Иванова Юлия. Дремучие двери

поставившие мировой рекорд производительности на станках./


* * *


Капитализм - это не просто узаконенное обществом служение своей похоти.
Это и служение чужой похоти, коллективной похоти, это сговор против Бога и
Замысла, принудительное служение воле тьмы, сонмищу захвативших власть
упырей, отступников. Ибо нельзя одновременно служить Богу и Мамоне. Вампиры-
капиталисты отбирают твою жизнь и душу у Бога! Народ самозабвенно работал в
Антивампирии Иосифа, пока она не заставляла его служить на похоть
номенклатурных охранников. Пока ее задачами были накормить, одеть, дать
крышу над головой, учить, лечить бесплатно, дать работу, освободить от
рабства у дурной бесконечности желаний и защитить от вампиров.
"В течение 1928 года троцкисты завершили свое превращение из подпольной
антипартийной группы в подпольную антисоветскую организацию...
Не могут органы власти пролетарской диктатуры допускать, чтобы в стране
диктатуры пролетариата существовала подпольная антисоветская организация,
хотя бы и ничтожная по числу своих членов, но имеющая все же свои
типографии, свои комитеты, пытающаяся организовать антисоветские стачки,
скатывающаяся к подготовке своих сторонников к гражданской войне против
органов пролетарской диктатуры.
Клевета на Красную Армию и на ее руководителей, которая
распространяется троцкистами в подпольной и иностранной ренегатской печати,
а через нее в зарубежной белогвардейской печати, свидетельствует о том, что
троцкисты не останавливаются перед прямым натравливанием международной
буржуазии на Советское государство". И.Сталин.
"Старые большевики пользуются уважением не потому, что они СТАРЫЕ, а
потому, что они являются вместе с тем вечно новыми, не стареющими
революционерами. Если старый большевик свернул с пути революции или
опустился и потускнел политически, пускай ему будет хоть сотня лет, он не
имеет права называться старым большевиком, он не имеет права требовать от
партии уважения к себе.
Затем, нельзя вопросы личной дружбы ставить на одну доску с вопросами
политики, ибо, как говорится, дружба дружбой, а служба службой. Мы все
служим рабочему классу, и если интересы личной дружбы расходятся с
интересами революции, то личная дружба должна быть отложена на второй план".
И.Сталин. Речь на пленуме ЦК ВКПб, 1920г.
"...если линия у нас одна и существуют между нами лишь оттенки, то
почему Бухарин бегал по вчерашним троцкистам, во главе с Каменевым, пытаясь
устроить с ними фракционный блок против ЦК и его Политбюро?
Если линия одна, почему Бухарин конспирировал со вчерашними троцкистами
против ЦК и почему его поддерживали в этом деле Рыков и Томский?..
В самом деле, о каком коллективном руководстве может быть здесь речь,
если большинство ЦК, запрягшись в государственную телегу, двигает ее вперед
с напряжением изо всех сил, прося группу Бухарина помочь ему в этом трудном
деле, а группа Бухарина не только не помогает своему ЦК, а наоборот -
всячески мешает ему, бросает палки в колеса, угрожает отставкой и
сговаривается с врагами партии, с троцкистами, против ЦК нашей партии?"
И.Сталин.


* * *


"У нас имеются сотни и тысячи молодых способных людей, которые всеми
силами стараются пробиться снизу вверх, для того, чтобы внести лепту в общую
сокровищницу нашего строительства. Но их попытки часто остаются тщетными,
так как их сплошь и рядом заглушают самомнение литературных "имен",
бюрократизм и бездушие некоторых наших организаций, наконец, зависть
(которая еще не перешла в соревнование) сверстников и сверстниц. Одна из
наших задач состоит в том, чтобы пробить эту глухую стену и дать выход
молодым силам, имя которым легион. Мое предисловие к незначительной брошюре
неизвестного в литературном мире автора является попыткой сделать шаг в
сторону разрешения этой задачи." И.Сталин.
