Степанов А.. Число и культура

совместногорешения ведущих групп населения (у нас, соответственно, фигурировали системыусловий). У одной группы – одна установка, у другой – иная, и результирующие процентные доли – продукт их взаимодействия. Таким образом, на первом этапе – формирование органов власти – само разделенное на части население определяет действующие пропорции, попутно отвечая, какие из подходов оно поддерживает при решении наиболее волнующих вопросов. В одних случаях – главным образом в коллективных органах, в парламентах – пропорции и после выборов сохраняются в целом такими же, как накануне, т.е. в составе парламента закрепляется карта общественных предпочтений. В других случаях – исполнительная власть, мажоритарный критерий – отбор осуществляется по принципу большинства, по признаку "нуль – единица": у проигравшего – ничего, у победителя – все. Однако и там и там (вопрос только в степени точности приближения) пропорция, выражающая волю народа, претворяется, так сказать, в волевой, властный градиент.
   Во-вторых, после того, как орган власти сформирован, он начинает действовать в соответствии со своим составом. В каком направлении двигаться обществу, в какую сторону совершать шаги и насколько решительные? – На этом этапе и проявляет себя на практике упомянутый градиент. У парламентского большинства шире возможности проводить в жизнь собственные идеи, реализовывать свои предложения, чем у меньшинства, и чем значительнее численный перевес большинства над меньшинством, тем в меньшей мере первому приходится оглядываться на второе. Парламентская пропорция, следовательно, ведет себя аналогично градиенту силового поля: чем выше ее величина, тем ближе направление общественного движения к предложениям большинства и тем интенсивнее само движение.
   Сказанное справедливо применительно как к биполярности, так и к кватерниорности. Однако на почве последней возникает существенное отличие: у градиента не одна, а двесоставляющих, см. две независимые координаты на схемах, описывающих четырехэлементную констелляцию. Вместо линейного политического движения перед нами плоское, вторая, дополнительная степень свободы – со всеми вытекающими преимуществами и недостатками. С одной стороны, у власти качественно возрастает свобода маневра (например, не греша против логики, можно проводить сразу две "генеральные линии", так сказать, работать сразу двумя руками, а не одной). С другой – обостряется проблема управляемости, устойчивости и последовательности курса: правая рука может упустить то, что творит левая, прогрессирующий социум в состоянии двигаться по кругу без видимых признаков отступления. Подводя итог, кватерниорный политический механизм – качественно сложнее и гибче биполярного, но требует более совершенных навыков управления, а при их дефиците представляет собой источник опасности как для управляющих, так и ведомых.
   Однако не этот вопрос составлял наш первоначальный интерес, а причины возникновения кватерниорных партийно-политических систем. О предпосылках четырехсоставности применительно к посттоталитарным социумам речь уже шла. Добавим лишь, что подобная структура – не только следствие относительной "отсталости" (в частности, сохранения в коллективном сознании влиятельных пережитков патриархальности – "средневековой", или "азиатской", легитимации), но и форма ответа общества на исторический вызов. Все посттоталитарные страны, чтобы войти в сообщество развитых государств, нуждаются в ускоренном развитии, и траектории "догоняющей модернизации" не совпадают с таковыми стран "первого эшелона". Поэтому повторение пути и институтов последних – не только малореалистично, но и нецелесообразно. Упомянутая специфика кватерниорных систем (двухкомпонентность движущего градиента) – один из возможных залогов действительно ускоренного исторического движения. Правда, при этом и почти стопроцентная гарантия неполной поступательноститакого движения, а также того, что политическое и экономическое тело социума в результате окажется неоднородным: одни его сектора обретают шансы дотянуться до самых высоких уровней, соседние лишь частично подвергнутся трансформации, сохранив отсталость (итог: "общество ярких контрастов"). Такова плата за "догоняющую модернизацию" вообще и за инструмент четырехпартийности в частности: для обеспечения высоких темпов развития целый ряд насущных проблем придется не решать, а только огибать. Конкретное обсуждение случаев Швейцарии и Нидерландов, исходя из композиционных мотивов, отложим до следующего раздела.
