайщиком и
так же зависел от Колфакса, как любой мальчишка-рассыльный, разве что без
него не так легко было обойтись.
Но пока что он работал хорошо, и Колфакс был им доволен. Правда, его
удивляло, что производственные графики систематически нарушаются и что
срываются все сроки выпуска журналов, но у Уайта всегда находилось этому
оправдание. Колфакс приглашал Юджина к себе на дачу или в свой охотничий
домик в горах, они катались вместе на его яхте или удили рыбу. Беседы с
молодым художником, видимо, доставляли ему удовольствие, но Анджелу он
приглашал редко - почти никогда. Он, очевидно, не считал это нужным. А
Юджин не решался дать ему понять, что его поведение оскорбительно, хоть и
ежился внутренне при мысли о том, как смотрит на это Анджела. Колфакс не
отпускал Юджина ни на шаг. Только и слышно было: "Где вы пропадаете,
дорогой?" - он, казалось, минуты не мог без него обойтись.
- Что ж, мой милый, - говорил он, оглядывая его с ног до головы, точно
перед ним была чистокровная лошадь или породистая собака, - вид у вас
прекрасный. Работа, очевидно, идет вам на пользу. Не таким вы были, когда в
насколько работник сведущ в своем деле. Он знал, где какие книги могут
найти сбыт, закупал бумагу огромными партиями и по самой выгодной цене и
умел свести к минимуму типографские и прочие накладные расходы. Ни один
цент не тратился нерационально. Он умел использовать машины до их
предельной мощности - с помощью графиков, в значительной мере снижавших
непроизводительную трату энергии, и при минимальном количестве
обслуживающего персонала. У него были вечные конфликты с профессиональными
союзами, так как последние протестовали против его жестких методов,
исключавших всякий параллелизм в работе и тем самым сокращавших число
занятых рабочих. Он правил железной рукой и был несдержан, непристойно груб
и циничен в обращении с представителями профсоюзов, - там его боялись, но и
считались с ним.
Хуже обстояло дело с рекламой, и это объяснялось тем, что журналы,
которым отдел рекламы должен был поставлять клиентов, находились на крайне
низком уровне. Они были оторваны от жизни, они не умели опережать мысли и
настроения своего времени, и читающая публика в поисках духовной пищи
должна была обращаться к другим источникам. Когда-то эти журналы выходили
большим тиражом и пользовались популярностью. Это было в ранние дни их
существования, когда первые их издатели и редакторы были в расцвете сил. А
потом наступила усталость, безразличие, начался разброд. Лишь с приходом к
власти Колфакса появилась надежда на оживление. Как уже говорилось, он
стремился подобрать для каждого участка работы энергичных людей, но прежде
всего искал такого человека, который указал бы ему, как управлять этими
энергичными людьми, коль скоро он их заполучит. От кого будут исходить
идеи, которые могли бы приковать внимание читающей публики к тому или
другому журналу? Кто привлечет к его книжному издательству крупных,
признанных писателей? Кто вызовет в людях, руководящих отделами, то
воодушевление, которое обеспечит издательству всеобщее признание и
материальный успех? Возможно, что Юджин и окажется тем человеком, которого
он надеялся найти, - но когда это еще будет? Теперь, имея Юджина в своем
распоряжении, Колфаксу хотелось подтолкнуть его и поторопить.
Юджину не понадобилось много времени, чтобы оценить истинное положение
вещей в издательстве. Его сотрудники, которых он созвал на совещание, все в
один голос жаловались на падение тиражей.
- Говорите что угодно, мистер Витла, - мрачно заявил один из них, - но
все дело в тиражах. Нужно поднять престиж наших журналов. Промышленники
прекрасно знают, когда реклама дает результаты. Мы все время гонимся за
новыми клиентами, но не можем их удержать. Нет, не можем. Нас подводят
журналы. Что прикажете делать?
- Я вам скажу, что мы сделаем, - спокойно ответил Юджин. - Мы прежде
всего постараемся подтянуть журналы. Насколько мне известно, кое-какие шаги
в этом направлении уже предприняты. Журналы постепенно улучшаются.
Производственный отдел, кстати, находится в прекрасном состоянии. В скором
времени хорошо заработают и редакции. Но я хочу, чтобы вы, друзья мои, и
при существующих условиях проявили всю энергию, на какую только способны. Я
приложу все усилия к тому, чтобы не производить никаких перемен в штатах
этого отдела. Я научу вас, каждого в отдельности, как добиваться цели. Мне
бы хотелось, чтобы вы прониклись сознанием, что наше предприятие - самое
крупное в мире и что мы в силах преодолеть все препятствия на нашем пути.
