Иванова Юлия. Дверь в потолке

Вкладывать в банк почти весь свой доход и получать из него все необходимое
для жизни...
Возникают вопросы: Банк - это учреждение. Кто будет им управлять? Кто
даст гарантии сохранности вкладов? Кто проконтролирует распределение
средств? Короче, грубо говоря, где гарантии, что вкладчиков не обманут и их
деньги не пропадут.
Допустим, мы считаем, что каждый, вступающий в Изанию, готов жить по
нравственному закону. А как проверить, что это так? Что в наши ряды не
войдет кто-то, живущий совсем по другим законам и желающий использовать нашу
доверчивость в своих интересах. Кто-то сказал, что все великие идеи
задумываются самыми мудрыми и благородными людьми, а их плодами пользуется
негодяй. Где гарантия, что такого не будет с Изанией?
Простите за такие рассуждения, но я представила, что рассказываю об
Изан-банке своим знакомым или даже собственной семье. Поверьте, они славные,
честные люди и вполне подошли бы, как граждане Изании, но они в нее не
поверят.
2000-08-16
Идеалистка: - Не можете ли вы кратко объяснить свою идею: что такое
Изания? Новая церковь, коммуна, общественная организация? Будут ли ее члены
строить справедливое общество, живя вместе обособленно(коммуна), или
действуя среди людей? В последнем случае что они могут сделать, когда
сильные мира сего презирают нравственный закон и творят все, что душе
угодно, а что могут люди высоконравственные: призывать к добру (кто их
слушает) и пытаться помогать обездоленным (если да, то на какие средства). Я
давно думаю над этим вопросом и не вижу ответа. А вы его знаете? Если да,
расскажите, пожалуйста, кратко. Только не говорите, что этим людям поможет
Бог. Простите, но я не верующая. А вот в человеческое благородство и
возможность устроить жизнь по нравственному закону верю...теоретически.
Потому что не знаю способа. А Вы?
2000-08-14
Ю.И.-Идеалистке: - Не новая церковь и не коммуна, а некий Союз, только
не "республик свободных", а свободных граждан всех республик и нереспублик.
О личной свободе. Она подарена человеку Творцом, и ее суть в том,
чтобы, свободно подчинившись внутреннему закону (совести), найти и исполнить
свое Предназначение в этом мире, внеся таким образом личную лепту в
существование живого Целого, каковым является человечество, и получив взамен
Жизнь. (Возлюби ближнего, как самого себя).
Или выбери духовную смерть, пытаясь заставить всех служить "себе
любимому".
Сейчас для многих осуществить Призвание, достойно самореализоваться
практически невозможно. Повсюду - тромбы, непробиваемые некротические зоны
из захвативших средства и власть "вампиров" и обслуживающих их чиновников. В
результате - инфаркты, инсульты многих судеб, а чем помочь? Наша трагедия в
том, что мы с нашими призваниями, золотыми руками, идеями, талантами и
порывами невостребованы, от чего мертвеем и засыхаем. Задействовано лишь
набивающее карманы. Чаще всего это грех, дурь. Алчность, распутство и
всевозможная патология.
Короче, нас перемалывает чудовищная система, безумная и разрушительная,
требующая подчинения ее безумию и порокам, вместо того чтобы нести друг
другу помощь и жизнь, как того требует закон Неба (совесть). Она и нас
волей-неволей делает хищниками, пожирающими других.
Для меня вышесказанное - не религиозная или этическая проповедь, а
вопрос жизни и смерти, даже с чисто рациональной позиции. Изания - попытка
пробить, наладить общий животворящий кровоток в обход опухолей и тромбов.
Страшно смотреть, как самые, казалось бы, неподкупные члены нашей
оппозиции, едва дорвавшись до кормушки, на глазах превращаются из "народных
защитников" в "бездонных потребителей"! Обжорство, особенно за счет
последнего куска хлеба изо рта ближнего - тяжкое заболевание.
Идеалистка: - За что я ненавижу современный миропорядок?...это что
деньги решают все. Ну, такая мини-Изания по взаимопомощи существует в любом
доме между соседями. Но как это поможет в решении современных проблем?
