Федоров Александр. Оракул

категорически потребовала: "Впредь без меня ни шагу назад, ни вперед"! И
Сабрина дала страшную клятву, почти что на крови, слушаться свою опекуншу.
Ну, а проще говоря, выпили по чуточку кагора: Муза - половину бокала, а
Сабрина - глоток..
Муза, много наслышавшаяся криминальных откровений, поведала подруге
местные "парижские тайны": Апрашка, как и большинство рынков в Петербурге, -
вотчина бывших (скорее, и действующих) работников КГБ. В переходном периоде
никто и не ждет честного рыночного бизнеса, потому там жируют воры всех
мастей, объединенные в целые сообщества, корпорации. Менты из 27 отделения,
опекающие Апрашку, откровенно кормятся ом мафиозных кланов. Им нет никакого
резона помогать КГБ, тем более, терять дополнительный заработок. Потому они
щипят апрашников по мелкому? Рядовые заворачивают с прилавка десяток пар
носков, пяток трусиков для супружницы, походя вымогая подобную мелочь;
старшие званием требуют регулярную мзду от держателей узды правления всей
этой галдящей, нищей толпе продавцов и покупателей. Что-то путное в этом
секторе бизнеса произойдет только тогда, когда появится один богатый хозяин,
а не стая бессовестных акул. Хозяин быстро наведет порядок: для начала
отловив всех ворюг, потому что они портят имидж рынка, отжимают достойных
покупателей, да и, вообще, засоряют нормальное общество. Но для такого
прогресса еще необходим и рост общей культуры бизнеса, всех его составляющих
- руководителей, продавцов, покупателей. А такие преобразования не
совершаются в одночасье.
История с книжным магазином вызвала у Музы лишь кривую улыбку она
заявила, что, может быть, и удивлялась бы поведению быдло, если бы так долго
не жила в России. От дураков только одно спасение - не встречаться с ними,
не иметь никаких дел - ни малых, ни больших. Она напомнила Сабрине, что
Сергеев когда-то изобрел социометрический тест на базе семантического
дифференциала (тут пришлось давать любопытной Сабрине пояснения). Тот тест
помогал определять и моделировать математически степень делинквентности (от
латинского - delinquens - правонарушитель, преступник) отдельных персон и
групп людей, всего общества в целом. При разборке архива можно попробовать
поискать концы этой научной работы. Но внедрить в практику торгового бизнеса
тест практически невозможно, ибо порочность будет выявляться на каждом шагу,
на всех уровнях деятельности торговых акул.
Все, что касалось деятельности Сергеева все еще вызывало у Сабрины
трепет. Она тут же попыталась отрыть это творение из груды бумаг в
письменном столе и книжных шкафах. Тяга к такого рода раскопкам, скоре
всего, была не только следствием эмоций, но и прагматизма литературоведа:
она все больше склонялась к решению обобщить данные о Сергееве в виде
монографии о научном и литературном творчестве.
Муза вытащила ее из потока активности вопросом:
- Сабринок, если уж ты начнешь заняться такого рода исследованиями, то
обязательно столкнешься с необходимостью поиска параллелей науки и поэзии,
не так ли?
- Именно так! - отвечала Сабрина.
- Тогда, радость моя, - продолжала наводку Муза, - дарь тебе еще один
ориентир: помнится, он читал нам на посиделках (в качестве хохмы, конечно)
стишок о ментах и их падших клиентах. Помнится, название было
претенциозно-смехотворное,.. по моему, "Война миров". Давай-ка, я тебе
помогу, покопаемся вместе, может быть и найдем его,.. если память мне не
изменяет, то надо искать в папках, датированных пятью годами тому назад.
Женщины принялись в четыре руки шерстить папки и стих скоро нашелся,
его тут же со смаком озвучили:


Баба-дурочка вошла закоулочком,
а с нею мент - здоровый агент.
Под локоть прет - бежать не дает.
Сущий восторг - ведь он профорг.
Фураня всмятку, пятак под пятку.
Красив лицом - выглядит молодцом.
В романе нашем назовем путану Глашей:
якшалась с мокрушниками, ворами,
наркоту спускала, чистоты не искала.
Присмотрись сам - она диверсант.
Идеология вши - крик порочной души.
Не жалей зря - она ведь тля.
Хватай за грудь - не давай отдохнуть.
Клещами вырви - признанье выжми:
расколем враз паразитов класс!
А там - удача! Поживем, не плача.
Грядет восторг - мыслит профорг:
будет награда - людская отрада,
денег вагон - куплю магнитофон.
Но рот в зевоте - не тянет к охоте.
Хорошо жить - криминалу служить?!
Из Закона пасти - одни напасти.
Сложный вопрос - могильный взнос.
Житейская атмосфера, как у Люцифера.
Уже был случай! - вникай круче.
Суди так-сяк - останови перекосяк.
И вдруг - прозренье, отдохновенье:
Запалю свечу - может проскачу.
Припаду к Богу - укажет дорогу!