Посмотрите на мистера Колфакса! Неужели вы думаете, что этот человек
способен потерпеть поражение? Мы - может быть, но он - никогда!
Сотрудникам нравилось и обращение Юджина и его решительный тон. Его
вера в их способности льстила им, и не понадобилось и десяти дней, как он
полностью завоевал их уважение. Он брал с собой домой, вернее в гостиницу,
где они с Анджелой временно поселились, все новые номера журналов и
внимательно знакомился с ними. Он приносил с собой только что вышедшие
книги и просил Анджелу прочитать их. Он старался представить себе, каким
должно быть лицо каждого журнала, кто тот человек, который вдохнет в них
силу и жизнь, и где его найти. Вдруг ему пришел на ум подходящий кандидат в
редакторы журнала приключений. Этот человек, с которым Юджин был знаком уже
много лет, добился значительных успехов, работая в воскресном приложении
одной газеты. Его звали Джек Безина. Он начал свою деятельность писателем
левого направления, но потом угомонился и стал ловким журналистом. За
последние годы Юджин несколько раз встречался с ним, и каждый раз тот
удивлял его своими смелыми и разумными суждениями о жизни. Однажды в
разговоре Юджин сказал:
- А знаете, Джек, вам следовало бы издавать свой собственный журнал.
- И буду издавать, и буду! - последовал ответ.
И вот теперь, занявшись подбором людей, Юджин подумал о Безине, как о
человеке, которого стоило привлечь в журнал, так как нынешнего редактора он
находил уж слишком вялым.
Для еженедельника нужен был человек вроде Таунсенда Миллера, но где
найти такого! У нынешнего редактора бывали интересные идеи, однако он
недостаточно принимал во внимание требования широкого читателя. Юджин
заходил к редакторам различных журналов, якобы для того, чтобы
познакомиться с ними, а на самом деле, чтобы приглядеться к их работе, но
ни один из них не удовлетворял его.
Убедившись в том, что его собственный отдел не нуждается в его
неотступном внимании, он однажды сказал Колфаксу:
- Хуже всего у нас работают редакции. Я как следует познакомился с
моим отделом, и он, как я убедился, не настолько безнадежен, чтобы нельзя
было наладить работу. О журналах этого не скажешь. Я бы хотел, чтобы вы мне
разрешили произвести кое-какие перемены, - безотносительно к вопросу о моем
окладе. У вас там совсем не те люди, какие вам нужны. Я постараюсь
действовать не слишком круто, но считаю, что замена кое-кого из редакторов
делу не повредит.
- Все это мне известно! - сказал Колфакс. - Давно известно! Но что же
вы предлагаете?
- Да просто привлечь лучших работников, - ответил Юджин. - Новых
сотрудников с новыми идеями. Это, возможно, приведет на первых порах к
некоторым лишним расходам, но в конечном итоге они окупятся, и с избытком.
- Вы правы! Вы правы! - с воодушевлением воскликнул Колфакс. - Я давно
жду, чтобы кто-нибудь, с чьим мнением можно и стоит считаться, пришел и
сказал мне то, что я услышал от вас. Можете хоть сейчас взять руководство в
свои руки, с моей стороны возражений не будет. И одновременно вы начнете
получать обещанный оклад. Но позвольте вам сказать кое-что. Вы приступаете
к делу, облеченный всеми полномочиями. Так не вздумайте же оступиться,
расшибить себе нос, выдохнуться или наделать ошибок. Если что-нибудь
подобное случится, - помоги вам бог! Я вас живьем проглочу! Я хороший
хозяин, Витла, я готов сколько угодно платить хорошему работнику - в
пределах благоразумия, конечно, - но если я вижу, что человек морочит меня
или делает не то, что следует, тогда я не знаю пощады!.. Я человек простой
и того, кто так поступит со мною, я пошлю к... (он непечатно выругался).
Вот все, что я могу сказать о себе. Теперь мы понимаем друг друга.
Юджин в изумлении смотрел на своего собеседника. Уже не в первый раз
ловил он в глазах Колфакса этот жесткий, холодный блеск. От него, казалось,
исходил электрический ток, в его взгляде было что-то сатанинское.
