Иванова Юлия. Дремучие двери

сравнению с довоенным уровнем. Нам нужно добиться того, чтобы наша
промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60
миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн
нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет
гарантирована от всяких случайностей". /И.Сталин/
"Я думаю, что демилитаризация и демократизация Германии представляет
одну из самых важных гарантий установления прочного и длительного мира". /
И.Сталин/
"В чем ее обвиняли? В связях с сионистской организацией, с послом
Израиля Голдой Меир. Хотели сделать Крым Еврейской автономной областью...
Были у нее хорошие отношения с Михоэлсом... Находили, что он чуждый.
Конечно, ей надо было быть более разборчивой в знакомствах. Ее сняли с
работы, какое-то время не арестовывали. Арестовали, вызвав в ЦК. Между мной
и Сталиным, как говорится, пробежала черная кошка.
Она сидела больше года в тюрьме и больше трех лет в ссылке. Берия на
заседаниях Политбюро, проходя мимо меня, говорил, верней, шептал мне на ухо:
"Полина жива!" Она сидела в тюрьме на Лубянке, а я не знал.
- А вы продолжали оставаться вторым человеком в государстве?
- Формально - да. Но только для прессы, для общественного мнения.
На свободу она вышла на второй день после похорон Сталина. Она даже не
знала, что Сталин умер, и первым ее вопросом было: "Как Сталин?" -дошли
слухи о его болезни. Я встретился с ней в кабинете Берии, куда он пригласил
меня. Не успел подойти к ней, как Берия, опередив меня, бросился к ней:
"Героиня!"
Перенесла она много, но, повторяю, отношения своего к Сталину не
изменила, всегда ценила его очень высоко.
Шота Иванович добавил:
- Однажды один из ее родственников за столом стал осуждать Сталина, она
его быстро поставила на место: "Молодой человек, вы ничего не понимаете ни в
Сталине, ни в его времени. Если бы вы знали, как ему было трудно сидеть в
его кресле!" /Молотов - Чуев/
"В последний период у него была мания преследования. Настолько он
издергался, настолько его подтачивали, раздражали, настраивали против того
или иного - это факт. Никакой человек бы не выдержал. И он, по-моему, не
выдержал. И принимал меры, и очень крайние. К сожалению, это было. Тут он
перегнул. Погибли такие, как Вознесенский, Кузнецов..." /М.-Ч./
"И прорастут у них шерсть, клыки и когти, и распахнут окна и двери
крепости твоей, и разорвут на части царство твое, и зальют слезами и кровью.
И ученые твои будут служить Вампирии, и комсомолки твои - проданы в их
бордели, герои-воины твои - стреляться от нищеты и унижения, и "братские
народы" - осквернять их "братские могилы"... /Страница Истории/
"В ТЭЖЭ, где она работала, вредители появились. В Узбекистане началось.
Она тогда занималась парфюмерией и привлекла к этим косметическим делам
сомнительных людей. А других, конечно, не было. Немецкие шпионы там
оказались. Жены крупных руководителей стали ходить к ней, заниматься
косметикой.
А когда в 1949-м ее арестовали, предъявили, что она готовит покушение
на Сталина. Перед тем, как меня сняли из Министерства иностранных дел,
Сталин подошел ко мне в ЦК: "Тебе надо разойтись с женой!" А она мне
сказала: "Если это нужно для партии, значит, мы разойдемся". В конце 1948-го
мы разошлись. А в 1949-м, в феврале ее арестовали.
А мне никакого обвинения. Мне толком ничего не говорили. Но я из
сопоставления некоторых фактов понял, и потом подтвердилось, дело в том, что
когда я был в Америке, вероятно, в 1950 году, когда я ехал из Нью-Йорка в
Вашингтон, мне был предоставлен особый вагон. Я тогда, может, это
недостаточно оценивал, это, очевидно, был вагон для подслушивания, мне его
выделили, чтобы послушать меня хорошенько". /Молотов - Чуев/
"- Вообще, как-то странно: вы - второй человек в государстве, а жена
арестована...
- У Калинина тоже жена была арестована... Она ничего из себя не
представляла, но, вероятно, путалась с разными людьми. Мнительность такая,
мнительность. Но на кого же он мог опереться? Вылез Хрущев, которому он тоже
не доверял и гораздо раньше. И, действительно, основания имел.
Некоторые считают, что Сталина убил Берия. Я думаю, это не исключено.
Потому что на кого Сталин мог опереться, если мне не доверял и видел, что
другие не особенно твердо стоят?
- Западные радиостанции подробно рассказывали о "деле врачей", что суд
над ними должен был состояться 5 марта, и как раз в этот день умирает
Сталин. Прозрачный намек, что его умертвили.
- Возможно. Не исключено, конечно. Берия был коварный, ненадежный. Да
просто за свою шкуру он мог. Тут клубок очень запутанный. Я тоже держусь
такого мнения, что он умер не своей смертью. Ничем особенно не болел.
Работал все время... Живой был, и очень". / Молотов - Чуев/
"Тут Левко стал замечать, что тело ее не так светилось, как у прочих:
внутри его виделось что-то черное". /Н.Гоголь/
"Развертывая мирное социалистическое строительство, мы ни на минуту не
должны забывать о происках международной реакции, которая вынашивает планы
новой войны". /И.Сталин/

