Иванова Юлия. Дремучие двери

по себе, готовить по утрам привычную яичницу, но Варенька-младшая, дочь
Вари-старшей, заставшая ее за этим занятием, воскликнула с таким искренним
ужасом: "Тетя Иоанна, яйца в пост нельзя!", что пришлось капитулировать и
тут же смиренно просить Варю-старшую подключить ее к общей трапезе. Варе это
понравилось. Варя вообще опекала ее, считая, видимо, что само Небо поручило
ей Иоанну, которую надо как можно скорей просветить, воцерковить и сделать
полноценным членом общины. Просвещалась Иоанна, можно оказать, запоем. Да и
в церковь местную ходила вместе со всеми, выстаивала, томясь, длинные
службы, ничего толком не понимая и чувствуя себя чужой. "Мне неловко
смотреть, как молятся другие - это как подсматривать в чужие окна", -
жаловалась она Варе. "Ни на кого не смотри, ты пришла к Богу. Смотри на
свечу, которая догорает. Это твоя жизнь, надо спешить. Ты сознаешь себя
виновной перед Богом?" - отвечала та.
Виновной она сознавала. Она помнила все свои дурные поступки с раннего
детства, включая темные помыслы, которым когда-то ужасалась, и вполне
искренне была самого отрицательного мнения о состоянии своей души. Просто
полагала, что Небу не до какой-то там Иоанны Синегиной, ее тайных и явных
пороков. Варя горячо убеждала ее в обратном, что "Господь вочеловечился,
чтобы мы обожились", что преодолеть свою тьму и состояться в Замысле Божием
- решить свою судьбу в вечности. Что когда тело не чувствует боли - это
признак отмирания. Так и душа в грехе, не осознающая опасности своего
состояния, близка к духовной смерти. Что единственные лекарства - смиренная
исповедь и причастие; все разговоры о том, что можно спастись вне церкви -
бред. Это все равно что пытаться переплыть в одиночку бушующее море. А
церковь - корабль, здесь соборная молитва - все за одного, один за всех, и
церковные таинства, из которых главное - причастие. Где под видом хлеба и
вина мы принимаем в себя Тело и Кровь Христовы, ту самую Кровь, что Он
пролил за нас... Что это - великая Жертва, соединяющая человека с Богом. Что
Бог стал человеком, "чтобы мы обожились", взял на Себя наши грехи, искупил
нас Своей Кровью и заповедал: "Приимите, ядите, сия есть Кровь Моя Нового
Завета"... Конечно, это вроде бы хлеб и вино, но обычные хлеб и вино в нашем
теле превращаются в обычную кровь, а причастие - в Кровь Божественную,
соединяющую нас с Богом, дающую силы бороться с силами тьмы и собственной
греховной природой. Прорыв в бессмертие с Богом... Что отвергающие причастие
отвергают Христа и спасение, ибо сказано: "Я - Дверь". То есть отдай Мне
свои грехи, свои язвы, и Я спасу тебя...
Церковь Иоанна, конечно же, не отвергала. Просто на память приходили
нередкие базарные перепалки в храмах, злющие старухи. "Разве причастники не
грешат?" - спрашивала она, а Варя отвечала, что грешат, конечно, только
одни, исповедуя свои грехи, воспользовавшись бесценным Божьим даром брать на
Себя наши язвы, освобождаются от них, в то время как другие этот дар безумно
отвергают, умирают во тьме и отторгаются Небом, куда ничто темное не войдет.
А церковь - лечебница, туда приходят больные лечиться. И враг там нападает
еще злее, чем в миру, не желая выпускать души - вон даже в монастырях
случается вражда. И сулила Иоанне, если та начнет христианскую жизнь,
встречу с самыми огненными искушениями.
