Иванова Юлия. Дремучие двери

Потом Хан скажет, что Пушко, в сущности, всегда был слизняком и вспомнит
соответствующую историю, и снова будут беззвучно улетать в небытие лишенные
смысла слова, а Яна будет умирать от отвращения к себе, мечтая упасть,
наконец, на дно и больше никогда ничего не чувствовать. Не быть.
Жертва личным счастьем во имя правды, высокое страдание во имя
бесконечно большего... Бесконечно большое и правда неожиданно обернулись
отрицательной величиной, ложью, отвратительным оборотнем, и породила этого
оборотня она, Яна, и он покарал ее. Она чувствовала, что гибнет, и сознание,
что гибнет она во имя ею же порожденного оборотня, было особенно
нестерпимым, жертва оказалась не просто не оправданной, она напоминала
зловещую ловушку. Приманка с крючком вырвала ее из бытия, низвергла в
преисподнюю. И то, что реабилитация Дениса была роковым образом прямо
пропорциональна падению ее, Яны, лишь усиливала мистическую безнадежность
случившегося.
Чем более пыталась она радоваться за Дениса, тем чудовищнее становилось
собственное падение, и радости уже места не было, и беспросветный
собственный эгоизм, сознание, что она за него не радуется, добивало
окончательно.
- Да, конечно, слышу, Андрей Романович. Надо переделать...
- Давай прямо сейчас. Материал должен быть набран, а как только припрем
Пушко к стенке - в номер. Дело чрезвычайное, Пушко - наш сотрудник, мы
должны отреагировать своевременно и правильно, а то... Нехорошо с твоим
получилось. Будто мы Пушко выгораживали. Ты-то, небось, радехонька, что твой
не при чем... Но сейчас надо думать о чести газеты. Первым делом самолеты,
так? Давай-ка, прямо сейчас, садись ближе.
Она не сразу поймет, что от нее хочет Хан, а, когда поймет,
необходимость переписать очерк соответственно новым обстоятельствам дела не
покажется кощунственной. Почему бы нет? Оборотни, оборотни... И очерк ее -
оборотень, можно эдак, можно так - в зависимости от правды. Сегодня правда
одна, завтра - другая, она у каждого своя. Да и есть ли она вообще? Вот
художественные особенности - другое дело, их можно оставить. Они нетленны. В
них, как в рамку, можно вставить любой снимок правды. В руках у Хана -
красный и коричневый карандаши. Красным он обводит все, что можно оставить.
Остается детективное начало, где мальчишки находят замерзшего Симкина,
остаются все описания природы, сцена гибели Ленечки, моральные рассуждения.
Надо только заменить соответственно Павлина на Пушко и причиной малодушного
предательского эгоцентризма объявить соответственно не влияние чуждой
морали, а распущенность и пьянство. Что, впрочем, тоже имеет корни "оттуда".
Павлина лучше вообще поменьше упоминать - уехал во Власово и уехал, да
и пацана этого с отцовской машиной жалко, не будем его выдавать. Вот Пушко
придется серьезно перелопатить, написать заново, оставив, разумеется, все
лучшие куски, описывающие психологическое состояние Павлина, по возможности
их переделав применительно к Пушко. Вот сцена гибели - здесь можно почти все
оставить. Вот он тащит Симкина на Павлиньем шарфе, потом, окоченевший,
возвращается в Коржи, намереваясь позвать на помощь, но Наля дает ему
выпить... и... Здесь удачно ляжет описание Павлина, попавшего в теплый
вагон, только действие не в электричке, а в Налиной избе, а так почти все
можно использовать - смотри, как удачно... Давай, ты у нас уже
профессионалка, должна все уметь.
Хан торопит, потирает руки, подбадривает, чиркает то красным, то
коричневым, и действительно, у них вроде бы получается. Люда приносит по его
просьбе чаю с пирожками, потом он оставляет Яну одну, и ей вроде бы
становится легче, работа начинает увлекать, хоть и есть в ней что-то
нехорошее, болотное, зыбкое, и что-то она напоминает Яне. Но ей обрыдли
самоанализы, с каким-то ожесточением она терзает двумя пальцами Людочкину
машинку, и получается, по словам Хана, "то, что надо". Придется только еще
раз перепечатывать, кое-что добавив и переделав после беседы с отловленным,
наконец-то, опухшим и почти невменяемым Жорой, который будет только кивать,
икать и во всем признаваться, добавив лишь, что даже ночью знал, что Ленечка
мертв. Что Налька, оставив его в избе пьяного, снарядилась в платок,
телогрейку и лыжи, взяла санки и одна в метель, увязая в снегу, добралась
через поле к камню в лощине, еле нашла уже одеревеневшего, занесенного
снегом Ленечку, и также полем вернулась.
Таким образом, продавшая истину и Яну за полкоровы Налька снова
обернется героиней, и Яна, конечно, умолчит про полкоровы, в очерке появится
положительный момент и повод порадоваться, что "есть женщины в русских
селеньях".
Жору с работы выгонят, но он вскоре объявится в "Советской женщине".
Очерк напечатают, будет много откликов и никто не догадается, что это -
очерк-оборотень.

