Федоров Александр. Оракул

Все эти "приятные новости" Сергеев узнал от начальника центра
подготовки спецназа морской пехоты Балтийского флота. При разговоре "по
душам" Володя узнал, что его новый командир учился вместе с Магазанником в
Рязанском высшем воздушно-десантном училище, хорошо его помнит. В
курсантские годы они были закадычными друзьями, но потом судьба раскидала их
в разные стороны. Командир - довольно пожилой человек - сообщил Сергееву,
что если он отзанимается в центре в течение двух летних практик по
стандартной программе, то после окончания Нахимовского училища и сдачи
экзаменов здесь в центре (справиться с которыми сложности не составит - "это
и ежу понятно"!) ему может быть присвоено воинское звание прапорщика, а там
и рукой подать до первого офицерского звания - младшего лейтенанта. Имей он
такие физические данные, набор спортивных разрядов, да знание иностранных
языков, как у Сергеева, он обязательно бы рвался в группу боевых пловцов.
Сергеева ввели в состав группы, командиром которой был старший
прапорщик Петров, тот самый здоровяк, схватка с которым на пирсе закончилась
победой Владимира. Прапорщик нисколечко не смущался и не рефлексировал по
поводу тесного служебного общения со своим бывшем противником - он знал себе
цену и давно сделал правильные выводы из случившегося. Ему интересно было
заниматься с новичком, общие преимущества над которым, были, безусловно,
очевидны и Сергееву и самому командиру.
В спецназе все начинается и заканчивается физической и огневой
подготовкой, остальное только прилагается к этим дисциплинам. Для Сергеева
было важным всей душой и телом понять, что, если минер ошибается один раз и
гибнет только сам, то ошибка диверсанта, действующего в составе группы, как
единого боевого организма, может стоить жизни всему личному составу, не
говоря уже о срыве боевой операции в целом. Спасает положение чаще всего
именно физическая подготовка, навыки рукопашного боя, выносливость, меткая
стрельба, сильные волевые качества, психологическая устойчивость.
Спецназовец не должен сдаваться в плен, лучше уничтожить себя и побольше
противников, чем отдавать себя в руки противника. Но бывают и исключительные
ситуации, например, как та на пирсе. Но победителей, как говорится, не
судят: задачу подразделение диверсантов выполнило с огромным запасом
прочности, а как они внедрялись - это их дело. Они могли и сами выбрать
вариант мнимой "сдачи в плен", если были уверены в том, что вырвутся,
уничтожив противника. Однако необходимо помнить, что существует некий
моральный кодекс, обязывающий "вытягивать своих" из плена любой ценой. А из
этого уже следует повышение риска, способного вызвать дополнительные потери
в подразделении.
Сергеев быстро сообразил, что основные задачи уникальных комплексов
физической подготовки сводились к двум решениям: 1) общее укрепление
здоровья и разностороннее физическое развитие; 2) совершенствование
морально-волевых и психофизических качеств. Здесь решающими являются: сила,
скорость и ловкость, быстрота и точность зрительного, слухового и
осязательно-двигательного восприятия, терпение, выдержка и выносливость,
смелость, решительность, разумная инициативность и самостоятельность и,
вместе с тем, исполнительность и обязательность. Дополнялось все это, если
угодно, хитростью, чувством взаимной выручки и готовности прийти на помощь
товарищу.
Мастерство обеспечивается доведением необходимых навыков до
автоматизма: бесшумное движение, маскировка ночью и днем, преодоление
различных препятствий, владение любыми видами оружия, подручными средствами,
соскакивание и вскакивание на ходу при пользовании различными видами
транспорта. Отрабатывались даже такие уникальные свойства, как "осторожный"
сон, неприхотливость в пище, выживаемость в любых метеорологических условиях
и так далее. При отработке программы физической подготовки широко
использовался метод "растяжение предела", способствующий созданию запаса
прочности навыка. Формировалась надежная выносливость, так необходимая
особенно в экстремальных условиях, в затяжном бою. Универсальным методом
здесь считался длительный, но не изнуряющий, бег на супер-длинные дистанции,
амреслинг. На тренировках достигалась легкость и естественность выполнения
различных приемов. В том не должно быть ощущения "подвига", исключалась
логика партийного гимна со словами "это есть наш последний и решительный
бой". Все сводилось к трудной, ответственной, но естественной работе - к
воинскому профессионализму. Старший прапорщик - наставник Владимира говорил:
"Разведка - это не искусство, а ремесло"!