   На практике встречаются прецеденты и более фрагментированных партийных систем, чем кватерниорные. Надеюсь, не покажется избыточно смелой гипотеза, что в ряде случаев их можно редуцировать до четырехсоставных, для чего в качестве конструктивных элементов придется рассматривать не отдельные партии (которых, повторим, больше, чем четыре), а их типологические совокупности, "кластеры". По разным поводам исследователи прибегают к разбивке на "ячейки", да и в рамках обыденного восприятия одни партии представляются "родственными", принадлежат одной группе, а другие – антагонистами, чьи позиции несовместимы. В результате такой процедуры удастся сохранить логику четырехсоставных систем и использовать уже известные методы анализа. Впрочем, оставим изучение настоящего вопроса за рамками книги, зато в разделе 3.10 обратимся к примеру, когда порог четырехсоставности был пересечен не только на практике, но и в теории, и сведение совокупности партий к четырем является гарантийно неправомерным.
   К настоящему разделу тяготеет еще одна иллюстрация композиционных установок действующих политических лиц. Речь – о последних президентских выборах в России (26 марта 2000 г.). Выше они уже были затронуты в аспекте соревнования Путина с главными конкретнымисоперниками: Зюгановым, отчасти Явлинским (получились значения, недалекие от золотого сечения), теперь подготовлена почва для анализа и в иной проекции.
   Повторим: в канун выборов ни у кого – ни у аналитиков, ни у масс-медиа, ни у рядового населения – не существовало сомнений, что следующим президентом страны станет Председатель Совета министров, и.о. президента В.Путин. Хотя в избирательных бюллетенях, помимо Путина, фигурировали десять фамилий (за вычетом выбывшего Е.Севостьянова – девять), было ясно, что реального соперника, способного поколебать весы, – ни одного. Не считая упомянутых Зюганова и Явлинского, все остальные кандидаты заранее сдались на милость фаворита, объявив о своем с ним сотрудничестве, и даже Зюганов и Явлинский вели предвыборную борьбу "без вдохновения и огонька", не в состоянии внушить ни своим избирателям, ни самим себе хотя бы гран надежды и веры. Поэтому в действительности на повестку дня был вынесен вопрос "Путин или все же не Путин", – при такой "редуцированной" постановке в борьбе обнаруживались, наконец, зерно известной интриги. В таком ракурсе предвыборная кампания в целом прошла под диктовку Кремля.
   Какие цели были поставлены перед кремлевской командой? Если бы стояла задача любыми путями набрать максимально возможное количество голосов, то, учитывая подавляющее преимущество Кремля во всех видах ресурсов – информационных, административных, финансовых, – соперникам (каждому в отдельности и всем вместе) можно было бы устроить вторую Цусиму, учинить настоящий погром – например, как в ходе декабрьских 1999 г. парламентских выборов, подключив "черный PR". Но поскольку сомнения в благоприятном исходе голосования по сути отсутствовали, необходимости в радикальных мерах не было. Путин публично наставил свой штаб, всех чиновников провести избирательную кампанию "достойно", отставив в сторону грязные технологии, липовый компромат. Вполне правдоподобно, что Кремль – ориентируясь как на российского, так и внешнего потребителя (Запад) – вознамерился создать впечатление честных демократических выборов (авторитет, легитимность главы государства от этого только возрастут). Со страниц газет, экранов TV интервьюируемый Путин подчеркивает уважение к соперникам, утверждает, что не считает их несерьезными, а результат борьбы – автоматически предрешенным. Что будет, когда обстановка именно такова?
   Обозначим первого актора, Путина, и объем его электората через а, а его собирательного конкурента, "не-Путина", через b. Как всегда, a + b = c, где с- общая численность принявших участие в выборах.
   Хотя фаворит заранее известен и "жесткой гонки" ничто не предвещает, происходит имитация настоящей борьбы. Внимание действительного соперника Путина – т.е. "не-Путина", – как завороженное, приковано к яркому лидеру, этот соперник стремится подтянуться к нему, но без особых надежд (дай Бог не потерять лица, набрав непристойно малого числа голосов). Условие b ~ a, подражание фавориту уже неоднократно встречалось.