Что же касается "злющих старух", которых еще Владимир Соловьев назвал
"православными ведьмами", то Варя сказала, что в их свирепости есть и
положительная сторона, они охраняли храмы в те времена, когда появилось
много безбожников, хулиганствующей молодежи, осквернителей святыни... Именно
они, эти злющие старухи, когда в двадцатые - тридцатые власть утверждала,
что Церковь умерла и народу уже не нужна, народ туда не ходит, - именно они
упорно заполняли храмы, не давали их закрыть, в то время как интеллигенция
Церковь предала. И надо все этим старухам простить, надо им в ножки
поклониться, хотя, конечно, она, Варя, согласна, что старухи эти особенно
люто набрасываются на новоначальных и молодежь - не так стала, не так
одета... Что Лукавый использует этих старух, чтобы отвадить новоначальных от
церкви...
Для Вари этот "Лукавый", как и для других членов общины, был вполне
реальным, осязаемым, которого они не только боялись, но и оживленно
обсуждали его козни, едва ли не с удовольствием, и Ганя дал этой странности
свое объяснение. Они подсознательно радовались лишнему доказательству бытия
Божия. Ибо если есть Лукавый, то есть и Бог, - враг нападает, а Господь -
охраняет и спасает. Это непрерывное состояние внутренней войны, на церковном
языке "духовной брани" - свидетельство правильности пути, богоизбранности,
несения креста. Ибо Господь "кого любит, того наказует", а в тишине и
довольстве обычно живут лишь те, кого враг считает своими и не трогает.

ПРЕДДВЕРИЕ 47

"- Вячеслав Михайлович, я хорошо помню ваши слова. В прошлом году
было. Я сказал, что мне месячную зарплату не жалко отдать для Чили, а вы
ответили: "Что это, зарплата? Жизнь за революцию надо отдать! Так вы
сказали.
- Буржуазный строй лучше, чем социалистический? Лучше? В чем? Лучше,
потому что насквозь заражены хрущевщиной. А хрущевщина - это буржуазный дух.
Я Хрущеву прямо в рот говорил эти вещи, и я, считавшийся в партии
человек, потом оказался не нужен. Я вам скажу: нельзя плестись за Хру-ще-вы-
ми! Хрущев не один, у нас их очень много, их подавляющее большинство. И вот
нам, людям, которые считают, что надо стоять на других принципиально
позициях, немножко надо бы поглубже... Почему у нас такое положение? Какая
причина? Один Хрущев виноват? Так его легко было вышибить. А кругом Хрущевы
сидят, только они помалкивают, а теперь они поняли... Пожить все хотят -
законное требование, но, если мы теперь направим на это наше внимание, люди,
которые себя считают сознательными коммунистами, то мы поплывем по
буржуазному полю на помощь Хрущеву, будем держаться за его палкой, - как бы
нам не отстать...
Мы только рассуждаем о социализме, обо всем остальном только упоминаем,
не хотим разобраться, не разбираемся". /Молотов-Чуев. 1972г./
Свидетельство об ответе Черчиля в палате лордов на тост в его честь,
как непревзойденного в деле нанесения вреда СССР:
"К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес стране Советов урон
в 1000 раз больше, чем я. это Н.С.Хрущев, так похлопаем ему". (1964 год)
"Разговор зашел о присвоении Сталину звания Героя Советского Союза
после войны. Сталин сказал, что он не подходит под статус Героя Советского
Союза. Героя присваивают за лично проявленное мужество.
"Я такого мужества не проявил", - сказал Сталин.
И не взял Звезду. Его только рисовали на портретах с этой Звездой.
Когда он умер, Золотую Звезду Героя Советского Союза выдал начальник
Наградного отдела. Ее прикололи на подушку и несли на похоронах.
- Сталин носил только одну Звездочку - Героя Социалистического Труда.
Я иногда надевал орден Ленина, - добавляет Молотов.
...Упорно предлагали одно время Москву переименовать в город Сталин.
Очень упорно! Я возражал. Каганович предлагал. Высказывался: "Есть не только
ленинизм, но и сталинизм!"
