Федоров Александр. Оракул

спустился в морг, попросил показать тело усопшей. Патологоанатом замялся, -
уж слишком тяжелы для обозрения были травмы, расставившие на теле жестокие
печати. Но начмед, сопровождавший Сергеева, дал знак рукой врачу, - "Делай,
как просит"!
Картина повреждений была ужасная, - так могли поступить только
палачи-вандалы, без совести, без сердца, потерявшие человеческий разум.
Скорее всего, это дело рук наркоманов. Лицо, затылок, руки, грудь
представлялись сплошным массивным кровоподтеком, кости черепа проломлены в
нескольких местах, - как она не скончалась прямо там, на месте нападения, в
парадной, где, видимо, сразу шагнув с крыльца, со света в темноту, была
оглушена первым ударом кастета в висок.
Моментально потеряв сознания, она уже не чувствовала все остальные
удары. Сергеев, взглядом профессионала осматривая труп, фиксировал не только
повреждения, чтобы составить хотя бы приблизительную картину происшедшего,
но исподволь отыскивал "смягчающие" признаки, - хотелось, пусть мысленно,
виртуально, но снизить накал мучений маленькой, беззащитной женщины.
Спазм от рыданий, слез хлестнул неожиданно. Сергеев резко задернул
окровавленную простыню, пытаясь задушить конвульсии рыдания, быстро вышел в
коридор, низко наклонив голову. Он взглянул на друга глазами, полными слез;
губы, искаженные горем и гневом, выдавливали проклятия:
- Костя, этих подонков мне нужно найти обязательно и задушить,
пристрелить лично;... или, еще лучше, - вырвать у них, обязательно у живых,
печень и сердце голыми руками; колотить эту мразь башкой о стену пока не
вытекут из нее тупые,... полоумные,... отравленные наркотиками мозги!...
Сергеев перевел дыхание, помолчал, пытаясь привести собственное
сознание в равновесие: - Костя. Но все это, к сожалению, ей уже не поможет.
Пусть земля Валентине будет пухом!...
Костя вынес от анатома две колбы с разбавленным спиртом, друзья выпили
молча и двинулись к выходу. Узкий коридор мрачного цокольного помещения,
подсвечивался мерцающими-мигающими неоновыми и бактериоцидными ламп. Все,
абсолютно любые предметы, вопросы, слова, дневной и электрический свет - все
признаки продолжавшейся жизни словно давили на сознание, на плечи тяжелым,
просто неподъемным, груз...
Сергееву вспомнились слова Иисуса: "Из тех, которых Ты Мне дал, Я не
погубил никого" (От Иоанна 18: 9). С Валентиной, как и с первой женой,
умершей давно,... в возрасте тридцати лет, от молниеносно протекавшего
менингоэнцефалита, - все было наоборот.
Тогда роковая болезнь у первой жены - Людмилы - возникла через сутки
после того, как она, - еще молодой врач-инфекционист, - реанимировала
задыхающегося от ложного крупа ребенка. В те времена еще не было в наших
инфекционных больницах специальной дыхательной аппаратуры и спасать больных
приходилось дыханием "рот в рот". Так она набралась вирулентных вирусов,
против которых спасения не было. У нее, как потом понял Сергеев,
основательно раскопав катамнез, были врожденные дефекты локальных
иммунологических барьеров, защищающих мозг: в возрасте 4-х лет она чуть не
погибла от кори при таких же симптомах. Трудно было смотреть на муки
молодой, красивой женщины: смерть наступила в состоянии неснимаемого
судорожного статуса. Все произошло в той же больнице, в той же реанимации.
Судьба словно испытывала Сергеева на прочность: сперва позволяла
притронуться к счастью, но тут же отбирала привычное и породненное. Дьявол
мешал спокойной жизни, лишал возможности полного наслаждения. Большие и
малые земные радости словно уплывали от Сергеева, лишь помахав ручкой.
Но, испытывая на прочность психику Сергеева, потусторонние силы брали
слишком круто, - все по их воле заселялось неимоверно жесткими контрастами,
не допускались полумеры и полутона.
