Степанов А.. Число и культура

   Из условия «замкнутости» (саморегулируемости) системы, собственно, и вытекает приведенное соотношение. Оно имеет простейшую «топологическую», или комбинаторную, природу. Поскольку исторически данное соотношение было выведено в естественных науках (рассматривались термодинамические системы, состоящие из некоторого количества химических составляющих, которые, в свою очередь, могли пребывать в различном фазовом состоянии, например, твердом, жидком, газообразном) , постольку мы посчитали справедливым сохранить за ним традиционное название: «правило Гиббса». Хотя ничего исключительно «физического», повторяю, в данном соотношении нет, оно основано на простейшем факте смежности («состыкованности») различных структурных ячеек в системе: будь то ячейки, отвечающие неким химическим компонентам и их фазовым состояниям (собственно правило Гиббса), или же ячейки, соответствующие разным социальным классам и политическим группам. Подробности, к сожалению, потребовали бы слишком много времени.
   3. Также всего две и так называемые "народные" партии, т.е. с достаточно обширным электоратом, репрезентативным относительно социального среза немецкого общества: ХДС и СДПГ.
   4. Понимая, что социальная структура современного западного общества гораздо сложнее, авторы прибегают к сознательному упрощению, сводя ее к трем крупным и главным, на их взгляд, компонентам. (О социальном строения нынешнего социума, см., например, у Р.Дарендорфа: 16, с.314-317).
   5. Общая характеристика политической направленности составляющих компонентов партийных систем дана в работе В.П.Любина "Политические партии на Западе и в России: возможно ли сопоставление понятий?", опубликованной в предшествующем выпуске данной серии (ранее более полный вариант статьи опубликован в Италии). Наиболее устойчивые формы левого направления представлены на европейской арене умеренным крылом левых, т.е. в основном социалистическими и социал-демократическими движениями. Например, распределение вышеупомянутых партий в ФРГ по типам таково: позиции ХДС, ХСС и “Республиканцев" соответствует более или менее правому консерватизму, СвДП наиболее последовательно представляет либерализм, а ПДС, СДПГ и "Зеленые" тяготеют к левизне. В Италии типологически консервативная тенденция отстаивалась христианскими демократами и ИСД (ныне: Национальный альянс), либеральная – либералами и республиканцами, а умеренно левая – социалистами (см.: [29]).
   6. В Италии все же представители ИКП, начиная с послевоенного Учредительного собрания, нередко занимали видные места. В том числе пост спикера Палаты депутатов – от У.Террачини до Л.Йотги и Дж-Наполитано – занимали коммунисты, тем самым как бы принимая на себя некоторую долю ответственности за осуществление в стране государственной власти. Сказанное, впрочем, не отменяет фактов, что коммунисты, со своей стороны, подвергали радикальной критике сами основы политической системы Италии, а их противники прикладывали все усилия, чтобы "изолировать" и "нейтрализовать" коммунистов.
   7. Доказательство этого вынесено за рамки настоящей статьи. (Читатель же интернет-версии может справиться с разделом ^1.4книги «Число и культура…» – см. выражения (7), (8). Единственная сложность – несколько различные системы обозначений: обозначению m в настоящей статье [и в данном контексте] соответствует M в книге.)
   8. Подобного рода потрясения происходили и продолжают происходить в итальянском социуме в начале 90-х годов после резкого качественного прорыва в борьбе с коррумпированными элементами общества, наводнявшими его верхи. Сама политическая система страны подверглась существенной ломке и перестройке, было объявлено о переходе от I ко II республике.
   9. Не только собственно постоянный ингредиент дисимметрии, но даже в принципе переменный способен демонстрировать определенные признаки постоянства. 12-летнее пребывание у власти президентов-республиканцев в США (правда, при демократическом большинстве в Конгрессе); 15-летнее преобладание консерваторов и соответственная партийная принадлежность премьер-министра в Великобритании; 12 лет превосходства блока ХДС/ ХСС/СвДП в ФРГ – отнюдь не исчерпывающий список примеров. При этом рейтинг правительств и возглавляющих их партий нередко резко падает к середине срока правления, становясь заметно меньше критической половины, поскольку руководство прибегает к непопулярным мерам. Однако к очередным выборам этот рейтинг вновь возрастает, свидетельствуя, что за период полномочий правительства "политическое колесо" совершило не пол-оборота, а целый оборот.