Сталин возмущался.
...Надо учесть всю сложность характера Сталина... Насчет русскости он
считал, что правительство должен возглавлять русский. Долго не соглашался
Председателем Совнаркома стать. Ну не то что не соглашался, но не ставился
этот вопрос. Я ему писал, между прочим, перед тем, как я стал возглавлять
Совнарком: лучше бы тебе быть. Это было в конце 1930 года. Рыкова больше
нельзя оставлять, вот тебя мы хотим назначить. Я в ЦК работал Секретарем. Он
был в отпуску. В Сочи. Он мне написал письмо, что меня надо назначить. Я ему
ответил, что я не случайный член Политбюро, конечно. Если я подойду, если
народ найдет, что я подхожу, пусть будет так, но было бы лучше, если бы тебя
на это место. Так было принято, при Ленине так было. Ленин был фактическим
лидером партии и Председателем Совнаркома". /В.Молотов/

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1947г. Зарегистрирован кандидатом в депутаты Верховных Советов союзных
и автономных республик. Избран депутатом Верховного Совета союзных и
автономных республик. Участие в совместном заседании Совета Союза и Совета
Национальностей 3 сессии Верховного Совета СССР. Руководство работой пленума
ЦК ВКПб. Прием министра иностранных дел Французской республики. Прием
министра иностранных дел Великобритании. Прием государственного секретаря
США. Участие в заседании сессии Верховного Совета РСФСР. Переговоры с
албанской правительственной делегацией об оказании экономической и
культурной помощи Албании. Приветствие в связи с 800-летием Москвы.
Зарегистрирован кандидатом в депутаты Московского областного Совета.
Постановление "О проведении денежной реформы и отмене карточек на
продовольственные и промышленные товары".
"Советская торговля есть наше, родное, большевистское дело, а работники
торговли, в том числе работники прилавка, если они только работают честно, -
являются проводниками нашего, революционного, большевистского дела".
И.Сталин .
"Силы революционного движения в Китае неимоверны. Они еще не сказались
как следуют. Они еще скажутся в будущем. Правители Востока и Запада, которые
не видят этих сил и не считаются с ними в должной мере, пострадают от
этого... Здесь правда и справедливость целиком на стороне Китайской
революции. Вот почему мы сочувствовали и будем сочувствовать Китайской
революции в ее борьбе за освобождение китайского народа от ига империалистов
и за объединение Китая в одно государство. Кто с этой силой не считается и
не будет считаться, тот наверняка проиграет". И.Сталин.

Живое двигая вперед,
Могучих партия ведет,
Шагает трудовой народ -
И ты их знамя, Сталин.
Для всех трудящихся, как свет
Горишь ты с юношеских лет,
Ведя туда, где горя нет.
Где только радость, Сталин.
Идут года - за годом год
Нас охраняешь от невзгод
И дальний виден небосвод
Тебе, вершина, Сталин.
Ты вражью жадность иссушил,
Ты нас победам научил,
Ты в руки слабых ключ вручил
От новой жизни, Сталин.
Известен всей вселенной ты,
Деяний славных мастер ты,
Познавший мысли бедноты.
Тебе пою я, Сталин!
/Сулейман Стальский/


"...А вот есть такая тема, которая очень важна, - сказал Сталин, -

которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского

патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию,
профессоров, врачей... у них недостаточно воспитано чувство советского
патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой.
Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли
считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет
от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много
немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как трудно
было дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы,
потом французы, было преклонение перед иностранцами, - сказал Сталин и
вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал: -
засранцами, - усмехнулся и снова стал серьезным.
- Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков кланяться, не станет
ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства, патриотизма,
понимания той роли, которую играет Россия. У военных тоже было такое
преклонение. Сейчас стало меньше. Теперь нет, теперь они и хвосты задрали.
