Иванова Юлия. Дверь в потолке

иначе все эти конверты, которые столь охотно раздают пациенты, только
развратят врачей, они начнут гоняться за ними, выживать и выдавливать
сильных профессионалов (потому что они сильные конкуренты) и рвать, рвать,
рвать деньги из больных.
Начнется разложение. Оно, собственно, уже началось и сейчас и
триумфально шествует по стране... Происходит подмена целей: если раньше была
цель - вылечить, теперь цель - заработать любыми путями. Где появляются
конверты, там отступают надежность и качество, и система проваливается - это
знает любой управленец, любой, особенно государственного уровня, и у него
здесь два пути: либо он запрещает конверты и борется, либо он их тоже берет,
и на все плюет, приобретает виллу на Адриатике и наслаждается жизнью."
Ю.И.: - Думается, что в Изании такая беда будет вполне преодолима.
Во-первых, у нас каждый врач и результаты его терапии - на виду, а
во-вторых, он сам нашими внутренними законами (не делай другому, чего не
хочешь себе), будет понуждаем лечить добросовестно, понимая, что, в случае
"разложения" системы кто-то ему тоже плохо починит крышу, привезет
зараженное мясо, огурцы с нитратами или так отремонтирует холодильник, что
от короткого замыкания сгорит квартира.

2002-06-26

У НЕ ПОД ОДЕЖДОЙ ВЛАСЯНИЦА...

(вторая половина восьмидесятых)