- Сабринок, видишь сама: поэзии не ахти много, но философия коррупции
передана верно. Возьми на заметку стишок, а заодно запомни: к ментам лучше
не обращаться, если не хочешь нарваться на еще большие неприятности. Защита
у нас одна: профилактика правонарушений. А это означает: не создавай опасных
ситуаций по собственному почину! Заранее необходимо думать о перспективах.
Чувствуешь, что можешь вляпаться в историю, вызывай подкрепление. Ведь
оставили наши покровители нам телефоны "скорой помощи". Так будем
пользоваться им, не стесняясь!
Сабрина попробовала лепетать о том, что хотелось бы самой поближе
познакомиться с жизнью страны... и прочую ерунду, но Муза осекла ее
категорически:
- Хочешь остаться живой, Сабрина, умей защищать себя разумом,
предусмотрительностью, хитростью, наконец. Помни, что ты попала в загадочную
страну - в Россию. Она, не известно как все еще существует, хотя по
нормальной логике давно должна была погибнуть! А вместе с горами, лесами и
несметными полезными ископаемыми давно должны были отойти в мир иной
придурки, населяющие ее обширную территорию. Но этого не случилось
почему-то. Вот в чем вопрос?!
Сабрина тихо, без стона впала в грусть и отвлеченные переживания.
Восток, только что было загоревшийся для Сабрины ярким пламенем, стал
медленно притухать. Явно надвигался мрак и вихрь! Чтобы как-то разрядить
обстановку, впустить озона в атмосферу переживаний, Муза, продолжавшая
рыться в папках, решила зачитать еще один поэтический перл - "Универсальное,
российское":

Отправим девушку на службу,
чтоб доказать могла нам дружбу.
А сами ляжем на диван
и двинем мыслью в Амстердам.
Как хорошо лелеют нас:
прикармливают, усмиряя глас.
Глас возражений и протеста -
ведь все мы сделаны из теста.
Любой мужчинка-тунеядец,
давно засунул в жопу палец.
Он из любимой лепит мать,
чтоб жить, блудить, не унывать.
Его достойный прототип -
птенец голубки - скверный тип!
Она ж несет свой крест достойно,
похоронив мечту невольно.
Мечту о счастье, умном муже -
понятно ей: бывает хуже!
Но стоит ли резвиться пыткой?
Пора взглянуть на все с улыбкой.
Послать подальше тунеядца
и Сашке-грешнику отдаться!

