Иванова Юлия. Дремучие двери

работником и хозяином. Обществом и капиталом - частным и коллективным,
капиталистом и коммунистом. "Кому больше дано, с того больше спросится".
Служить, а не прислуживать.
Отказ от наличных денег (на личную дурь) выбил бы почву из-под ног у
преступности, мафии, проституции, торговли оружием, наркотиками... "Сатана
там правит бал"... - и ваша свобода - свобода пить яд! Все худшее в мире -
из-за непомерного желания хапать на дурь. Владеть! Ничего у нас нет,
ребята, на шарике, ничего своего. Мы зовем тех, кто это понял..
Вы боитесь не удержать, потерять - и все равно ничего не удержите.
Таков Закон Неба. "Земля есть, землей станешь". Но что может потерять тот,
для кого главная мечта - отдать все самому? Превратить свое время в
вечность, реализовав на Дело Творца.
"Не дай нам впасть в искушение, но избави нас от лукавого". Без выбора
нет свободы - ежедневно, ежечасно нам приходится выбирать между добром и
злом, Богом и дьяволом. "Поле битвы - сердца людей". Мы просим Небо
избавить нас от лукавого. Но это не значит, что Творец должен убирать с
нашего пути соблазны. Мы должны их преодолеть сами, отвергнув с помощью
Неба влекущую в пропасть руку князя тьмы.