ПРЕДДВЕРИЕ 23

"Среди ...бушующих волн экономических потрясений и военно-политических
катастроф СССР стоит отдельно, как утес, продолжая свое дело
социалистического строительства и борьбы за сохранение мира. Если там, в
капиталистических странах, все еще бушует экономический кризис, то в СССР
продолжается подъем как в области промышленности, так и в области сельского
хозяйства. Если там, в капиталистических странах, идет лихорадочная
подготовка к новой войне для нового передела мира и сфер влияния, то СССР
продолжает систематическую упорную борьбу против угрозы войны и за мир..."
И.Сталин.
"Мы строим пролетарскую культуру. Это совершенно верно. Но верно также
и то, что пролетарская культура, социалистическая по своему содержанию,
принимает различные формы и способы выражения у различных народов, втянутых
в социалистическое строительство, в зависимости от различия языка, быта и
т.д. Пролетарская по своему содержанию, национальная по форме, - такова та
общечеловеческая культура, к которой идет социализм... Лозунг национальной
культуры был лозунгом буржуазным, пока у власти стояла, буржуазия, а
консолидация наций происходила под эгидой буржуазных порядков. Лозунг
национальной культуры стал лозунгом пролетарским, когда у власти стал
пролетариат, а консолидация наций стала протекать под эгидой советской
власти." И.Сталин

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1930г. Постановление "О темпе коллективизации и мерах помощи
государства колхозному строительству". Статья "К вопросу ликвидации
кулачества как класса". Награжден вторым орденом "Красного знамени". Статья
"Головокружение от успехов". Постановление ЦК "О борьбе с искривлениями
партлинии в колхозном движении". Статья "Ответ товарищам колхозникам".
Написаны приветствия: рабочим Ленинградского металлического завода в связи с
досрочным выпуском мощной турбины; строителям Туркестано-Сибирской железной
дороги в связи с окончанием строительства; коллективу Ростовского завода
сельскохозяйственных машин в связи с досрочным окончанием строительства
завода; рабочим Сталинградского тракторного завода в связи с досрочным
окончанием строительства. Руководство работой пленума ЦК. Руководство
работой 16 съезда ВКПб. Избран членом Центрального Комитета и в комиссию по
докладу о колхозном движении. Руководство работой Пленума ЦК. Избран членом
Политбюро и Оргбюро и утвержден Генеральным секретарем ЦК ВКПб.


СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

Молитва Господня "Отче наш" - формула свободного сыновнего служения
Отцу Небесному. Формула Свободы, Счастья и Спасения. Сыновней и отеческой
Любви.
Не раб /из страха/, не наемник /из корысти/, не гордец /из тщеславия/ -
ты служишь в родном доме Отцу, а не кровному врагу Отца со всей Его
многочисленной вражеской родней, армией тьмы. Ты служишь Отцу, ибо ты
любящий и любимый сын, наследник, продолжатель Дела, где "все Мое - твое и
все твое - Мое". В Отчем Доме невозможно платить за пищу, кров, одежду, уход
во время болезни - здесь все необходимое ты получаешь от Отца бесплатно, и
взамен так же бескорыстно служишь семейному Делу - просто по велению сердца,
потому что ты - сын своего Отца, потому что ты - "по Образу и Подобию".
"Остави нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим..." Это не
только узкое понимание прощения обид. Получая все в Отчем доме бесплатно,
где все - братья и сестры, где все связаны едиными кровными узами с отцом,
ты почтешь кощунственным, служа своими талантами, своим трудом, просто
исполняя свои обязанности - требовать за свое служение плату.
Отец дал тебе все - жизнь, здоровье, таланты, хлеб насущный, вписанный
в сердце Закон, эликсир бессмертия. Ты все это получил даром, и теперь
должен так же бесплатно, бескорыстно, с радостью любящего свою семью, все
вернуть умноженным для ее процветания. И не только потому, что если хорошо
Дому, то хорошо и тебе, а просто потому, что ты ЛЮБИШЬ, что между всеми
членами семьи кровные тесные связи, при которых, когда одному плохо, то
плохо всем. И наоборот.
Поэтому те, для кого мы строим дома, выращиваем хлеб, пишем книги и
музыку, кого лечим, учим и защищаем от врагов, должны получать наше служение
бесплатно, как и мы от них. Это - основа основ жизни в Доме Отца. Тогда он
посчитает нашу жизнь состоявшейся и нас - пригодными для будущей совместной
жизни, признает своими детьми.
Казалось бы, такие естественные отношения любящих друг друга членов
единой семьи - хорошо каждому - хорошо Целому. Я живу на всем готовом, и то,
что мне должны за мой труд, мое служение, самореализацию заложенных в меня
Отцом способностей - я оставляю семье. Как и они, мои братья и сестры, кому
я должен за их труд для меня - они тоже мне все "оставляют", прощают. И Отец
Небесный считает вложенное в нас состоявшимся, делает нас своими
наследниками, своими сынами в вечном Царстве Света и Любви...Но как трудно
падшему человеку, блудному сыну, ушедшему из Отчего Дома, променявшему
родной Дом на работу на чужого господина, врага Отца, - за жалкую пищу и
призрачную "свободу" променявшего "первородство на чечевичную похлебку", -
как ему трудно излечиться душой, вернуться, снова стать из отщепенца сыном!
Враг, прививший блудному сыну безумное желание не слушаться Отца,
отделиться, жить самому по себе, то есть Лукавый - коварен и силен. Это
отщепенство, бунт против Отца, вседозволенность, желание жить самому по
себе, "по своей глупой воле", ведущее к духовному обнищанию, банкротству, к
болезни и смерти - все это Лукавый именует "свободой".
"Будете как боги," - подмена, обман вместо Евангельского: "Я сказал: вы
- боги и сыны Вышнего все вы". То есть будьте не равным Отцу, а будьте
единым с Отцом.
"Не введи нас во искушение, но ИЗБАВИ нас от Лукавого. В отличие от
искушений /испытаний/- средства любящего строгого Отца, применяемого для
нашего воспитания и вразумления, преодолевая которые мы из детей становимся
взрослыми, набираемся духовного опыта, Лукавый - детоубийца, лжец. Он
обманом пролезает в дом, в душу, соблазняет, насилует психику, сманивает в
свое царство тьмы, губит и убивает личность.
"Но избави нас от лукавого", - просим мы Отца Небесного, то есть для
нашего же блага запри, Отче, окна и двери, защити, а проникшую в дом нечисть
изгони как можно скорее, пока она не погубила нас, сделав непригодными для
жизни в Доме Отца. Не лишила навечно наследства, сыновства...
Вот примерно на каких основах и принципах бывший семинарист Иосиф,
пастырь - кесарь или "гражданский священник" мечтал построить свое царство,
собрав заблудших детей в дом, давши им "хлеб насущный", опустив "железный
занавес" - защиту от Вампирии и ее князя. Он "не верил в массы", он верил
лишь в бич, в "жезл железный", но их перерождение буквально на глазах
ошеломило его и придало сил.
Смел ли он ждать от них "самоотверженного служения", во имя
"коллективного восхождения в Светлое Будущее" и прочих высоких материй? Вряд
ли. Сыновье служение, акт свободной любви друг к другу и общему Великому
Делу - это Путь Божий, завещанный Небом в молитве "Отче наш", в отличие от
рабьего или наемного. Практически отпавший от веры вслед за элитой народ, из
которого ему чудом удалось всеми дозволенными и недозволенными средствами
собрать Антивампирию, "единый, могучий" Советский Союз, казался ему
материалом весьма ненадежным. И все-таки Иосиф мечтал еще в 1927 году:
"...это будет такое общество:
а/ где не будет частной собственности на орудия и средства производства, а
будет собственность общественная, коллективная;
б/ где не будет классов и государственной власти, а будут труженики
индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как
свободная ассоциация трудящихся;
в/ где народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на
высшей технике как в области индустрии, так и в области сельского
хозяйства;
г/ где не будет противоположности между городом и деревней, между
индустрией и сельским хозяйством;
д/ где продукты будут распределяться по принципу старых французских
коммунистов: "от каждого по способностям, каждому по потребностям"...
- Ха-ха-ха, - фыркнул АГ, - А ежели у меня потребность - гарем иметь
или личный пляж в Гаграх?
Ну, тут Егорка скорректировал "старых французских коммунистов" - у него
"каждому - "разумно-достаточное"...
е/ где наука и искусство будут пользоваться условиями достаточно
благоприятными для того, чтобы добиться полного расцвета;
ж/ где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимости
подлаживаться к "сильным мира", станет действительно свободной."