Сталин остановился, усмехнулся и каким-то неуловимым жестом показал,
как задрали хвосты военные. Потом спросил:
- Почему мы хуже? В чем дело? В эту точку надо долбить много лет, лет
десять эту тему надо вдалбливать. Бывает так: человек делает великое дело
и... сам этого не понимает, - и он снова заговорил о профессоре, о котором
уже поминал, - Вот взять такого человека, не последний человек, - еще раз
подчеркнуто повторил Сталин, - а перед каким-то подлецом-иностранцем, перед
ученым, который на три головы ниже его, преклоняется, теряет свое
достоинство. Так мне кажется. Надо бороться с духом самоуничижения у многих
наших интеллигентов". /К.Симонов/
"Сталин оказал мне самый сердечный, самый любезный и внимательный
прием. Он осведомился о моем здоровье, вспомнил об условиях, в которых я жил
в годы подполья, показав тем самым, что он в курсе этих событий...
Думая о той огромной роли, которую играл Сталин во время войны, я
восхищался простотой этого человека. Как и 23 года назад, он был в скромном
кителе, в сапогах и с неизменной трубкой.
На меня Сталин произвел сильное впечатление не только тем, что он
говорил, но еще в большей степени тем, что он представлял в моих глазах.
Одно его присутствие придавало всему происходящему историческое значение. Со
своей стороны, я весьма непринужденно участвовал в общей беседе,
затрагивавшей самые разнообразные темы...
В конце обеда у меня состоялся продолжительный разговор наедине со
Сталиным о проблемах текущего момента, политике империалистов, начале
переговоров о заключении перемирия в Корее, войне в Индокитае,
продолжающемся тюремном заключении Анри Мартена, о трудностях, с которыми
французские колонизаторы сталкивались в Тунисе и Марокко, о результатах
выборов 17 июня, на которых была применена система блокирования списков
кандидатов разных партий, о развитии правительственного кризиса во Франции".
/Ж.Дюкло/
"Я ездила к отцу специально для разговора об этом шаге. С ним вообще
стало трудно говорить. Он был раз и навсегда мной недоволен, он был во мне
разочарован.
Был май, все цвело кругом у него на даче - кипела черемуха, было тихо,
пчелы жужжали... "Значит, замуж хочешь?" - сказал он. Потом долго молчал,
смотрел на деревья...
- "Да, весна", - сказал он вдруг. И добавил: "Черт с тобой, делай, что
хочешь..."
...Только на одном отец настоял - чтобы мой муж не появлялся у него в
доме. Нам дали квартиру в городе, - да мы были и довольны этим... И лишь
одного он нас лишил - своего радушия, любви, человеческого отношения. Он ни
разу не встретился с моим первым мужем и твердо сказал, что этого не будет.
"Слишком он расчетлив, твой молодой человек... - говорил он мне, - Смотри-
ка, на фронте ведь страшно, там стреляют, - а он, видишь, в тылу
окопался..." Я молчала и не настаивала на встрече, она плохо бы кончилась."
/Св.Аллилуева/
"...Точно было известно - мелодрамы у него не были в чести, и совсем
нетерпимо он относился к малейшим намекам на сексуальные сцены. Однажды
Большаков в очередном "пакете" иностранных фильмов привез "для разрядки"
подобную ленту, которая, конечно, ни в какое сравнение не идет с теми, что
ныне заполняют экраны. Достаточно было Сталину понять, что из себя
представляет картина, как в зале раздался его разгневанный голос,
подкрепленный ударом кулака по столу. "Вы что, Большаков, бардак здесь
разводите!" - поднялся и ушел. За ним потянулись члены Политбюро".
/Г.Марьямов/
"Враги" показаны лучше, интереснее "друзей". На описание первых красок
хватает, там есть логика, инициатива. Когда этих людей изображаете, у вас
находится аргумент и все, что угодно, а когда наших людей изображаете, то
краски иссякают, наши люди получаются какими-то замухрышками.