* * *


Среди первых изан - строителей, ремонтников, овощеводов, продавцов, -
было много беженцев и даже освободившихся из заключения - людей
травмированных, зачастую потерявших все - жилье, семью, положение в
обществе. Они были согласны на любые условия, лишь бы выжить, и не очень
врубались в егоркины теории. Нанялись батрачить за еду и койку, и слава
Богу, чего тут огород городить! А что чудит хозяин со всякими идеями, так
не у него одного нынче крыша съехала, время такое... Потом, несмотря на то,
что жили многие поначалу в палатках и вкалывать приходилось всерьез/ Егорка
так и сказал: "вы строите жилье для себя"/, раны потихоньку зарастали. Люди
начинали обращать внимание на это впервые в жизни испытываемое ощущение
необычного "кайфа" и не могли понять, в чем тут дело. Пока не осознавали,
что причина именно в этом освобождении от казалось бы привычных и
неизбежных бытовых хлопот и неурядиц. Сын своего отца / Глеб всегда
ненавидел быт/, Егорка с какой-то фанатичной яростью насаждал первым делом
всякие "службы быта" по принципу: работа, хлеб насущный, свобода, сон. В
понятие "свободы" входило все, что угодно, кроме дел, неугодных Творцу.
Критерий был один: представь себя перед Лицом Всевышнего, Совести. "Слушай
Зов Неба в тебе"...
"Свобода" была для Егорки свята, он ревниво оберегал эти часы изан от
всякого посягательства. Занятия с детьми для семейных, спорт,
самообразование /по компьютерной "Изан-нет" можно было ознакомиться с любой
информацией, получить любые консультации/. Но для большинства, особенно
потом, работа была объединена со "свободой", "свобода" являлась
продолжением работы. Эти первые изане, часто связанные с физическим трудом
- рабочие, строители, земледельцы, поначалу не знали, что делать с
непривычной "свободой", иногда даже тяготились ею, слонялись по территории,
преодолевая желание пропустить стаканчик, сыграть в картишки или "забить
козла". Но фиолетовые изанки и "сизари" быстро отлавливали таких, прибирали
к рукам. "Революционеры Сознания", они решительно отвергали всякие "шашни",
но зато проявляли живейший интерес и участие к биографии "отлавливаемых", к
их склонностям, мечтам, нереализованным возможностям, плюсам и минусам...
Фиолетовые "ловцы человеков" в первую очередь отбирали и привечали тех, кто
соглашался с их главным лозунгом: успеть отдать. Все, что в тебя вложено
Замыслом - открыть, развить, реализовать... Получить прыбыль, снова
реализовать. Все до последнего вздоха успеть вложить в "Банк Небесный", в
"Банк Вечности" где "ни моль, ни ржавчина не ест и вор не похищает"... В то
время как прочее человечество, в основном, озабочено задачей "успеть
хапнуть и промотать".
- Время убивает, - говорил Егорка, - а мы убиваем время, вкладывая
наши сокровища в банки земные. Откуда нам их никогда не получить, когда
придется платить по вечному счету". Сея в тлен. Успеть отдать долг Творцу и
не промотать -вот и вся революция.
Многие, конечно, поддавались агитации не сразу. Или вообще не
поддавались. Порой тщетно пытались приударить за обхаживающими их
"фиалками", юными революционерками в фиолетовой форме. И в конце концов,
плюнув на "свободу", заваливались пораньше спать.
Впрочем, выпить немного здесь при желании было можно, только чтоб не
на виду и без последствий. Что же касается внебрачных связей - правила
Изании были предельно жесткими, по-церковному аскетичными.
Ну а егоркины фанатки-чернильницы так напоминали истовых если не
