Иванова Юлия. Дремучие двери

в больших размерах, то количественное соотношение этих факторов давало уже
картину возвращения к капитализму, при котором оставались остатки
социалистического хозяйства, которые бы тогда стали просто государственно-
капиталистическими элементами".
Радек: О содержании письма Троцкого я говорил с полной точностью.
Вышинский: Какие там стояли вопросы?
Радек: Победа фашизма в Германии, усиление японской агрессии,
неизбежность войны этих государств против СССР, неизбежность поражения СССР,
необходимость для блока, если он придет к власти, идти на уступки.
Вышинский: Значит, вы были заинтересованы в ускорении войны и
заинтересованы в том, чтобы в этой войне СССР пришел к поражению? Как это
было сказано в письме Троцкого? Радек: Поражение неизбежно, и оно
создает обстановку для нашего прихода к власти, поэтому мы заинтересованы в
ускорении войны. Вывод: мы заинтересованы в поражении.
Вышинский: А вы были за поражение или за победу СССР?
Радек: Все мои действия за эти годы свидетельствуют о том, что я
помогал поражению.
Вышинский: Эти ваши действия были сознательными?
Радек: Я в жизни несознательных действий, кроме сна, не делал никогда.
Вышинский /К Радеку/: Вы сказали, что было и второе письмо - в декабре
1935 года. Расскажите о нем.
Радек: Если до этого времени Троцкий там, а мы здесь, в Москве,
говорили об экономическом отступлении на базе Советского государства, то в
этом письме намечался коренной поворот. Ибо, во-первых, Троцкий считал, что
результатом поражения явится неизбежность территориальных уступок, и называл
определенно Украину. Во-вторых, дело шло о разделе СССР. В-третьих, с точки
зрения экономической, он предвидел следующие последствия поражения: отдача
не только в концессию важных для империалистических государств объектов
промышленности, но и передача, продажа в частную собственность
капиталистическим элементам важных экономических объектов, которые они
наметят. Троцкий предвидел облигационные займы, т. е. допущение иностранного
капитала к эксплуатации тех заводов, которые формально останутся в руках
советского государства.
В области аграрной политики он совершенно ясно ставил вопрос о том, что
колхозы надо будет распустить, и выдвигал мысль о предоставлении тракторов и
других сложных с/х машин единоличникам для возрождения нового кулацкого
строя. Наконец, совершенно открыто ставился вопрос о необходимости
возрождения частного капитала в городе. Ясно было, что речь шла о
реставрации капитализма. В области политической новой в этом письме была
постановка вопроса о власти. В письме Троцкий сказал: ни о какой демократии
речи быть не может.
Рабочий класс прожил 18 лет революции, и у него аппетит громадный, а
этого рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на
государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей
конкуренции с иностранным капиталом. Значит - будет крутое ухудшение
положения рабочего класса. В деревне возобновится борьба бедноты и середняка
против кулачества. И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть,
независимо от того, какими формами это будет прикрыто.
Леон Фейхтвангер: "И мне тоже, до тех пор, пока я находился в Европе,
обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими
доверия. Мне казалось, что истерические признания обвиняемых добываются
какими-то таинственными путями. Весь процесс представлялся мне какой-то
театральной инсценировкой, поставлен ной с необычайно жутким, предельным
искусством.
Но когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я услышал
Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились,
как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что
говорили подсудимые и как они это говорили. Если все это было вымышлено или
подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.
После тщательной проверки оказалось, что поведение, приписываемое
Троцкому обвинением, не только не невероятно, но даже является единственно
возможным для него поведением, соответствующим его внутреннему состоянию.
...Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной
ненависти и презрению к Сталину. Почему, выражая это устно и в печати, он не
мог выразить этого в действии? Действительно ли это так "невероятно", чтобы
он, человек, считавший себя единственно настоящим вождем революции, не
нашел все средства достаточно хорошими для свержения "ложного мессии",
занявшего с помощью хитрости его место? Мне это кажется вполне вероятным.
Русским патриотом Троцкий не был никогда. "Государство Сталина" было
ему глубоко антипатично. Он хотел мировой революции. Если собрать все отзывы
изгнанного Троцкого о Сталине и о его государстве воедино, то получится
объемистый том, насыщенный яростью, ненавистью, иронией, презрением. Что же
являлось за все эти годы изгнания и является и ныне главной целью Троцкого?
Возвращение в страну любой ценой, возвращение к власти".