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1946 г. Выдвинут первым кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР.
Зарегистрирован кандидатом в депутаты по Сталинскому избир. округу Москвы.
Постановление об издании сочинений И. В. Сталина. Переговоры с премьер-
министром Маршалом Чойболсан по вопросам Советско-монг. отношений. Назначен
Народным Комиссаром Вооруженных Сил и Верховным Главнокомандующим
Вооруженными силами СССР. Участие в работе 1 сессии Верховного Совета СССР,
интервью относительно речи Черчилля в США. Представляет Верховному Совету
состав Совета Министров СССР. Утвержден Председателем Совета Министров и
Министром Вооруженных Сил СССР. Отвечает на вопросы корреспондента
"Ассошиэйтед пресс", связанные с международным положением. Прием делегации
профсоюзов Польши. Руководство работой пленума ЦК ВКПб. Утвержден членом
Оргбюро и Генеральным секретарем ЦК ВКПб. Переговоры с финляндской
правительственной делегацией по вопросам советско-финляндских отношений.
Прием генерального секретаря ООН. Постановление "О мерах по ликвидации
нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах.
"Ответы на вопросы, заданные московским корреспондентом "Сандэй таймс".
Интервью Эллиоту Рузвельту по вопросам, связанным с международным
положением.
Иосиф о культуре.
... Пудовкин не изучил деталей дела и исказил историческую правду.
Получился фильм не о Нахимове, а о балах и танцах с эпизодами из жизни
Нахимова. В результате из жизни выпали такие важные исторические факты, что
русские были в Синопе и что в Синопском бою была взята в плен целая группа
турецких адмиралов во главе с командующим. /о кинофильме В.Пудовкина
"Адмирал Нахимов"/
"Просто больно, когда смотришь, неужели наши постановщики, живущие
среди золотых людей, среди героев, не могут изобразить их как следует, а
обязательно должны испачкать. У нас есть хорошие рабочие, черт побери".
"Большую часть своего времени герои фильма бездельничают, занимаются
пустопорожней болтовней и пьянством. Самые лучшие по замыслу фильма люди
являются непробудными пьяницами... В фильме изображено бездушно -
издевательское отношение к молодым работницам, приехавшим в Донбасс".
"Для связи отдельных эпизодов в фильме служат многократные выпивки;
пошлые романы, любовные похождения, ночные разглагольствования в постели.
Введенные в фильм песни... проникнуты кабацкой меланхолией и чужды советским
людям". /О кинофильме "Большая жизнь"/ 1946 год. Сталин. У вас перед
заграничными писателями ходят на цыпочках. Достойно ли советскому человеку
на цыпочках ходить перед Заграницей. Вы поощряете этим низкопоклонные
чувства, это большой грех.
Лихарев. Напечатано много переводных произведений.
Сталин. Вы этим вкус чрезмерного уважения к иностранцам прививаете.
Прививаете такое чувство, что мы люди второго сорта, а там люди первого
сорта, что неправильно. Вы ученики, они учителя. По сути дела неправильно
это". /на заседании Оргбюро/
"Зощенко изображает советские порядки и советских людей - в уродливо
карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными,
малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно
хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается
антисоветскими выпадами".
"Анна Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему
народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом
пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии,
застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства,
-искусства для искусства, не желающей идти в ногу со своим народом, наносят
вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской
литературе". /Постановление о журналах "Звезда" и "Ленинград"/