Муза, не напрягаясь, уяснила по реакции Сабрины, что эффект от
прикосновения к образу был очень своеобразным, а потому в слух отметила:
- Опять-таки,.. не будем строго судить поэтические достоинства
произведения, даже закроим глаза на откровенное хамство и площадной сленг,
на явную развращенность ума поэта (все они, видимо, такие), но придется
отметить, что выводы бьют - "не в бровь, а в глаз"! Так ты, Сабринок, и
должна воспринимать желчную российскую действительность, народ, населяющий
эту косолапую и сиволапую страну. А заодно, подумай, дорогуша, и о формах
защиты от контактов со звероподобными соотечественниками.
Сабрина еще не отошла от впечатления, размышляла с задержкой, но,
наконец, сформулировала вопрос:
- Музочка, скажи откровенно: что... Сергеев был отпетый бабник? Уж
слишком много весьма прямолинейных пассажей в его творческой копилке. Или я
что-нибудь недопонимаю?
- Сабринок, я уже тебе неоднократно повторяла: беспокоиться не о чем.
Он был обычным потаскуном в той мере, в какой это свойственно здоровому
мужчине. Но он умел быть чистоплотным в таких отношениях. Бесспорно, часть
его стихов имеет побудительные акценты - назревающую влюбленность, скажем...
Ни одна из его пассий никогда не устраивала ему скандалов. Боже упаси! Он
умел расставаться с ними весьма элегантно, если здесь, вообще, применимо
такое изящное понятие. Они, естественно, сокрушались, но тянуть руки к его
горлу не решались, причем, прежде всего, по сексуально-этическим
соображениям. Каждая оставляла маленькую надежду на возвращение под сень его
алькова. Пусть простит мне Господь кощунство, смелые обобщения и излишнюю
выспренность, но это действительно так и было.
- Тогда, Музочка, как понимать его литературные пассажи... всю эту, как
принято говорить, ненормативную лексику: согласись, что некоторые бытовые
выражения, свойственные славянскому языку, плохо уживаются с полетом чувств?
Музу от смеха даже передернула, но она быстро взяла себя в руки и
повела величавую беседу:
- Сабринок, прежде всего, кончай ударяться в наукообразный тон.
Конечно, если ты не вкладываешь в него изощренное чувство юмора, которое я
пока еще не научилась понимать и воспринимать? Это качество, кстати, - я
имею ввиду способность подсмеиваться над яйцеголовыми, - идеально
реализовывал Сергеев. Тут у него конкурентов не было. Он не вступал в спор,
видимо, потому, что считал: "религия и наука не терпит споров"! Высказывайся
свободно по любому поводу, если есть охотники тебя слушать, но не спорь,
уважай чужое мнение. Все равно от абсолютной истины человеки так далеки, что
искорки от этого слепящего огня до земли не долетают. Он считал, что мы
допущены лишь в прихожую хранилища великих знаний, из которой даже через
замочную скважину не заглянешь в тайные кладовые. Мы даже дверей, ведущих в
те комнаты, не можем найти: какие уж там замочные скважины...
Муза, видимо, опять улетела в воспоминания, - в глазах ее забегали
бесенята, она ухмыльнулась и продолжала:
- Я припоминаю, как однажды Сергеев вел дискуссию с очень аппетитной
дамочкой (сексопатолог из Москвы, кажется) по каким-то сугубо научным
проблемам сексологии. Он, вообще-то, посмеиваясь, всегда заявлял, что в этой
науке теории нет и быть не должно. В ней может иметь место только практика!
Дамочка приставала к нему с вопросами, касающимися полигамного влечения
(видимо, только одного супруга ей явно не хватало!). Сергеев слушал ее с
умным видом, с серьезнейшей мордой. Ты, Сабринок, представь себе этого
лысого змея: спортивная выправка, наводящая женщину на бурные фантазии;
узкое, приятное лицо, умные глаза пройдохи высокого ранга; тонкие черты
лица, присущие породистой мужской особи, голубые брызги небесного цвета, как
небо над Скандинавскими морями и т.д. и т.п. Баба, естественно, раскатала
губу! Он же настойчиво разбирал с ней всю эту мутотень: "возрастные
особенности сексуальности", - вспомнили эксперимент со студентами в США (я
имею ввиду добровольную роль "in loco parentis"; да ты сама все это
помнишь!), - добрались до каких-то "кросскультурных перспектив".
- Вообщем, - продолжала Муза с тем же аппетитом сатирика уровня Михаила
Задорного, - он так укатал эту знойную дамочку, что когда разговор
"незаметно" (он же опытный психотерапевт, владеющий суггестией! - ты должна
понимать, что значит "незаметно" в его исполнении!) дошел до самого
щекотливого, то стали твориться чудеса... Дамочка на его словах о роли пятна
Грефенберга, желез Скена, клиторного, да маточный оргазма поплыла, причем,
так основательно, что поперла на лектора своим шикарным бюстом просто в
открытую, не стесняясь друзей и близких!
- Ты знаешь, - у каждого мужчины свой локус-минорис (слабое место). У
Сергеева - это была женская грудь!. Мы с Мишей видим, что и он тает, теряет
контроль, но все же сумел осилить соблазн. Сергеев понял, что пора давать
задний ход, стал цитировать, как сейчас помню (потому что с увлечением
наблюдала "смертельный раунд"), Шарлотту Уильямс: "Не существует женского
ума. Мозг - это не половой орган. С тем же успехом можно говорить о женской
печени". Ты представляешь, Сабринок, хохму?!.. Гостью из столицы
парализовало,.. еле-еле откачали общими усилиями...
Муза только сейчас заметила, что Сабрина опустила глаза к долу и
порозовела от стыдливых воспоминаний. Видимо, откровения подруги всколыхнули
воспоминания о медовом месяце, проведенным еще совсем недавно с Сергеевым.
"Вот так! - подумалось Музе. - Так невзначай вызывают инфаркт миокарда у
любящих женщин! Нет все же у филологов нашей медицинской закалки! Надо
срочно выбираться из темы". Муза приостановилась прямо на фазе галопа и
мягко перешла на шаг:
- Сабринок, я уж не буду пересказывать, как он выводил дамочку из
пикового положения разговорами о гендерных ролях. Поверь мне, все было
сделано блестяще и изящно, - носом не подкопаешь! Однако во всем том была
масса юмора, и мы, слушатели, оценили это по заслугам.
- Однако, подружка, давай-ка вернемся к нашим баранам. Разберемся, не
спеша: разве Сергеев виноват, что на него глаз положила дама-сексопатолог?
Что ему было делать в таких клещах? Не мог же он своими действиями
доказывать, что, являясь холостым мужиком, потерял свою самость и кобелиную
прыть? Разве такой позор перед столицей нашей родины - Москвой был бы
достоин традиций Санкт-Петербурга. Вот тебе характерный пример. Вполне
вероятно, что именно по этому поводу и был написан стишок.
Муза потянулась к папкам с эпистолярным прошлым Сергеева. Подруги, по
совместной договоренности, шерстили их в четыре руки.
- Давай, Сабринок, на злобу дня отыщем документальное подтверждение
сказанному.
Подруги, словно на перегонки, ворвались в разборку архива. Сабрина,
чувствовалось, спешила больше: ей почему-то казалось, что сейчас откроется
что-то интимное, не очень удобное для посторонних глаз. Она, безусловно,
доверяла Музе, может быть, даже больше, чем себе самой, но все же здесь
хотелось быть первой. Это был ее любимый человек, и ей думалось уберечь его
от возможного позора. Муза чувствовала причину суеты, а потому старалась
разбирать записочки медленно и осторожно. Однако: "Бог шельму метит"! Именно
Муза первой обнаружила компромат. Она ленивым и вялым тоном, как бы нехотя,
объявила:
- На ловца и зверь бежит! Читаю, не торопясь... Вникай! Обрати
внимание: наш богоносец склонен был осознавать свои грехи и даже пытался их
замаливать. Незря же он сочинил собственную молитву, попробовал к тому же
увязать ее с болезнью. Название стиха - "Болезнь (молитва мытаря)":