- Нечто в этом роде мне однажды уже было сказано, - ответил Юджин,
вспомнив Саммерфилда и его слова насчет мусорного ящика. Он никак не
ожидал, что чуть ли не на другой же день после его вступления в должность с
ним будут говорить таким холодным, таким безапелляционным тоном. Но факт
остается фактом - он здесь и отступления быть не может. В эту минуту он
пожалел, что ушел от Кэлвина.
- Я нисколько не боюсь ответственности, - сухо продолжал он. - Я не
собираюсь ни оступаться, ни расшибать себе нос, ни делать ошибок, - если
это будет в моих силах. А если это все-таки случится, я не приду к вам
жаловаться.
- Ну что ж, мое дело было предупредить вас, - ответил Колфакс, снова
добродушно улыбаясь. Холодный блеск в его глазах погас. - И то, что я вам
сказал, вызвано самыми благими побуждениями. Я окажу вам поддержку всем
своим авторитетом и властью, но если вы сорветесь, один лишь бог поможет
вам, - я не помогу.
Он вернулся к своим занятиям, а Юджин отправился наверх. У него было
такое ощущение, словно его облачили в красную мантию кардинала и в то же
время занесли над ним топор. Придется обдумывать каждый шаг. Придется
действовать с оглядкой, но тем не менее - действовать. Вся власть отдана в
его руки, все полномочия. Он может сию минуту отправиться наверх и уволить
любого служащего, и Колфакс поддержит его, - но уволенного надо заменить
другим. И нужно сделать это быстро и с пользой для дела. Да, должность
серьезная - почетная, но нелегкая.
Прежде всего Юджин вызвал Безину. Они уже давно не виделись, но бланк
корпорации, в углу которого значилось "Секретариат директора издательства",
возымел действие. Довести таким образом до всеобщего сведения - а ведь
здесь работало немало опытнейших литераторов, - что он - директор
издательства, было довольно смело, но это нисколько не смущало Юджина. Надо
же когда-нибудь начать, а эти бланки уже в процессе их изготовления лучше
всякого приказа оповестят сотрудников, что он взял бразды правления в свои
руки. Весть эта, точно степной пожар, распространилась по всему зданию, так
как в секретариате Юджина было достаточно народа (начиная с его
стенографисток), чтобы разнести ее. Редакторы и их помощники недоумевали,
что бы это могло значить, но не задавали вопросов, разве только в
разговорах между собой. Никакого приказа не последовало. На таком же бланке
Юджин написал письмо Адольфу Моргенбау, который прекрасно зарекомендовал
себя, когда был его помощником у Саммерфилда, а теперь занимал пост
заведующего художественным отделом журнала "Сфир", с каждым днем
приобретавшего все большую популярность. Юджин решил, что Моргенбау вполне
может взять на себя заведование всей художественной частью под его, Юджина,
руководством, и он не ошибся. Моргенбау успел приобрести значительный опыт;
он показал себя человеком большой инициативы и ума. Ему было чрезвычайно
приятно снова работать вместе со своим старым шефом. Юджин расспросил также
различных специалистов рекламного дела, художников и писателей, кого они
считают наиболее энергичными людьми в издательском деле, и пригласил этих
лиц для переговоров. Они стали приходить к нему один за другим, так как по
городу разнеслась весть, что Витла вернулся в Нью-Йорк и взял на себя
руководство в "Юнайтед мэгэзинс" не только отделом рекламы, но и
редакциями. Вскоре это стало известно всем, кто имел какое-либо
касательство к искусству, литературе, рекламе и редакторской работе. Люди,
знавшие Юджина в прошлом, не верили своим ушам. Откуда у него такие
таланты?
Вскоре Юджин сказал Колфаксу, что настало время сообщить всем
сотрудникам о его новом назначении.
- Я достаточно присмотрелся к делу, - сказал он, - и составил мнение о
том, как нужно действовать.
В кабинет президента были вызваны редакторы журналов, заведующие
отделами и крупные работники книгоиздательства, и Колфакс заявил, что
желает сделать сообщение, касающееся всех собравшихся.
- Делами издательства будет руководить теперь мистер Витла, которого
вы здесь видите. Я предоставляю ему самые широкие полномочия, так как
убедился, что он разбирается в деле лучше, чем я, и хочу, чтобы впредь вы
обращались к нему за советом и руководством, как до сих пор обращались ко
мне. Мистер Уайт будет по-прежнему заниматься вопросами производства и
сбыта. Мистер Уайт и мистер Витла будут работать рука об руку. Вот и все,
что я хотел вам сказать.