"Хозяйственно разбитый, но еще не потерявший окончательного своего
влияния кулак, бывшие белые офицеры, бывшие попы, их сыновья, бывшие
управляющие помещиков и сахарозаводчиков, бывшие урядники и прочие
антисоветские элементы из буржуазно-националистической и в том числе
эсеровской и петлюровской интеллигенции, осевшие на селе, всячески стараются
разложить колхозы, стараются сорвать мероприятия партии и правительства в
области сельского хозяйства, используя в этих целях несознательность части
колхозников против интересов общественного, колхозного хозяйства, против
интересов колхозного крестьянства.
Проникая в колхозы в качестве счетоводов, завхозов, кладовщиков,
бригадиров и т.п., а нередко и в качестве руководящих работников правлений
колхозов, антисоветские элементы стремятся организовать вредительство,
портят машины, сеют с огрехами, расхищают колхозное добро, подрывают
трудовую дисциплину, организуют воровство семян, тайные амбары, саботаж
хлебозаготовок - и иногда удается им разложить колхозы.
Пролезая в совхозы в качестве завхозов, бухгалтеров, полеводов,
кладовщиков, управляющих отделениями и др., эти противосоветские элементы
вредят совхозному строительству умышленной поломкой тракторов, комбайнов,
скверной обработкой земли, плохим уходом за скотом, разложением трудовой
дисциплины, расхищением совхозного имущества, особенно его продукции /зерно,
мясо, масло, молоко, шерсть и т.д./
Все эти противосоветские и противоколхозные элементы преследуют одну
общую цель: они добиваются восстановления власти помещиков и кулаков над
трудящимися крестьянами, они добиваются восстановления власти фабрикантов и
заводчиков над рабочими. ... некоторые члены партии, проникшие в партию из-
за карьеристских целей, - смыкаются с врагами колхозов, совхозов и Советской
власти и организуют вместе с ними воровство семян при севе, воровство зерна
при уборке и обмолоте, сокрытие хлеба в тайных амбарах, саботаж
хлебозаготовок и, значит, втягивают отдельные колхозы, группы колхозников и
отсталых работников совхозов в борьбу против Советской власти.
Вскрывая факты вредительской работы,.. политические отделы МТС и
совхозов должны на конкретных фактах повседневной работы совхозов и колхозов
организовывать широкие массы колхозников и работников совхозов на борьбу...
за сохранность и неприкосновенность общественной колхозной и совхозной
собственности, за рост доходов колхозов и колхозников, за своевременное и
полное выполнение колхозниками и совхозами всех своих обязательств перед
государством...
Партийцы и комсомольцы не должны бояться борьбы внутри колхоза и
совхоза за изоляцию и изгнание антиобщественных, противоколхозных элементов,
ошибочно полагая, что такая борьба может нарушить единство колхоза или
совхоза. Нам нужно не всякое единство". И.Сталин.
"Мы выступаем в стране, освещенной гением Владимира Ильича Ленина, в
стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина
/бурные продолжительные аплодисменты/".Из вступительного слова М.Горького
на I Всесоюзном съезде писателей.
Из письма Н.Аллилуевой, жены Сталина:
"...все эти правдинские дела будут разбираться в П. Б. в четверг...
Иосиф, пришли мне если можешь рублей 50, мне выдадут деньги только 15/9 в
Промакадемии, а сейчас я сижу без копейки. Если пришлешь, будет хорошо.
Надя".
Свидетельница Светлана Аллилуева:
"Это была милейшая старая женщина, чистенькая, опрятная, очень добрая.