Болезнь все ставит на свои места:
судьба лиха, однако, жизнь - проста!
Ее уста зовут и просят: "Бери меня"!
Восторги неземные носят - Ее, Тебя.
Но заболел один из двух - Довольно!
Жизнь потеряла ореол - Привольно!
Вот замелькало тайное - Прощенье,
на горизонте замаячило - Прощанье.
Господу предательство не по нутру:
Боже, милостив буде мне грешному!

Женщины перевели дыхание, и в это время Сабрина обнаружила другое
стихотворение, вселявшее все же, по ее разумению, добрые надежды на истоки
творчества Сергеева. Название грозовое - "Финал", но содержание, вроде бы,
милостивое:
Да, отлетело время радостной встречи -
ты не кладешь больше руки на плечи.
Снова прощанье - без обещанья любви:
Господи! Святый! Останови! Вразуми!
Где наше счастье, недавняя нежность?
Ночью и днем - темнота, безнадежность.
Вялая грусть (пусть - невроз) опьяняет,
слезы роняет, надежду-мечту отгоняет.
Значит иссяк весь запас вдохновенья -
не за чем вновь выяснять отношенья!

Настала очередь Музы внести свою посильную лепту в разоблачение
искусителя. У нее все как-то по особому складывалось: они с Сабриной, как
два классических следователя - добрый и злой. Сабрина искала оправдания
трудной жизни любимого, но Муза каждый раз выворачивала очередную кучу
дерьма на святую голову поэта. Вот и теперь она выволокла на свет Божий
очередной самокритичный пасквиль под названием - "Назидание любимым":

Простая девушка с пионом
меня назвала мудозвоном.
Она по сути не права,
манерна, вздорна и горда.
В душе моей клубятся вопли,
в зобу скопились горе, сопли.
Любовь не может быть инертной,
а сексуальность перманентной.
Отзывчивость - благое дело,
мне грубость страшно надоела.
Не первобытные мы люди,
давайте медленно рассудим:
какие признаки любви
мы регистрировать могли?
Тахикардию, тремор рук,
отек промежности и стук.
Стук сердца, ребер и мощей -
я одичал, как тот кощей!
Прошу взаимности обычной -
зачем казаться эксцентричной?
Куда как проще, милый друг,
нам обойтись без лишних мук:
принять на грудь стакашку водки
и сдернуть быстренько колготки!