   Старые порядки и старые лидеры в конце концов надоедают – этот массовопсихологический фактор характерен для многих стран, обусловливая истощение общественно-политического потенциала, необходимость последующего обновления. Любопытно, что процесс политических реформ в ряде государств с убывающей постоянной асимметрией протекает при этом под знаком "нравственного очищения": как, например, в Японии, Италии, Южной Корее или – в начале "перестройки" – в СССР.
   10. В отличие от европейского, в формирующемся евразийском блоке структура m = 4, n = 5 отвечает не только регионально-политическому, но и партийно-политическому устройству: либералы, консерваторы, социал-демократы, коммунисты (m = 4) плюс "индифферентная" группа (n = 5).
   11. Биполярная партийно-политическая модель значительно укрепляет свои позиции, как мы знаем, в Европе и Азиатско-тихоокеанском регионе. Из ведущих геополитических блоков на ближайшей стабильной исторической стадии (m = 4, n=5 в мировом сообществе) лишь в Евразии подобная перспектива, как минимум, проблематична [19].
   12. Такая структура может быть записана в форме 1, 2, 3 | 4. Образование СССР в 1922 г., осуществленное под руководством коммунистической, т.е. типологически "четвертой" партии, представляло собой также объединение четырех республик, три из которых: РСФСР, УССР, БССР сходны по этническим, конфессиональным и историческим признакам, а четвертая – ЗСФСР занимала особое, отличительное положение.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 
   Андерсон П. Размышления о западном марксизме: На путях исторического материализма. – М., 1991. – 267 с.
   Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. – М., 1990.- 240с.
   Арон Р. Этапы развития социологической мысли. – М.,1993. – 607 с.
   Бауэр Э. Теоретическая биология. М. – Л., 1935. – 206 с.
   Боббио Н. Интеллектуалы и власть // Вопр. философии. – М., 1992. – №8. – С.96-120.
   Бунин И.М. Социалисты и общественно-политическая борьба во Франции в 80-е годы. – М., 1989. – 215 с.
   Бурдье П. Социология политики. – М., 1993. – 334 с.
   Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиафан. – М., 1985. – 384 с.
   Лисовский Ю.П., Любин В.П. Политическая культура Италии. – В кн.: Политическая культура современности. – М., Фонд "Культурная инициатива", 1994. В печати.
   Любин В.П. Общественно-политические взгляды Норберто Боббио. – М., 1991. – 78 с.
   Любин В.П. Последняя вспышка "коммунизма" на Западе: еврокоммунизм и его идеи. – М., 1993 (рукопись, 85 с.).
   Мантуров О.В. и др. Толковый словарь математических терминов. – М., 1965. – 539 с.
   Пригожин И. Философия нестабильности // Вопр. философии. – М., 1991. – №6. – С.46-52.
   Салмин А.М. Промышленные рабочие во Франции: К изучению сдвигов в политическом поведении. – М., 1984. – 286с.
   Смирнов В.П. Новейшая история Франции. – М., 1979. – 376с.
   Современная буржуазная политическая наука: проблемы государства и демократии. – М., 1982. – 335 с.
   Социал-реформизм и трудящиеся. – М., 1986. – 400 с.
   Степанов А.И. "Прекрасная политика" // Логос: С.-Петербургские чтения по философии культуры. – СПб., 1992. – Кн. 2. – С.89-103. – см. ^здесь.
   Степанов А.И. Структурная политология о Евразии и мировом сообществе // Политическая наука в России (история, современность, модели будущего) – М.:ИНИОН, 1994. – С.7-38.
   Он же. Углы структурной политологии // Лабиринт / Эксцентр. – Екатеринбург, 1993. – №3. – С.5-24.
   Туровский М.Б. , Туровская С.В. Концепция В.И.Вернадского и перспективы эволюционной теории // Вопр. философии. – М., 1993. – №6. – С.88-104.
   Хайек Ф. Дорога к рабству // Там же. – 1990. – №10. – С.113-151; №11. – С.123-165; №12. – С.103-149.
   Холодковский К.Г. Италия: Массы и политика. – М., 1989.- 256 с.
   Чернега В.Н. Политическая борьба во Франции и эволюция голлистской партии в 60-70-е годы XX в. – М., 1984. – 237с.