Все, что было связано с гимнастикой, легкой атлетикой, плаванием, не
составляла особого труда для Сергеева - это радовало его командиров. Никому
не хотелось получить обвинение в том, что они, дескать, "загнали молодую
лошадку". Володя с удовольствием занимался и атлетическими упражнениями - на
развитие силы различных групп мышц. Постепенно занятия с "железом" были
доведены до четырехкратного режима. Сергеев с удовольствием занимался и
акробатикой, упражнениями на батуте, на "колесе", "вертушке", на
вертикальных качелях и уж, конечно, на всех обычных гимнастических снарядах,
Новыми для него были способы преодоления препятствий: перелезание "зацепом"
или "силой", приемы посадки на автомобиль и десантирования с него в
движении, соскакивание с препятствий из положения "виса". Непросто было
осваивать бесшумную ходьбу, перемещение переползанием и отползанием на
животе и спине, лазание по деревьям, скалам, преодоление заборов "сплошного
типа" и колючих заграждений - "колючек". Да, мало ли еще различных фокусов
было в запасе у преподавателей тяжелого ратного труда, осваиваемого
диверсантами. Одна наука маскировки чего стоит, а добавим сюда еще и
ориентирование в условиях местности, изменения погоды, владение приборами
ночного виденья, "выживаемость" и другое.
Все нагрузки сочетались с выполнением тестов: на зрительную или
оперативную память. Преподавались диверсантам и специальные предметы, от
специфического "душка" которых у неподготовленного человека начинают бегать
мурашки по спине. Для примера, такой занимательный предмет, как способы
снятия часового. Оказывается их можно насчитать неимоверное количество. И
чем изобретательнее исполнение, тем эффективнее может быть исход акции. Хотя
у каждого бойца, естественно, имеются свои излюбленные вариации. В порядке
тренировки, здесь разыгрывались постоянные "прихватки".
Больше всего поразили Сергеева методики проведения допросов и
рекомендации для тех ситуаций, когда тебя допрашивают самого. В инструкции
ясно сказано: "Процесс допроса может проводиться двумя способами: путем
психологического давления и применения физического воздействия - пыток".
Само по себе слово "пытка" будоражило фантазию и отправляло в историю
средних веков - к Инквизиции или родному отечеству времен Ивана Грозного.
Однако Сергееву объяснили, что "выбивание" информации снижает ее ценность и
достоверность почти на 60%., то для себя он решил никогда не применять такое
варварство. Далекими от гуманных показались ему стандартные рекомендации по
применению пыток при дефиците у боевой группы времени на "мягкий допрос".
Тогда в ход шло избиение руками или ногами. Подчеркивалось, что фантазия
человека-палача безгранична, но наиболее эффективным считалось применение
простого полиэтиленового пакета, надеваемого на голову: ограничивался доступ
воздуха в легкие допрашиваемого и он, немного побрыкавшись, все равно
"кололся". Уточнялось, что отключение сознание происходит уже через 20-40
секунд после ограничения доступа воздуха. Для сокращения и этого малого
лимита, предлагалось предварительно нанести удар в солнечное сплетение,
тогда создается эффект "рыбы, выброшенной на берег".
В методике преодоления пытки рекомендовалось сосредоточение на
максимально ярком ощущении боли, тогда реальная боль кажется не столь
сильной; помогает и возбуждение сильной эмоции - например, ярости, ненависти
по отношению к "пыточнику". Но Сергеев выбрал для себя иной способ: ему
показалось, что блокирование импульса боли путем психологической
трансформации в неодушевленный предмет - наиболее эффективно.
Собратья по оружию и заботливые наставники-преподаватели тут же
предложили ему попробовать себя в роли "куклы", дабы сравнить, проверить
ощущения. Хорошо, что у Сергеева хватило ума отказаться от опасного
эксперимента - от "острого опыта", хотя ребята усиленно его подначивали. Не
менее четкими были рекомендации по поведению диверсантов, если пленный
выказывает элементы неповиновения. В инструкции четко определялась линия
поведения захватчика: "применить оружие на поражение без предупреждения".