Последний пункт просто замечательный. Освобождение от родовой
необходимости и рабства у Мамоны...

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1931г. Присутствует на 3 сессии ЦИК СССР. Избран рабочими почетным
членом Ленинградского Совета. В почетном президиуме 9 съезда ВЛКСМ. Почетный
член Моссовета. Речь "О задачах хозяйственников". Избран в президиум 15
Всероссийского съезда Советов. Избран членом ВЦИК. Избран в президиум 6
Всесоюзного съезда Советов. Участие в работе комиссии по проекту
постановления об улучшении и развитии московского городского хозяйства. Речь
"Новая обстановка - новые задачи хозяйственного строительства." Встреча в
Кремле с ударниками Автозавода им.Сталина. Руководство работой 17 Всесоюзной
партконференции. Это уже 1932 г. Подписано постановление о строительстве
трех мощных гидростанций на Средневолжской системе. Избран в почетный
президиум 9 Всесоюзного съезда профсоюзов. Участие в комиссии по ирригации
Заволжья. Принят декрет "Об охране имущества государственных предприятий,
колхозов и кооперации и укреплении общественной /социалистической/
собственности. Ответ "О некоторых вопросах истории большевизма". Приветствие
строителям Днепростроя в связи с досрочным пуском Днепрогэса. Речь на
пленуме о задачах работы в деревне.
- Ну достал ты меня этими совещаниями да заседаниями проворчал АГ, -
что ты, собственно, хочешь доказать?
- Прежде всего, что не Иосифу служили, как сейчас клевещут, а что он
служил. Каждой минутой своей жизни. Цель служения - накорми, одень, защити,
излечи, а не разврати, обдери до нитки и сожри... И еще - служил,
сознательно или интуитивно, - Замыслу, умножению жатвы Господней. Наставляя
на путь, истину и жизнь по Замыслу. Не мог он это делать именем Вельзевула,
ибо если царство разделится, то не устоит...
- Так ведь и Адольф дал народу хлеб, работу, и о морали заботился?..
- "Германия превыше всего!.." - это национализм, идолопоклонство. Это
все равно что утверждать: "Все тело должно служить желчному пузырю, потому
что в нем камни, а не то мы вас этими камнями закидаем..."
"Славяне должны работать на нас. В той мере, в какой они нам не нужны,
они могут вымирать. Поэтому обязательное проведение прививок и медицинское
обслуживание со стороны немцев является излишним. Размножение славян
нежелательно... Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до ста.
В лучшем случае приемлемо образование, которое готовит для нас полезных
марионеток.." /Из письма Бормана Розенбергу/.
Вампиры по национальному признаку. А Иосиф-победитель после войны стал
создавать новую Германию-Антивампирию, которую многие немцы до сих пор
вспоминают добрым словом. И "хомо советикус" по-братски им помогали, не
помня зла.
Что же касается "заседаний"...
"Возьмем, наконец, наши бесчисленные конференции, совещания,
делегатские собрания и т.д., охватывающие миллионные массы трудящихся мужчин
и женщин, рабочих и работниц, крестьян и крестьянок всех и всяких
национальностей, входящих в состав СССР... А между тем для нас эти совещания
и конференции имеют громадное значение как в смысле проверки настроения
масс, так и в смысле выявления наших ошибок... ибо ошибок у нас немало, и мы
их не скрываем, полагая, что выявление ошибок и честное исправление их
является лучшим способом улучшения руководства страной. Просмотрите речи
ораторов на этих конференциях и совещаниях, просмотрите деловые и
бесхитростные замечания этих "простых людей" из рабочих и крестьян,
просмотрите их решения, - и вы увидите, до чего громадны влияние и авторитет
коммунистической партии, вы увидите, что этому влиянию и авторитету могла бы
позавидовать любая партия в мире". /Беседа с 1-й американской рабочей
делегацией/.
А между тем Лев Троцкий мечтал о мировой революции:
"Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока мы
не создадим Федерацию советских республик всего мира... Коминтерн есть
партия революционного восстания международного пролетариата". /Подписано
Лениным и Троцким./

* * *

"Любовная лодка разбилась о быт..." Покончил с собой "лучший,
талантливейший" Маяковский.