Как же все-таки мы, люди - земные существа, - слабы и зависимы от
обстоятельств, окружения, суетной эпохи. Тем не менее, осознавая свою
слабость и незащищенность, как мало еще человечество прониклось верой во
Всемогущего Господа. Мало кто понимает до конца, например, слова Евангелия
от Иоанна (15: 20): "Раб не больше господина своего". Ни у кого нет никаких
оснований мнить себя сверхчеловеком, не исполнять Божьи заповеди, тянуться к
дьяволу. Еще хуже, когда сбываются пророчества Иеремии (4: 22): "Неразумные
они дети, нет у них смысла; они умны на зло, но добра делать не умеют".

* 2.10 *

Во время похорон Сергеев находился в относительном забытьи, успокаивал
себя малыми дозами коньяка и тотальным одиночеством. Гроб при отпевании во
Владимирской церкви и на кладбище решили не открывать. Прощались скромно,
без речей и клятв, народу было немного, - никто не лез к Сергееву с
традиционными соболезнованиями, друзья ограничивались рукопожатием. Сергеев
терпеть не мог фальши - ни в большом, ни в малом.
Состояние оглушенности не проходило неделю. С питьем спиртного Сергеев
завязал быстро (почему-то не хотелось). Разговоры с милицией закончились
быстро. Они не утомили, а только вселили уверенность, что никого не найдут,
да и искать особо не будут. Было ясно, что Дело спишется на случайность:
"случайная" встреча в темном, по чьей-то воплощенной воле, подъезде с
неуправляемыми наркоманами. Вычислить виновников не возможно так, как
свидетели растаяли во тьме ночи.
Сергеев принял окончательное решение быстрее сменить обстановку -
уехать в командировку. Только основательно придя в чувство, можно начинать
серьезные и большие дела. Подходы к ним пока для Сергеева были не известны,
- значит следовало ждать прозрения, инсайта, момента истины!
С Чистяковым о госпитализации договорились по времени и программе
окончательно. Но что-то настораживало Сергеева в реакциях Миши на
обсуждаемые вопросы, - был он больше формален, чем заинтересован, словно
дела эти касались не его, а постороннего человека, просто далекого
знакомого. Дела на работе и дома были улажены, он простился с Машей и Музой,
передав их на руки дочери и под вечер, в субботу, отправился на вокзал. "И
избавил нас от врагов наших, ибо вовек милость Его; Дает пищу всякой плоти,
ибо вовек милость Его. Славьте Бога небес, ибо вовек милость Его" (Псалом
135: 24-26).

Антракт злодеи!

x x x

Беседа третья

В истории Мира все настолько переплетено и увязано, что вычленить
множественные взаимосвязи практически невозможно. Мы не знаем в кого и когда
Бог переселяет избранные души. Но то, что душа не погибает, а живет вечно, -
неоспоримый факт. Сомневаться в том может только весьма ограниченная
личность - близкая к носителям идеологической примитивности (скажем,
большевистской). И пусть нашим избранником на пути таких подтверждений будет
Александр Великий (Македонский). К сожалению, общение с рассказами о нем
порой весьма затруднено. Ф.Байназаров в 1991 году и другие исследователи
отмечают, что на рубеже 329-327 лет до новой эры была уничтожена древняя
письменность Средней Азии. Известно, что представители народов тех
государств были иными даже внешне, чем сейчас. Раскосые глаза у таджиков,
узбеков, киргизов и других современных азиатов, - это подарок
татаро-монголов, следствие их былых нашествий. Тогда ассимиляция велась
варварскими методами: убивали всех взрослых и детей мужского пола, оставляли
только молодых женщин, девушек, девочек. Их превращали в наложниц, рабынь, -
в носителей иных комбинаций генофонда, открывшего дорогу новому этносу,
отдельные фаланги которого носили имена своих монгольских и татарских
повелителей - Узбека, Киргиза, Туркмена.
Потеря громадного исторического материала, создаваемого веками
представителями прежних высоко развитых народов, осталась невосполнимой.
Последующее греко-римское доминирование прозы об Александре Македонском
(356-323 годы до новой эры) исказило правдивость описаний его жизни, дел,
военных походов. Теперь желающие узнать что-либо о легендарной личности
вынуждены ограничивать круг литературных источников произведениями таких
авторов, как Полиен, Страбон, Диодор, Арриан, Квинт Курций Руфа, Плутарх.