* * *


"Не подлежит никакому сомнению, что это чрезмерное поклонение...
искренне. Люди чувствуют потребность выразить свою благодарность, свое
беспредельное восхищение. Народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок,
образование и за создание армии, обеспечивающей это благополучие... К тому
же Сталин действительно является плотью от плоти народа". /Леон Фейхтвангер/


СЛОВО АХА О СЛОВЕ:

- Итак, да здравствует цензура! Во всяком случае нравственная,
идеологическая, противостоящая царству Мамоны.
Я уже говорил о том, что, отделив церковь от государства, Иосиф взял на
себя лично всю вину перед Богом за неизбежные в революционной ситуации
кровь, репрессии, насилие. Грязную работу должен делать кесарь вне церковной
ограды - честь и слава Иосифу, что он не стал вмешивать церковь в кровавые
разборки и террор.
Цензура - благословение кесаря. Кесарь-пастырь как бы берет на себя
ответственность за растиражированное слово - самое грозное оружие, способное
на самое страшное - убийство душ: "И не бойтесь убивающих тело, души же
не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в
геенне". /Мф.10,28/ .
Смотри, чтобы слово твое не сгубило ничьей души!
"Веленью Божию, о муза, будь послушна..."
Это осознали, наверное, к концу жизни все великие поэты "в земле
российской просиявшие".

М.Лермонтов "Кинжал":

Игрушкой золотой он блещет на стене -
Увы, бесславный и безвредный!
В наш век изнеженный не так ли ты, поэт,
Свое утратил назначенье,
На злато променяв ту власть, которой свет
Внимал в немом благоговенье?
Бывало, мерный звук твоих могучих слов
Воспламенял бойца для битвы;
Он нужен был толпе, как чаша для пиров,
Как фимиам в часы молитвы.
Твой стих, как Божий дух, носился над толпой,
И отзыв мыслей благородных
Звучал, как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных.
Но скучен нам простой и гордый твой язык,
Нас тешут блестки и обманы;
Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяны...
. . .
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию презренные рабы.
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш с строгостью судьи и гражданина
Потомок оскорбит презрительным стихом
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
/М. Лермонтов/
Я знаю силы слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи,
От слов таких срываются гроба.
Шагать четверкою своих дубовых ножек.
Светить всегда, светить везде
До дней последних донца...
/Вл. Маяковский/

Свидетель Вячеслав Иванов:
"Если бы меня спросили, какова была государственная идеология того
писательского круга, с которым я был хорошо знаком с детства,
коммунистическая или антикоммунистическая /говоря на популярном теперь
языке/, я бы, не задумываясь ответил: ни та ни другая. Господствовал цинизм.
Для многих литература была выгодным промыслом, писатели /да и актеры, и люди
других искусств/ сознательно шли на сделку, ни во что не веря и даже не
очень это скрывая /как, например, Алексей Толстой, часто встречавшийся с
моими родителями перед войной и во время нее/".
"Так повелось, так будет и впредь, товарищи, что и в радости, и в горе
мы всегда мысленно обращаемся к нему, к творцу новой жизни. При всей
глубочайшей человеческой скромности товарища Сталина придется ему терпеть
излияния нашей любви и преданности, так как не только у нас, живущих и
работающих под его руководством, но и у всего трудящегося народа все надежды
на светлое будущее человечества неразрывно связаны с его именем".
/М.Шолохов/.
Корней Чуковский о разговоре с Тыняновым:
"Говорил ему свои мысли о колхозах. Он говорит: я думаю то же. Я
историк. Я восхищаюсь Сталиным как историк. В историческом аспекте Сталин
как автор колхозов - величайший из гениев, перестраивавший мир. Если бы он
кроме колхозов ничего не сделал, он и тогда был бы достоин называться
гениальнейшим человеком эпохи. Человек скромный, Тынянов тут же добавил:
"Но, пожалуйста, не говорите об этом никому. - Почему? - Да, знаете, столько
прохвостов хвалят его теперь для самозащиты, что, если мы слишком громко
начнем восхвалять его, и нас причислят к той же бессовестной группе".
Иосиф пытался из нагромождения человеческой руды извлечь крупицы
золота. Образа и подобия. Пусть порой варварскими способами, но пытался.