   В свою очередь, Путину отлично известно о собственном преимуществе. Недвусмысленны и претензии на достижение "всенародной поддержки". Если бы подобная установка реализовывалась, то оказалось бы а ~с, что, в совокупности с остальными – см. выше – условиями, должно было бы привести к значению золотого сечения: а/с? 0,618 = 61,8%. Однако борьба, как сказано, лишь имитируетсясогласно сценарию, предложенному Кремлем. Поэтому у гармонической пропорции – статус не реальности, а только цели. В таких случаях знак равенства заменяется знаком пропорциональности: а ~0,618 с.Собирая все вместе, получим:
    a ~0,618 c
    b ~ a
    a + b = c.
   Система полностью совпадает с системой (27), ее решение – выражение (28), т.е. а/с= 53,6%. Если бы ситуация президентских выборов была бы такой, как описано, у Путина оказалось бы около 53,6% поддержки.
   Однако сказанное, на наш взгляд, не исчерпывает семантику происходившего. Настолько ли "невозмутимыми" были и.о. президента и его штаб, чтобы стремиться исключительно к "гармонической" цели ( а~ 0,618 с)? Легкий "мандраж", представляется, все же присутствовал, объясняясь такими деталями, как угроза "неполного успеха" (в качестве такового расценивалась необходимость второго тура, если бы с первого захода не удалось набрать более половины голосов) или озвученными в масс-медиа полуанонимными призывами бойкотировать голосование (если бы явка составила менее 50%, выборы, согласно закону, пришлось бы признать недействительными). В случае подлинной угрозы речь шла бы о "жесткой гонке", т.е. о варианте а/с = 1/?3 ? 0,577,(4) а с учетом ее имитации, как и раньше, вместо знака равенства появляется символ пропорциональности: а ~(1/?3) с. С последней парадигмой мы уже знакомы, см. систему (29), ей отвечает решение (30), т.е. а/с~ 52,4%. Если бы обстановка полностью совпадала с только что описанной, за Путина проголосовало бы 52,4% избирателей.
   Но дело в том, что путинские политсценаристы вкупе со своим шефом, похоже, сами не совершили однозначного и четкого выбора между двумя указанными установками. Стремясь к максимальному подобию действительно демократическим президентским выборам, какой образец лучше взять: то ли вариант "гармонического соревнования" (победа "с запасом") или эффект реализма лишь возрастет, если нормой будет "жесткая гонка"? По крайней мере, у ряда независимых наблюдателей создалось именно подобное впечатление. Когда цель, или изображение, "двоится", на практике выступает нечто среднее. Среднеарифметическое от 53,6% и 52,4% составляет 53,0%. Фактически же Путин получил на выборах 52,94% – расхождение в сотые доли процента.
   Строго говоря, когда перед нами смешение двух различных систем мотивов, двух установочных целей, то операции усреднения надлежит подвергать не сами решения, а упомянутые цели. Тогда из двух систем (27) и (29) следовало бы составить одну осредненную (попутно выражение 1/?3 в системе (29) заменим на его десятичное приближение 0,577):
    a ~[(0,618 + 0,577)/2 ] c
    b ~ a
    a + b = c.
   Решение в этом случае составляет а/с? 52,9995%, т.е. практически совпадает с более "грубым". Стремление к полной корректности не приносит в данном случае ощутимых дивидентов. Теоретические 53,0% практически совпадают с реальными 52,94%, свидетельствуя, во первых, о "логичности" рассмотренного политического процесса и, во-вторых, о значимости композиционных пропорций.
 

Примечания

 
   1 Для контраста ср. коммунистов России, которые на думских выборах 1995 г. призывали к борьбе с "антинародным режимом", а такая задача, конечно, – общенародное дело. Здесь нет и тени собственной деморализации, замах поистине богатырский, поэтому условие а ~ с в российских условиях предстало одним из рабочих, см. раздел 3.6.
   2 Их комплементарность особенно ясна в Испании, поскольку фалангисты и левые радикалы – две стороны в Гражданской войне 1936 – 39 гг.