Пусть миру этот день запомнится навеки,
Пусть будет вечности завещан этот час,
Легенда говорит о мудром человеке,
Что каждого из нас от страшной смерти спас.
Ликует вся страна в лучах зари янтарной,
И радости чистейшей нет преград, -
И древний Самарканд, и Мурманск заполярный,
И дважды Сталиным спасенный Ленинград.
В день новолетия учителя и друга
Песнь светлой благодарности поют -
Пускай вокруг неистовствует вьюга
Или фиалки горные цветут.
И вторят городам Советского Союза
Всех дружеских республик города
И труженики те, которых душат узы,
Но чья свободна речь и чья душа горда.
И вольно думы их летят к столице славы.
К высокому Кремлю - борцу за вечный свет,
Откуда в полночь гимн несется величавый
И на весь мир звучит, как помощь и привет.
Анна Ахматова, 21 декабря, 1949 года

"Постановка театрами пьес... зарубежных авторов явилась, по существу,
предоставлением советской сцены для пропаганды реакционной буржуазной
идеологии и морали, попыткой отравить сознание советских людей
мировоззрением, враждебным советскому обществу, оживить пережитки
капитализма в сознании и быту". /"О репертуаре драматических театров и
мерах по его улучшению"/.
"Исторически фальшивой и искусственной является фабула оперы,
претендующая на изображение борьбы за установление советской власти и дружбы
народов на Северном Кавказе в 1918-1920 годах. Из оперы создается неверное
представление, будто такие кавказские народы, как грузины и осетины,
находились в ту эпоху во вражде с русским народом, что является исторически
фальшивым, так как помехой для установления дружбы народов в тот период на
Северном Кавказе являлись ингуши и чеченцы". /Постановление "Об опере
"Великая дружба" В.Мурадели"/
Свидетельствует В.Аллилуев:
"В назначенный день скульптор привез в Кремль оба эскиза. Фигура
Сталина была установлена на столе в центре зала, а вторая скульптура стояла
в углу, закрытая бумагой.
Посмотреть работу пришло довольно много народа. Все столпились вокруг
фигуры Сталина и громко высказывали свое одобрение.
Наконец появился Сталин. Он долго и мрачно разглядывал свое
изображение, а потом, повернувшись к автору, неожиданно спросил:
- Послушайте, Вучетич, а вам не надоел вот этот, с усами? Затем, указав
на закрытую фигуру, спросил:
- А это что у вас?
- Тоже эскиз, - ответил скульптор и снял бумагу со второй фигуры...
Сталин довольно улыбнулся и сказал:
Тоже, да не то же!
И после недолгого раздумья заключил:
- Вот этого солдата с девочкой на руках, как символ возрожденной
Германии, мы и поставим в Берлине на высоком холме! Только вот автомат вы у
него заберите... Тут нужен символ. Да! Вложите в руку солдата меч! И впредь
пусть знают все - плохо придется тому, кто вынудит его этот меч поднять
вновь".

Том II

"Народ Мой! Вожди твои вводят тебя в заблуждение,
и путь стезей твоих испортили." /Ис 3,12/

"Тогда говорит ученикам Своим: жатвы много,
а делателей мало;
Итак молите Господина жатвы, чтобы выслал
делателей на жатву Свою." /Мф.9,37-38/