Потом Артур заболел, о чем поведала его сожительница - мол, лежит,
чахнет, уже не встает. Мы с Борисом пошли его проведать и сразу поняли -
дело плохо. Кожа да кости, глаза ввалились, лицо желтое. По всей
вероятности, цирроз.
Артур нам обрадовался, объявив, что предвидел этот визит, потому что
"видел сон". И тут же начал его рассказывать. Будто он на корабле в бушующем
море - то ли война, то ли буря, корабль вот-вот потонет, пассажиры в панике,
и вдруг Артуру кто-то шепчет, что единственный шанс спастись - найти
Богородицу, которая где-то на корабле.
- Но как я ее узнаю?
- Узнаешь. У нее под платьем власяница.
Ну и ну! Мы стали слушать с удвоенным вниманием.
Артур потолкался в толпе мечущихся по палубе пассажиров и вдруг,
коснувшись одной из женщин, ощутил у нее под плащом что-то, подобное
панцирю. Власяница! Женщина подала знак следовать за ней. Пришли в каюту.
Женщина, по-прежнему до бровей кутаясь в плащ, сказала, что не хочет, чтоб
Артур погиб. И протянула на ладони коробочку.
- Вот, возьми.
Там оказался нательный крест.
- Надень. А потом...
Женщина шагнула к двери.
- Что потом?
- Потом придет Юлия. Делай, как она скажет.
Я остолбенела. Ничего себе!
- Артурчик, - голос у меня дрожал, - раз уж на то пошло...Если я
принесу тебе крестик - наденешь?
- Чего ж не надеть.
- Вот ты болеешь. Надо бы исповедываться, причаститься, батюшку
позвать.
- Зови, чего ж не позвать...
Я помчалась к отцу Герману. Я всегда опасалась состояния "прелести" и
всего такого, когда бывают разные "светлые видения". Но ведь этот сон не мой
был, а Артуров! И слова Артуровы - не глюки, Борис свидетель.
Отец Герман неожиданно отнесся к моему очередному "чуду"
деловито-буднично:
- Раз Пресвятая Дева велела, наше дело исполнить. Надень на него крест
и приготовь к исповеди, а меня в среду утром на станции встретишь. "Артур" -
это что за кличка?
- Может, из "Овода"? А еще Артур Рубинштейн был, композитор...
- А "Рубинштейн"-то этот твой крещеный?
- Говорит, да. Скавронский он. Отец - поляк, мать - русская.
- Ладно, будет Артемием.
Поселок наш пребывал в шоке, когда сам знаменитый отец Герман, к
которому, бывало, не пробьешься сквозь плотное кольцо прихожан, жаждущих
хотя бы благословения, вдруг появился собственной персоной. И не на машине
родственников болящего, а на электричке. Не к благочестивой немощной
прихожанке, а к какому-то опустившемуся пропойце. Воистину в этом было нечто
библейское, когда высокий красивый отец Герман в развевающейся на ветру
черной рясе размашистым шагом мерил расхлябанную нашу дорогу, а вослед ему
глядели, оцепенев, и спешащие на поезд пассажиры, и очередь за молоком, и
бабы из калиток и окон.
Хоть Анюта, Артурова сожительница, и прибрала немного в их халупе, но
кабацкая обстановка батюшку все же шокировала. К тому же исповедник не внял
моим наставлениям и выпил утром чаю ("что, и чаю нельзя?"). Поэтому исповеди
с причастием не получилось. Отец Герман велел, чтоб к следующему разу
приготовили иконы и свечи, чтоб накануне после полуночи - никакой еды, а
главное, чтоб вспомнил и написал Артур подробно все свои грехи аж с самого
детства.
- А сейчас все будем молиться.
Мы (я, Анюта и Лиля) встали рядом, Артур полулежал на подушке.
Насколько я поняла, батюшка то ли изгонял бесов, то ли освящал дом, а может,
то и другое. Я очень волновалась и пребывала в какой-то прострации. "Уходи с
чердака, уходи из печи, уходи из подпола", - что-то вроде этого властно
повторял отец Герман, крестя углы и размахивая кадилом. Наверное, и из меня
он кого-то изгнал, потому что я вдруг будто провалилась в муторную
безвоздушную дурноту. Но тут же вынырнула, глотнула пахнущий ладаном воздух,
и сразу стало хорошо и легко. Состояние птичьей невесомости, парения,
которое я прежде испытывала лишь в детстве.
И второй раз приехал отец Герман к Артуру. Накануне больной попросил
меня сесть рядом и, под его диктовку, помочь записать все грехи, как велел
батюшка. Так и я шла когда-то на свою первую исповедь с до краев заполненной
тетрадкой. Был уже поздний вечер, рука устала, но удивительно - все артуровы
супер-грехи сразу изглаживались из моей памяти. Я лишь внутренне содрогалась
и тут же напрочь их забывала.
Вот недавно разговорилась с одним жителем нашего поселка, хорошо
знавшим артурова отца. Геннадий Федорович поведал, что Генрих Антонович был
в ссылке с самим Лениным, бежал оттуда, где-то в лесу зарыл свои наручники и
уговаривал Геннадия Федоровича вместе съездить в те места и откопать
кандалы. Так и не собрались.
И еще рассказал, что артурова мать, скромная молчунья, очень переживала
пьяные дебоши сына и, когда тот попал в тюрьму, как-то сразу сдала и вскоре
угасла. А Артур написал записку кровью: "Мамочка, прости, я больше никогда
не буду", имея в виду дурной образ жизни, и положил записку в гроб. Но
клятвы не сдержал.

БЫЛ МЕСЯЦ ИЮЛЬ

B БЕСЕДКЕ С: Филиппом П.

Так кто же управился с Берлиозом?