Но авторская индивидуальность была подавлена весомостью авторитета
Александра, мнение писателей-исследователей оказалось ангажированным
соответствующей эпохой, зависело от того, кто был у власти, - почитатель
великой личности или ее конкурент. Кроме того, многого древние авторы и не
могли знать, ибо не были современниками великого человека, а исторические
сведения тогда плохо хранились, чаще передавались в устной форме. Однако
иного выбора нет, - авторы древности передают нам свои исторические и
литературные предрассудки для критического осмысления, а не для слепых
восторгов. Посему будем вдумчивыми, рассудительными, осторожными. Желание
обратиться именно к такому персонажу, как Александр Македонский, понятно:
слишком грандиозны деяния, творцом которых он был. Масштабы свершений не
смогла ограничить скоротечность блистательной жизни молодого царя. Быстрота
и натиск событий лишь усугубили таинственность и мистичность легенд,
связанных с именем Александра Великого.
Исторические факты свидетельствуют не только о незаурядности этой
личности, но и о противоречивости, сложности характера: в нем было
достаточно благородства и коварства, доброты и жестокости, щедрости и
стяжательства. Даже та своеобразная негласная цензура, которую невольно
вводили для себя его биографы, не смогла полностью спрятать теневые стороны
жизни Александра. Конечно, демонизм великой личности и, вместе с тем,
человеческое обаяние вызывали гипнотический эффект, подобный взгляду
громадного, красивого удава. Любой автор, погружающийся в ауру исторической
гигантомании, терял способность быть бесстрастным и в полной мере
объективным. Поэтому отрицательные моменты жизни Александра Македонского
преподносятся только в форме неких намеков, с обязательными оговорками о
малой вероятности.
Мистические ожидания и действия сопровождали этого человека от момента
появления и до ухода из земной жизни. Александр родился в шестой день месяца
Гекатомбеона в столице Македонии Пелле, в тот же день сгорел храм Эфесской
Дианы. Опасное предзнаменование. Но оракулы успокоили: "Нет ничего
удивительного, что сгорел храм: Богиня Артемида, как повивальная бабка, была
занята принятием новорожденного Александра". Предначертание было развернуто
в сторону величия, экстраординарности будущего царя и полководца. Скоро над
именем наследника нависло облако подозрений в его причастности к организации
убийства отца. В конце же жизненного пути родилась вовсе путанная интрига, -
нависла густая завеса тайны, кривотолков, подозрений.
Наши современники вынуждены переориентировать практически все,
связанное с памятью об Александре: осторожно муссировалось даже мнение о
том, что к смерти Македонского причастен его бывший воспитатель - великий
философ Аристотель. Начало такой версии положено намного раньше: считалось,
что Аристотель обладал врачебными знаниями; только он один (тоже великий)
мог оценить масштабы урона цивилизации, связанного с походами необузданного
Александра. Все это повышает вероятность принятия экстраординарных решений,
- великого Аристотеля против великого Александра. До конца не исключено
предположение: будто бы учитель приготовил особый яд для умерщвления
ученика. Если такая тема вообще возможна, то невольно задаешься вопросом о
причинах столь жестоких действий.
Понятно, что только философ такого уровня, как Аристотель, мог взвалить
на себя бремя бесстрастного эксперта поступков Александра и принять решение
о его преждевременном уходе из жизни. Однако и здесь, скорее всего, спрятана
лишь политическая интрига, приправленная мистикой и чертовщиной. Не будет
философ пачкать руки предательством и примитивным криминалом, - не станет
сам себя втаптывать в грязь. В том убеждаешься, прослеживая жизненный путь
Аристотеля.
Аристотель был первым с возраста 13 лет основательным учителем
Александра. Он преподал ему не только передовые философские, религиозные
знания, но и медицину. Ибо сам был потомственным эскулапом, а философия в те
времена прочно переплеталась с медициной. Говорят, что Аристотель посвятил
своего ученика и в тайные знания ведического уровня, которыми владели
храмовые мудрецы-оракулы Египта. Несколько проясняет психологическую сторону
поступков молодого наследника известный австрийский антиковед Фриц
Шахермайр, сам являвшийся существом с загадочной, путанной биографией. Может
быть, это и повышает доверие к его заключениям: "подобное тянется друг к
другу".