   AlthusserL. Ce qui ne peut plus durer le parti communiste – P., 1978. -125p.
   Baurlein H. Der Eurokommunismus – ein abgoschlossenes Kapitel // Europa-Arch. – Bonn, 1992. – №22 – S.653-663.
   Bobbio N. Il futuro della democrazia. – Torino, 1984. – XIII, 170 p.
   Kellmann K. Die Kommunistischen Parteien in Westeuropa: Entwicklung zur Sozialdemokratie oder Sekte? – Stuutgart, 1988.- 284 S.
   Ljubin V. I partiti politici in Occidente e in Russia: e possible un confronto? // CIRSS, – 1993. – №2. – P. 5-16.
   Eurokommunismus/ Timmermann H. (Hrsg.) – Frankfurt a. Main, 1978. – 204 S.
   Die Kommunistischen Parteien Suedeuropas/ Timmermann H. (Hrsg.) – Baden Baden, 1979. – 600 S.
   Timmermann H. Wohin marschiert die Linke in Europa: Demokratische Sozialisten, Eurokommunisten und der Wesren, – Freiburg, 1979. – 128 S.
   Timmermann H. Zur Metamorphose des PCI: ein sozialdemokratischen Standpunkt. – Koeln, 1990. – 7 S.
   Urban J.B. Moscow and the Italian Communist Party: From Togliatti to Berlinguer. – Ithaka; L., 1986. – 370 p.
   Urban J.B. Moscow and the Global Left in the Gorbachev Era. – Ithaka; L.,1992. – 204p.
   Vogt H. Eurokommunismus: Ein Reader. – B., 1978. – 224 S.

Территориально-политическое строение новейшей Европы / 1 /

 
   Европа еще не сказала последнего слова насчет своей архитектуры на новом этапе. Демонтаж политического фронта между Западом и Востоком в этой части света вызвал перегруппировку, объединение и распад государств. Не могло не претерпеть изменений и начатое ранее строительство Евросоюза. Завершение исторического перехода потребует до нескольких десятилетий. Мы не ставим цели предвосхитить строение ЕС как организации, займемся вопросом о структуре Европы как политического, экономического, культурного целого, в рамках которого существуют другие национально-культурные, политико-экономические целостности.
 
    1.
   Начнем с Восточной Европы. Польша, Чехия, Венгрия – тройка стран, вплоть до 1989 г. принадлежавших по уровню жизни к форпосту социалистического лагеря, теперь же возглавивших движение в направлении к НАТО, ЕС. В журналистике и политологии за Польшей, Чехословакией, Венгрией было закреплено название «Вышеградской тройки», используем его как отправное. Пребывая в промежуточной зоне между Западной Европой и Россией, эти государства испытали влияние обеих сторон. До 1918 г. Венгрия, Чехословакия, часть Польши входят в состав Австро-Венгерской империи и по окончании I мировой войны синхронно обретают независимость. По итогам II мировой войны установлены коммунистические режимы. 1989 г. – дружное участие в распаде социалистического лагеря, демократические революции.
   Важное уточнение: после референдума 1993 г. Чехословакия разделяется на два государства, и отныне о Вышеградской группе говорят как о четверке, а не тройке. Словакия, как и Чехия, до 1989 г. – часть социалистического лагеря, а до 1918 г. – Австро-Венгерской империи. Традиционны ее связи и с Венгрией: 10% населения Словакии – этнические венгры. Приведем краткий перечень доминант, отвечающих региональному ансамблю в целом / 2 /.
   Географическая компактность. Исповедуемый большинством населения католицизм. Формирующее влияние Австрийской империи и одновременный выход из нее. В промежутке между мировыми войнами – националистические правительства, роль «санитарного кордона» вокруг Советской России. II мировая война – оккупация или подчинение фашистской Германией, затем полвека коммунистических режимов, принадлежность советскому блоку. 1989 г. – освобождение от тоталитаризма. Нынешний экономический статус – среднеразвитые индустриальные страны («полупериферия» современной мир-экономики). Общность географического положения и исторических судеб обусловливает двойственный «западно-восточный» национальный характер; гордость малых, испытавших покушения на свою идентичность наций (национальному сознанию поляков, венгров, чехов, словаков присуще настороженно-соревновательное отношение как к русскому, так и к немецкому мирам, что является предпосылкой контрастной самоидентификации). Наконец, ныне – период надежд («Назад, в Европу!») и однотипность проблем: коллизии демократизации, смены планового хозяйства на рыночное, необходимость глубокой модернизации промышленности и инфраструктуры, переориентация торговли с Востока на Запад. Сказанного, вероятно, достаточно, чтобы облечь в плоть представление о Вышеградском региональном ансамбле.