* * *

"В самый разгар сплошной коллективизации, голода в деревне, массовых
расстрелов, когда Сталин находился почти в полном политическом одиночестве,
Аллилуева, видимо под влиянием отца, настаивала на перемене политики в
деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с деревней, постоянно
рассказывала ей о тех ужасах, которые там творятся. Аллилуева рассказывала
об этом Сталину, который запретил ей встречаться со своей матерью и
принимать ее в Кремле. Однажды на вечеринке, не то у Ворошилова, не то у
Горького, Аллилуева осмелилась выступить против Сталина, и он ее публично
обложил по матушке. Придя домой, она покончила с собой". /Свидетель Л.
Троцкий/
Свидетельствует Светлана Аллилуева:
"...отец был потрясен случившимся. Он был потрясен, потому что он не
понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был
слишком умен, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает "наказать" кого-
то ...Первые дни он был потрясен...Отца боялись оставить одного, в таком он
был состоянии. Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это
объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.
Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела.
Его, наверное, тут же уничтожили, НО ОНО БЫЛО, об этом мне говорили те, кто
его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков. Это было не
просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его,
отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом
деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет.
Он был потрясен этим и разгневан, когда пришел прощаться на гражданскую
панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками,
и, повернувшись, ушел прочь. И на похороны он не пошел".
Ха-ха-ха, - как писал Иосиф на полях библиотечных книг, - заболтал
белыми сандаликами АГ, - Жена - оборотень у Главного Антивампира!..


* * *


"Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране
построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого
нападения". /Свидетель Леон Фейхтвангер/.
"Дело Сталина процветало, добыча угля росла, росла добыча железа и
руды; сооружались электростанции; тяжелая промышленность догоняла
промышленность других стран; строились города; реальная заработная плата
повышалась, мелкобуржуазные настроения крестьян были преодолены, их артели
давали доходы - все более возрастающей массой они устремлялись в колхозы.
Если Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом, его
"умножителем" во всех отношениях. Сталинское строительство росло и росло.
Но Сталин должен был заметить, что все еще имелись люди, которые не хотели
верить в это реальное, осязаемое дело, которые верили тезисам Троцкого
больше, чем очевидным фактам".
"Так говорит Сталин со своим народом. Как видите, его речи очень
обстоятельны и несколько примитивны; но в Москве нужно говорить очень громко
и отчетливо, и каждый понимает его слова, каждый радуется им, и его речи
создают чувство близости между народом, который их слушает, и человеком,
который их произносит."
"О частной жизни Сталина, о его семье, привычках ничего не известно. Он
не позволяет публично праздновать день своего рождения. Когда его
приветствуют в публичных местах, он всегда стремится подчеркнуть, что эти
приветствия относятся исключительно к проводимой им политике, а не лично к
нему. Когда, например, съезд постановил принять предложенную и окончательно
отредактированную Сталиным Конституцию и устроил ему бурную овацию, он
аплодировал вместе со всеми, чтобы показать, что он принимает эту овацию не
как признательность ему, а как признательность его политике". /Леон
Фейхтвангер/

А в те же дни на расстояньи
За древней каменной стеной
Живет не человек - деянье:
Поступок ростом с шар земной.
Судьба дала ему уделом
Предшествующего пробел.
Он - то, что снилось самым смелым,
Но до него никто не смел.
За этим баснословным делом
Уклад вещей остался цел.
Он не взвился небесным телом,
Не исказился, не истлел.
В собраньи сказок и реликвий
Кремлем плывущих над Москвой
Столетья так к нему привыкли,
Как к бою башни часовой.
И этим гением поступка
Так поглощен другой, поэт,
Что тяжелеет, словно губка,
Любою из его примет.
Как в этой двухголосной фуге
Он сам ни бесконечно мал,
Он верит в знанье друг о друге
Предельно крайних двух начал.
/Борис Пастернак/