Сотрудники разошлись, и Юджин вернулся в свой кабинет. Он решил прежде
всего найти специалиста по рекламе, который мог бы выполнять его указания и
вести дело не хуже его. Потратив довольно много времени на поиски такого
человека, он наконец нашел его в лице одного из служащих компании "Рикерт",
о котором слышал в прошлом как об исключительно дельном работнике. Картер
Хейз, энергичный мужчина тридцати двух лет, горевший желанием выдвинуться,
охотно принял это предложение, так как увидел в нем большие возможности.
Лично к Юджину он не чувствовал особой симпатии, считая, что этого человека
переоценили, но все же решил поработать у него. Юджин положил ему десять
тысяч долларов в год и, наладив таким образом работу рекламного отдела, все
внимание сосредоточил на своих новых обязанностях.
И редакторская работа и издательское дело были для Юджина с точки
зрения организаторской совершенно новой областью. Он разбирался в них много
хуже, чем в вопросах искусства и рекламы, и с самого начала допустил ряд
ошибок. Первая заключалась в предвзятом мнении, будто все сотрудники
издательства так или иначе требуют замены просто потому, что
неудовлетворительны самые журналы, тогда как на самом деле в издательстве
был целый ряд превосходных работников. Задавленные неблагоприятными
условиями работы, они ожидали только малейшего признания своих заслуг,
чтобы развернуться. Вторая его ошибка заключалась в том, что, не зная,
какой линии придерживаться в отношении того или другого издания, он не
желал прислушиваться к голосу тех, кто мог бы дать ему разумный совет. Ему
следовало бы действовать исподволь, изучать своих ближайших помощников,
знакомиться с их методами работы и помогать им тактичным советом. Вместо
этого он решил произвести коренную ломку и приступил к ней, даже не успев
как следует оглядеться. Марчвуд, редактор "Интернейшнл ревью", был уволен,
так же как и Гейлер, редактор еженедельника. К редактированию журнала
приключений был привлечен Безина.
Надо сказать, что ни в одном предприятии такого рода нельзя добиться
больших успехов сразу - нужны недели и даже месяцы, чтобы стали заметны
какие-то сдвиги. И вот вместо того, чтобы всю ответственность за тот или
иной отдел возложить на своих помощников и предоставить им полную
самостоятельность, лишь время от времени делая свои указания, Юджин
старался вникать во все сам. Это было нелегко, и временами он запутывался.
Ему нужно было еще многому учиться. Зато у него возникало много интересных
предложений по самым разнообразным вопросам, и это не замедлило дать свои
результаты. Журналы заметно изменились к лучшему. Как только вышли первые
номера, на которых сказалось влияние Юджина и его нового штата, они тотчас
же подверглись самому тщательному изучению со стороны Колфакса и Уайта.
Особенно Уайту не терпелось знать, в чем заключаются эти новшества, и, если
он не в состоянии был судить сам, то к его услугам было мнение других.
Почти все отзывы были положительные - к великому его разочарованию, так как
он надеялся, что именно журналы дадут материал для критики нового
директора.
На Колфакса большое впечатление произвела решительность Юджина и
легкость, с какою тот принимал на себя огромную ответственность, и он все
больше восхищался им. К тому же общество Юджина доставляло ему
удовольствие, и по окончании работы он частенько приглашал его к себе
обедать. В отличие от Кэлвина он в таких случаях обычно не упоминал об
Анджеле, так как, познакомившись с нею, не почувствовал к ней интереса.
"Очень милая женщина, - решил он, - но без блеска, не то что муж". К тому
же миссис Колфакс отозвалась о ней пренебрежительно. Колфакс от души жалел,
что Юджин не холост.
Время шло. По мере того как Юджин ближе знакомился с делом, он
становился все увереннее и спокойнее. Всякий, кто когда-либо занимал
сколько-нибудь важный административный пост, знает, как легко, при наличии
необходимых знаний и таланта, привлекать к себе на службу энергичных и
способных людей. Родственные души тянутся друг к другу, и тот, кто хочет
добиться в этом мире признания своих способностей, естественно рад видеть в
человеке, занимающем высокий пост, своего соратника и собрата. Работники
рекламного дела, художники, редакторы, критики, писатели и все те, кто
понимал и ценил Юджина, видя в нем своего человека, лавиной устремились к
нему, - их было столько, что вскоре он стал направлять просителей к
заведующим отделами. Постепенно обстоятельства приучили его в известной
степени полагаться на своих помощников, а раз начав, он уже склонен был
впасть в противоположную крайность и стал слишком полагаться на них.