 
    2.
   Южную часть Восточной Европы занимают православные государства. Следуя по карте: Румыния, Болгария, Греция, Кипр / 3 /. Казалось бы, что, кроме религии, способно объединять эти страны? Еще десятилетие назад Румыния и Болгария – части восточного блока, тогда как Греция – член НАТО, ЕС. Формально Кипр – вообще не Европа, а Азия. Вплоть до самого последнего времени здесь было невозможно говорить о серьезных проявлениях регионального ансамбля. Но переходные эпохи порой до неузнаваемости меняют политическую карту, взглянем на ситуацию внимательнее.
   Румыния и Болгария, пережившие на рубеже 1980-90-х гг. демократические революции, выбрали европейский политический и экономический курс. Они – кандидаты в ЕС и НАТО, пусть и из «второй очереди», в отличие от северных соседей. Со своей стороны, Греция, полноправный член ЕС и НАТО, лишь четверть века назад (1974 г.) избавилась от диктатуры «черных полковников», позднее других (с 1981 г.) вошла в ЕС. «Проблемность» политического наследия объединяет Румынию, Болгарию с Грецией, а прежний геополитический барьер уже не стоит между ними.
   Пусть географы относят Кипр к Западной Азии, но в политико-экономическом плане он в европейской орбите, его заявка на вступление в ЕС принята. Кипр подчеркнуто в стороне от ближневосточных конфликтов, а его главный конфликт – по поводу его северной части – в сущности, проблема отношений между Грецией и Турцией, двух членов НАТО, действительного и ассоциированного членов ЕС. 78% населения Кипра – греки.
   Хрестоматийная оппозиция «Север – Юг» не так остра на европейской арене, как в мире, но не до конца стерта и здесь. Болгария и Румыния – менее модернизированы, чем страны Вышеградского ансамбля; в свою очередь, Грецию относят к «бедным» Европы, направляя в нее субсидии по программам ЕС. Тип хозяйства в Болгарии, Румынии, Греции, не владеющих оригинальными наукоемкими технологиями, не отличающихся высоким научным потенциалом, во многом схож; удельный вес аграрного сектора, по меркам развитых стран, непропорционально велик. Климатические условия трех государств благоприятствуют как сельской индустрии, так и туризму («страны-курорты»). Сказанное справедливо и применительно к Кипру. Общность положения, интересов, задач (модернизация промышленности и инфраструктуры, инвестиции, интеграция в ЕС) – по-видимому, главная предпосылка формирования юго-восточного регионального ансамбля. При этом не стоит сбрасывать со счетов и культурно-психологические факторы, перекличку исторических путей. Следующий фрагмент дадим в изложении.
   Важнейшие факторы прошлого, общие для всех четырех государств: определяющее влияние Византии (которой регион и обязан православием), затем – турецкое иго. Историческое наследие юго-восточного регионального ансамбля резко контрастирует с Вышеградской четверкой, вызревавшей, как сказано, под сенью не Османской, а Австрийской империи: во-первых, не иноверной (Венгрия, Польша, Чехия, Словакия – также католические), во-вторых, оставившей после себя заметно более высокий уровень промышленного развития, просвещения, трудовой морали.
   Составим сводку доминант юго-восточного регионального ансамбля. Общая дислокация в исторически «греческом» ареале – Восточном Средиземноморьи и бассейне Черного моря. Близкие климатические условия. Специфически «южный» тип хозяйств: высокая доля аграрного сектора, дефицит высокотехнологичных производств («отсталость»). Сохранение реликтов традиционного общества («народной культуры»). Единая конфессиональная принадлежность: православие. Общая историческая судьба: факторы Византии и Османской империи, сравнительно позднее для Европы обретение независимости. Демократические режимы установлены лишь одно или несколько десятилетий назад. Сходство проблем, интересов, ближайших задач и, по всей видимости, перспектив (ЕС, НАТО). Не достаточно ли сказанного для манифестации единства группы, состоящей из Румынии, Болгарии, Греции, Кипра (М = 4), и, соответственно, формирующегося здесь – по мере осознания и институализации единства – регионального ансамбля?