Деловой тон установок продолжался еще одной душещипательной рекомендацией:
"В тех случаях, когда пленные становятся обузой для выполнения операции, их
сосредотачивают под охраной в безопасном месте, либо бесшумно уничтожают". И
никакой лирики и альтруизма! На войне, как на войне, господа диверсанты.
Родина берет все грехи на себя, а вас, своих соколов, она не забудет!
Безусловно, наибольший восторг у Володи вызывали занятия по рукопашному
бою: из него были максимально отжаты спортивные лакомства, не оставлено
место для сценической яркости впечатлений. Стойка бойца была максимально
экономной, страхующей от неожиданностей. В ход шли рука, нога, голова,
саперная лопатка, штык, приклад автомата, рукоятка пистолета. Но все удары
были короткими, резкими, действенными без повторения. Заключала боевое
варварство, конечно, стрельба и взрывное дело, но основательно
проштудировали и применение ядов. Сергеев не мог себе даже предположить, что
существует такое обилие способов применения различного оружия. Причем,
каждый диверсант, обладая универсальными навыками, все же оставлял место и
для "любимой мокрухи" - с помощью наиболее удобного для себя оружия. Вообще,
только теперь Володя понял, каким слабым становится обычный человек, если на
него вдруг накатывается хорошо организованная профессиональная бойня.
Существует, оказывается огромное количество способов умерщвления человека,
многими из которых должен владеть диверсант. В таких ситуациях, скорее
всего, у спецназовца включались и начинали работать животные, а может быть,
и какие-то первозданные инстинкты, идущие от органической и неорганической
жизни - такие же поганые, как, например, животные или растительные яды.
Пользоваться любыми "подручными средствами" умеет пользоваться
разведчик-профессионал.
Пройдет еще один год и Сергеев, теперь уже по собственной воле, на
основании собственной рукой написанного рапорта, приедет на летнюю
военно-морскую практику в этот же центр для завершения своей подготовки по
разделу занятий боевых пловцов и парашютной практики. И в скором будущем он
станет мощным, натренированным атлетом - ростом два метра и два сантиметра,
за что получит кличку "агент 202". Пока же он числился лишь подающим большие
надежды бойцом. Но та метаморфоза случится со скромным парнем через год, а
пока завершалась учебная практика, были сданы все зачеты, брезжил рассвет и
маячил летний отпуск. Сергеев верил, что все он делает - правильно и
справедливо, что он на верном пути, ведущим прямиком к нужной и интересной
жизни. И нет в том решении никакого греха, а существует лишь стремление
найти смысл жизни. "Ибо, если мы, получивши познание истины, произвольно
грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание
суда и ярость огня, готового пожрать противников" (К Евреям 10: 26-27).

* 6.6 *
В Санкт-Петербург возвращались на небольшом вспомогательном судне
Балтийского флота: нахимовцы, кто где мог, вповалку сгрудились, дремали,
прислушиваясь к тихому и ритмичному звуку дизелей. За время практики все так
привыкли к корабельным шумам и вибрации, к особому запаху "железа", что для
сна это уже не было помехой. Ребята интересно провели время летней
военно-морской стажировки: все они прибавили в росте, возмужали, накачали
"мышцу", некоторые втихаря потягивали сигареты, сквернословили с шиком
(набрались нечисти от флотских дураков) - в общем, к флотской закалке
приобрели еще кое-что.
Сергеев с закадычными друзьями устроился на шкафуте, между двумя
небольшими надстройками, загораживающими от ветра. Ребята обменивались
впечатлениями: Куприянову понравилось общение с вертолетной техникой,
которой оснащены большие противолодочные корабли, и он задумывался над тем,
а не рвануть ли ему после окончания питонии в училище морской авиации.
Мартынов тянулся к штурманской профессии еще и потому, что из нее легче
шагнуть в старпомы, а затем и в командиры корабля. Второй Сергеев застрял на
ракетной техники - уж больно впечатляюще действовало это грозное оружие.