   3 Воспользуемся примером Испании. По окончании переходного этапа в ней сложилась практически двухпартийная система. Скажем, по итогам парламентских выборов 1996 г. в значительный отрыв от остальных ушли умеренно правая Народная партия и умеренно левая Социалистическая рабочая, получившие, соответственно, 156 и 141 мандатов в Палате представителей [167, c. 166]. Следовательно, в рамках двухпартийного вотума на долю первой пришлось а/с = 156 / (156 + 141) = 52,5%. Для сравнения, в 1982 г. соревнование между двумя крупнейшими партиями – правой и левой, НА и ИСРП – дало цифры 25,8% и 46,5% [101, c. 112]. В тех же рамках двухпартийного вотума удельный вес ИСРП составил а/с = 46,5 / (46,5 + 25,6) = 64,3%, что, по-видимому, свидетельствовало о действии закономерности золотого сечения.
   4 Численные соотношения не изменятся, если приведенные рассуждения в духе "жесткой гонки" будут заменены на "благодушное соревнование", см. (17) из разд. 3.7. Там и там – одна и та же количественная пропорция, а я, к сожалению, не настолько внимательно следил за всеми предвыборными перипетиями, чтобы отдать предпочтение одному из этих вариантов. К счастью, на конечный результат, как уже говорилось, это не оказывает ровно никакого влияния.
 

3.10 Выборы в Государственную Думу России 19 декабря 1999 г. Замечания о Европе

 
   Данный случай обладает некоторыми особенностями по сравнению с прежними, поэтому выделен в самостоятельный подраздел. При голосовании по партийным спискам преодолеть 5%-й барьер и пройти в Думу удалось шести партиям и объединениям: 1) победителю предыдущих парламентских выборов Коммунистической партии, КПРФ, 2) открыто поддержанному Председателем Правительства В.В.Путиным объединению "Единство", возглавлявшемуся действующим министром С.К.Шойгу, 3) блоку "Отечество – Вся Россия", ОВР, во главе с бывшим премьер-министром Е.М.Примаковым и мэром Москвы Ю.М.Лужковым, 4) образованному молодыми либеральными реформаторами "Союзу правых сил", СПС, первую строчку в федеральном списке которого занимал также бывший премьер, С.В.Кириенко, 5) националистическому "Блоку Жириновского", т.е. временно переименованной Либерально-демократической партии, ЛДПР, 6) избирательному объединению "Яблоко" Г.А.Явлинского и С.В.Степашина.
   До сих пор нам доводилось оперировать максимум четырьмя политическими акторами; работоспособен ли используемый подход, когда их количество – шесть? Согласно данным Центральной избирательной комиссии, распределение между перечисленными единицами оказалось следующим: за КПРФ было подано 24,29% голосов, за "Единство" – 23,32%, ОВР – 13,33%, СПС – 8,52%, "Блок Жириновского" – 5,98%, у "Яблока" – 5,93% ^[151]. Эти цифры образуют основу для последующего анализа.
   Прежде всего, постараемся разобраться в смысле происходившего. На протяжении нескольких предшествовавших 19 декабря месяцев в масс-медиа была развязана беспрецедентная по ожесточенности информационная война, кардинально изменившая недавнюю политическую карту. Еще летом корпорация аналитиков и подавляющее большинство населения придерживались твердого мнения: у ельциновского Кремля и пребывающих рядом с ним сил нет ни малейшей возможности добиться симпатии избирателей и собрать серьезное количество голосов. Однако атака со стороны ведущих масс-медиа (прежде всего подконтрольных Кремлю каналов TV) оказалась феерически успешной; неоспоримую роль сыграл и фактор достигнутой на военных успехах в Чечне популярности В.В.Путина (его растущий, как на дрожжах, рейтинг приблизился к 50%, а затем и превзошел этот порог ^[314]). Состояние общественного сознания в целом в течение нескольких месяцев перед выборами создавало впечатление дезорганизации и хаоса, но тем не менее в нем можно выделить достаточно четкие закономерности. Во всех странах с образованным населением – а Россия входит в их круг – не бывает иначе (см. рациональное бессознательное), не составили исключения и исследуемые события.
   Первое, что бросается в глаза – это разделение шести основных политических сил по признаку поддержки или неподдержки существующей исполнительной власти, президента Ельцина и премьера Путина, в канун парламентских выборов. При этом проправительственный пул был составлен блоками "Единство", СПС и В.В.Жириновского. Их руководители буквально не сходили с экранов двух главных каналов TV: ОРТ и РТР. В чем, кажется, ни у кого нет сомнений: без подобной информационной стратегии ни один из трех названных блоков не мог бы рассчитывать на успех.