И даже помогать людям без денег не получается. Я, например, всегда
старалась помогать старикам-соседям: ну убрать, в магазин сходить. А пенсии
им тогда и так хватало.
А теперь все упирается в деньги.
В Союзе да, излишки были. Мои родители, например, копили детям на
свадьбу, на обзаведение... да не успели - те деньги реформа превратила в
пыль.
Конечно, в соответствии с вашим проектом было бы разумнее дать их, пока
дети растут, какой-нибудь молодой семье, а те бы в будущем помогли им и
детям. Или тоже похоже на Изан-банк - у нас на фабрике была такая система,
что, если хочешь, часть своей зарплаты перечисляешь в специальный фонд на
счету предприятия. А с того счета и дом культуры, и детсад, а еще можно было
получить беспроцентную ссуду, даже на кооператив. Но ведь все это было в
Союзе, с ним и ушло"
Ю.И.: - Представьте себе - бригада строителей, пайщиков кооператива,
возводит некий общий дом - там есть каменщики, плотники, кровельщики,
стекольщики, маляры, сантехники. Никакой конкуренции - каждый добросовестно
делает свое дело, так как знает - в доме нам жить вместе, и если крыша будет
течь или в окна дуть - плохо будет всем, в том числе и моей семье. Это -
Изания.
В Союзе мы все терпели, потому что по идее пахали на укрепление нашей
общей "крепости" от "вампиров". А теперь? Пахать на то, чтоб они жирели,
развратничали, строили бордели, казино и наркопритоны для наших же детей? Мы
не призываем к насильственной революции, мы просто должны научиться
обходиться без них. С помощью Изании мы обеспечим друг друга всем
необходимым, в том числе и работой. Вы совершенно справедливо пишете, что
сейчас "деньги решают все". В том-то и дело, это та самая Марксова
"прибавочная стоимость". Мы же в Изании будем обмениваться собственным
трудом и ресурсами друг с другом, потому что как только деньги "выходят на
улицу", к ним присасываются перекупщики, рэкетиры, сутенеры, банкиры, жрецы
всевозможных пороков. А ресурсов у нас полно, иначе из страны не вывозили бы
миллиарды долларов. И главный капитал - мы сами, наши силы, таланты и
возможности.
Идеалистка: Но этот вопрос: "а что мы можем?" и унылый ответ: "суждены
нам благие порывы, но свершить ничего не дано" мне самой до смерти надоели.
Так что если у вас есть конкретные идеи, я к вашим услугам. Правда, я сейчас
живу за границей, но проект же без границ...
Ю.И.: - Вы правы, проект без границ. От вампиров стонут везде, а если
где-то и живут "хорошо", то, как правило, за счет ограбленных и охмуренных
стран и народов - вроде нас, "совков". Этот грех рано или поздно аукнется
бедой - не на родителях, так на потомстве.
Идеалистка: "Наслаждением считаю общение, помощь другим."
Ю.И.: - Верю, проект мы совместными усилиями раскрутим. Рассказывайте
"нашим" об Изании - их распознаете по тоске по настоящему Делу.
Идеалистка: "Я не верующая."
Ю.И.: - Постарайтесь прояснить для себя - во что именно вы не верите? В
божественное происхождение человека? В некие высший Разум и Смысл
мироздания? В религиозные догматы хотя бы основных конфессий? В бессмертие
души? Разберитесь в себе самой - это очень важно.
Вообще-то мы в Изании не будем дискутировать вопросы веры - здесь право
каждого на тайну. Поставим барьер лишь для не признающих Закона Неба
(совести), который практически одинаков во всех основных религиях, включая
"Моральный кодекс строителя коммунизма". Отвергнем и сатанистов всех мастей.
Идеалистка: "Я убежденный антисталинист и не совсем понимаю, что вы,
стремясь к жизни по законам добра, в этом образе нашли."
Ю.И.: - Вообще-то примерно четверть "Дремучих дверей" посвящена ответу
на этот вопрос, который, видимо, разрешим лишь с духовно-религиозных
позиций, хотя сейчас и многие сугубо земные граждане снова превозносят
вождя. И это не только тоска по "твердой руке", по огромной великой стране,
которую при нем никто не смел обидеть, которой мы гордились, любили и