Муза хохотала, как гиена, ей усердно и со вкусом вторила Сабрина. Смех
мог перейти в истерический статус, и Муза предвосхитила нежеланные события
резким замечанием:
- Подруга, ты сейчас вытряхнешь живот. Ну-ка, останови переживания.
Наматывай-ка лучше на ус! Помни какого великого поэта потеряла
страна-отчизна, ее народ и мы с тобой - две хохочущие дуры.
Далее Муза перешла на серьезный тон:
- Не будем забывать, что главная наша задача и истинная женская доля -
рожать полноценное потомство. В твоем животе млеет отпрыск любимого
человека, неважно кто это - мальчик или девочка. Ты головой отвечаешь перед
Сергеевым и будущими поколениями Сергеевых за здоровье продолжателя вашего с
ним общего рода, так будь же сдержаннее и осмотрительнее.
Вечер и ночь пришли незаметно, надвинулись тихо, но уверенно, как
грозная бронетанковая техника перед великим наступлением. Именно такое
наступление ожидало подруг на следующий день. Сейчас же требовалось крепить
силы, ложиться спать.

* 5.2 *
Утро заставило открыть глаза довольно рано: вроде бы и свет был
неярким, и шторы плотно задернуты, а вот, поди ж ты, проснулись обе подруги
практически в одно время и очень рано. Сабрина с вечера копалась в папке со
стихами и, поднимаясь с постели, наткнулась на выпавший листочек, - подняла
его, прочитала - "Откровение":
Приходит день, приходит свет
тот, что единственный в окне,
дарящий ласковый ответ,
сакраментальное: Да! - Нет!
Кто ведает рецептами любви
попробуй назови все формулы
ходов, разрушенных мостов
и каверзы из тьмы: Я? - Мы?
Сознанья плот опять плывет:
из всех красот он узнает
лишь судьбы тех, кто ждет
ответ один: Бог - господин!