* * *


Неосторожное обращение со словом... Боже, что вы творите, играя атомной
бомбой слова как футбольным мячом! Слово служит вам скатертью-самобранкой,
альковной подушкой, трамплином для карьерного прыжка, а чаще всего -
рыночным товаром. Как вы безумны, господа-товарищи... Ведаете ли, что Иосиф
Кровавый спас вас? Что жесткая цензура была той смирительной рубашкой,
которую надевают на безумцев, желающих пошвыряться бомбами? И это вы
называете свободой?
Отойдите подальше от дальних и ближних, играйте так сами или с такими
же чокнутыми. Взорвитесь же, наконец, вы имеете на это право, - но вы
жаждете взорвать все вокруг, погубить, испакостить в людях образ Божий на
много поколений вперед... И при этом, как тот Змей, уверяете: "Ешьте,
не умрете, но будете, как боги..."
Вы множите ядовитые плоды древа познания, заставляя потребителей вашей
продукции погружаться в неведомые доселе глубины греха, всплывшего со дна
вашей смердящей души, и хорошо еще, если вы при этом предупреждаете: "Яд!"
Но чаще всего вы уверяете себя и весь мир, что не только не больны, но
можете лечить других, а если и больны, то чем-то редкостным, упоительным и
изысканным, а не банальным омерзительным вампиризмом - жаждой чужой крови,
чужой плоти, чужой жизни... Противным Богу хищничеством, раковой опухолью
падшего человечества, закрывающей путь в Царствие.
Вы множите плоды зла, извлекая семена из подполья вашей погибающей
души, уже атрофированной адским холодом и не чувствующей боли, и стряпаете
из них экзотические блюда - розово-голубые, садомазохистские, разгульно-
балдежные, наркоодуряющие, со свежей кровью, потрохами, монте-карлами,
шальными бабами, несчастными отвязанными девками... Блюда, о которых народ
прежде слыхом не слыхал - спасибо, приготовили. Угощаете. "Ешьте, не умрете,
солгал Бог..." И называете этот сатанизм свободой. Ведаете ли, что творите,
господа новоявленные, соблазняя "малых сих"? Превращая их в вампиров? Это их
кровь на ваших губах; это ваша кровь на их губах... Вводя в эту ядовито-
сладкую запретную дверь своих читателей и зрителей, вы сполна заплатите за
каждого. За каждого, кто не найдет обратной дороги.
Чем будете расплачиваться с Господином, когда последуют за вами в
вечность страшные счета? Ибо, как известно, "Рукописи не горят".
"...и вырвал грешный мой язык, и празднословный, и лукавый..."
Господа-товарищи писатели, самовлюбленные и жадные, тщеславные и
сластолюбивые, любители женщин и выпивки, трепа, озабоченные дачным и
квартирным вопросом, соблазненные всеми возможными грехами за ширмой
атеизма, ибо чтобы "все было дозволено", надо "убить Бога"... Не на
страницах какого-нибудь бесноватого издания, а В СЕБЕ.
"Сказал безумец В СЕРДЦЕ СВОЕМ: нет Бога". Или, еще хуже, приспособит
Истину, как старуха золотую рыбку, "служить на посылках", что давно пытается
провернуть международная Вампирия.
Кто из них "ведает, что творит", получит больше осуждения, чем наивные
строители Иосифова царства, распевавшие:

Если любишь и веришь;
Если цели ясны,
Океаны измеришь,
Долетишь до луны.
И когда б меня спросили:
- Где живешь ты? Назови,
Я б сказал: - Проспект счастливых
В светлом городе любви!
Или:
Я друзей соберу, -
Пусть берут все, что есть в рюкзаке,
И опять я в пути налегке.
Или:
С пути ты собьешься, и некому руку
Тебе протянуть, ты слабеешь в борьбе,
Но сердце хорошего, верного друга
Укажет дорогу тебе.
Или:
На прощанье небес синевою,
Чистотою студеной воды,
Голубою заветной полярной звездою
Поклялись в нашей верности мы. Или:
То, что ждет в коммунизме нас
Сердце видит раньше глаз.