христианок, то комсомолок, так горячо и самозабвенно исполняли нелегкие
правила, так искренне обращались к тебе "товарищ", что у измученных
гонениями, злобой, стрельбой и порнухой мужиков на глазах порой
наворачивались скупые мужские слезы. Хотелось дарить "фиалочкам" белые
лилии и идти под венец, что порой и случалось.
Здесь не употребляли ни светски-советское "мораль и нравственность",
ни религиозное "святость". Здесь говорили "чистота", серьезно и
уважительно. Чистые руки, чистое тело, чистые мысли и душа. Здесь часто
говорили: "Пойди отмойся", подразумевая, что пачкаемся мы ежечасно,
ежеминутно, и надо так же регулярно смывать с души грязь, уродующую Образ в
тебе, как смываем грязь с тела. Кто как может и хочет - молитвой,
покаянием, исповедью. Или просто послушать хорошую музыку, навестить
больных и отчаявшихся, сделать любое добро - у каждого были свои способы
"внутреннего омовения". Общее - внимание к себе и вера в необходимость этой
самой "чистоты". Дети Неба должны слушаться Отца. Не хочешь - уходи, ты
свободен - летать иль ползать... Хочешь, но не получается, не сразу
получается- тебе всегда помогут. А если решил вызвать тьму на единоборство
- сражайся один, но пусть твой грех не станет соблазном для других, как
грозно предостерегает "Евангелие". Загони грех в подполье, останься с ним
наедине, как больной в чумном бараке - современная наука способна сделать в
принципе ненужными кварталы для проституток, сексуальных меньшинств,
наркоманов, педофилов, обжор, идолопоклонников роскоши, шокирующих
зрелищ... Это все для тех, кто не желает избавляться от низких кровососущих
страстей и привычек, как комары в начале лета набрасывающихся на бедную
душу, выпивая из нее все жизненные соки. Когда медленно умирает в сетях
бедная пленница, дочь Неба, и уже не может взлететь, остается лишь
стареющее тучнеющее тело, годное в конце жизни разве что в пищу червям.
Изане считали, что свобода других от твоего греха - тоже безусловное
право каждого. "Мы не просим Небо избавить нас от искушений, ибо в них -
наша свобода, - говорил Егорка, - именно преодолевая искушения, как
ступени, мы восходим по лестнице от тьмы к Свету. Но мы просим "избавить от
лукавого" - от колдовства, зомбирования, сатанинских предвыборных
технологий, рекламного насилия, прямого вмешательства в психику наших
детей. Поскольку пораженный чумой мир не собирается, само собой, запираться
в карантинные бараки, мы, изане, обязаны сами сокрыться и запереться на все
замки, оградив "наших" от разгула бесовщины.
"Выйди от нее, народ Мой", "Грех - болезнь", - говорит Небо. И
разумное, не желающее погибнуть Целое, должно как минимум блокировать
зараженные разделением, враждой и стрептококковой грязью клетки, сеющие
вокруг заразу и тлен. Человеку - свобода, его греху - лепрозорий. "При
кашле и чиханьи прикрывать рот и нос платком". Перевести грех в виртуальный
мир, где бороться или не бороться с грехом - сугубо личное дело.
"На твоем счету столько-то, - объявлялось изанину, - за вычетом "хлеба
насущного"/бытовых расходов/, остается такая-то сумма. Через некоторое
время вы с женой, допустим, отработаете квартиру, она будет ваша. И если
вступите в Изанию и будете работать впредь в нашей системе и по нашим
принципам, на твой счет в Изан-банке будут поступать уже чистые деньги,
которые можно вложить в любую программу - самому, с женой, или еще с кем-то