Мама доверяла ей весь наш скромный бюджет, она следила за столом взрослых и
детей и вообще вела дом. Я говорю, конечно, о том времени, которое сама
помню, то есть, примерно о 1929 -1933 годах, когда у нас в доме был создан,
наконец, мамой некоторый порядок, в пределах тех скромных лимитов, которые
разрешались в те годы партийным работникам. До этих лет мама вообще сама
вела хозяйство, получала какие-то пайки и карточки, и ни о какой прислуге не
могло быть речи. Единственный "охранявший" ездил только с отцом в машине и к
дому никакого отношения не имел, да и не подпускался близко.
Примерно так же жила тогда вся "советская верхушка". К роскоши, к
приобретательству никто не стремился. Стремились дать образование детям,
нанимали хороших гувернанток и немок / "от старого времени"/, а жены все
работали, старались побольше читать. В моду только входил спорт - играли в
теннис, заводили теннисные и крокетные площадки на дачах. Женщины не
увлекались тряпками и косметикой, - они были и без этого красивы и
привлекательны."
"Да и вообще, в те годы "национальный вопрос" как-то не волновал людей
- больше интересовались общечеловеческими качествами. Брат мой Василий как-
то сказал мне в те дни: "А знаешь, наш отец раньше был грузином"... Вот и
все, что мы знали тогда о своих национальных корнях. Отец безумно сердился,
когда приезжали товарищи из Грузии и, как это принято - без этого грузинам
невозможно! - привозили с собой щедрые дары: вино, виноград, фрукты. Все это
присылалось к нам в дом и, под проклятия отца, отсылалось обратно, причем
вина падала на "русскую жену" - маму..."
"...отец относился пуритански к "заграничной роскоши" и не переносил
даже запаха духов, - он считал, что от женщины должно было пахнуть только
свежестью и чистотой..."
"...отец всю жизнь задавал мне с недовольным лицом вопрос: "Это у тебя
заграничное?" - и расцветал, когда я отвечала, что нет, наше отечественное.
Это продолжалось и когда я была уже взрослой... И если, не приведи Бог, от
меня пахло одеколоном, он морщился и ворчал: "Тоже, надушилась!.."


СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

- Танцевать надо "от печки". Что есть наша жизнь, в чем ее цель и
смысл, если он вообще есть? Бессмысленное бесцельное плавание по житейскому
морю, пока не потонешь с роковой неизбежностью, или осмысленное трудное
продвижение к некоему обетованному берегу?
В зависимости от ответа на первый вопрос возникает следующий - о Земле
Обетованной. Что она такое для тебя, в чем твой Символ Веры? И как к ней
плыть - барахтаться в одиночку в волнах, или вместе с единоверцами-
попутчиками /полагающими, что берег именно в той стороне/, - на паруснике,
на надежном корабле /хотя может попасться и "Титаник"/? И т.д.
Или, в случае отрицательного ответа на первый вопрос - купайся, резвись
у берега в свое удовольствие, катайся вдоль берега на прогулочном катере с
подружками или без, ибо, как ты веришь, другой жизни не будет.
Допустим, жизнь - бесцельное плавание по житейскому морю. Наслаждайся,
пока не пробьет неизбежный час идти ко дну. Иногда приходится грести против
течения, бороться с ветром и волнами, перегружать свою лодку вещами и
родственниками. Жить, чтобы жить, вернее, чтобы плавать. Купаться. Пытаться
наслаждаться самим процессом, некоторые это ухитряются делать даже во время
чумы. Ну и, само собой, зачастую за счет других, под лозунгом "Государство -
это я" и "После меня хоть потоп!"
Разновидность ответа: смысл - в происходящем на берегу; продолжение
рода, достижение славы и богатства, научная, творческая, политическая
карьера.
Эгоисту - для себя, альтруисту - для человечества, разумному эгоисту:
ты мне, я - тебе.
Так живет большинство человечества, оставим их. Нам интересны те, кто
верит, что их корабль плывет к Земле Обетованной. Мечтают достичь Града
Небесного, царства Света, Любви и бессмертия. Где, наконец, вновь
воссоединится раздробленное в результате грехопадения человечество. В Боге.