"Других писателей" у Иосифа не было, порой приходилось ему самому
мастерить "новых людей" из полена. Что толку было проповедовать циничной
своей интеллигенции, что она должна по Замыслу служить эмоционально-
многоцветной радугой между Небом и землей? Радугой по имени Красота,
Вдохновение, Добро... Воздействовать на разум и сердце, когда молчат дух и
благодать...
Большинство понимало лишь кнут и пряник. Но и этих Иосиф заставил
работать на Дело. Если не на Небо, то хотя бы против Вампирии. Шла
смертельная схватка с самим князем тьмы, иногда его же методами; катилось
колесо, девятый вал истории, сметающий и крушащий все и вся. То была волна
гнева Божия, ибо без Его Воли "и волос с головы не упадет". И погибшие
безвинно получат свой венец в Царстве. Но кто, кроме самого Творца, может
определить эту вину каждого в мире, где все взаимосвязано? Где "нам не дано
предугадать" и дети порой искупают вину отцов и дедов...
"Несправедливо,.." - скажет кто-то. Но сам Спаситель показал нам этот
единственный путь избавления, омовения от греха безвинной Своей Кровью, без
чего нет преображения, а следовательно и Пути в Царствие.
Шла смертельная схватка за судьбу первой в мире Антивампирии,
православного по духу отечества, несмотря на все "измы". Великой земли
Российской. И назовите мне хотя бы один опус, за исключением разве что
Емельяна Ярославского да нескольких откровенно богоборческих книжонок,
которые сам Иосиф презрительно назвал "мукулатурой", который ты, АГ, мог бы
предъявить на Суде как "хулу на Духа" - единственное непрощаемое..
- Есть кое-что, есть, - проворчал АГ.
- Я говорю, разумеется, не о качестве "соцарта", где было много
всякого, всевозможной конъюнктуры от кнута и пряника, я говорю о сути -
какие первичные продукты, доброкачественные или отравленные заложил автор в
основу блюда? Иосиф это всегда прозревал, чего нельзя сказать об его
чрезмерно услужливых цензорах...
Были Горький, Алексей Толстой, Шолохов, Фадеев, Маяковский, Пастернак.
Прекрасные фильмы, музыка, театр, балет, живопись, скульптура, архитектура -
и все это если не всегда несло высоту Духа /что от Бога/, то, благодаря
цензуре, хотя бы воевало на нашей стороне.
"С кем вы, мастера культуры?"
- Лакировка, вранье, - прошипел АГ.
- Повторяю, сын тьмы, что метод соцреализма - попытка моделировать,
преобразовывать действительность. Выдавать "желаемое за действительное" в
хорошем смысле слова. Роман, балет, поэма, фильм - не статистический или
бухгалтерский отчет, где грех фантазировать... Мечта, откровение, прорыв в
будущее на уровне интуиции или наемного труда - какая разница! Главное -
копать клад в нужном месте. Пусть мечты эти чаще всего бледные,
неубедительные, но они звали в Небо, а не в яму. И худо-бедно, до сих пор
поются, читаются и смотрятся.
Слово шло впереди событий, было во многом зачинателем всяких там
движений. Героям, пусть вымышленным, подражали... "Слово - полководец
человечьей силы..."
В конце концов, с точки зрения таких "критиков и реалистов", весь
Замысел Творца о богочеловечестве - утопия, ибо заложенная в каждом идея
осуществляется далеко не полностью нашей свободной грешной волей. Именно
Слово нас зовет, поднимает с колен, дает силы на восхождение.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1938 г. Избран членом Президиума Верховного Совета СССР. Выступление с
речью перед участниками Первого Всесоюзного совещания работников высшей
школы. Книга "Краткий курс ВКПб" "печатается в "Правде". Проводит совещание
руководящих работников металлургических заводов.
1939 г. Руководство работой 18 съезда ВКПб. Избран председателем
комиссии по изменению программы партии. Избран членом ЦК, секретарем ЦК,
членом Политбюро и Оргбюро ЦК. Избран почетным членом Всесоюзной академии
сельскохозяйственных наук. Избран почетным членом академии наук СССР.
"В Советском Союзе существует правящая иерархия, строго
централизованная и совершенно независимая от так называемых Советов и
народа. Подбор идет сверху вниз. Сталин имеет в своих руках власть
абсолютного самодержца. Он подбирает себе Центральный Комитет партии,
который он затем истребляет в промежутке между двумя съездами партии
Советов. Съезды созываются тогда, когда Сталину и его клике необходимо
санкционировать свершившийся факт. Бюрократия располагает огромными доходами
не столько в денежном, сколько в натуральном виде: прекрасные здания,
автомобили, дачи, лучшие предметы употребления со всех сторон страны.
Верхний слой бюрократии живет так, как крупная буржуазия капиталистических
стран, провинциальная бюрократия и низшие слои столичной живут, как мелкая
буржуазия. Бюрократия создает вокруг себя опору в виде рабочей аристократии;
как герои труда, орденоносцы и пр., все они пользуются привилегиями за свою
верность бюрократии, центральной или местной. Все они пользуются заслуженной
ненавистью народа." /Лев Троцкий/