"На кого он все-таки похож?" - снова подумалось ей.
Ребята убежали, а Глеб тут же принес Иоанне "Столп и утверждение
истины" Флоренского, первые шесть писем. Бедный Глеб изо всех сил старался
отвлечь ее от Гани. Он не ведал, что они и есть та самая двоица, о которой
фантазировал Егорка. Когда-то одна душа, одна рассеченная мелодия,
разорванная нотная тетрадь, где доставшаяся Гане часть так же составляла
сущность Иоанны, как ее часть - Ганину. И через тысячу километров, и через
стену флигеля с выдранной птицами паклей, и через вечность они всегда будут
слышать, помнить и знать эту общую, закодированную лишь в единении, в
слиянии, суть.
Глеб предупредил, что книга местами сложная, но одолеть, в основном,
можно. Егорка, во всяком случае, одолел.
- Вам, наверное, приходится с ним много заниматься?
- Это Егорка со всеми нами занимается, - сказал Ганя, присаживаясь
рядом на скамью и закуривая. Тогда он еще курил, когда работал. Иногда, две-
три сигареты в день.
Потом они будут часто так сидеть плечом к плечу на этой скамье - она с
книгой, он с сигаретой или просто так, иногда подолгу, перебрасываясь
редкими словами и растворяясь блаженно в этой лишь им слышной мелодии. Потом
Ганя исчезал неожиданно и бесшумно, как и появлялся. Он бился над
"Преображением". Искал тот особый, волшебный свет преображенной божественной
плоти, одежды, лика Фаворский Свет. Свет, который буквально ослепит их с
Глебом, когда через несколько недель Ганя покажет им картину, и в сумеречную
мастерскую, в дождь за окнами будто прорвется - нет, не солнце, нечто, от
чего захочется броситься одновременно прочь и навстречу, сгореть, как мусор,
и воскреснуть, и пасть на лицо у ног Христа вместе с Петром, Иаковом и
Иоанном. Сам Ганя их мнения узнать не пожелает. Буркнет, что ничего не
вышло, и сбежит в отчаянии.
Но это потом, а пока она листала Флоренского, Ганя курил, и их, только
их музыка звучала над разомлевшими от жары вишнями. Неведомые инструменты,
струны-нервы ткали мелодию когда-то единой и нераздельной, по егоркиной
версии, души. Мелодия эта истекала в вечность, в чистую реку воды жизни,
светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца, в неземной
Фаворский свет, который снова и снова уходил Ганя рисовать, и спрашивал
тревожно: "Ты не уйдешь?"
Картина, казалось, съедала его целиком, он был на грани нервного
истощения. Иоанна сокрушалась, что не может передать ему свою энергию.
Строгая уединенная жизнь в посте и молитве - вот источники подлинного
вдохновения духовного. Ганя уходил туда один, а ее "нечто" не допускало в
"святая святых", отторгало, как Марию Египетскую от дверей храма. Егорка
потом объяснит, что бывает энергия плотская, душевная и духовная. И
вдохновение Штрауса совсем не то, что Баха, что есть разговор с телом, есть
с сердцем, а есть - с Богом.
И однажды, через несколько лет, в конце Великого поста в Чистый
четверг, после вечерней службы, Ганя на церковном дворе передаст ей горящую
свечу, от которой надо было зажечь дома у иконы лампаду. Сильный ветер
развевал его тогда уже серебряные волосы, черную мантию, нещадно рвал со
свечи трепещущего огненного мотылька. "Погаснет", - думала Иоанна, пытаясь
поскорей открыть застывшими пальцами дверцу машины, пальцы не слушались.
- Держи, пусть светит, - Ганя передал ей свечу, ветер снова рванул, она
охнула и все смешалось - она, Ганя, машина, липа в церковном дворе, ее
сползшая на лоб косынка - все, казалось, сдвинулось с места, полетело вместе
с людьми, каплями апрельского дождя. Но пламя, - она это отчетливо увидала,
- едва оторвавшись, вновь метнулось к фитилю. Будто повинуясь непреодолимо-
неведомой силе. И сила эта была сейчас в Гане, в ней, в негаснущем пламени
свечи, которую Ганя поставил в молочном пакете на сидение и которая не упала
и не погасла до самого дома. И в ее восторге, что свеча не гаснет, а от
ледяного ветра жарко, и дивная огненная волна расплавляет и сплавляет их
мгновенно вместе со свечой в восторженно бьющееся на ветру негасимое пламя.
Но это потом, а пока она сидела на скамье, смиренно одолевая
Флоренского. Глеб с Ганей работали, Егорка купался с малышней на озере,
рыжий дух Альмы лежал под кустом, изнывая от жары. Потом обедали - постный
рисовый суп с морковью и луком, жареная картошка и компот из ревеня. Потом
стал еще прибывать народ - они просачивались откуда-то со стороны озера и
леса, через заднюю калитку, по двое, по трое, мужчины приветствовали друг
друга тройным целованием, женщины - сдержанным кивком, тут же повязывали
головы косынками и разбредались по саду в ожидании отца Киприана. Потом