защищали ценою жизни. Пусть за шкирку, пусть кнутом и ценой невероятного
напряжения, но "пастырь" (название книги Булгакова о Сталине) нас загнал на
небывалую высоту. Хоть там и не было сытных лугов и теплого хлева, но мы во
главе с "Иосифом Грозным" поднялись над царством Мамоны, в котором, кажется,
и вы задыхаетесь. Оно не оставляло нас в покое и, отстреливаясь, мы попадали
порой в своих и друг в друга, но ведь мы "врагов народа" не выдумали!
Никакая это не паранойя. Теперь-то они скинули овечьи шкуры и народ на себе
ежечасно испытывает их когти и клыки.
Разодрать на части "Союз нерушимый" и растащить по кускам - такую
"свободу" мы бы с вами имели давным-давно, не будь "удерживающего" Иосифа.
Идеалистка: "Насилие - это, я считаю, хуже всего на свете, и хуже
власти ненавистной нам Мамоны."
Ю.И.: - Ну, это дело вкуса. По мне так лучше строгий отец, запирающий
на десять замков неразумную дочь, чем соблюдающий ее "права и свободы"
беспорядочно трахаться, спиваться, колоться и умереть от спида. А разве
власть Мамоны - не насилие, не рабство у чужой и собственной "дури", за
которые приходится потом так тяжело расплачиваться? Душевным и духовным
кризисом, болезнями, а то и самой жизнью. Знаете, верующее сознание
общепринятую "свободу" именует "отвязанностью", да и многие неверующие в
конце пути проклинают ее, сокрушаясь о "загубленной жизни".
Вы правы, конечно - насилие, штука неприятная, но есть насилие во
спасение, а есть - в погибель (это когда девочек пионерского и
комсомольского возраста продают в турецкие бордели). Прекрасно, разумеется,
когда человек свободно соблюдает Закон Неба (совести) - верующие таких
называют сынами или "рожденными свыше". Но таковых, увы, единицы, а
большинство народа нуждается порой в мудром и жестком пастыре, оберегающем
от неверного пути, пропасти и хищников. Именно с этих позиций я защищала
вождя в романе, не говоря уже о том, что он спас многие народы от фашизма,
то-есть от полного уничтожения.
Кстати, я сама (говорю совершенно искренне) благодарна советской власти
за те духовно-нравственные основы бытия, которые, несмотря на внешний
атеизм, нам прививали. Например, для чтения и переиздания отбиралось лучшее
из классики. А фильмы, песни, всевозможные кружки, спортивные секции? В моем
послевоенном детстве дети были главными, для них строили "светлое будущее",
где будут летать - так мы его и рисовали в тетрадках. А потом я без труда
приняла ценности христианские.
Теперь страна рассыпается в прах, как лишенное души тело. Я имею в виду
даже не физическую, а духовную гибель, несмотря на возрождение и
строительство храмов.
Ю.И - Идеалистке: - Об Изан-банке. По-настоящему он будет возможен лишь
когда раскрутимся - обезопаситься надо со всех сторон. Будет он, в основном,
инвестиционным, то-есть средства не должны навариваться или простаивать, а
все время работать на "дело жизни" всех и каждого. Они будут выдаваться под
гарантию отработать в системе Изания, сдать ей что-то в аренду или
постепенно вернуть по договору. Скользящий график взаимозачетов и услуг, в
том числе и денежных. Систему компьютерного учета и параллельных личных
карточек надо тщательно разработать с помощью специалистов.
Поскольку все счета (дебет-кредит) будут на виду, халявщики и рвачи
сразу проявятся.
Конечно, если вы скажете сразу своим знакомым и родственникам: "Гоните
деньги", они не дадут и будут правы. Поэтому поначалу мы будем работать на
взаимозачетах в у.е. - так урвать сложнее.
Мои ответы получаются очень длинными, но ведь все приходится объяснять
и обосновывать, строя мост между людьми самых разных убеждений, которых
необходимо объединить. Если что-то вам покажется интересным, распечатайте и
дайте прочесть другим.
Размещаю на сайте еще одну свою книгу, которая скоро выйдет - на этот
раз небольшую повесть, как раз "для интернета". В Союзе она публиковалась
давно и лишь в журнальном варианте.
2000-08-29