Особенное доверие внушал ему своей деловитостью Картер Хейз, заведующий
отделом рекламы, и Юджин полностью препоручил ему всю практическую часть
работы, знакомясь только с его планами и приходя на помощь советом в
затруднительных случаях. Тот ценил это, так как был чрезвычайно самолюбив,
но подобное отношение отнюдь не зародило в нем чувства преданности. Он
видел в Юджине человека, случайно попавшего на такой крупный пост, и
считал, что он чужд рекламному делу. Хейз надеялся, что в недалеком будущем
в издательстве произойдут перемены, и тогда он станет полноправным
заведующим отделом рекламы и будет иметь дело непосредственно с Колфаксом и
Уайтом, на которых он и решил делать ставку как на лиц, имеющих финансовый
интерес в предприятии. Были у Хейза единомышленники и в других отделах.
Существенным недостатком Юджина было то, что он не умел добиться
преданности своих помощников. Он воодушевлял их, подсказывал им полезные
мысли, но они, как правило, использовали его замыслы в своих собственных
интересах, стараясь поскорее выдвинуться и стать независимыми. Оттого, что
Юджин не был ни горд, ни высокомерен, ни придирчив, с ним вскоре
переставали считаться. Люди, которых он выбирал (а он обладал даром
отыскивать исключительно способных работников, порою значительно
превосходивших его в своей области), скоро начинали видеть в нем не столько
начальника, сколько удачливого соперника, который стал им поперек дороги.
Он производил впечатление на редкость добродушного, на редкость мягкого
человека. Иногда он, правда, давал себе труд поставить кого-нибудь из них
на место, но в общем отношение сотрудников мало его трогало. Дело шло
хорошо, журналы завоевывали популярность, отделы рекламы и распространения
достигли заметных успехов, и жизнь Юджина, казалось, стала приближаться к
полному расцвету. Случались бури, бывали затруднения, но все это не носило
серьезного характера. В трудные минуты Колфакс всегда готов был дать ему
совет, да и Уайт неизменно выражал к нему дружеские чувства, которых отнюдь
не испытывал.
Опасность положения заключалась в том, что жизнь слишком баловала
теперь Юджина, доставляя ему больше власти, довольства и роскоши, чем он
когда-либо имел, и это превращало его в восточного властелина не только
среди его многочисленных подчиненных, но и в собственном доме. Анджела, с
величайшим интересом следившая за всеми перипетиями его карьеры, уверовала,
наконец, в его гениальность и в то, что ему суждено достигнуть вершин в
искусстве, или литературе, или в финансовом мире, если не во всех трех
сферах сразу. Она по-прежнему строго наблюдала за его нравственностью,
будучи больше чем когда-либо убеждена, что достигнуть тех
головокружительных высот, к которым Юджин поднимался так быстро, можно,
только соблюдая величайшую осмотрительность. Ведь люди следят за каждым его
шагом. Пусть они раболепствуют, от этого они не менее опасны. В его
положении надо быть в высшей степени осторожным, все тщательно обдумывать -
и как одеться, и что сказать, и как вести себя.
- Да не шуми ты из-за всяких пустяков, - отвечал ей обычно Юджин. -
Оставь меня, ради бога, в покое!
И они начинали ссориться, так как Анджела твердо решила направлять его
жизнь по надлежащему руслу, даже вопреки его желаниям.
Солидные люди из различных кругов общества - художники, литераторы,
филантропы, коммерсанты - стали искать знакомства с Юджином, во-первых,
потому, что он был человек широких и разносторонних интересов, во-вторых (и
это было много важнее) - потому, что он стоял у источника земных благ.
Всегда и во всех слоях общества находятся люди, которые стараются чего-то
добиться с помощью счастливцев; есть и другие, которые стремятся стать
спутниками восходящего светила, чтобы сверкать его отраженным светом, - эти
две категории и составляют обычно свиту баловня судьбы. У Юджина была своя
свита из мужчин и женщин, стоявших на одном с ним уровне или ниже, которые
горячо жали ему руку и льстиво восклицали: "Директор "Юнайтед мэгэзинс"?