объединившись. У нас сейчас все криком кричит, требуя инвестиций, честных
талантливых рук и хозяина. Не в Мамоне , а и в Боге богатеть, спросив
благословения у духовного отца или у своей совести... Все, что угодно,
кроме дел тьмы, которые достаточно финансируют и без нас.
Что ты любил в детстве? О чем мечтал в юности и мечтаешь сейчас? Что
умеешь и любишь делать? И как полагаешь - в чем твое предназначение,
Замысел о тебе?
Егорка не боялся самых высоких слов, а "низких истин" на дух не
переносил. Терпя неудачу, стучался со своими сизарями-фиалочками в души
снова и снова, ухаживая за "бесплодной смоковницей", пока она не давала
плод. У него было невероятное чутье на эти, казалось бы, самые
непробиваемые "смоковницы", которые революционерки-фиалочки называли меж
собой "дубами". Зато сколько было счастья, когда "дуб" давал первый, пусть
кислый, но плод! Сама атмосфера егоркиного имения, Златогорья, была
пропитана веселым азартом поиска этих "талантов", ну почти как в "Волге-
Волге", только не художественная самодеятельность, а поиск призвания или
многих призваний, главного дела и смысла жизни. Это приняло лавинообразный
характер, когда дела Изании пошли в гору и в Изан-банке стали расти
индивидуальные счета, которые надо было как-то определять. Прослышавшие об
Изании одиночки-изобретатели и целые творческие коллективы, у которых
простаивали лаборатории, закрывались важные исследования... Отправлялись на
бойню ценнейшие поголовья - нет денег, нечем кормить... Сплошной отчаянный
вопль: "Дайте! Спасите"!.. Не откликнуться было просто невозможно, и изане
один за другим становились спонсорами. Изания обеспечивала спонсоров
необходимо-достаточным, - проблемы быта были решены, и инвесторы могли ни о
чем не заботясь "в Боге богатеть". Одним из главных дел было спасение "всем
миром" или "всем коллективом", кому как нравится, спасение, объединение,
возрождение Отечества. Инвестиции не облагались налогами и порой начинали
давать немалые прибыли.
Проблема, куда себя деть в часы "свободы", теперь сама собой отпала,
времени хронически не хватало. И таланты открывались, как окна по весне, и
добро и самоотверженность, и Небо давало силы, и скоро обстановка в когда-
то полуразвалившемся замшелом профилактории стала напоминать штаб
героических "буден великих строек". Егоркин девиз был: ни от кого не
зависеть, все по возможности сами. Их минизаводу по производству дешевого
строительного камня и кирпича удалось получить разрешение на разработку
карьера поблизости, пообещав превратить со временем карьер в водоем для
окрестных сел - купаться, разводить рыбу. Да и в противопожарном отношении
он был необходим.
Купили хозяйство у разорившегося фермера, забавные велосипеды-тележки
китайского образца развозили по торговым точкам зелень, молоко и овощи с
фермы и Златогорских оранжерей: оставшуюся продукцию заготовляли впрок -
консервировали, солили, сушили, из молока делали творог, сыр и сметану.
Много требовалось на внутреннее пользование - Изания постепенно
разрасталась, излишки продавались.
Казалось, он никогда не уставал, этот Егорка. Правда, вулканизаторами
вместо него и фиолетовых гитаристов работали теперь другие изане, но на
традиционные концерты-проповеди Егорка время выкраивал. Сочинял по ночам,
тренькая на гитаре, завоевывая сердца все новых "революционеров духа". Три
девиза: "Каждому - хлеб насущный", "Умноженные таланты - жатве Господней",
"Грех - в карантин". Изане напевали:

Когда имел златые горы
И реки, полные вина,
Все отдал Златову Егору,
Осталась песенка одна.
Про то, как...
Куплет повторялся, пока не надоедало.

Так с легкой руки безымянного автора появилось "Златогорье", куда
примкнули филиалы-фермы, молодежные комплексы, отдельные дома и квартиры. А
само движение называлось Изанией, и оно все более выходило за пределы
Златогорья.
Уже зародилась вторая волна изан. Беженцы, отработавшие жилье и
пожелавшие по тем или иным причинам "уйти в мир" могли обменять свою
квартиру, временно или постоянно, с изанами "по убеждению", среди которых
росло число интеллигенции - инженеров, служащих, писателей, учителей,
врачей. Которых, что называется "достал быт" или "достала перестройка",
когда денег ни на что не хватало, идеалы были разрушены и вообще едва
удавалось балансировать на грани выживания.
Златогорье казалось им раем. Никаких бытовых проблем, дети пристроены,
до Москвы - сорок минут электричкой, до станции - златогорский рейсовый
автобус или велосипед для опоздавших /велосипеды хранились в пустом сарае у
живущего вблизи станции деда-изанина/. Работу бросать было не нужно, только
деньги теперь отдавались в Изан-банк. И зарплата, и поступления за квартиру
/некоторые вообще продавали или сдавали Изании свои квартиры, переезжая
жить в Златогорье/, и другие доходы - все в Изан-банк под приличные
проценты. Все, как положено. Однако на руки выдавался лишь необходимый
минимум на мелкие или оправданные непредвиденные расходы. Добровольный
отказ от наличных денег "на дурь" соблюдался строго.
Заказанный заранее обед выдавался каждому в специальном термосе с
четырьмя выдвижными отделениями - два охлажденных / закуска и десерт /, и
два горячих/суп и второе/. На всякие необходимые расходы, вроде
загранкомандировок, подарков ко дню рождения и т.д. позволялось снимать со
счета нужную сумму, указывая в обязательном порядке цель. Отказ от всякой
роскоши в быту, одежде, от дорогих покупок, ресторанов, казино разумелся
сам собой. Дамы-изанки собрали в специальное охраняемое помещение свои
шикарные шубы, туалеты и драгоценности, и если кому-то уж очень хотелось
пощеголять на вечеринке "в миру", предлагалось выбрать любую вещь, а потом
вернуть в общее хранилище. Фасонить в самом Златогорье было не принято,
дурной тон. Молодежь предпочитала униформу.
Итак, жить за городом, в экологически чистом месте, на всем готовом.
Дети пристроены, после школы с ними занимаются специальные педагоги "по
профилям", под руками спортзал, бассейн, практически все свободное время
можешь отдать любимому делу, призванию, мечте, до которой прежде никак не
доходили руки. "Живем при коммунизме", - говорили златогорцы. "Гибрид дома
творчества в Комарово с госдачей в Барвихе", - констатировал один пожилой
писатель.
Возможно, не так бы все удачно сложилось в Златогорье, если б не
бизнесмены-спонсоры. В интервью они отшучивались, что поскольку являются
рабоголиками и все их деньги в обороте, а сами они по сути нищие и живых
денег никогда в глаза не видят, да и тратить им их некогда, разве что
отдать ближайшей родне, - посему Златогорье никаких особых перемен в их
жизнь не внесло. Разве что стали меньше пить, меньше бояться покушений и
прихода коммунистов. Ибо у того, кто сам все отдает на благо народу,
отбирать этому самому народу нечего.
Первое время на них наезжали, но и среди мафиозной братвы нашлись
изане - изучив устав, объявили, что их дело - трясти загребущих и пузатых,
а за блаженных, которые пашут даром на Россию-маму, Бог накажет.
Раз такое дело - гори огнем,
Но щипать мы Златова не пойдем!
А самым удачным егоркиным уловом был Лева, банкир Лев Бельский,
финансовый гений всех времен и народов, "новый русский еврей" как он
называл себя сам. Столь же фанатично крутой изанин, загоревшийся егоркиным
предложением создать "Изан-банк" - после ночного размышления под утро
разбудил Егорку звонком: - Старик, ты, конечно, шиз, но вот я тут прикинул:
пилишь по 25 часов в сутки, бабки крутятся, нули множатся, растут, дни
крутятся в обратную сторону, вместе с жизнью, а мне много ли надо? Я игрок,
Егор, я уже не могу остановиться... Я аскет, мне эти хоромы с Канарами до
фонаря. Вот бродил как-то по дворцу графа Воронцова и думал: небось до слез
обидно было помирать графу - ни одной паркетины туда с собой не утащишь!
Капитал крутится в прибыль, жизнь - в убыль, а в саване карманов нету, как
ты любишь повторять. "Там царь Кощей над златом чахнет"... Зачах - и в
преисподнюю прямой дорогой. Нищим. Ибо "только то, что отдал - твое".
Народная мудрость. Но мне нож острый отдавать, я, старик, привык хапать,
выигрывать. Чтоб цифры росли, и чтоб это мое было... А разве оно мое,
старик? Иллюзия, химера. Я даже не капитала раб, богатство можно прожрать,
промотать, прокуролесить. Я же ни рубля на ветер не могу пустить... Я этих
цифр раб, этих счетов, и служу нулям - вот в чем драма, старик. "Только то,
что отдал - твое..." И тут меня осенило: да это же наш "Изан-банк". Мы
создадим первый в истории банк "разумного, доброго, вечного". Впервые все
наши счета уйдут в бессмертие.
Будем строить новую Антивампирию - не "Союз Республик Свободных", а
"Союз свободных личностей всех республик и нереспублик". Людей, свободных
от нулей... Видишь, стихи получились. "Банк вечности"... Звучит! Это будет
воистину личный счет - никто ни копейки не сможет с него снять, - ни
чиновник, ни наследник, никакой сатана - только Всевышний - вкладчику во
спасение. Не в корысть, а в жизнь вечную. Не вражду, не зависть, не
кровавые разборки буду финансировать - а мир. С Небом, друг с другом, с
самим собой, - новым русским евреем... Не бойся, я не пьян, я в невесомости.
Короче, старик, я твой...