Филипп П.: - И все же, и все же...У нас с вами разные взгляды на
исторический процесс (и на Изанию соответственно).
Вот с этой строчкой, которую так или иначе признают многие
православные, я не согласен абсолютно: "Творец призывает всех, но нам
дарована высокая свобода - избрать или отречься от своего божественного
происхождения и призвания". (Филипп цитирует меня - Ю.И.) Не понимаю, как
можно признавать то, что такой Бог правит миром, и не сойти с ума.
Я все-таки считаю, что Бог на самом деле другой. Что это за
престраннейшая "высокая свобода", которая "дарована человеку" и так ценится
"Творцом"?
Я убежден в том, что человеку не дарована никакая свобода. Человек (как
и небесные силы и пресвятая Троица) и есть свобода. Это корень всех проблем,
а не надуманное (извиняюсь за резкость) уважение Всевышнего к некоему
загадочному дару.
Ю.И.: - Мне на это хочется ответить общеизвестной репликой Воланда из
булгаковского романа - там речь идет о так называемой "свободе действия":
"А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в
Кисловодск, - пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может,
потому что неизвестно почему вдруг возьмет - поскользнется и попадет под
трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее
ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?"
Ну разве можно приравнять свободу твари, каковой является человек, хоть
он и "по образу и подобию" или свобюоду "сил небесных", тоже сотворенных,
при всем моем к ним уважении, - к бесконечной Свободе Пресвятой Троицы и
Самой Истины? Да, нам дан шанс войти в эту Божественную Свободу (так малая
капля может приобщиться к Океану, лишь слившись с ним. Или засохнуть,
испариться, вообразив, что она и есть "Океан"). Нам дана альтернатива выбора
между добром и злом, послушания или непослушания Творцу. И не потому, что
Всевышний - такой уж узурпатор. Просто Он - единственный источник Бытия.
Выдернув вилку из этого штепселя Жизни, наши прародители обрекли себя на
смерть (об этом в Библии четко сказано), и начался тот самый "исторический
процесс" дробления, размножения человечества, смены поколений, чтобы оно
совсем не вымерло. И отбор "капель", пригодных к жизни в Океане, и сошествие
Христа на землю - для искупления Своими страданиями и Кровью тех, кто
разумом и сердцем избрал Свет, но не имеет сил сам сразиться с армией тьмы.
И даже сама смерть дана человеку во благо - мы имеем, в отличие от
изначально бессмертных падших ангелов, возможность скинуть по истечении
земного срока ветхую телесную оболочку и воскреснуть во Христе для жизни
Будущего века, в новом бессмертном теле. Но полагаю (пыталась это доказать в
"Дремучих дверях"), что "воскреснуть во Христе" означает, прежде всего, идти
Его путем (Я есть Путь, Истина и Жизнь). Верю, что Спаситель находится рядом
с каждым, идущим Его путем, независимо от вероисповедания, ( не может худое
дерево приносить добрые плоды). Разумеется, приобщающиеся Христовых Тайн и
устно исповедующие Христа, то есть члены Церкви, имеют потенциально важные
преимущества перед иноверцами или атеистами. Но и здесь нас подстерегает
грозная опасность, чему есть масса библейских предупреждений - о том, что
"теплохладность", равнодушие, неисполнение данного при крещении обета,
приведет верующих к гораздо большему осуждению - по сравнении с "холодными",
неразбуженными.
Итак, мы имеем лишь свободу выбора между добром и злом - об этом в
Библии немало прямых текстов, как в ветхом, так и в Новом Завете:
"Если будешь слушать гласа Господа, Бога Твоего, соблюдая заповеди Его
и постановления Его, и если обратишься к Господу, Богу твоему, всем сердцем
твоим и всей душою твоею. Ибо заповедь сия, которую Я заповедаю тебе
сегодня, не недоступна для тебя и не далека; Но весьма близко к тебе слово
сие; оно в устах твоих и в сердце твоем, чтоб исполнять его (вписанный в
сердца Закон Неба, имеющий приоритет в Изании в противовес лукавым
человеческим законам - Ю.И.). Вот, Я сегодня предложил тебе жизнь и добро,
смерть и зло. Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и
смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, чтобы жил
ты и потомство твое." (Второзаконие).
И в Новом завете, в притче о Страшном Суде, нам тоже даны прямые
указания на критерий свободного выбора между добром и злом. Для Судии