Владимир тоже кое-что рассказал товарищам, но был он сдержан и информацией
не разбрасывался - чувствовалось воспитание спецназовца: "Ешь пирог с
грибами - держи язык за зубами"!
Судно подошло прямо к борту Авроры и по спущенному бортовому трапу рота
поднялась на палубу, потеснив экскурсантов, вылизывавших, как языком,
любопытными взглядами древний боевой экспонат. Короткое построение во дворе
училища, ритуальное приветствие и поздравление от начальника с благополучным
завершением практики, да надвигающимся отпуском. Затем спешная сдача
ненужной "хурды", баня, переодевание в новое обмундирование, праздничный
обед, получение отпускных, проездных до "родного пепелища". Цепочка событий
пролетела в считанные минуты, часы, и все морячки быстро распределились по
намеченным маршрутам и влились в сутолоку родного, долгожданного
Санкт-Петербурга.
Сергеев со спортивной сумкой бодро зашагал вместе со своими товарищами
домой. Выбрали такой маршрут, чтобы по дольше двигаться вместе: пришлось
сперва заглянуть на Васильевский остров, затем, перейдя, Николаевский мост
(мост Лейтенанта Шмидта), передать в объятия родителей еще одного питона,
затем завернули на Почтамтскую - там компания сократилась еще на двух
человек. И скоро в бодром одиночестве через Казанскую улицу - по Столярному
переулку (почти маршрутами Достоевского) - Володя вырулил к проходному
двору, что сокращал переход на уголок к Сенной площади, к мостику через
Екатерининский канал.
Было почему-то мало народу. Сергеев вспомнил, что сегодня воскресение и
большинство горожан, наверное, на дачах. Подходя к проходному двору, Володя
взял левее (судьба вела!) - пошел не к той подворотне, через которую
двигался обычно поток спешащих прохожих, а сместился левее, к той
подворотне, которая была ближе к повороту набережной канала (там обычно
громоздились баки с мусором). Уже на подходе он услышал резкие голоса, шум
возни, вскрики, стоны - видимо, кого-то основательно дубасили. "Спецназовец
не должен избегать любой возможности потренироваться"! - вспомнил он
наставление недавнего командира.
Володя переложил спортивную сумку в левую руку и резко влетел в
подворотню. Натренированный за практику взор выхватил суть ситуации: четверо
молодых взлохмаченных балбеса месили одного тощего подростка. Это уже было
явно не по правилам - избиение необходимо было прекратить моментально,
причем основательно наказать неблагородное быдло! Серия ударов и бросков
выполнялась автоматически, - все мерзавцы разлетелись в стороны. Володя
наклонился, чтобы помочь встать пострадавшему тощему парню, но боковым
зрением контролировал позы атакованных им злоумышленников. Он заметил, что
один из них (все они для него были на одно лицо, правильнее, - на одну
рожу!) зашевелил правой рукой, - видимо, вытаскивал нож. Это уже было
интересным! Когда еще появится возможность в реальных условиях отбивать
атаку противника, вооруженного ножом (лучше бы пистолетом - возникла
хвастливая мысль). Когда придурок с ножом, пригнувшись, стал медленно
подбираться к Володе сзади, новоиспеченный спецназовец, даже не поднимаясь,
не разгибаясь, прямо из приседа ударил нападавшего левой ногой (острием
заднего среза каблука) в солнечное сплетение. Все получилось, как учили -
"удар лошади" был четким, прицельным, акцентированным. Эффект поразительный:
бедолага отлетел на три метра и вписался затылком в металлический мусорный
бак. Он затих и, видимо, надолго. Володя помог встать бойцу-одиночке,
основательно помятому злоумышленниками, и в это время в просвете подворотни
возник новый силуэт человека. Володя решил атаковать первым, но прежде
требовалось разобраться, кто явился? - святой или посланник дьявола?
Вошедший в подворотню подал голос:
- Я, кажется, опоздал? Явился к шапочному разбору? С улицы были слышны
вскрики. - задавал он вопросы довольно спокойным и как бы безучастным
голосом. - Я тут ищу одного проходимца, приходящегося, к сожалению, мне
родственником. Нет ли его среди поверженных?