ПРЕДДВЕРИЕ 66

СТАРЫЕ И НОВЫЕ МЫСЛИ О ГЛАВНОМ

Украденная ваучертом Страница Истории, повествующая о событиях
девяностых, могла свершиться уже в тридцатых, не ликвидируй Иосиф пятую
колонну. "Крот рыл изнутри", - как признался Александр Яковлев. А был
процесс 37-го спровоцирован или нет - не имеет значения. Его в любом случае
"следовало бы выдумать" и нагнать страху.
Как показало будущее - малейшее послабление, и вампиры впиваются в
шею. Только осиновый кол! Плыть приходилось против течения, хвататься за
любую акулу, плывущую в "нашем" направлении. Иосиф опять заставил истинных
или мнимых врагов работать на Дело. Процесс представлял собой "коллективную
партийную исповедь" - вот почему они "каялись" и не защищались, в отличие
от процессов гитлеровских. Иосиф не позволил им уйти "героями".
"Пою мое отечество"... Отношения СЕМЬИ. Все ОБЩЕЕ, а значит - МОE!..
Это было прекрасно. "Мой адрес - Советский Союз"!.. Не "ничейное", а
"наше" - вот в чем Замысел, который не удалось воплотить... Ведь не кричит
же пятка, локоть или глаз, что все ТЕЛО "НЕ МОЕ"! А жители многоэтажного
дома - что дом - не их, потому что живут в отдельных квартирах... А Земля,
- не их, потому что живут в разных странах. И дом, и Отечество, и Земля -
не ничейное, а ОБЩЕЕ, НАШЕ, МОЕ, и всем вместе надо о нашем заботиться. Как
важно для нас состояние Целого - тела, родного дома, Отечества, Земли - без
этого никакому отдельному "Я" не жить. Вот в чем революция сознания: общее
- это не НИЧЕЙНОЕ, а НАШЕ!
Стоит ли всю жизнь бороться, чтобы удержать что-то для себя лично?
Захватить, удерживать, а потом все равно потерять, подобно Скупому
Рыцарю. "Пережитки прошлого", - в этих словах "товарищей" - большой смысл.
"Прошлое" - "работа вражия", рабство у Фараона. Ставшее после "катастройки"
настоящим.
Там, где жрут твою жизнь и душу - не твое отечество.
Разве поэт не переводит словом эпоху в вечность, в бессмертие? Как
прекрасно об этом сказал "атеист" Маяковский:
Слово поэта - ваше воскресение,
Ваше бессмертие, господин канцелярист.
Конкуренция стала причиной первого в истории человечества убийства -
Каин убил брата Авеля. Как можно зависть и соперничество ставить во главу
угла так называемого "прогресса"?
Сергий Радонежский, по словам его биографа Епифания, основал Троицкий
монастырь, чтобы "воззрением на Святую Троицу побеждался ненавистный дух
розни сего мира".
Кесарю доверено имение Господина, где самое ценное - души
человеческие, которые надо сберечь. Кесарь - управляющий, поставленный
Господином - вот в каком смысле надо понимать "всякая власть от Бога".
Не убивать, а обезвреживать вампиров. Вырвать им когти, спилить клыки.
Священник же - духовник, отвечающий за свою паству. Вопрос сбережения
"внутренних резервов".
"Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и
истине". /Иоан.4:24/
Для большинства понятие "Бог" узко ассоциируется с понятием "Церковь".
Но церковь - лечебница, таинства - лекарства, священники - врачи. Мы
приходим туда за помощью, сознаем, что больны и откровенно показываем врачу
болячки и язвы. Мы приходим в разные лечебницы, желая исцелиться и веря,
что ИМЕННО ЗДЕСЬ нас исцелят. Это - вера.
Однако далеко не все зависит от врачей. Но и от Тайны, Провидения,
Духа, которые животворят тело и душу. Именно этой Тайне надо "поклоняться в
духе и истине" - без Нее самый лучший врач ничего не сможет сделать. Самое
здоровое и совершенное тело останется недвижным и бездыханным без
Животворящего Духа. "Твой брат умер, а он жив". "Пусть мертвые хоронят
своих мертвецов". Речь идет об "омертвении души", о "мертвых душах",
которых на Руси так гениально прозрел Гоголь с подачи Пушкина.
Вот к этой тайне, чуду, Духу мы и обращаемся за исцелением в храмах
или вне их, именно в Истину мы должны верить. Мы, православные, верим во
Христа, как в Путь, Истину и Жизнь, поклоняемся Ему "в Духе и Истине". А
церковь - молится за нас вместе с нами, дает нам лекарства-таинства,
призывая Истину прийти и исцелить нас в Духе, вдохнуть в наши тела и души
ЖИЗНЬ...
Которая и есть "рождение Свыше", второе рождение после материнской
утробы. ИСЦЕЛЕНИЕ ДУШИ, в отличие от земного исцеления телесного.
Когда Христос возвестил о создании Церкви, Которую "врата ада не
одолеют", - имелось в виду мистическое тело Богочеловечества, искупленное
крестным подвигом Спасителя.
Когда "золотую рыбку" пытаются приспособить служить "на посылках" у
алчности "лежащего во зле" мира, у Мамоны, а социальная церковь против
этого не восстает, обмирщается, ее постигает трагедия богооставленности.
Со-весть - сопричастность благой Евангельской вести, совместное соборное
ведение о Божьем Замысле.