главным будет ответ на вопросы: накормил, одел, дал крышу над головой,
перевязал раны, утешил, протянул руку помощи? Кстати, именно перечисленными
выше делами милосердия будет заниматься Изания. Если ответ отрицательный,
то: "Идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам
его".
Тут уж не оправдаешься предположением, что, мол, "попущением погружения
человека в бездну грязи (как в вышеуказанных случаях) - (это из другого
Вашего послания, а "вышеуказанные случаи" - именно погибающие люди - Ю.И.) -
и унижения его Бог пытается сломать изначально присущую грешному человеку
гордость". Если не помог этим "погибающим" - приговор один: "истинно говорю
вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне."
Без тезиса о "дарованной свободе выбора" неразрешимы основные
"проклятые" вопросы. Прежде всего - в чем тогда смысл исторического
процесса, полного искушений и страданий и заканчивающегося кладбищем?
На всех дискуссиях на эту тему часто задают вопрос: "Почему Бог терпит
зло? Зачем Бог сотворил зло и не наказывает за него? Значит, Он сам злой?
Сотворил бы человека на радость и блаженство - тогда все понятно". Да ведь
так и было поначалу - райские кущи, ангелы с арфами...А тут - какое-то древо
- ну зачем было Всевышнему, Который Сам себе хозяин, насаждать его в раю, да
еще и предупреждать - не ешьте, мол, плохо будет. Будто нарочно...
Знаете, Филипп, я сама мучилась этим вопросом о древе - и верно, зачем
оно? Ведь так все было хорошо. Да еще змея попустил искусить бедных
прародителей. И началось нивесть-что...Не водилось бы никаких гадов в раю -
и нет проблем.
Просила и получила ответ. "Но как иначе Я мог даровать вам свободу?" А
ведь верно - там, где нет выбора (в данном случае, слушаться или не
слушаться Бога, единственного источника Жизни), - там нет свободы. А где нет
свободы, там нет человека "по образу и подобию", а есть запрограммированный
на послушание ребенок, каким и был Адам. Насаждением древа добра и зла нам и
была дарована эта Божественная Свобода, без которой малой капле никогда не
стать Океаном. Потому что Всевышний сотворил себе не ребенка-игрушку, а
богоподобного наследника своего замысла. Поэтому не имеющий своей воли Адам
- детство человечества. Определиться же в сознательном сыновстве (путем
духовного отбора) оно должно именно в историческом процессе, в отданном нам
"дне седьмом", который Творец поручил человеку, после шести дней творения
"почив" от трудов. Вот мы и "творим". В нашей злой воле - причина
большинства земных бед. Разве что Господь ради нашего же блага насылает
порой всякие катаклизмы и войны, - не столько, чтобы напугать - (раб не
наследует Царство), не столько для нашего "смирения", как вы пишете, но и
для нашего духовного восхождения.
"Помни о смерти", - учили мудрецы.
Чтобы некоторые господа-товарищи, прикипевшие к баксам, виллам и
"телкам", осознали, что все это - тлен по сравнению с высоким сыновством в
Вечности. Чтоб не меняли "первородство на чечевичную похлебку". "Отдай плоть
- прими дух".
Для этой же цели попускается силам тьмы нас искушать, мучить и "валять
в грязи" (что сейчас происходит в обезумевшей нашей стране, и о чем вы
справедливо пишете). Миссия Изании по спасению голодных, бездомных,
отчаявшихся, вынужденных из-за куска хлеба впадать в грех и идти на многие
преступления, лишенных любимого, нужного Богу и ближним дела, - это и есть
соблюдение нами заповеди Любви, что благословляется Творцом в отношении всех
страждущих во все времена.
Получается, что известная марксистская формула: "Свобода - это
осознанная необходимость" недалека от истины. Разве что нам следует
добавить: "осознанная необходимость подчиняться Творцу". Единственному
источнику Жизни. Обретение Божественной Свободы в Боге через подчинение Ему
- только так можно войти в Его Царствие. Диалектика. Свобода через
подчинение. Но все же стимул здесь - не страх или благоразумное рабство,
чем, пожалуй, является просто "осознанная необходимость". Наша Свобода - это
жертвенный, по велению сердца, выбор любящего сына служить делу Отца.
Приобщиться к Его великой Любви, призванной спасти погибающий мир. Даже
ценой страданий, унижений и крестной смерти. "Чтоб были едины, как Мы с
Тобой едины". (с Отцом).
Кстати, вы никогда не задумывались над тем, что и Сам абсолютно
свободный и всемогущественный Господь - служитель Своего замысла?
2002-07-03