 
    3.
   Следующий пример значительно проще. Речь о расположенной на юге Европы полосе романских государств: Италия, Франция, Испания, Португалия.
   Каковы их главные особенности? Общие география, климат. Лингвистическое родство (романская группа языков). Доминирующее католичество. Все четыре страны – ареал Римской империи; это, несомненно, Западная, а не Восточная, Европа (имеется в виду не тривиальная географическая, а историко-культурная принадлежность). В прошлом все четыре страны – бастион Контрреформации (если Реформация, согласно М.Веберу, дала толчок развитию капитализма, то какова роль Контрреформации?). Благоприятные условия для сельского хозяйства и туризма. Одинаковые задачи преодоления традиционных укладов (для Испании и Португалии – целиком, для Италии и Франции – на юге). В ХХ в. – наличие мощных тоталитарных движений (фашистских и/или коммунистических). Великое историческое наследие (все – империи, и все – в прошлом), энергичное содействие единству Европы («евроэнтузиазм») . Членство в ЕС и НАТО. Возникают ли сомнения, что это региональный ансамбль?
   К нему следует отнести еще три страны: Андорру, Монако и Сан-Марино. Численность населения Андорры составляет 40 тыс. чел. (1982 г.), денежные единицы – испанские песеты и французские франки, верующие – католики. В Новое и Новейшее время Андорра – под протекторатом Франции и Испании. В Монако проживает 27 тыс. чел. (1982), из них подданных Монако 5 тыс., остальные – французы, итальянцы. В 1524 – 1641 гг. княжество Монако – под испанским господством, затем под французским протекторатом; современная денежная единица – французский франк. Сан-Марино – 20 тыс. населения (1983), религия – католичество, официальный язык – итальянский, денежная единица – итальянская лира, территория окружена Италией. Столь небольшие и не вполне независимые государства, на наш взгляд, не способны нарушить ведущую четырехсоставность романского ансамбля и входят в него на правах «остальных» / 4 /.
 
    4.
   Теперь поднимемся на северо-запад европейского континента. Бенилюкс, экономический союз Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, образованный в 1958 г., – один из классических региональных ансамблей.
   Значение ансамблей не сводится к их размерам, чему данный пример – яркая иллюстрация. С IХ – Х вв. здесь располагался один из двух полюсов (наряду с Северной Италией) европейской экономической жизни; с 1500 г. Антверпен, с 1600 г. (до ХVIII в.) Амстердам – главные центры европейской мир-экономики [1]. В настоящее время Маастрихт – место пребывания Еврокомиссии, Гаага – Международного суда, в Брюсселе базируется штаб-квартира НАТО.
   Рассматриваемые территории издавна связаны тесными политическими и экономическими узами. Наряду с современной Голландией, Бельгия и Люксембург – части исторических Нидерландов. Революция 1566 – 1609 гг. приводит к независимости только северные провинции, т.е. нынешние Нидерланды, а земли Бельгии и Люксембурга остались у Габсбургов. В 1815 – 30 гг. Голландия с Бельгией вновь в составе единого Нидерландского королевства. До 1980 г. Великое герцогство Люксембург в личной унии с Нидерландами. Итак, перед нами прежде единое государство, части которого разведены, но поддерживают особо доверительные отношения.
   Все три высокоразвитые конституционные монархии – члены НАТО, ЕС. Кто-то, возможно, обрадуется: наконец-то мы встретились не с четверкой, а с тройкой. Но радость преждевременна.
   Население Бельгии делится почти пополам: 56% фламандцев и 42% валлонов, которых разделяет языковой барьер – соответственно, нидерландский и французский языки, оба со статусом государственных. Компактное проживание групп – почва для сепаратистских тенденций. Уже три десятилетия в Бельгии не прекращается процесс конституционного переустройства, и на настоящий момент унитарное государство превратилось в федерацию, состоящую из Фландрии, Валлонии плюс столицы Брюсселя. «Следующий этап конституционной реформы стартует в 1999 г. Фламандцы выдвинули условия, заведомо неприемлемые для валлонов. По сути Фландрия требует налоговой самостоятельности, а также передачи регионам полномочий в области здравоохранения, социального страхования, занятости, внешней торговли, сельского хозяйства и даже железнодорожного сообщения. В этом случае, по мнению экспертов, Бельгия фактически становится конфедерацией» [2]. Существуют и другие свидетельства обострения противоречий между общинами, т.е. потенциально данный ансамбль четырехсоставен: Нидерланды, Люксембург, Фландрия и Валлония.