Сабрина все еще не привыкла к резким оттискам следов мышления Сергеева,
с переходом от заурядной буффонады, проще говоря, стеба, к серьезному, почти
философскому проникновению или важному интимному откровению. Вот опять
загадка. Как воспринимать это стихотворение, вывалившееся из папки и
попавшее на глаза именно утром, перед, может быть, самым насыщенным делами
днем. Она обратилась к Музе с вопросом:
- Музочка, может быть, нам вовсе не выходить из дома пока мы не
разберемся с его папками окончательно? Хотелось бы уже успокоить сердце,
отойти от неожиданностей, заставляющих все время заглядывать в глубины души.
Муза чистила зубы в ванной, а Сабрина стояла на пороге. Муза
прополоскала рот и, безнадежно хмыкнув, заявила категорически:
- Сабринок, привыкни к тяжелой доле: весь остаток твоей жизни этот бес
будет напоминать тебе о своей персоне: не в снах, так наяву, не в прозе, так
в стихах. Такая уж у него психологическая конституция. В том и состоит его
мистика и реальность. Плюнь ты, детка, на это. Живи проще, не переживай.
Давай-ка лучше быстрее завтракать, да побежим в жилконтору: нам необходимо
выправить твою прописку или, как там у них теперь называется, регистрацию
что ли. Мы с тобой еще намаемся среди горе-чиновников. Я-то этих жлобов
знаю! На всякий случай кой-какая предварительная работа мною уже проведена.
Будем надеяться, что это нам поможет.
После легкого завтрака подруги вышли на улицу и двинули по Каналу
Грибоедова, затем по Невскому проспекту к зданию старой Городской думы,
порядком обветшалому с башенными часами, зараженными какими-то истерическими
пароксизмами: то они шли правильно, то начинали отставать или убегать
вперед. С боем же творились отчаянные производственные катаклизмы. Недавно
историческое здание постигло стихийное бедствие - пожар, слизнувший былые
красоты фасадной лепки и внутреннего убранства. Рядом с этим страдальцем, по
адресу Невский - 31, и помещался жилищный трест. Когда вошли в парадную, то
в нос ударило зловоние, словно именно на этой лестнице все бомжи города
избавлялись от экскрементов. Сабрину помутило основательно. Она еле-еле
успокоила позывы на рвоту. Муза разглядывала надвигающуюся мелодраму
исподтишка, повторяя ласковым голосом:
- Привыкай, Сабринок, привыкай... Родина не всегда мать, она может быть
и мачехой, а, иногда, и грязной потаскухой.
На втором этаже дорогу преградила собака (здоровущий боксер) без
намордника, слегка привязанная (женским узлом) к перилам. Посетители жались
к стене, движение приостановилось, нарастал ропот. Собака волновалась,
нервничала, не понимая для чего ее здесь привязали: для охраны лестничного
марша? - тогда необходимо без промедления начинать кусать всех подряд; но
если весь этот кошмар имеет иную ценность? - скажем, развлечение,
аттракцион. Собака, как это часто водится в России, оказалась умнее своих
хозяев: она никого не кусала, а, наоборот, сопереживала страдальцам.
Наконец, на площадку выскочила типичная российская бабища-балда: в
вызывающей одежде, крепко накрашенная под блондинку, с бездарным макияжем.
Баба принялась уверять всех, что собака от рождения никогда никого не
кусала, и ее не надо бояться. Барбос смотрел на хозяйку
откровенно-любопытным взглядом, словно комментируя по ходу спектакля
действие выдающейся актрисы: "Ври, ври, откровенней и естественней, а я-то
свое дело знаю и в нужный момент вырву кусок мяса из ляжки зазевавшегося
посетителя, особенно, если от него будет исходить неприятный для меня
запах".
Объяснять что-либо бабе-дуре было бесполезно, таким рациональнее бить
наотмашь прямо по правой и левой щеке. Желательно одновременно по обеим!
Может быть, в таком разе в пустых головах поселятся элементарные соображения
о правах и обязанностях! Муза с огромной долей рационального ехидства
наблюдала сцену очеловечивания собаки и озверения толпы. Сабрина открыла рот
от удивления так широко, что прекрасный подбородочек расположился в яремной
ямке, практически на груди. Такого не происходит даже в Венесуэле: там для
того, чтобы завести собаку, необходимо прежде воздвигнуть вокруг частного
особняка ограду, способную защитить прохожих от зубов зверя. Если же собака
перескочит через ограду и, не дай Бог, кого-либо укусит,.. - штраф с хозяина
взимается баснословной величины. Пострадавший может остаток жизни провести,
не работая, а получая постоянную компенсацию за нанесение телесных
повреждений, подрыв здоровья.
Но проблемы людей и зверей, а точнее людей-зверей, оказывается,
нарастали по мере приближение к дверям нужного кабинета. Вот он долгожданный
кабинет No 6, за ним притаилась чиновная персона с официальными позывными -
Скуратова Зоя Леонидовна (так следовало из таблички на двери). Муза вошла
первая, за ней Сабрина, уже порядком напуганная встречей с первой собакой.
За столом сидела миловидная женщина средних лет и усиленно делала вид, что
сильно увлечена ответственным разговором по телефону. Но то был обычный
бытовой треп: в большей мери личный, чем деловой. Все, скорее, сводилось к
тому, чтобы договориться с "ами" о том, как прокобелировать во время, а не
после работы.
Кто не знает этих ЖЭКовских административных кабинетов: обстановка в
них убогая, стены обклеены дешевыми обоями, рисунок которых содержит
примерно столько же эстетического вкуса и разумности, сколько сами головы
владельцев покосившихся канцелярских столов. В ЖЭКах трудятся, в основном,
приезжий люд, из российской глубинки. Их установка - покорение большого
города. Соглашаясь с маленькой зарплатой, они надеются для начала выбить
более-менее сносное служебное жилье. После закрепления комнатухи, можно
подумать уже и о материальном росте: некоторые решают такие вопросы с
помощью тайного бизнеса, называемого в Уголовном Кодексе отвратительным
словом "взяточничество".
О такой айсберг, точнее, об его подводную часть, разбиваются те
небольшие, чисто формальные решения, за которыми являются в скучные
учреждения толпы просителей. Традиция готовилась хлестануть по щекам и нашу
парочку. Для начала, Скуратова уточнила какой статус имеет Муза при Сабрине
(чиновник, безусловно, предпочитает беседу с глазу на глаз!). Муза тут же
определила статус-кво: она юрист и переводчица при личности, плохо владеющей
русским языком. Скуратова молча взвешивала все обстоятельства: ясно, что
должна быть задействована особая тактика. Ситуация интересная и весьма
перспективная. Понятно, что бывшие иностранные граждане ни черта не смыслят
в отечественных традициях.
Но Муза тоже изучала противника. У Музы в последние годы выработался
какой-то особый мужской подход, взгляд на людей и обстоятельства. Сейчас она
сверлила чиновное тело победитовым наконечником своего жизненного опыта.
Ясно, что начальница не имела обыкновение грубить народу. Она сама была