УСПЕНИЕ АРТЕМИЯ

Слушая спустя несколько лет рассказ Геннадия Федоровича, я только тогда
вспомнила, что со слов Артура записала этот его грех в тетрадку (нарушение
клятвы, данной на могиле матери), ужаснулась и тут же забыла.
А наутро в ту зиму отец Герман долго читал мелко исписанные страницы,
потом так же мелко порвал их и причастил больного. Помню его слова: "Ну вот,
Артемий, - твоя первая встреча с Христом. В жизнь вечную, аминь..." И как
улыбнулся Артур, показав редкие прокуренные зубы, и как у меня от этой
улыбки защипало в горле, а потом мы все пили чай с "долгоиграющими"
леденцами (был рождественский пост) и батюшка рассказывал, как случилось,
что пограничник Саша стал отцом Германом.
Через пару недель в храме, уже под конец праздничной рождественской
службы, отец Герман сам помахал мне издали:
- Юлия, подойди. Надо бы Артемия соборовать. Я к нему приеду
девятнадцатого.
- Хорошо, батюшка.
Но затем сообразила, что ведь девятнадцатого января - Крещение, то есть
он будет наверняка целый день занят в церкви.
- Да, верно, запамятовал. Ну, тогда после решим.
Но я знала по опыту: отец Герман ничего просто так не скажет. Неужели
Артур помрет на Крещенье?
Вечером 18-го были с Борисом на службе, вернулись усталые, с бидонами
освященной воды. А у меня Артур из головы не выходит. Надо, говорю, к нему
зайти, воды отнести. Борис против: - Поздно, утром навестим. - Тогда пойду
одна.
На улице тьма кромешная, Артур живет у леса. Ворча, Борис поплелся
следом. В доме свет не горит. Постучали. Еще раз, еще. Наконец, сонным
голосом отозвалась Анюта: "Мы, мол, спим". Я успокоилась, а Борис меня всю
дорогу пилил.
Назавтра проснулись поздно, позавтракали и собрались гулять с собакой.
Я сказала, что надо захватить с собой крещенскую воду для Артура и идти не в
лес, как обычно, а сразу к нему. Все попытки Бориса меня урезонить опять ни
к чему не привели - я знала, что надо немедленно идти туда и только туда,
беспокойство было еще сильней, чем вчера. " Отдадим воду и уйдем", -
твердила я. В конце концов, Борис сдался.
На этот раз сама Анюта кинулась нам навстречу, в слезах поведав, что с
Артуром что-то неладное - закатил глаза, часто дышит и на вопросы не
отвечает.
Я сразу поняла - ничего уже сделать нельзя. Борис закричал, что надо
вызвать скорую. Какая там скорая! Прежде мы не раз пытались устроить Артура
в больницу - пока главврач доверительно не пояснила мне: "Поймите, коек на
всех не хватает - так разве я имею право отказать в койкоместе прорабу или
отцу семейства, чтобы неизвестно зачем продлевать существование вашему
циррознику?"
Возразить ей было нечем.
Я велела Борису бежать домой за молитвенником (обязательно черным, где
есть канон при разлучении души от тела), а также захватить из холодильника
пузырек соборного масла.
- Он умирает.
Анюта запричитала, завыла. Приказала ей замолчать и вместе просить
Казанскую Богоматерь (картонная иконка висела на стене еще с посещения отца
Германа), чтоб смерть подождала. Подошла к Артуру, стала поить с ложечки
крещенской водой. Он часто дышал, поворачивая голову то вправо, то влево, но
воду глотал с жадностью.
Бориса не было очень долго, минут сорок - что-то не сразу нашел, да и
пришлось на нервной почве посетить туалет. И все это время смерть медлила -
я ощущала ее ледяное дыхание совсем рядом, хоть теоретически и было,
наверное, вполне допустимо, чтоб такое бессознательное состояние длилось у
больного несколько часов или даже дней. При мне еще никто никогда не умирал.
В конце концов, появился Борис. Артур был все в том же положении. Я зажгла
свечи, надела анютину темную косынку. Начертила Артуру прямо пробкой от
пузырька масляные кресты - на лбу, щеках, глазах, у губ, на шее, груди,