   Блок "Единство" был создан специально под выборы и номинально возглавлялся новичками публичной политики (его первая тройка – дотоле самый деполитизированный из всех министров, глава Министерства по чрезвычайным ситуациям С.К.Шойгу, чемпион мира по греко-римской борьбе А.А.Карелин, специалист по проблемам организованной преступности А.И.Гуров). Состоящий из "младореформаторов" СПС, согласно солидарным отзывам журналистов и политологов, был дикредитирован предшествующим пребыванием своей верхушки у власти и плачевными для большинства населения результатами экономических реформ. Еще осенью в предвыборном тотализаторе на него не ставили ни копейки. Наконец, сокрушительный провал предрекался и временно перелицованной ЛДПР, "Блоку Жириновского", поскольку, вопреки собственной риторике, в предшествующей Думе ЛДПР всегда вела себя сервилистски по отношению к Кремлю (по подозрению, небескорыстно).
   В качестве действительно оппозиционных идентифицировались КПРФ, ОВР и "Яблоко". КПРФ и "Яблоко" – ветераны российской политической сцены с довольно устойчивым составом постоянных сторонников. С ветеранством – и по биологическому возрасту, и по политическому стажу – ассоциировались и руководители относительно нового объединения ОВР: Е.М. Примаков и Ю.М.Лужков. Еще за месяц-два до выборов от ОВР ожидалась оглушительная победа.
    Три против трех, три проправительственных богатыря и три оппозиционных – таков резюмирующий расклад. Обращает на себя внимание и приблизительная симметрия: у лидера проправительственных сил, "Единства", практически столько же голосов, сколько у самого сильного из оппозиционеров, КПРФ (соответственно, 23,32 и 24,29%), чрезвычайно близки показатели у националистов "Блока Жириновского" и у демократов из "Яблока" (соответственно, 5,98% и 5,93). Если бы мы имели дело с действительно устойчивой партийно-политической структурой, то, по всей видимости, оказались бы и более близкими друг к другу электоральные веса и средних из каждой тройки "богатырей": СПС и ОВР (8,52 и 13,33%). Такую гипотезу косвенно подтверждает состав комиссии, созданной для подготовки к первым заседаниям новой Думы. В этот состав были включены представители шести преодолевших квалификационный барьер политических объединений: по 4 от "Единства" и КПРФ, по 3 от СПС и ОВР, по 2 от "Блока Жириновского" и "Яблока".
   Поскольку, как всегда, предмет интереса составляют не абсолютные проценты полученных голосов, а распределение исключительно между победителями,(1) постольку эмпирические данные необходимо привести к нормативному виду. Процедура знакомая. В сумме шесть главных партий набрали 81,37% голосов. Т.к. нас занимает относительное распределение, то эту цифру необходимо превратить в 100%: каждая из цифр Центризбиркома должна быть разделена на 0,8137. Результаты пересчета сведем в таблицу 1:
 
   КПРФ
   29,85%
   28,66%
   Единство
   ОВР
   16,38%
   10,47%
   СПС
   Яблоко
   7,29%
   7,35%
   Блок Жириновского
   Строение "три против трех" сложилось в результате эксплуатации как проправительственными, так и оппозиционными группировками специфических идеологем. Наиболее привычный и к 1999 г. превратившийся в постоянный рефрен – призыв к борьбе с коррумпированным Кремлем и связанными с ним олигархами, по журналистской кличке, с "Семьей". Упомянутого мотива так или иначе придерживались КПРФ, ОВР и "Яблоко". При этом блок "Единство", СПС и "Блок Жириновского" все вкупе были поименованы креатурами "Семьи", или Кремля. Три первых "богатыря" выступали против консолидированных сил зла, хотя и многоликих, но чья сущность, собственно говоря, едина. Тройка "богатырей" против трехголового дракона, или проще: три против одного.