Очень, очень приятно!" Особенно ласково улыбались женщины, обнажая ровные
белые зубки и с грустью отмечая, что все красивые и преуспевающие мужчины
женаты.
В июле того же года, когда супруги переехали из Филадельфии в
Нью-Йорк, издательство перебралось в новое здание, и Юджин водворился в
кабинете, превосходившем по роскоши все помещения, в каких ему когда-либо
приходилось работать. Некий ловкий сотрудник, желая снискать расположение
нового директора, предложил устроить сбор и купить цветы. Кабинет,
отделанный в светлых голубых и золотистых тонах и обставленный мебелью
розового дерева (чтобы комната выделялась из общей декоративной системы и
производила большее впечатление), был весь уставлен букетами роз, душистого
горошка и гвоздики в прелестных вазах всевозможных форм, расцветок и
стилей. Цветы стояли на огромном письменном столе, покрытом толстым
зеркальным стеклом, сквозь которое блестело полированное дерево. В первое
же утро Юджин устроил импровизированный прием, и по этому случаю его
навестили Колфакс и Уайт, ознакомившиеся предварительно со своими
собственными кабинетами. Недели три спустя состоялся грандиозный вечер с
участием виднейших представителей столичного общества, и приглашенные -
художники, писатели, редакторы, издатели, публицисты и специалисты
рекламного дела - увидели Юджина во всем блеске. Вместе с Колфаксом и
Уайтом он играл роль хозяина. Неискушенные юнцы издали восхищались новым
директором и недоумевали, как он сумел взлететь так высоко. Карьера его
была поистине молниеносна. Казалось невероятным, чтобы человек, начавший
жизнь художником, был так высоко вознесен фортуной и теперь в качестве
главы одного из крупнейших издательств вершил судьбы литературы и
искусства.
Но не меньшим ореолом был окружен Юджин у себя дома; здесь он
чувствовал себя таким же властелином, как в своем служебном кабинете. Даже
когда они оставались с Анджелой вдвоем (что случалось не слишком часто, так
как они отдавали много времени приемам), он казался ей теперь другим
человеком. Правда, она давно привыкла думать о нем как о человеке, который
со временем займет выдающееся место в мире искусства. Но Юджин - одна из
виднейших фигур коммерческой жизни столицы, Юджин - представитель
крупнейшего нью-йоркского издательства, Юджин - с собственным автомобилем и
лакеем, Юджин, завтракающий в самых фешенебельных ресторанах и клубах и
всегда находящийся в обществе значительных людей, - это совсем другое дело.
Она уже далеко не была так уверена в себе и в душе начинала
сомневаться в своей власти над ним. И теперь еще, случилось, они ссорились
из-за пустяков, но Анджела не обнаруживала былой готовности затевать такие
ссоры. Ей казалось, что Юджин уже совсем не тот, что он стал еще более
непроницаем. Ее по-прежнему беспокоила мысль, что он может сделать
какой-нибудь промах и все потерять, что злой рок, недоброжелательство,
зависть, без которых не обходится, очевидно, жизнь и которые налетают
внезапно, как разрушительный ураган, могут повредить ему. Юджин,
по-видимому, был совершенно спокоен, хотя порою, задумываясь о своем
будущем, он испытывал тревогу; ведь он не состоял в издательстве пайщиком и
так же зависел от Колфакса, как любой мальчишка-рассыльный, разве что без
него не так легко было обойтись.
Но пока что он работал хорошо, и Колфакс был им доволен. Правда, его
удивляло, что производственные графики систематически нарушаются и что
срываются все сроки выпуска журналов, но у Уайта всегда находилось этому
оправдание. Колфакс приглашал Юджина к себе на дачу или в свой охотничий
домик в горах, они катались вместе на его яхте или удили рыбу. Беседы с
молодым художником, видимо, доставляли ему удовольствие, но Анджелу он
приглашал редко - почти никогда. Он, очевидно, не считал это нужным. А
Юджин не решался дать ему понять, что его поведение оскорбительно, хоть и
ежился внутренне при мысли о том, как смотрит на это Анджела. Колфакс не
отпускал Юджина ни на шаг. Только и слышно было: "Где вы пропадаете,
дорогой?" - он, казалось, минуты не мог без него обойтись.
- Что ж, мой милый, - говорил он, оглядывая его с ног до головы, точно
перед ним была чистокровная лошадь или породистая собака, - вид у вас
прекрасный. Работа, очевидно, идет вам на пользу. Не таким вы были, когда в