Рабочий класс в целом - это революционный, передовой класс, но и в
рабочем классе есть отдельные люди... Вы думаете, каждый рабочий на вес
золота? Вы ошибаетесь... Среди рабочих передовых есть один слой, который
пользуется своим рабочим происхождением и выбирает все соответствующее для
того, чтобы устраивать свои дела и потом повыгоднее для себя предать
интересы рабочего класса. Это закон жизни". /И.Сталин о фильме Авдеенко
"Закон жизни"/
"Столь же жестко отзывается оратор о партийной принадлежности Авдеенко
- по сути тот-де никогда не был членом партии и проник в нее с заднего хода.
"Разве может коммунист, - возмущается Сталин, - рисовать одного из своих
героев этаким Дон Жуаном и проповедовать "трактирную любовь",
ультранатуральную любовь - "Я вас люблю, а ну, ложитесь". Это называется
поэзия! Погибла бы тогда литература, если бы так писали люди".
Патриархальные чувства вождя были задеты "вольными" разговорами да и
поступками некоторых персонажей, хотя многое тут вполне соответствовало
действительности. Но искусство, как полагал Сталин, призвано улучшать,
преобразовывать жизнь, воспитывая людей в духе коммунистического идеала".
/Свидетельствует Е.Громов/
"Я бы предпочел, чтобы наша литература показывала врагов не как
извергов, а как людей, враждебных нашему обществу, но не лишенных некоторых
человеческих черт. У самого последнего подлеца есть какие-то человеческие
черты, он кого-то любит, кого-то уважает, ради кого-то хочет жертвовать"...
"Троцкий - враг, но он был способный человек, бесспорно, изобразить его надо
как врага, но имеющего не только отрицательные черты". /И.Сталин/
"Помнится, в четвертом часу пополудни раздался длительный телефонный
звонок. Вызывали "товарища Пастернака". Какой-то молодой мужской голос, не
поздоровавшись, произнес:
- С вами будет говорить товарищ Сталин.
- Что за чепуха! Не может быть! Не говорите вздору!
Молодой человек: - Даю телефонный номер. Набирайте! - Пастернак,
побледнев, стал набирать номер.
Сталин сообщил, что отдано распоряжение, что с Мандельштамом будет все
в порядке. Он спросил Пастернака, почему тот не хлопотал. "Если б мой друг
поэт попал в беду, я бы лез на стену, чтобы его спасти". Пастернак ответил,
что если бы он не хлопотал, то Сталин бы не узнал об этом деле. "Почему вы
не обратились ко мне или в писательские организации?" - "Писательские
организации не занимаются этим с 1927 года". - "Но ведь он ваш друг?"
Пастернак замялся, и Сталин после недолгой паузы продолжил вопрос: "Но ведь
он же мастер, мастер?" Пастернак ответил: "Это не имеет значения"...
Б.Л. думал, что Сталин его проверяет, знает ли он про стихи, и этим он
объяснил свои шаткие ответы...
"Почему мы все говорим о Мандельштаме и Мандельштаме, я так давно хотел
с вами поговорить". - "О чем?" - "О жизни и смерти." Сталин повесил трубку".
/Свидетельствует Анна Ахматова/
Пастернак назвал Сталина "гигантом дохристианской эры", имея в виду его
ветхозаветное мышление.


СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

Революция для Иосифа - принудительное спасение. Он скорее всего
интуитивно сознавал, что насильственное религиозное спасение противоречит
СВОБОДЕ во Христе, Который не может спасать насильно, ибо Его надо избрать
СЕРДЦЕМ, родиться свыше, ПОЛЮБИТЬ итогом всей земной жизни. Поэтому Иосиф
использовал идеологию коммунизма, наиболее близкую христианству идею
государственного устройства. Виновен ли он в своем выборе - решит Суд. Во
всяком случае я утверждаю, что было бы куда хуже, если бы Иосиф употребил
для насильственного коллективного спасения православие. Или бы постепенно
"обуржуазился" или соблазнился "мировой революцией"...