Мечта о Новом Адаме, Богочеловечестве.
Верующие в коммунизм называют эту Землю Обетованную Светлым Будущим.
Они, в отличие от социалистов, отметают идею "справедливого проживания на
берегу", они плывут в бескрайность. Коммунизм подвижников устанавливает на
корабле распорядок жизни во время плавания, согласно Закону Неба. Капитан в
данном случае - лицо невоеннообязанное, он не давал присяги Всевышнему. Он
может вести корабль, повинуясь внутреннему компасу, двигаться "на Зов".
Пассажиры могут довериться капитану, а могут и перепиться, разрушить
корабль, попрыгать за борт, убить капитана, повернуть корабль вспять или
пересесть на корабль, плывущий неведомо куда к запретным берегам.
Если капитан с командой меняют курс, они за это отвечают перед Небом.
Неправильное поведение любого пассажира на корабле грозит всем. В идеале
должно быть добровольное подчинение всех капитану, но такого практически не
бывает. Случается, что пассажиры или сама команда бунтуют, враждуют,
приходится применять к ним силу, репрессии, когда неизбежно достается и
невиновным. Но и охрана может переродиться, стать пиратами, начать грабить
пассажиров. Или повернуть корабль вспять, прочь от заданного курса.
Дело церкви на таком корабле - следить за показания ми компаса,
приборов, за верным курсом, согласованным с капитаном. Дело коммунистов - за
уставным поведением пассажиров и команды. Дело различных церквей единого
многонационального корабля - следить за состоянием душ своей паствы, по-
разному верующей в Землю Обетованную, в личное бессмертие и т.д. Капитан в
многонациональном государстве не должен поднимать над кораблем знамя какой-
либо одной конфессии, даже если какой-либо отдает предпочтение. Символ веры
- его личное дело, как и команды, и пассажиров. Пусть каждый исполняет свои
таинства и обряды согласно вере, соблюдая единый курс, определенный Небом
/заповеди/.
Можно сказать, что капитан ведет корабль на Голос, на Зов, что само
Небо определяет его путь.
СССР был многонациональным кораблем, плывущим прочь от Вампирии
согласно повелению "Выйди от нее, народ Мой". Такой приказ Неба, по-разному
звучащий, есть во многих религиях и соответствует "показаниям приборов".
Царство земное - беспорядочно-случайное скопление кораблей, яхт, лодок
и отдельных пловцов, суетящихся вдоль побережья и не желающих никакого иного
бытия. "Демократия и права человека" дают возможность каждому плыть в любую
сторону, любым стилем или не плыть вовсе. Это его личное дело.
Путь к Богу - сокровенное внутреннее дело каждого, и насильственное
объединение религий в одном государстве - кощунственно и недопустимо. Но
допустимо согласие всех относительно направления курса корабля -
государства. Допустим, прочь от Вампирии, как было с Советским Союзом.
Вампирии, противоречащей Замыслу Неба. Нестяжание, взаимопомощь,
нравственность и другие заповеди, общие для многих религий.
Для одних это - корабль в бессмертие. Для других - в Светлое Будущее.
Для третьих - в Царствие Божье.
На Российском корабле уже давно было неладно. Лишь незначительная часть
пассажиров соблюдала Закон Неба. Большинство же, исповедуя его на словах,
немилосердно эксплуатировало и обирало ближнего, "оставили важнейшее в
Законе - суд, милость и веру", уподобились "гробам раскрашенным", любили
пиршества , "бремена тяжкие и неудобоносимые возлагали на плечи людей, а
сами не хотели и перстом двинуть их". /Мф.23/
Неравенство, немилосердие, несправедливость в обществе ежесекундно
порождают грех. Лицемеры от веры делают обратившегося "сыном геенны, вдвое
худшим вас", то есть самих этих лицемеров.
"Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Божее
человекам; ибо сами не входите и хотящего войти не допускаете."