Шахермайр оставил нам несколько примечательных трудов об Александре
Македонском. Великих исторических деятелей ученый предлагает делить на две
категории: на гениев рационального характера, соотносящих свою деятельность
с интересами общества, и на необузданных властителей, увлекающих общество к
социальной катастрофе. К первым он относил царя Филиппа (отца Александра),
ко вторым - самого Александра. Любой социолог скажет, что личность,
существующая вне групповых связей, не возможна на посту государственного
деятеля: "жить в обществе и быть свободным от общества невозможно".
Александр уже в ранней молодости в силу очевидной незаурядности был
ориентиром определенной группы македонской знати, которая свое социальное
восхождение связывала с его быстрейшим вхождением во власть. Эти люди не
могли и не хотели ждать законной передачи царственных обязанностей от отца к
сыну. Здесь речь шла не о заурядной порядочности, а о тяготении к
божественной власти и "купании" в ее лучах. Помощником в таких необычных
пристрастиях у Александра была мать - властолюбивая, сильная натура,
своеобразная хищница, готовая уничтожать соперников без счета. Она
основательно индуцировала загадочного сына.
Заговор против царя Филиппа был сплетен просто: он был убит Павсанием,
оскорбленным охлаждением царя к нему, - к своему гомосексуальному партнеру.
Подтолкнуть молодого человека к вспышке агрессии, в которой было больше
невротического, чем истинно жестокого, имели возможность заинтересованные в
смерти Филиппа лица. Тут же, на месте покушения, злоумышленник был убит без
суда и следствия. Потрясенный Александр якобы мстил заговорщикам жестоко, но
можно было воспринимать такие действия и как желание освободиться от
посвященных, - от соучастников акта отцеубийства.
Плутарх пишет о том, что Александра уже в юношеские годы огорчали
победы отца. Он опасался, что для него не останется великих дел. Теперь,
придя к власти в возрасте 20 лет, он принялся за последовательную реализацию
мечты о завоевании всего мира. Черный покров оградил тайну смерти отца
Александра - царя Филиппа от последующих поколений. Нам не дано разобраться
в том. Скорее, этого и не надо делать. "Истинно, истинно говорю вам: раб не
больше господина своего, и посланник не больше пославшего его" (От Иоанна
13: 16).
Филипп создал прочные основы государства Македонии, воспитал в
многочисленных походах лучшую армию. Он был не только выдающимся
полководцем, но и замечательным дипломатом, собирателем своего царства.
Шахермайр высказывал в своих трудах интересную мысль о том, что строго
говоря будущее военное господство Александра создавалось не только усилиями
его отца, но намного раньше - победами Кира. Отсюда и вывод: империю
Александра должно считать не расширившейся Македонией, а выросшим Персидским
государством.
Александр в реализации своих военных планов постоянно спешил. Но такой
темперамент был оправданным методом достижения воинских успехов: он
обрушивался на голову противника неожиданно и неотвратимо, как Божья кара за
отступление от заповедей, наслаждение сытостью и богатством. Его не
интересовала позиционная война, долгая дипломатия. Однако в его методе было
и благородство, свойственное только великой личности. Когда сподвижники
предлагали напасть на противника под покровом ночи, он отвечал: "Я не ворую
победу" и предпринимал труднейший марш-бросок, обеспечивающий внезапность,
превосходство сил на узком участке, разгром основного врага.
Стратегия и тактика молодого полководца сводилась к бурному, но
гениально осмысленному натиску. В таких "драках" Александр принимал
непосредственное участие. Его жизнь неоднократно висела на волоске,
множественные раны "украшали" тело. Но судьба берегла полководца для иной
смерти. Как все бурные натуры Александр искал поддержки у Бога, ибо только с
ним он мог советоваться с почтением.