Парень был немного старше Володи и остальных участников потасовки, его
отличала худоба, длинные, но аккуратно собранные в маленькую косичку на
затылке, волосы и умные глаза, слишком внимательно, пристально и с интересом
смотрящие на собеседника. Володя поддерживал пострадавшего правой рукой, в
левой он держал сумку, которую, оказывается даже не выпустил из рук во время
поединка. "Надо будет проанализировать серию ударов и бросков" - подумалось
заинтересованно. Володя обвел взглядом картину боя и выдавил:
- Выбирайте любого, пока они еще в забытьи. Жалкая публика. По-моему,
это наркоманы: злости много, а силы и толку мало. Слюнтяи!
Парень направился к тому, кто пытался напасть с ножом на Сергеева:
- Вот этот щенок мне и нужен. - вымолвил он с брезгливостью и
отвращением. -Насчет наркомании вы совершенно правы. Этот фрукт - мой брат.
Он измотал всю душу матери, но остановить его никак не удается - просто
трагедия какая-то!
Молодой человек похлопываниями по щекам привел в чувство своего
родственничка. Тот открыл глаза и, увидев Сергеева, промычал сквозь зубы:
- Ну, сука, я тебя еще встречу,.. прирежу!..
За эту трудную речь он получил короткую затрещину от старшего брата, но
не разозлился (злость как рукой сняло), а вдруг захныкал, запричитал,
заскулил, прося пощады. Старший брат обратился к Сергееву:
- Видите?.. Обычная реакция наркоманов, уже основательно разложившихся:
резкий переход эмоций, злость и плаксивость, неустойчивость реакций,
мотивов, целей. Может быть на сей раз обойдемся без милиции, вы не
возражаете?
Сергеев пожал плечами. Ему-то какое дело было до правил гражданской
жизни: он в них не разбирался, да и изучать не хотел. Он спешил домой, но
теперь придется возиться с пострадавшим. Володя обратил пристальное внимание
на парня, который обмяк и почти полностью повис у него на руке. Видимо, юнец
получил основательно по голове. "Сотрясение головного мозга - сейчас будет
рвота" - успел подумать Сергеев. И рвота у парня действительно началась,
глаза страдальца "плавали". Минут пять пришлось подождать восстановления
сознания у подростка. Затем оба "спасателя" с тяжелой ношей вышли из
подворотни. Обмякшие тела придется волочить по домам, на остальных
пострадавших не было возможности и желания тратить время.
Наконец, Володин подопечный оклемался немного, и ему был задан первый
вопрос:
- Ты кто, что делал здесь и куда тебя тащить?
Парень назвал Фамилию и имя - Сергеев Саша. Володя встрепенулся, он
помнил рассказ матери о том, что во время родов она неожиданно повстречалась
с компанией "родственников". Тогда Володя и узнал, что у него есть брат,
сестра и племянник. Мистика и реальность - выстрелило в мозгу. Парень
продолжал исповедь:
- Он шел через проходной двор, и эта четверка "придурков" пристала к
нему, требуя отдать деньги и часы. Затащили в подворотню, колотили, он,
естественно, сопротивлялся, отбивался, как мог, но силы были слишком не
равные.
Вслушиваясь в ответы пострадавшего, второй "спасатель" менялся в лице,
дождавшись окончания рассказа он задал только один вопрос:
- А ты, парень, случайно, не у Демидова моста живешь?
Получив утвердительный ответ, он продолжил допрос:
- Твою маму зовут Катя? Фамилия - Сергеева? А бабушка твоя врач
акушер-гинеколог,.. в Снегиревке работает, так?
Снова получив утвердительный ответ, парень растерянно ухмыльнулся и
остановился, как вкопанный:
- Знаете, ребята, это больше, чем мистика - это Божье предначертание! -
воскликнул он даже с каким-то злорадством. - Ты знаешь, малыш, что ты,
оказывается, мой племянник? Но только по отцу... А вот этот балбес, которого
я сейчас волоку, - мой брат по материнской линии! Понимаешь, как все просто
и сложно одновременно? Меня зовут Дмитрий, рад представиться и, наконец-то,
познакомиться поближе.