совершенно неприметного вида блондин в застиранной джинсовой курточке, с
молодежной сумкой через плечо, прошел по дорожке к дому походкой спешащего
на лекцию студента, и его "хиповая" косичка, стянутая на затылке аптечной
резинкой, подпрыгивала в такт шагам. Вокруг началось всеобщее движение этих
расставленных в беспорядке фигурок - к нему, "батюшке", как поняла Иоанна. А
он, на ходу благословляя, взбежал по ступеням крыльца и прикрыл за собой
дверь. Оставшиеся, будто на какое-то мгновенье объединенные его появлением,
снова распались на составляющие, трансформированные в некую странную
очередь, более всего похожую на безмолвно-замкнутое ожидание у врачебного
кабинета.
Снова и снова, и тогда и потом - во время богослужений - ее будет
удивлять эта взаимная отчужденность, - обособленность каждого там, где,
казалось бы, должно быть полное единение. Назавтра по дороге в Москву она
задаст этот вопрос отцу Киприану, и он скажет, что "все во всем" возможно
лишь после преображения мира, когда внутри каждого сгорит грязь, зло и
непроницаемая ныне оболочка самости, и все исполнится Духа и Света. И все, и
вся... Больные, пораженные грехом души, непроницаемость друг для друга - вот
причина глубокого внутреннего разделения. "Бездна бездну призывает голосом
водопадов своих". Каждый человек - мир, бездна, он ищет сближения, тоскует,
но бездны, самоутверждаясь, враждуют друг с другом. В миру людей часто
объединяют страсти, общая суета /танцы, толпа на стадионах, всевозможные
демонстрации, желание добиться каких-то социальных прав/... Объединение
"внешних" для внешних целей. Когда "внешние" пытаются вести иную жизнь,
"воцерковляются", объединяющая их прежде суета, пустая болтовня о том, о сем
уже представляется грехом, а истинной спайки, единства в Любви и Духе, еще
нет. Отсюда и состояние отчужденности.
Иоанна возразит, что неверующих может объединить не только грех, но и
защита Родины, подвиг, другие высокие цели, она это не раз видела, работая в
газете. У советских людей да и у других "невоцерковленных" народов бывают
высочайшие духовные состояния, когда они творят именно коллективные чудеса.
В моменты всяких катаклизмов, войн, катастроф, когда многие преодолевают
себя... Отец Киприан тогда скажет очень странную и крамольную с ее точки
зрения вещь, что присутствие Бога в человеке определяется состоянием его
души, сердца, а не "воцерковленностью", что "по плодам узнаете их", и если
дерево приносит добрый плод, то тут Господь несомненно Руку приложил, ибо
"Без Меня не можете творить ничего". И если там, где Бог - добро, то и если
где-то добро, там, значит, Господь. Другое дело, что мы не всегда знаем, что
такое добро.
Ну а Церковь - это корабль, помогающий пересечь бурное море житейское.
И если кто полагает, что справится с волнами и бурями вплавь, в одиночку или
коллективным заплывом, пусть себе. Но если и на корабле не подвизаться, не
трудиться, а спать в каюте, развлекаться, то осуждение будет еще суровее.
Церковь - это лечебница, куда приходят лечить душу те, кто ощущает милостью
Божией свою болезнь и опасность, а больной должен смиренно показать врачу
свои язвы, принимать процедуры, лекарства. Если же больной таковым себя не
считает, не желает лечиться, то никакой корабль, никакая церковь ему не
помогут.
Чем более я чувствую себя прокаженным, тем менее замечаю язвы других.
Больные избегают светского общества, но они должны помогать таким же больным
и нуждающимся в помощи, чтоб левая рука не знала, что делает правая. Потому
что если кто-то любуется собой, делая добро, то это гордость и тщеславие. А
сердце молчит. Значит, опять дьявол обошел на повороте...
Но этот разговор состоится завтра, а пока дверь откроется и все пройдут
на террасу. И Иоанна рискнет покинуть пост у мастерской, чтобы взглянуть,
что там внутри происходит.
- А мне можно зайти?
Дежурившая у входа Варя после некоторого колебания посторонится,
погрозив пальцем малышне у крыльца. Иоанна проскользнет в дверь.
- Общая молитва, - шепнет Варя, - Положено перед исповедью. Косынку
повяжи.
Веранда преобразилась. Рамы задрапированы плотными шторами, съежился
обеденный стол-сороконожка, горят свечи и лампады перед иконами, плывет над
склоненными головами стоящих полукругом исповедников туманный шлейф ладана.
И неузнаваемо преображенный из тщедушного нищего-студента в величественно-
державного небожителя отец Киприан, и молитвенная вязь таинственных слов, и
смолисто-медовый аромат ладана... Она будто стоя провалилась в какой-то
полусон, она была слишком полна Ганей, чтобы проникнуться происходящим.