Дельфийский оракул питал его уверенность и волю к победам. Но даже в
общении с Пифийской жрицей Царь был нетерпелив и требователен. Александр не
ждал смиренно вестей от Бога, как простой смертный, а принимал их как
повелитель - наместник Бога на земле. Известен случай, характерный для
молодого царя. Перед одним из походов Александр явился в Дельфийский оракул
в то время, когда не должно было обращаться к Богу за прорицанием. Получив
отказ от жрицы, он схватил ее за руку и потащил к треножнику над расщелиной,
из которой струился дурманящий газ. Жрица, должна была восседать в этом
своеобразном кресле, вдыхать отраву и тогда в ее помутненном рассудке, на
подсознательном уровне, возникали пророческие видения. Сопротивляться напору
царя было не возможно. Жрица, находясь еще в здравом уме, с почтением
воскликнула: "Ты непобедим, сын мой"!
Плутарх считал, что Александр в душе критически относился ко многим
ритуальным действиям, в том числе и к отдаваемым ему почестям. Рассказывают,
что когда он с пышной свитой, будучи в Коринфе, навестил известного философа
Диогена, то произошла забавная сцена. Диоген лежал, греясь на солнце. На
вопрос приблизившегося к нему Царя о возможных просьбах, философ слегка
приподнявшись ответил: "Отступи чуть в сторону, не заслоняй мне солнца".
Находясь под впечатлением от встречи, Александр на обратном пути заявил
приближенным: "Если бы я не был Александром, то хотел бы быть Диогеном".
Александр, вообще, был не чужд наукам и постоянно следил за появлением
интересных сведений в области философии, права, медицины, военного
искусства. Несметные богатства, - воинскую добычу, - Александр отсылал
матери и щедрой рукой раздавал сподвижникам, войску. Он любил пиры,
застольные речи, но пил мало и больше угощал сотрапезников. Женщины никогда
не покоряли его волю настолько, чтобы превращаться в игрушку в руках
красавиц. Известна легенда об Аристотеле, который в угоду одной из
красивейший юных любовниц Александра позволил надеть на себя узду и в роли
коня, ползая на четвереньках, развлекал забавницу. Случайно вошедший в покои
Александр был очень удивлен эпатажной сценой. Аристотель, смутившись
основательно, заявил царю: "Смотри, что она может сделать даже со мной,
стариком. Тебе необходимо опасаться ее чар".
Александр Македонский был знаменательной личностью во всем. К нему в
полной мере подходят слова: "Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий
душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" (От Иоанна 12: 25).
Бесспорно, Александр в житейском плане не щадил свою душу. Он растрачивал ее
ради только ему понятной особой страсти - страсти разрушения и победы. Ареал
его завоеваний столь велик, что с трудом поддается описанию. Он был просто
ненасытен в завоеваниях. Пожалуй, только Арриан (около 90-95 - 175 года
новой эры) сумел кропотливо и последовательно описать военные походы своего
кумира - Александра Великого. Но это были описания историка, но не
психолога. Никто до конца так и не понял души этой незаурядной личности.
Александр Македонский умер от неизвестного скоротечного, видимо,
инфекционного процесса, промучившись в лихорадке несколько дней. Произошло
это, как и предсказывалось, в Вавилоне. Он, по данным Аристобула, прожил
всего 32 года и 8 месяцев, царствовал 12 лет и 8 месяцев. Последними его
словами перед смертью было горькое: "Вижу, что будет великое состязание над
моей могилой". Громадную империю Александра Великого быстро растащили мелкие
царьки по мелким государствам.
Мать Александра - Олимпиада дала волю патологической мстительности:
жестоко расправилась с конкурентами своей власти, чем восстановила против
себя слишком многих и лишь ускорила крах империи. Македония была завоевана
Кассандром. Он казнил сперва Олимпиаду, затем прикончил жену Александра -
Роксану и законного наследника престола - маленького Александра (309 год до
нашей эры). Новый сатрап постарался выбить из памяти народов легенды об
Александре и его отце Филиппе.