Недозволенное священнику позволялось кесарю. Без воли Неба нет
начальников и "кому много дано, с того больше спросится". Кесарь обязан
ограждать вверенный ему народ "от Лукавого", от соблазнов враждебного Богу
царства Мамоны. Большинство народа, если взглянуть правде в глаза, дети
неразумные, а большинство верующих плохо себе представляют, во что верят.
Каждым отдельным "человеко-ребенком" никто не занимается, за церковной
оградой он оказывается порой полностью во власти армии тьмы. "Имя им
легион".
Спасение народа - прямой долг кесаря, которого Творец будет судить "по
плодам" - по жатве Господней. Если человеко-ребенок верит сердцем,
воцерковлен - прекрасно, остальных же надо провести, подобно Моисею, по
пустыне, оградить от хищников, расчистить, как закопченную икону, до "образа
Божия"! Предоставить каждому богоугодную работу, "хлеб насущный", по
возможности "избавить от Лукавого". Христос - Путь, Истина и Жизнь, и там,
где человек стоит "на Пути", приносит добрые плоды - Спаситель обязательно
приходит. "Без Меня не можете творить ничесоже", то есть лишь на Божьем
дереве добрый плод. "По плодам их узнаете их"...
Задача кесаря - привести свой народ не к пропасти, а к Дому Отца, а там
уж пусть решает Отец... Или Сын, про Которого сказано: Я - Дверь.
Но тут уже вопрос о методах. Имеет ли право кесарь защитить свой народ
"железным занавесом", стрельбой, репрессиями? Когда часто гибнут и невинные
под горячую руку... Помимо "воцерковленных" в ведении Иосифа, в его
винограднике были и "привитые" и просто "дикие" сорта. Если считать не по
количеству посещающих храмы /истинно верующих определить невозможно, да и не
в вере дело, ибо если веришь, но не слушаешься Учения - сугубый грех/ - если
отталкиваться от количества темных, задавленных унизительным бытом и нуждой
народных масс царской России, а также "эксплуататорских классов" /выражаясь
языком Иосифа/, вампиров /выражаясь нашим языком/, или пирующих среди нищих
Лазарей /на языке Евангелия/, - в ком за годы правления Иосифа был расчищен
Образ Божий и осуществлен Замысел? Таких найдется немало, овец, сбереженных
от расхитителей. Может быть, даже в сравнении с царской Россией, не говоря
уже о России Эсэнговской, хотя Союз и считался официально атеистическим
государством. Причем здесь мы имеем дело не с религиозностью внешней,
фарисейской, а с исповеданием Пути, с глубоким внутренним, хоть и чаще всего
неосознанным служением Истине, отличающим советского человека в двадцатые,
тридцатые, сороковые, пятидесятые... Да и потом, пока номенклатурные
оборотни не распахнули ворота крепости Иосифа и не ринулась во внутренность
храма всякая нечисть.


* * *



И все же Иоанна так и осталась для них чужой. Длинноволосые
интеллигентные молчуны с отстраненно-настороженной улыбкой, их подруги и
девушки - тоненькие и какие-то пришибленные, в длинных юбках и косынках, с
неизменным молитвенником в сумочке, иногда с четками, мелькающими в тонких
пальцах, перешептывающиеся и переглядывающиеся о чем-то лишь им ведомом -
они производили странное впечатление. Иоанну одновременно раздражала и
восхищала их замкнутость на себя, порой беспощадное к себе внимание с
неизбежным самобичеванием не только за поступки, но и за неподобающие мысли,
их стоическое умение выстаивать длиннющие службы, подолгу молиться дома,
выдерживать посты, не раздражаться в отношениях с детьми, которым Иоанна
давно бы надавала подзатыльников. Их бесстрастно-учтивое обращение друг с
другом, беспрекословное подчинение отцу Киприану, который требовал иногда
послушания в самых радикальных вопросах - вроде как бросить престижную
работу, имеющую весьма отдаленное отношение к атеизму, продолжать жить с
драчуном и пьяницей мужем, не говоря уже о запрете применять
противозачаточные средства, пусть даже детей этих уже мал мала меньше.