ладонях, ступнях, вспомнив, как это делали кисточкой на соборовании
священники. Тогда мы собрались перед чистым четвергом на квартире у кого-то
из духовных чад, и отец Владимир сказал, что помазаться надо каждому семь
раз.
"Во имя Отца и сына и Святого Духа"...
Артур реагировал на прикосновение прохладной пробки, никаких перемен.
Но я велела Борису с Анютой стать рядом и читать канон при разлучении души
от тела. Анюта опять запричитала, Борис возмутился:
- Что ты живого человека хоронишь?
А я уже читала. Одно могу засвидетельствовать - все происходило не то
чтоб вне моей воли, но по какому-то высшему распорядку, которому я просто в
благоговейном ужасе подчинялась. Шесть страниц канона, минут десять
неторопливого чтения. Я видела, как постепенно разглаживается лицо Артура,
тише и ровнее становится дыхание. С последним "Аминь" он глубоко вздохнул и
закрыл глаза.
- Уснул, - прошептал Борис.
- Умер, - я отложила молитвенник. Анюта завыла.
- Опять ты за свое, - Борис прикоснулся к щеке Артура, - Теплая. Так не
умирают.
Я тоже думала, что "так не умирают" - без корчей, хрипов и стонов. Если
б мне рассказали, что такое возможно - просто навеки заснуть под молитву и
будто по заказу, секунда в секунду, я б тоже не поверила. Но сейчас я знала.
- Есть зеркальце?
Приложила к губам Артура поданный Анютой осколок, перед которым хозяин
прежде брился. Ясное, незапотевшее. Все.
Перекрестилась. Потрясенный Борис рухнул на колени и тоже стал
креститься. Я велела Анюте замолчать и сбегать к живущей неподалеку
Аньке-цыганке, чтоб помогла обмыть и собрать усопшего. Сама же прочла
"Последование по исходе души", явственно чувствуя присутствие где-то рядом
этой трепещущей артуровой жизни, навсегда покинувшей тело.
"Со святыми упокой, Христе, душу усопшего раба Твоего, идеже несть
болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная."
Чудеса продолжились. И цыганка оказалась дома, и даже не одна, а сидела
у нее в гостях Лиля. Так что женщины втроем с Анютой быстро обмыли и
обрядили тело. А мы с Борисом пошли звонить в милицию и артуровой сестре
Аде.
Наутро в день похорон я заказала заочное отпевание, привезла покойнику
в дальний путь молитву в руку, венчик на лоб и горсть земли, которую
полагалось крестом посыпать поверх савана. На похороны не пошла - Ада,
важная дама в дорогой шубе, смотрела на меня подозрительно - не претендую ли
на наследство? Я попросила об одном - чтоб поставила на могиле крест, в чем
она и поклялась. Но, по словам Лили, знавшей, где могила, обещание Ада так и
не сдержала. Вскоре холм совсем зарастет бурьяном и сравняется с землей. Мы
с Борисом как-то соберемся привести могилу в порядок да так и не отыщем
(Лили тогда уже тоже будет лежать где-то неподалеку). Поминать Артемия я
буду в вечерних и утренних молитвах, вместе со своими "усопшими сродниками",
а также с "убиенной Ниной". Потом с "усопшей Лилией" и другими своими
подопечными бедолагами, подавать за них записочки на поминальные службы.
Но это будет потом, а тогда отец Герман задумчиво скажет по поводу
чудесного спасения заблудшей души Артура:
- Кто-то есть у него там, на Небесах. Сильный заступник.
Я вспомнила про атеиста Генриха Антоновича и про артурову мать, которая
в церковь не ходила, хоть и молилась тайком под одеялом. Батюшка покачал
головой.
- Уж больно все дивно сложилось. Кто-то Пречистую умолил...
Спустя пару лет я случайно встречусь с Лилей в электричке - она будет
ехать в Москву со своей приятельницей. Разговор зайдет об Артуре, затем о
его семье, историю которой женщина, оказалось, знает, потому что тоже из тех
же мест. И выяснится, что артурова матушка - из семьи высоких чинов
духовного звания, что отец ее был там, на Западной Украине, чуть ли не
митрополитом.