Эти жесткие слова Спасителя относятся к несоблюдающим Слово, в том
числе и к пастырям-священнослужителям. На Российском корабле стало
ненадежным спасаться. "Святая Русь" оставалась таковой лишь фарисейски, на
словах. Интеллигенция искала избавления от мук совести "хождением в народ",
подбивая на бунт.
"Никто не даст нам избавленья"... Здесь три аспекта: а) вера в Бога как
в некую высшую надмирную сущность, влияющую или нет на нашу личную судьбу и
судьбы мира; б) вера в Бога как носителя нашего личного бессмертия и
спасения; в) вера в Бога как в нравственный закон внутри нас, в совесть, в
определенную норму поведения в "лежащем во зле" мире.
Эти три аспекта могут быть спаяны, а, могут и разделиться, то есть
человеческий разум может отвергать божественное происхождение человека, а
душа - принимать вписанный в сердце Закон, следовать ему и напряженно искать
Бога в обход отвергнутому /по заблуждению, неверному толкованию искаженным
человеческим лукавым разумом / образу Творца. Лучшая часть русского общества
начала искать истину в обход церкви (разлад духовной жажды, мук совести и
томления о "жизни по-Божьи" с социальной политикой официальной церкви,
помноженные на соблазн материализма).
Неверие, что "Бог даст избавленье" слабым и угнетенным, спасет от
хищников, пожирающих тела и души братьев меньших под ширмой "непротивления
злу" привело к революции. Рабы в трюме взбунтовались против господ верхней
палубы, свергли капитана и команду, захватили корабль. Лилась кровь, пьяные
от вина, крови и захваченных богатств рабы разбивали приборы с криками, что
теперь сами знают, куда плыть. Убили навигаторов и капитана с семьей,
уцелевшие пассажиры первого класса или тоже надели красные повязки или
попрыгали за борт и поплыли к другим кораблям.
Руль переходил из рук в руки. Корабль терпел бедствие, из последних сил
отбиваясь от пиратов и разваливаясь.
В конце концов, руль попал к Иосифу. Ему удалось утихомирить команду,
пассажиров, избавиться от пиратов, кое-как задраить пробоины и... поплыть в
завещанном отцами церкви направлении. Прочь от Вавилона. Все общее, все дано
на всех Богом - здесь коммунизм сродни христианству. В саване карманов нет,
все на земле дано напрокат, временно, ничто не принадлежит никому. Однажды
два монаха решили попробовать поссориться из-за собственности, как люди там,
в миру. "Мой кирпич!" - сказал один и потянул кирпич к себе. - "Конечно
твой, брат," - согласился второй. Русская вера - детская. Объявили всех
пусть не братьями, но товарищами, сломали запоры суверенных кают и поплыли
себе...


* * *


И молила по ночам Бога вмешаться, совершить чудо...
Чудо явится к следователю в лице Витьки Карпова, четырнадцатилетнего
сына директора Черкасского совхоза. Он поведает, что в тот злополучный день
они с приятелем Генкой воспользовались тем, что отец уехал с начальством на
рыбалку, и решили тайком прокатиться кружок на отцовской "Победе". Прав
водительских у них, естественно, не было. Чтобы миновать пост ГАИ на шоссе,
ребята решили срезать путь по лесной проселочной дороге - Витька знал, что
отец однажды пользовался этой дорогой, проложенной трактором.
Вначале все шло хорошо, потом машина завязла в какой-то рытвине,
забуксовала, зарываясь все глубже. Погода начала портиться, надвигались
сумерки, а отец, которого Витька боялся до смерти, должен был к ночи
вернуться домой. Ребята были в полном отчаянии, когда судьба сжалилась и
послала им одинокого лыжника с шоферскими правами, спортивным телосложением
и отзывчивой душой. Он приказал ребятам ломать лапник и толкать сзади, сам
сел за руль и, провозившись часа полтора, они, наконец, вытащили "Победу" из
снежно-метельного плена на шоссе. Денис сел за руль, и они поехали в
Черкасское. Узнав, что Денис - режиссер и зная слабинку отца к работникам
культуры, Витька слезно упросил Дениса доехать с ними до дома и, если отец
вернулся, погасить огонь его гнева своим авторитетом, сочинив по дороге
какую-либо правдоподобную историю.