Плакали, но подчинялись безропотно.
Иоанне во всем этом виделось воистину казарменное насилие над
личностью, настоящий террор, а Варя в ответ толковала ей, что наша воля
испорчена, греховна, равно как и желания наши, что наилучший выход для
человека - отречься от своей воли и позволить Господу вершить через
духовного отца твою судьбу. Ибо "сила Божия в немощи совершается" и "научи
меня творити Волю Твою"... Варя сказала, что нам часто не дано напрямую
знать эту Волю и что нам полезнее, мы иной раз даже ропщем, что не
выполняются наши просьбы и желания. Допустим, вы опаздываете на самолет к
больному ребенку, молитесь, чтобы успеть, но опаздываете и недовольны, а
самолет разбивается... Разве мы можем предвидеть будущее? А священникам
часто открыто, они ближе к Небу.
С этим Иоанна была согласна. "Бойтесь ваших желаний, они иногда
осуществляются," - сказал кто-то мудрый.
И еще Варя расскажет историю про одного дворянина, который решил
бросить греховную жизнь и уйти в монастырь. В монастыре он попросил у
настоятеля одинокую келью, кувшин воды и краюху хлеба в день. И чтоб его
заперли.
Настоятель ответил, что рано тебе, брат, в затвор, этот подвиг для тебя
не по силам, твори лучше послушание со всеми братьями, корзины плети. Не
хочу, говорит, со всеми, хочу в затвор. Ну ладно, дали ему отдаленную келью,
хлеба, воды и заперли, - рассказывала Варя, - Стал он молиться. День
проходит, два, навалились на него помыслы, вспомнил о прежней своей
беззаботной жизни, пирах, женщинах, носятся перед глазами лакомые блюда,
напитки, красотки, - подвижник не сдается, молится прилежно, все видения
греховные отметает. Так проходит неделя, другая... Все победил, исчезли
помыслы, бесы, наступила тишина. Желания греховные пропали, а внутри -
пустота кромешная! Выходит, кроме мерзости этой, суеты, низких помыслов и
бесов, ничего нет в его душе. Пуста душа, значит, вроде бы, и его самого
нет, одна пустота. "Скорлупка", как говаривала мадам Блаватская.
- Тут он как заорет, - рассказывала Варя, - Отоприте! - орет, выскочил
из кельи, трясется, как безумный, плачет, пустоты своей ужаснулся. Так
наказал его Господь за гордость. Еле привели в чувство, посадили со всеми
корзины плести. Стал он смиренно со слезами молить Господа наполнить эту
отравную пустоту светом. И тогда постепенно начал в нем восстанавливаться
образ Божий, который мы своей злой волей искажаем и уродуем. Так не разумнее
ли этой своей волей отречься от нее, воли? Добровольно предать себя в руки
Творца? И не мешать спасать...
Иоанна возразила, что священник - не Бог, он может и согрешить, и
ошибиться. Ну а Варя скажет, что даже если и ошибется, то и спрос будет с
него, потому что твой духовник отвечает за тебя перед Небом.
- А как же свобода? - спросит Иоанна, - Или она действительно
"осознанная необходимость"?
- Осознанная необходимость творить Волю Божию. То, что в миру называют
"свободой" - всего лишь возможность творить собственную греховную волю.
Похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Плен у собственных страстей
и похотей. Никакая это не свобода, а самое настоящее рабство. Бремя страстей
человеческих. Господь сказал: "Познайте Истину, и Истина сделает вас