О "Последнем эксперименте"

Идеалистка: (о "Последнем эксперименте") - "Проглотила" за два
обеденных перерыва. Люблю книги, где захватывающий сюжет сочетается с
глубокими мыслями, а эта как раз из таких. Странно, что ее не хотели
издавать у нас. Если бы такая повесть была написана в наши дни, она никого
бы не удивила. Но вы говорите - ранняя. Это какой же год? 70-е или еще
раньше?
Что вас в те времена натолкнуло на такие идеи?
2000-08-31

ЗОЛОТАЯ МОЛОД ЖЬ

(1954-55 годы)

Вокруг все стало понемногу меняться. Активизировались "стиляги",
коктейль-холлы и прочие атрибуты "загнивающего Запада". Я теперь жила в
писательском доме, в самом гнезде "золотой молодежи", училась с ними в одной
школе. Однажды меня пригласили на день рождения, где пили коктейли,
танцевали "стилем" и играли в бутылочку. Мой первый в жизни поцелуй был
омерзительным - будто холодная, липкая, пропахшая вином медуза вползала в
рот. Я вытерпела, но потом от шока тоже хлебнула лишку, убедившись, как в
том анекдоте, что "вино делает меня другим человеком, а тому тоже выпить
хочется". Короче, в меня вселился бес. Мы с сестрами-близняшками из
параллельного класса, решив после вечеринки прогуляться, шатались по
переулку, чертили на заиндевелом заборе хулиганское слово из трех букв и
помирали со смеху.
Наутро болела голова, мутило. Я немного отмокла под душем и поплелась в
школу. Близняшки, тоже с портфелями, догнали меня.
- Какая еще школа, погляди на себя. В "Повторном" - "Мост Ватерлоо",
чуваки билеты взяли.
Так началась моя богемная жизнь. Прогулы по сердобольным маминым
запискам и блатным справочкам, вечерами - танцы-шманцы с вермутом или
портвейном, утром - кинотеатр Повторного фильма с буфетом, где продавали
бутерброды с семгой и пиво портер. По выходным и праздникам - гудеж в пустых
переделкинских дачах. Время от времени наезжали родители и всех разгоняли,
пугая фельетонными санкциями, которые действительно порой обрушивались на
головы "чуваков, чувих и "перерожденцев-предков".
Жить в писательском доме было интересно. Доводилось ездить на лифте с
Вертинским, Пастернаком, Ахматовой - о прочих подданных советской музы,
проживающих в нашем подъезде, уж и не говорю. Чаще всего проезжала к себе на
третий этаж жена поэта Семена Кирсанова, красавица Раечка, всегда в
тренировочном костюме и с теннисной ракеткой. Потом поэт застукал ее на
квартире с тренером, был жуткий скандал, от которого пострадал больше всех
пудель Марсик. Запертый в брошенной разругавшимися хозяевами квартире, без
еды, питья и привычных прогулок, он душераздирающе выл на весь дом, и никто
не знал, как ему помочь.
Астрономию, спорт и ледяной душ я забросила, в дневнике появились
четверки и даже тройки, на душе скребли кошки. Сладкая жизнь быстро
наскучила, но попробуй вырвись, когда "среда обязывает". Но чем больше я
себя заставляла веселиться, тем становилось тошнее. Появился у меня мальчик,
который нравился не мне, а моей однокласснице, в то время как ее мальчик
нравился мне. Мы долго думали, что тут предпринять, но так и не придумали, а
все вокруг уже давно ходили "в дамках". Чувствуя себя едва ли не старыми
девами, мы сговорились в один и тот же вечер тоже стать "как все", обнялись
и отправились на свидания, как на казнь. Чтобы пересилить себя, мне пришлось
напиться, происходившее помню плохо, разве только то, что все было
отвратительно. Я глотала вино пополам со слезами и думала о "ее мальчике",
который сейчас обнимает мою счастливую одноклассницу.
Через несколько лет, когда я уже буду замужем и с годовалой дочкой, мы
с ним случайно встретимся в "Ударнике" на дневном фестивальном киносеансе.
Он затащит меня к себе "попить чайку" и едва не изнасилует. С трудом
вырвавшись с клятвенными обещаниями встретиться в другой раз, я буду
размышлять уже в метро, прикрывая разодранный чулок, о странностях и
загадках дел сердечных. А тогда, посчитав себя наконец-то состоявшейся
светской львицей и подивившись человечеству, уделяющему столько времени и
сил хрен знает чему под названием "любовь", я успокоюсь, перестану подходить
к телефону и вообще после школы буду удирать в читальный зал "Ленинки", где
меня никто не сможет достать.
Обложившись учебниками и редкими книгами, буду грызть "гранит науки" в
самых разных областях - девятый класс, а я еще не решила, кем стану.
"Пробовала перо" - стишки, короткие рассказы и даже поэма. Выслушав похвалы
читателей, опусы обычно тут же сжигала. Тянуло меня и к медицине - то ездила
в институт сердечной хирургии, помогая ухаживать за обреченными детишками с
синими губами - так хотелось их спасти, то мыла пробирки в лаборатории
великого Демехова где-то на Пресне. Но малыши, самые умненькие и красивые,
умирали на операционном столе. Да и демеховских собак было жалко. Дома я
теперь почти не бывала, наскоро обедала в кафе "Прага" сосисками с тушеной
капустой и чашкой кофе и спешила то в Ленинку, то к Демехову, то на
тренировку в секцию художественной гимнастики. Меня даже зачислили в
участники выступлений на будущем московском всемирном фестивале молодежи и
студентов, но, увы, опять неудачный прыжок и вывих коленки. На этот раз,
вспомнив, как мне на катке "вправляли кости", я чашечку на место вправила
сама.
Подошли выпускные экзамены. Баковское поместье отчим к тому времени
продал и "пошел в народ". Объявив, что к этому самому народу надо быть
ближе, построил дом под Рязанью, в есенинских местах. Я по Баковке
тосковала, особенно по ледяной дорожке вокруг дома, по своей земляничной
поляне и собаке Троллю. Спустя много лет, проезжая мимо этих мест уже на
свою дачу, по Киевскому направлению, я почувствовала, как екнуло сердце, и
попросила мужа свернуть машину на знакомую улицу. Вышел охранник и сказал,
что хозяев нет дома. Но услыхав, что я здесь когда-то жила, милостиво
разрешил глянуть издали на перестроенный дом.
Странное это чувство - возвращаться в места из прошлой жизни, где тебя
уже нет. Что-то кладбищенское.
- Скажите хоть, кто здесь теперь живет? - спросила я, зная, что имение
несколько раз переходило из рук в руки.
Поколебавшись, охранник коротко бросил: - Кобзон.
Потом, смягчившись, добавил, указав на желтое здание неподалеку: - А
здесь у него студия звукозаписи.
- У нас тут собачья будка была, - поведала я Борису.
- Такова се ля ви, - подытожил охранник, давая понять, что экскурсия
окончена.