* * *


Очерк напечатают, будет много откликов. И никто не догадается, что это
- очерк-оборотень.
Хан настоятельно порекомендует Яне уничтожить все экземпляры первого
варианта, о котором опростоволосившийся коллектив тоже предпочел начисто
забыть. Лучше всего сжечь в печке, как Гоголь, а пепел развеять по ветру.
Искушение будет сильным, но один экземпляр она оставит и будет носить
во внутреннем кармане, как капсулу с ядом.
Но назавтра, много лет назад, появится Денис. Она увидит его "Москвич"
у подъезда редакции, увидит, что сам он, кажется, там, в машине, и скакнет
сердце, захочется бежать, куда глаза глядят. Но она знала, что должна испить
эту чашу до дна.
Денис был погружен в пролистывание какой-то толстенной папки. Увидев
ее, он с лучезарной улыбкой распахнул дверцу, захлопнул папку и втащил Яну в
машину. Работа была окончена, и он снова обратил на нее внимание, как тогда
в клубе. Яна вяло сопротивлялась, она предпочла бы сказать последнее
"прости" где-то на нейтральной территории, а он, как ни в чем не бывало,
закидывает ей на шею руку и говорит, что всю дорогу грезил об этой минуте.
Будто ничего такого. Он говорит, что уже все знает, что Хан даже дал ему
прочесть ее нетленку, и что, вот видишь, он, Денис, оказался прав, когда
сразу сказал, чтоб она не дергалась и что все будет в порядке и, в конце
концов, разъяснится. Что надо же - такое ЧП с соусом, хорошо хоть картину
успели отснять. А то таскают - то следователь, то институтское начальство, и
пацана выдавать не хотелось. Правда, в деканате и на студии он про Витьку
рассказал, а то бы совсем худо пришлось. Сказал, что у него алиби железное,
и в нужный момент он этого Витьку из-под земли достанет. И жене ленечкиной
рассказал. А тут дел невпроворот, монтажная, и похороны эти, коробка
отснятая куда-то задевалась, еле нашли, а с Симкина теперь, сама понимаешь,
не спросишь...
У Дениса действительно непривычно измученный вид, он побледнел,
осунулся, ей бы его пожалеть, но Яна так переполнена сознанием своей вины
перед ним и собственным страданием, что в сердце больше ни для чего нет
места. Он будто тасует перед ней адскую колоду из несовместимых понятий, где
и одеревеневший труп Ленечки, и коробка с пленкой, и монтажная, и загадочно-
всесильный, превыше жизни и смерти план студии, и какой-то Витька. И где-то
в той колоде - и ее жизнь, все пережитое за эти дни, стиснутое между
монтажной и строгим витькиным папой.
Денис кажется ей бесконечно чужим, как марсианин. И он, и Хан, и все
вокруг... У нее иная кровь, иное горючее, может, бензин, или мазут, а может,
наоборот - у нее мазут, а у них бензин, не в этом дело... Факт тот, что
между ней и окружающими возникает какая-то невидимо-прозрачная, но твердая,
как алмаз, преграда, за которой она плывет, как в батисфере, сама по себе,
хотя все прекрасно видит и слышит. И то ли мир защищен от нее, то ли она от
мира и Дениса со своей бесконечной виной перед ним, которая привязывает ее к
нему, как пуповина.
И пока она беспомощно болтается в этой батисфере на этой пуповине и
молчит, молчит, Денис включает зажигание, и "Москвич" срывается с места.
- Ты куда?
- В Москву.
- Выпусти меня!
- И не подумаю. Похищение Европы. Слушай, не валяй дурака, мы
разобьемся. Три трупа на одной картине - явный перебор.
Ну и шуточки у него! "Москвич" увеличивает скорость.
- Остановись, нам надо поговорить.
- Это я уже слышал. Дома поговорим... Ну ладно, давай сейчас, я весь
внимание.
Он и не собирается останавливаться. Конькобежец с плаката идет на
рекорд, губы стиснуты, глаза смотрят только вперед. Уступи дорожку! Скорость
под восемьдесят, они уже на шоссе. И тогда Яна начинает говорить. Она
говорит, что все кончено, что она его предала, и даже если б он ее простил,
она сама себе не простит никогда, поэтому им надо расстаться. Она сама себе
вынесла этот приговор, который окончательный и обжалованию не подлежит.