   Противоположная сторона выстроила альтернативную идеологему, также исходящую из разочарованности населения итогами проводимых реформ. В качестве ключевого был пущен в оборот критерий энергичности, молодости и практичности. "Что принесли вам предшествущие политики? – Одни обещания и слова. Они – болтуны и снова обманут. Напротив, на нашей стороне соответствие слова и дела. Дал обещание Путин наказать террористов в Чечне – и он его выполняет. Мы все – люди дела. Мы знаем, чего хотим, мы знаем, как этого добиться". Масс-медиа помогли связать c радикальной решительностью "Единство", СПС и "Блок Жириновского". Трое против консолидированных надоевших старых политиков, явных или скрытых коммунистов, против трескунов, против анемичных, с позволения сказать, деятелей. Мы построим новую Россию, тогда как коммунисты, ОВР и иже с ними "Яблоко" по сути зовут нас в прошлое. Все трое – злобные заговорщики, вынашивающие коварные планы сразу после думских выборов проголосовать за отставку правительства, лично Владимира Владимировича Путина.
   Таким образом, вопреки видимому несходству двух главных идеологем, обеими был использован один и тот же цифровой, логический код: М = 3 + 1, трое праведников против невообразимо одиозного, втайне объединившегося(2) одного. Политико-идеологическая структура М = 3 + 1 – достаточно характерная для России, см. раздел 1.4.2.1. Наложение двух таких структур друг на друга в процессе сокрушительного лобового столкновения и ответственно за результат "три против трех", М = 6.
   Но, несмотря на привлекательность означенного направления дискурса, дальше мы по нему не пойдем. Дело даже не в том, что на этом пути ожидает мало закономерностей, – существует небезосновательное подозрение, что на итогах последних выборов в Думу сказалось нестабильное состояние общественных умов. Недавнее чуть не тотальное разочарование в российской политике как таковой в процессе предвыборных баталий сменилось оживлением и воодушевлением (см. приведенное в разделе 3.5 количество пришедших на избирательные участки – 61,85%, что с точностью до 0,05% отвечает модели, когда неучастие в выборах воспринимается как личная жертва). Поднятому до высот градусу коллективного энтузиазма соответствует скорее переходное состояние социума, почувствовавшего себя на пороге очередного преображения – "закат эпохи Ельцина", – и существует небезосновательное подозрение, что в относительно долговременной перспективе партийно-политической схеме М = 6 вряд ли удастся устоять (обоснование этого увело бы нас слишком далеко от непосредственной темы главы ).(3) На некоторую искусственность (см. применение изощренных политических технологий), не вполне запечатленную систематичность результатов указывает не только во многом хаотизированное состояние общественных умов, но и относительно большое количество политических новичков среди победителей, а также то, что всеобщее идеологическое сражение по существу распалось на серию отдельных схваток. Неравенство электоральных процентов у двух средних из троек "богатырей" – у ОВР и СПС, см. табл. 1 – послужило частным выражением этого, расчет в таких условиях не всегда плодотворен.
   При этом всякие выборы – терминальный процесс (т.е. заведомо завершающийся: предвыборная кампания заканчивается актом голосования и подведением его итогов). Сочетание терминальности с фактором образованности социума (рационального даже на уровне бессознательного) не может приводить к совершенно алогичным итогам, пусть и в условиях переходности. Поэтому попробуем испытать несколько иной концептуальный подход.
   Прежде всего, снова зададимся вопросом: почему преодолеть квалификационный барьер и попасть в Думу по партийным спискам удалось именно шестипартиям и избирательным объединениям (М = 6)? Перед ответом – несколько шагов в теорию и недавнее российское прошлое.
   Это общее место – на политической арене многих развитых стран выступают по двеведущие политические силы: две партии или два блока, зачастую различающиеся посредством этикеток "правый" и "левый". Конфронтация между ними ответственна за центральную коллизию, к которой приковано внимание населения и масс-медиа, особенно в разгар предвыборных кампаний, и которая служит перманентным источником будоражащих новостей. Линия, по которой осуществляется столкновение пары ведущих сил, и составляет, так сказать, позвоночник политического тела социума, коллективного сознания вместе с ним. При двух партиях, блоках такая линия, очевидно, одна, что для математиков служит очевидным признаком одномерности. Постараемся запомнить этот вывод: биполярные системы отличаются