Историю они сочинят, у переезда Денис вылезет, чтобы посмотреть, не
свалились ли кое-как привязанные носовым платком к багажнику лыжи, где его и
зафиксирует стрелочница.
Карпова-Старшего дома не окажется. Машину благополучно загонят в гараж,
Денис наденет лыжи, распрощается с ребятами и побежит на станцию
"Черкасская", где сядет в электричку. Факты все следователем проверены, все
соответствует, так что у Градова полное алиби, и он не мог тащить раненого
Симкина на мессершмиттовском шарфе по лощине.
Все это сообщит Яне срочно призвавший ее к себе Хан. Он поведает, что
после разговора со следователем Градов разыскал Карпова-младшего в бассейне,
зная, что тот туда ездит через день тренироваться, сказал, что, выгораживая
Витьку, попал в неприятную историю, и попросил его съездить к следователю и
рассказать все, как было.
Выслушав Витьку, проверив и сопоставив факты, следователь вновь
побывает в Коржах, еще раз обойдет Налиных соседей и выяснит, что одна из
соседок действительно видела лыжника, похожего по описанию на Пушко, в
начале третьего того злополучного дня, но почему-то не приехавшего к Нале,
а помчавшегося от ее калитки в сторону леса, когда метели еще не было и
видимость была отличная.
Хан скажет, что, слава Богу, очерк еще не набран, и что Яне необходимо
сейчас же быть в кабинете у следователя, куда также приглашены Наля и
Пушко.
Жора на беседу не явится, а Налька, уже совсем непохожая на героиню
фронтовичку и передовую доярку в этом старомодном шерстяном платьице с
кружевным воротником и накладными плечами, хотя давно носят "японку", с
запудренными боевыми шрамами и тускло безразличным взглядом, подтвердит, что
да, приехал к ней в тот день Пушко, выпросил бутылку вина с парой соленых
огурцов и тут же умчался догонять своих. Симкин, покойник этот, был с
прошлого дня с перепоя, мечтал поправиться, надеялся разжиться в Коржах, но
магазин у них по выходным закрыт. Тогда-то Пушко и проговорился, что есть
тут у него знакомая доярка, делал как-то фотоочерк, подружились. Ну покойник
и вцепился - сходи, купи пузырь, мы потихоньку поедем, догонишь, а этому
нашему режу скажешь - знакомой дома не было.
Так и вышло. Реж побежал во Власово, велев Ленечке ехать домой, чтобы
успеть в гости. А тому - что "гости", ему сейчас надо, он и ждал на лыжне
Пушко. Раздавили они по стакану, по огурцу и поехали лощиной к станции. Тут
все и произошло - камень этот, метель... Она, Наля, уже спать собралась -
вставать-то на первую дойку в четыре... Слышит - стучат. Сам не свой,
трясется, сказать ничего не может. Она его к печке. В кружку плеснула,
конечно, потом чаю... Про Симкина он не сразу сказал - напился, мол, не туда
свернул, метель... Уже потом, как стала его раздевать, видит - вроде кровь.
Растолкала. Тут он и сказал, что Симкин ранен, разбил голову о камень и,
наверное, готов. Меня попросил молчать - бутылку-то, мол, он, Жорка,
принес... Камень этот Наля знала - летом на нем туристы фотографируются,
зимой - лыжи ломают, а убрать - с места не сдвинешь. Судьба, значит,
такая... Ей-то что, не воскресишь... Так бы, может, и сошло, если б Клавка
не проязычилась, что видела, как Пушко потащил от нее в кармане бутылку.