Империю Александра, скорее всего, должно воспринимать в историческом
аспекте, как Божескую кару за грехи, совершенные определенными народами. Но
стойкого, глобального социально-экономического резонанса рождение и крушение
империи Александра Македонского не вызвало. Александр Великий - это всего
лишь яркая комета, посланная Богом на разведку. Она промелькнула на
историческом небосводе, не оставив, как и любая комета, продолжительного
следа. Она вызвала эффект временного потрясения, уникального блеска,
породила образчик притягательной силы, но, скорее, только эмоционального
круга. Был создан источник нескончаемого душевного влечения к подобной
динамичной жизни.
Образ содеянного Александром Великим возглавил магию эталонности
поведения незаурядной личности. Он поражал умы миллионов людей,
гипнотизировал представителей последующих поколений, - царей, полководцев,
воинов, обывателей. Петр Великий тоже, видимо, почувствовал силу такого
воздействия. Он первым в России приказал перевести и издать повествования
Плутарха об Александре Македонском. По этому "букварю добродетели" учились
многие царедворцы, но особое внимание обращали будущие монархи. В магии этой
личности умные и тщеславные находили психологическую поддержку, возможность
оправдания своих тайных грехов и далеко идущих помыслов.
Сами масштабы Российской империи обязывали ее императоров всматриваться
в судьбу Александра Македонского пристально, как в личное и тайное,
откровенное зеркало. Эффект подобного зомбирования, видимо, был необходим
менее сильным личностям при принятии эпохальных решений. Явно льстя
самолюбию, персоны заведомо заурядные наблюдали по такому зеркалу много
общих черт, что, конечно, было всего лишь приятной иллюзией.
Александр I не очень долгую жизнь, - с 1777 по 1825 годы, - в силу
трагического стечения обстоятельств оказался причастным к убийству своего
отца Павла I. Это в какой-то мере роднило его с Александром Македонским.
Другая судьбоносная параллель, - почетное бремя "освободителя": Александр I
правил Российской Империей с 1801 по 1825 год и вынужден был возглавить
грандиозную компанию по обузданию военных стяжательств Наполеона - другого
успешного наследника доблестей Александра Македонского.
Роль России в этой компании была приоритетной, грандиозной по
масштабам, незаменимой. Император был втянут в бесконечный конвейер походов,
временных биваков. И уже после заключения окончательного мира такая
метущаяся жизнь не отпускала сердце и душу Александра I. Он продолжал
безостановочное движение, в поиске варианта переустройства государства,
новых покоренных земель. Динамизм государственных преобразований сочетался у
царя с бешеной скачкой по бескрайним просторам России.
Александр был обаятелен, неотразим в светской беседе, - он пользовался
успехом у женщин, но не привязался полностью ни к законной супруге -
Елизавете (блистательной красавице), ни к любовнице, почти что гражданской
жене, - Нарышкиной (тоже отменной красавице). Он был скрытен и непонятен для
многих, как загадочный северный сфинкс. Император словно придумывал себе
вечное изгнанье и неприкаянность. Даже саму жизнь свою он закончил не в
столице - Петербурге, а в далеком Таганроге, куда уехал с умирающей женой.
Думая скрасить ее последние дни, но случилось так, что Александр в отношения
с жизнью и смертью как бы поменялся местами с супругой.
Организм Елизаветы разрушался туберкулезом, но более страшной мукой в
течение многих лет для императрицы оставались весьма сложные отношения с
мужем. Александр умел хранить деликатную, но вместе с тем ледяную холодность
в отношениях с людьми, которых он решил наказать. Жена уже много лет терпела
эту невыносимую пытку. Но что-то произошло в сознании Александра, и он
неожиданно пошел на примирение. Может быть предчувствовал ее или свою
близкую кончину, возможно в душе этого мастерски владеющего эмоциями
человека проснулось сострадание к супруге. По сути ее грех был в
определенной мере инспирирован его линией поведения. Теперь этот благородный
жест человеческого и монаршего прощения для Александра заканчивался
трагически. Благородное решение вновь наладить совместную жизнь, продлить
остаток дней, наслаждаясь примирением, обрывалось нежданно негаданно.
Александр I умер, как и Александр Македонский, от скоротечной
неизвестной инфекции, которую подхватил, скитаясь по Крыму. Его
генерал-адютант Доббер пишет: "Он умер мучительной смертью. Борьба со
смертью - агония - продолжались почти одиннадцать часов". Последние его