   Если разделение Бельгии на два государства состоится, это позволит констатировать срабатывание тетрарного принципа / 5 /; если нет, я, честно говоря, не увижу существенного ущерба изучаемой схеме. По другому конкретному поводу, – анализируя одну из рациональных структур в поэзии, параллелизмы, – Р.Якобсон замечал: «Любые формы параллелизма есть некоторое соотношение инвариантов и переменных. Чем строже распределение инвариантов, тем более заметны и эффективны вариации» [3, c. 121-122]. Переводя в политическую плоскость: если инвариантом считать кватерниорность структур, то его оправданная вариация лишь увеличит экспрессивность картины. Если Бельгия не разделится, тем самым внеся вариацию в транзитивно тетрарную схему, для нашей концепции не будет особого вреда, достаточно и тенденции. На этой ноте оставим региональный ансамбль Бенилюкс и обратимся к следующему – Скандинавии.
 
    5.
   Под скандинавской шапкой выступают Дания, Швеция, Норвегия, Исландия и Финляндия, т.е. пять государств, а не четыре, поэтому требуется осторожность. Какова диспозиция в этом северном регионе? Вначале сравним участников по демографическому критерию.
   Население Швеции – 8,5 млн. чел. (1985 г.), Дании – 5,1 млн., Финляндии – 4,9 млн., Норвегии – 4,1 млн., тогда как в Исландии проживает всего 230 тыс. Четыре члена ансамбля демографически соизмеримы, а пятый, Исландия, уступает самому меньшему из них почти в 20 раз. Наряду с островным расположением Исландии, это семантически отдаляет ее от остальных, ставит в неравное фактическое положение.
   Небольшое замечание. Действительно ли с «физическими» – демографическими, территориальными, экономическими – единицами мы имеем дело в текущем анализе? Он имеет логико-семантическую направленность и оперирует со «значениями» элементов. Простейшие политические формы выстраиваются из материала этих «значений». Поскольку речь об эпохе масс, об образованных обществах, постольку прорабом оказывается элементарная логика и информация об элементах, т.е. государствах. Последняя должна быть общеизвестной – как о прошлом стран, так и настоящем, – общеизвестной для населений тех государств, которые принимают участие в создании регионального ансамбля, его перестройке согласно современным критериям. Но главное даже не это: подобная информация не обходится без оценки значения стран.
   Влияют ли на результат коллективной оценки «физические» факторы: демографические, территориальные, экономические? – Несомненно. В среднем, чем больше государство, тем значимее. Строение ансамблей задается главным образом крупными, «заметными» странами, тогда как малым чаще достается второстепенная роль «остальных». Но это лишь «в среднем». Поскольку строительным материалом в данном случае служат коллективные представления о «значениях», они могут иногда далеко отходить от «физического» веса государства. Подобное может возникать по разным причинам. Например, малая страна может стать соизмеримой с более крупными в воображении народов, ответственных за политическое формотворчество в регионе.
   На минуту вернемся к ситуации в Бенилюксе. В Люксембурге проживает всего 400 тыс. чел. (1983). Для сравнения, в Нидерландах – 14,5 млн., в Бельгии – 9,9 млн. Несмотря на столь существенное отличие, Люксембург, на наш взгляд, занимает «полноправное» место в ансамбле (что косвенно подтверждается и составным названием последнего). Исторический опыт региона таков, что заставил ценить физически меньшего партнера не менее остальных. Не исключено, что Люксембург, подобно «дяде честных правил» у Пушкина, просто заставил себя уважать: в 1842 – 1919 гг. он состоял в таможенной унии с Германией (в Люксембурге, кстати, два государственных языка: немецкий, французский), вероятность аналогичной «потери» и в будущем повышает его ценность в глазах партнеров по нынешнему ансамблю. Но область причин (которые почти всегда неоднозначны) – не наша стезя, для нас существенны следствия, факты. Поэтому мы, включая Люксембург в соответствующий ансамбль на правах полноценного члена, постарались избегать лишних деталей. В Скандинавии – применительно к Исландии – ситуация явно иная.