- А что у Градова из-за вашего молчания неприятности, его вон из
комсомола исключать собирались - это как?
Следователя позовут из соседней комнаты к телефону.
- Ты его любишь? - попытается Яна спасти в душе остаток веры в
человечество, как-то оправдав героиню-снайпершу.
- Кого, кобеля этого? Эту пьянь? - метнет Наля в ее сторону злобно-
презрительный взгляд. - Третий день гудит, а мне с вашей городской пьянью
нянькайся! У нас своей хватает. Все они кобели и дерьмо, и Симкин ваш,
Царство Небесное. Одной пьянью меньше. Ладно, тебе скажу, раз на то пошло.
И признается, что посулил ей Жорка полкоровы, если покажет, что никуда
от нее не уходил до утра. Что в деревне померла бабка Мартыниха, и ее дед
продает корову, на полкоровы Налька скопила - огурцы летом удались, возила
на Тишинку, а на другую половину Жора обещал добавить. А теперь все,
полкоровы тю-тю.
Так случилось чудо, и Яна не знала, радоваться ей или плакать. Денис
очищен и спасен, а ее жизнь рухнула, потому что она усомнилась и теперь
недостойна его и никогда не простит себе. Эти дурацкие мистические полкоровы
- цена ее жизни... Теперь ей все представлялось мистикой - почему она так
скоро и слепо поверила в его виновность - поверила редакции, следователю,
Жорке, этой взяточнице Нальке, себе самой?
Потому что он был "чужак", а они все - свои. А если бы очерк ее уже был
опубликован? И речь шла об убийстве?..
Ей стало страшно и гадко, опоры не было. Ни в них, которые соблазнили
оболгать, ни в себе, оболгавшей, ни в нем, которого они скопом оболгали.
Будто чья-то всесильная рука толкнула ее лодку. Мир, такой надежный, ясный,
незыблемый, закачался... Лодка зачерпнула воды и медленно пошла ко дну.
Именно не падение, а медленное погружение вместе с лодкой по чьей-то
всесильной воле, когда вот-вот кончится запас кислорода в легких, потом
несколько секунд мучительной агонии, а затем неведомое состояние,
наступление которого она предчувствовала, жаждала и страшилась - и в
кабинете у следователя, и потом, в разговоре с сестренкой Жоры Пушко,
которая спокойно, привычно врала, что Жора готовит ко дню Советской Армии
фотовыставку то ли где-то в клубе, то ли в школе, дома третью ночь не ночует
и повестки к следователю в глаза не видал. Она говорила и чистила картошку,
многоглазые змеи ползли из-под ножа на старый номер газеты, где был их с
Жорой фотоочерк о районной ветлечебнице. Жора Пушко, свой в доску, добрый и
отзывчивый, всегда готовый выручить до получки, с которым они исколесили
весь район на попутках и пешком, ели тушенку из одной банки, запивая чаем из
одной кружки... Жора, который буквально затрясся, когда ветеринар захотел
перенести для съемки поближе к окну только что прооперированную кошку - "Что
вы, ей же больно!". Которому принадлежал, наконец, приколотый к стене шедевр
- "Первое кормление", напечатанный в "Огоньке". Жора, погубивший Ленечку,
погубивший ее, Яну, и едва не погубивший Дениса, а теперь прячущийся где-то
в шкафу или под диваном, или в алкогольном угаре - трус, подонок... И этот
прекрасный, как икона, снимок, от которого наворачивались слезы...
Погружение продолжится в кабинете Хана, которого ее рассказ почему-то
не особенно удивит.
- Вот к чему приводит недопроверка фактов. Ты еще в сорочке родилась, а
вот я в бытность собкором... - и он расскажет историю, из которой
погружающаяся Яна не поймет ни слова - лишенные смысла слова, как мыльные
пузыри, срывались с губ Хана и лопались в прокуренном воздухе кабинета.