Вся компания стояла, глядя друг на друга вытаращенными глазами. Затем,
словно очнувшись, Дмитрий дал мощного леща своему неблагополучному братану и
заявил:
- Ты хоть понимаешь, подонок, что полчаса назад чуть не лишил жизни
своего сводного брата. Или как там еще называется такая степень родства? -
он помедлил и продолжил, несколько ерничая. - Да, пора начинать нам дружить
домами!
В голове Володи уже давно все встало на свои места, но "агент секретной
службы" не должен себя разоблачать. Разумнее маскироваться до конца, а,
самое главное, разумнее "вовремя смыться"! Уже более менее очухавшегося
Александра вдруг заспешивший Володя со словами "разбирайтесь братаны"
перепоручил Диме, а сам слинял, пожав обоим руки.
Домой он явился несколько взъерошенным, со следами недоумения на лице.
Это не прошло мимо цепкого взгляда Музы. Сабрина же так была рада встрече с
сыном, что ничего не заметила. Вообще, Сабрина с возрастом все больше и
больше превращалась в удивительно домашнюю женщину - мало приспособленную к
"боевой жизни" в России. Она словно бы не замечала "острых углов", даже если
больно ударялась о них. Таких женщин очень любят сильные мужчины, ибо они
дают им возможность опекать себя, ограждать от прозы жизни, а значит у
мужчины появляется возможность чувствовать свою незаменимость, если угодно,
исключительность. Во Владимире, своем сыне, Сабрина тоже ощущала "щит и меч"
одновременно: щит оберегал ее, а острие меча было направлено в сердце или
глаз любого злоумышленника.
Муза была полной противоположностью своей подруги: она всегда держала
события "на контроле", пыталась управлять ими и превентивно быстро, с
напором разрушать нежелательные факторы окружающей действительности. Отсюда
исходила ее постоянная забота о Сабрине, не довольство ее жизненной
позицией, ее отношением к собственному сыну. Но Сабрина обычно мало
реагировала на остракизм, выпирающий из психологии, поступков подруги. Она
гладила ее по плечику, надевала очки от начинающейся возрастной
дальнозоркости (уже накапало две диоптрии) и зарывалась в свои "листочки".
Сабрина уже издала две книги литературоведческого толка, в которых
педантично разбирала особенности творческой лаборатории Сергеева. Муза, надо
сказать, с уважением относилась к "ученым проискам" (так она называла эту
деятельность) подруги, но с ехидством указывала ей на "легкую фальшь",
просматривающуюся в некоторых выводах.
Муза была убеждена в том, что лучше знала Сергеева и потому точнее
понимает специфику его творчества, исходящую, безусловно, от особенностей
его личности, круга интересов, особенностей событий, в которые он был
вынужден окунаться с головой. Она, пожалуй, лучше, чем кто-либо из знавших
Сергеева при жизни, отдавала отчет в том, что, например, большинство его
стихов писались, как откровенный стеб, ерничество, пародии. Именно для
такого потребления создавались стихи-пятиминутки, как он сам их называл. Они
писались на злобу дня, для мимолетного куража в тесной компании,
собиравшейся в морге по вечерам. То были каламбуры разума, а не откровения
сердца. Лишь немногие стихи приближались к истинному и искреннему отражению
поэтического настроения Сергеева, были плодом его глубоких переживаний.
Сабрина же, по мнению Музы, была склонна принимать самодельный рубль за
чистую монету, а бенгальские огни за свет солнца.
По ответственным вопросам Володя шел за советом к Магазаннику или к
Музе, но только не к матери. Маму он предпочитал успокаивать, гладить,
обсуждать с ней бытовые частности, но не решительные действия, которые
требовала от него жизнь. Он как бы тренировал на ней свою мужественность,
точнее маскулинность, и учился таинству мягкости и ласковости, которые так
необходимы при общении со слабой половиной живущих на земле людей. Сейчас
Володя уединился в комнате Музы, где собирался обсудить с ней только что
произошедшие события. Вопрос был задан откровенный и категоричный:
- Тетя Музочка, совершенно случайно узнаю из второстепенных источников,
что у меня имеются брат, сестра и даже племянник, так ли это?
Муза, словно давно ожидала этого вопроса, а потому без всякого
тайм-аута принялась обстоятельно отвечать:
- Володя, ты уже большой, почти взрослый мужчина, и тебе нелишне знать,