B БЕСЕДКЕ С: Филиппом П.

"Религия, именуемая "православие" - штука опасная"

Ну вы, батенька, и замахнулись...

Филипп П: - В последнее время я все больше убеждаюсь, что религия,
именуемая "Православие" - штука опасная. Она есть половинка христианства,
внешняя сторона его, и явно недостаточна без внутренней: опасность ее еще и
в том, что она заслоняет христианство, выдавая себя за него. Поневоле
начинаешь думать, что русские в их многовековой истории были христианами "по
касательной" - т.е. мысли о православных (христианских народах и
христианских цивилизациях) - не более, чем языческий миф.
2002-06-28
Ю.И.: - Такие рискованные утверждения требуют серьезных доказательств.
Расшифруйте, пожалуйста. Между прочим, Святой Огонь на Пасху в Иерусалиме
сходит лишь по молитве православного патриарха.
2002-07-03

О сытых телах с неким мировоззрением

Филипп П.: - Уважаемая Ю.И, ваша задумка Изании - неплохая штука, но вы
смешиваете два разных дела.
Дело Церкви - спасать души, ищущие спасения. Дело государства - кормить
и беречь тела. Дело религии и идеологии (любой) - поддерживать некое
мировоззрение в людях.
Вы пытаетесь, не участвуя в уже существующей государственной жизни,
создать параллельную ей структуру с теми же целями. Что ж, вероятно это
хорошо, и можно это считать феноменом гражданского общества, народного
самоуправления. Но вот удастся ли это в нашем тоталитарном государстве? Хотя
если бы вы этим ограничились, все было бы здорово и достойно уважения и
помощи. Но затем вы пытаетесь выдать Вашу организацию еще и за некий
духовный союз, способствующий спасению душ. А вот стоит ли? Ведь вот что вы
пишете:
"Но, если с помощью этого "частного случая" (Изании - Ю.И.), нам
удастся избавить хотя бы нескольких человек от тоски и пьянства из-за
бессмысленной постылой жизни, хотя бы нескольких детей от наркоманов и
содомистов, хотя бы нескольких девушек от панели, а отцов семейства - от
воровства и других преступлений из-за невозможности кормить семью - будем
считать задачу выполненной."
Такую роль может вполне выполнить хорошая земная религия, не так ли? Вы
не задумывались над тем, что попущением погружения человека в бездну грязи
(как в вышеуказанных случаях) и унижения Бог пытается сломать изначально
присущую грешному человеку гордость, мешающую стремиться к истинному свету,
и пробудить в нем покаяние? Вы уверены, что все, что происходит, плохо?