* * *


"Если власть не чувствует приближение Страшного Суда в усилении
народного стона, рожденного реформами русского самосознания и духовного
мировоззрения, то потерявшему всякие надежды на родную /?/ власть и кусок
небесного Хлеба населению ничего не будет стоить перешагнуть внутренние, да
и внешние ограждения, например железобетонные стены, которыми в срочном
порядке обносят белые дома в активных губерниях, как будто можно чем-то
отгородиться от народного гнева.
Вытравливание жизненной сущности народа с ослаблением иммунитета ко
лжи и унижению со стороны авангарда капиталистического привело нас к
недопустимо опасной черте, за которой теряется высокая способность человека
подчинять свою волю воле народа и, как результат шкурно-рыночного
перерождения, способность искать и следовать - вместе или порознь - Воле
Божией. Разрыв русского духовного Покрова, отказ от созидательной установки
народа на реализацию лучшего в нем, Божественного, и обязательно ради
великой цели, на которую только Богоносец способен. Измена мессианскому
назначению в жизни как форме богослужения, утрата народоопределяющей
духовной способности на огромном нравственно-эстетическом пространстве
составлять единое мистическое Целое есть, без сомнения, генеральная цель
перекройки страны, которую им не жаль. После достижения ее демстарцу с
мистерами, сэрами и прочими бесподобными можно готовить речь о достижении
вплоть до конца света земного демонического рая...
Пора от самолюбований и нелепых возмущений заслуженной реальностью
переходить к борьбе по большому счету на линии огня, где "двум богам
служить невозможно", где Сам Господь жаждет вручить тебе победоносное
знамя, если ты уже "возненавидел и жизнь" такую свою. У нас такое
преимущество!- нам не надо искать Истину в лжерелигиозных учениях и
философских суемудриях: наш Бог - Пресвятая Троица, наша Правда - Вера
Православная, наш щит - Крест Голгофский со святыми мучениками, наша сила -
в Духе Святом! И богатство наше - не земное. Поэтому мы непобедимы!
...Русский народ клюнул на западную мякину и прилип к ней до
расстройства души и желудка, разучившись по-христиански жить и, как воины
Христовы, умирать... Да что о великом! - у нас уже нет нравственных сил
посочувствовать ближнему, а не то чтобы встать за весь народ православный.
Но будем молиться под жмявканье празднующих бордельный день чумы
меркантильной России, чтобы достучаться сердцем до России вечной"...
/о.Владимир Ермолаев, Слово священника/
Я вам задам вопрос: осмелились бы вы святого Отца провести по улицам
"покончившей с атеизмом" Москвы, по подземным переходам, зрелищам, книжным
прилавкам? Показать фильмы или телепрограммы, допустим, Сергию
Преподобному? Устыдились бы.
А по Москве Сталинской? Провели бы, несмотря на закрытые храмы.
Изания - Общество рационально регулируемого ПОТРЕБЛЕНИЯ.
Основная ошибка падшего человечества: потребление из СРЕДСТВА стало
ЦЕЛЬЮ.
Если мы были "винтиками", то Иосиф - двигателем, локомотивом. Он тащил
за собой весь состав, служил движению, "выдерживая свою долю", отрекаясь от
личного, если это личное не совпадало с ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕМ.
Молчание ягнят, которые пошли по шерсть, а явились стрижеными.
Постсоветская эпоха.


* * *


"Революция была неизбежна. Ее называют ВСЕНАРОДНОЙ. Это определение
правильно лишь в том, что революция явилась результатом недовольства старой
властью решительно всех слоев населения." /А.Деникин "Очерки русской
смуты"/

"Треснули основы общества под революцией реформ. Замутилось море.
Исчезли и стерлись определения и границы добра и зла... Нынче честно не
проживешь".
"Делали подлое, но знали, что делают подлое, а что есть и хорошее,
теперь же не верят в хорошее и даже в необходимость его".
"А безжалостность к низшим массам, а падение братства, а эксплуатация
богатого бедным, - о, конечно, все это было и прежде и всегда, но не