Просто коротала время, а душа оставалась там, в саду.
Странно-шуршащий шум, будто внезапный ветер закружил вокруг сухие
листья, вытолкнул из дремы, и Иоанна с ужасом обнаружила, что все стоят на
коленях, а она одна возвышается над всеми, неприлично и нагло. Хотя никто не
смотрит на нее - лишь согнутые спины и склоненные головы вокруг, и отец
Киприан не отрывается от молитвенника, - невозможность, недопустимость этого
одиночного стояния заставляет ее в панике бежать.
Почему-то самое простое - последовать их примеру - оказалось совершенно
невыполнимым, мозг взбунтовался, категорически отказавшись отдать такой
приказ; одеревенели ноги, будто предупреждая, что никакая сила в мире не
заставит их согнуться. И Иоанну "вынесло".
- Вынесло? - сочувственно улыбнется, шагнув навстречу, Ганя. "Их"
словечко, обозначающее неприятие церковных таинств омертвевшей в грехах
душой, о чем в общине рассказывали немало всяких историй. В данном случае,
видимо, сработал ее неосознанный бунт против христианского
коленопреклоненного смирения, требуемого на исповеди.
Это она тоже узнает потом, а пока им были дарованы сорок минут прогулки
по вечереющему лесу, молча, рука об руку, всего сорок минут, потому что
ганин духовный отец из Лавры благословил его ложиться в десять, а вставать с
первыми петухами. Потому что молитва в предрассветной тишине особенно слышна
и угодна Тому, Кому отныне принадлежал Ганя. Только Небо могло теперь
определять их отношения. В таком бесплотно-блаженном слиянии гуляли, на
верное, Адам и Ева в раю. И в этот вечер, и потом, все сорок три дня ее
волшебного проживания в Лужине, будет им принадлежать этот час перед сном.
Только вместо райских деревьев - смешанный лужинский лес с рыжими
предзакатными бликами на елках, дубах и березах. И рыжий дух Альмы, виляя
огненно-закатным хвостом, всегда их сопровождал, то тепло терся об ноги, то
вдруг исчезал, рванувшись навстречу отдаленному собачьему лаю, но вскоре
возвращался, вспомнив, видимо, о своей бесплотности.
Не было никаких шансов, что Ганин духовник благословит долгосрочное
пребывание Иоанны в Лужине, поэтому расставались они снова навсегда.
Завтрашний день опять разрубал их, как сиамских близнецов, надвое, и
несколько дней в ожидании приговора отца Бориса кровоточила разрубленная
пополам плоть Иоанны в нестерпимой тоске по теплу Ганиной руки, сжимающей ее
пальцы - только это, не более, но это было все... Она уже не понимала, как
могла годами жить своей жизнью, довольствуясь лишь тайным знанием об их
извечной сопричастности друг другу.
Нездешней синей птице, чтобы взлететь в вечность, еще предстояло
преодолеть земное притяжение.
Назавтра Иоанна чуть свет отвезет отца Киприана в Москву, где он должен
был служить раннюю обедню. Поездка, с одной стороны, как бы примирит его,
как и прочих обитателей Лужина, с пребыванием Иоанны в их строго
конспиративном мирке в качестве штатного шофера. Но, подвергнув Иоанну во
время поездки строгому допросу, и не шокированный, как ни странно, ее
духовным состоянием (глубокое невежество в вопросах веры, свойственное
русской интеллигенции в продолжение двух последних веков,
невоцерковленность, и все же безусловное признание божественного
происхождения человека, что уже много, готовность к духовному деланию и
учебе), отец Киприан пришел к выводу, что пребывание в Лужине могло бы
оказаться для Иоанны весьма полезным. Но Ганя...
Тут отец Киприан сразу все понял, и это "все" было если не против самой
Иоанны, то уж во всяком случае, против их одновременного нахождения в любой
точке, будь то Лужино, дрейфующая полярная льдина или кратер Везувия. Из
дальнейшего разговора стало ясно, что он считает свою поездку в жигуленке
Иоанны последней, потому что его брат и друг отец Борис, Ганин духовник из
Лавры, с которым он, разумеется, поделится своими опасениями, скажет свое
решительное "Нет".

ДВЕРЬ ПЯТАЯ. ЛУЖИНО. ЧУДО-МАЛЬЧИК

ПРЕДДВЕРИЕ 46

"Привет Москве, столице нашей Родины - в день ее 800-летия.
Вся страна празднует сегодня этот знаменательный день. Она празднует
его не формально, а с чувством любви и уважения ввиду великих заслуг Москвы
перед Родиной.
Заслуги Москвы состоят не только в том, что она на протяжении истории
нашей Родины трижды освобождала ее от иноземного гнета - от монгольского
ига, от польско-литовского нашествия, от французского вторжения. Заслуга
Москвы состоит, прежде всего, в том, что она стала основой объединения
разрозненной Руси в единое государство с единым правительствам, с единым
руководством. Ни одна страна в мире не может рассчитывать на сохранение