* * *


"Мы вынуждены наскоро, буквально на ходу переучивать совершенно
неквалифицированных людей и подготавливать из них квалифицированных, на
удовлетворение хотя бы минимальных потребностей наших предприятий".
"Школы начального обучения в текущем году охватывают 11638 тысяч
учащихся. Процент грамотности по СССР доведен до 62 процентов.
Главное теперь перейти на обязательное первоначальное обучение. Я
говорю "главное", так как такой переход означал бы решающий шаг в деле
культурной революции". /И.Сталин/
Свидетельствует В.Корнев:
"Классы у нас были большие, человек по сорок, но приходили далеко не
все. Часто детишки болели, особенно малярией. У многих не было теплой
одежды, в морозы приходилось оставаться дома. Другие сидели с младшими,
когда родители работали. Для начальных классов выдавали бесплатные завтраки
в рабочей столовой, куда водили на большой перемене. Завтраки были
маленькие, а аппетиты большие. Для некоторых эти завтраки служили и обедом,
и ужином. Шел голодный 1934 год вслед за голодным 1933-м."
В 1939 году показатели грамотности в Советском Союзе достигли 87
процентов - наивысшего в мире.
"Вспоминая и обдумывая школьные годы, не могу не поймать себя на мысли,
что все в нашей школе было хорошо и правильно. Не было тогда спортивных
залов, лабораторий, дорогого оборудования, но была Школа с большой буквы,
которая в трудные годы в здоровой жизнеутверждающей атмосфере учила наше
поколение труду, добру, патриотизму, И были люди, бескорыстно отдававшие
этот свой труд, талант, любовь, жизнь. Большое спасибо вам за это! Едва ли
не самая крепкая, неприступная оборона, о которую разбилось фашистское
нашествие, была проложена вами, самыми мирными, самыми скромными людьми на
Земле - нашими учителями." /В.Корнев/
"В целом СССР по объему промышленного производства, по техническому
оснащению вновь построенных предприятий вышел на первое место в Европе и на
второе место в мире. Мощная база обороны страны была создана."/Маршал Жуков/
"Спасение челюскинцев показало, что в любой момент вся наша страна
поднимется на защиту, когда это нужно будет, и что многих и многих героев
сможет она дать. Спасение челюскинцев показало, насколько мы можем
рассчитывать на собственные силы..." /В.Куйбышев/
"Поезд мчался как бы по аллее цветов" /оператор Н.Вихирев о встрече
челюскинцев/.
"В 1934 году в СССР побывал французский художник А.Марке. По
возвращении в Париж, на расспросы он ответил:
"А мне понравилось. Подумайте - большое государство, где деньги не
решают судьбы человека! Разве это не замечательно?.." /В.Корнев/
"В 1935 году был утвержден генеральный план реконструкции Москвы. Ни
один из крупных городов земли не знал такого великого обновления. По этому
плану сносились целые районы старой застройки и возводились новые проспекты,
мосты, уникальные здания. Центр города, улица Горького, Садовое кольцо,
набережные перестраивались заново... при этом некоторые здания перемещали
целиком, без разборки. Около 60 километров набережных рек Москвы и Яузы
покрыли гранитом... Был тогда у строителей лозунг "Строим на века!" Всего за
два года было построено 10 мостов, в том числе Крымский, Москворецкий, Новый
Каменный, Краснохолмский и другие. Построены: театр Красной Армии,
концертный зал им. Чайковского, библиотека им. Ленина, стадион "Динамо",
здание Дома Правительства, гостиница "Москва". Построены 400 школ, более 400
детских садов и ясель, новые больницы, родильные дома, дома пионеров,
фабрики-кухни, хлебозаводы-автоматы. Прекрасные общественные здания были
построены в столицах Союзных Республик и других городах.
В то же время строилась и благоустраивалась столица Пионерской
Республики - Артек в Крыму... Народ отдавал самое лучшее детям. По всей
стране в самых красивых местах строили тысячи пионерских лагерей. /В.Корнев/
"Я в Москве. Я никак не могу поверить: я в Москве. Вы не знаете,
насколько остро я ощущал вину перед русским народом, чудесно строящим новую
жизнь..." /А.И.Куприн по возвращении на Родину/.
О московском метро:
"Впечатление такое, что находишься в хрустальном дворце, озаренном
солнцем, а не глубоко под землей".
"Противоположность мировоззрений, которая отделяла оба государства друг
от друга, не уменьшилась в результате заключения ими договора 1939 года.
Советский Союз оставался в глазах Гитлера идеологическим врагом Германии".
/Немецкий Генерал К.Типельскирх/


* * *


Она подходила все ближе, постепенно погружаясь в картину, как в сон.
Пробуждение - нежданные слезы. Они текли за уши, в уголки губ, за
ворот, горячие и неудержимые, откуда-то из самых сокровенных глубин ее "Я".
Иоанна отошла к окну. Параллельные потоки машин и прохожих, серенькое
промозглое питерское небо, донесшийся невесть откуда огуречный запах корюшки
понемногу успокоили. Она подвинула к картине единственный в комнате стул,
села, упершись локтями в колени, стиснув ладонями горящие щеки и смотрела,
смотрела... Вагон электрички, сидящий спиной мужчина, похожий этой самой
спиной на Ганю. За окном в синеющих сумерках отражается противоположная
часть пустого вагона и женский лик, как если бы женщина сидела напротив и
отражалась в стекле. Но на скамье никого нет, кроме раскрашенной лошадки из
папье-маше с льняной гривой.
Вот и все. Центром картины был этот неизвестно откуда взявшийся женский
лик за окном, таинственно-прекрасное видение, мираж, пронизанный каким-то
трепетным светом. Не лицо, а именно лик. И все же это было несомненно лицо
ее, Иоанны, с поразительно переданным портретным сходством и вместе с тем
как бы условное, без возраста, с летящими в синие сумерки волосами,
перехваченными не голубым кольцом из пластмассы, а старинным витым шнуром. С
удивленно приоткрытым детским ртом - Денис всегда подшучивал: "Закрой,
ворона влетит", с огромными глазами, будто впитавшими в себя и синеву
сумерек за окном, и недавнюю зелень едва различимого в сумерках хвойного
леса, - они смотрели как бы из самой вечности в трогательно-безнадежном
порыве догнать, обрести плоть, воссоединиться с летящим в ином измерении
миром. Обреченные на вечную разлуку по ту сторону бытия.
Иоанна не смогла бы сказать, нравится ли ей картина. В живописи она
себя справедливо считала полным профаном, никогда на эту тему не
разглагольствовала, на выставках просто ходила молча и смотрела, совершенно
непредсказуемо отдавая предпочтение работам, казалось бы, самых разных
направлений и степеней таланта. Грубоватые, нарочито небрежные мазки,
обозначающие Ганину спину, кусок скамьи, лошадку из папье-маше - такая
манера ее обычно отпугивала. На призывы друзей "разобраться, изучить,
проникнуться и врубиться" Яна отвечала, что любая область знаний, культуры,
или даже просто какого-либо ремесла окажется необычайно интересной, если ее
"изучить и проникнуться", будь то высшая математика, всякие там
эксперименты в искусстве и науке, пчеловодство или искусство высшего
пилотажа в авиации, - но где взять на все это время, товарищи?
Однако здесь мрачная, тяжеловесная структура картины как бы
подчеркивала идеально-призрачную красоту видения за окном.
Неяна с лицом Яны. Казалось, черты ее, как маска, как переводная
картинка приложены к лику той, другой, от которой остались лишь глаза.
Именно эти глаза, их непередаваемое выражение вызвали у Яны неудержимые
слезы. Что она оплакивала? Кого? Себя? Ту, другую? Или их обеих?..
Заворочался в замке ключ. Яна вскочила, оттолкнув ногой к стене стул,