Семья наша уехала на лето в деревню (к тому времени родилась вторая
сестра), а я сидела одна в пустой квартире, отключив телефон, и зубрила.
Квартира теперь у нас тоже была другая, побольше, мы поменялись с
Березовскими с доплатой. У Гены Шангина-Березовского, не только студента
биофака МГУ, но и композитора, того самого, что сочинит "Царевну-Несмеяну",
собиралась по вечерам шумная студенческая компания. Они выходили на балкон
наших прежних апартаментов, который располагался через двор как раз напротив
моей нынешней комнаты, и орали хором:
- Ю-ля!
Я нехотя открывала окно.
- Иди к нам!
Я кричала, что мне надо заниматься, что завтра экзамен, но однажды они
все-таки зазвали. Это была совсем другая публика, не то что наша прежняя
тусовка, - хоть и постарше, но куда интереснее. Особенно ошеломил меня
Володя Познер, прибывший из самой Америки и очень красивый. Я еще больше
помрачнела и сбежала.

"Так не плачь, не грусти, как царевна Несмеяна,
- Это глупое детство прощается с тобой"...

В БЕСЕДКЕ С: Юстасом, Гавриилом Державиным

и Идеалисткой

Ю.И. - Юстасу: - В прошлый раз разразилась к вам большим посланием. Я
пишу ответы за городом, а выход в Интернет пока - лишь в Москве. Отсылаю не
сама. Может, что-то получается не то и не так, не доходит или не туда
попадает? Я компьютер только осваиваю с помощью самых разных "товарищей".
Прочла только ваши ответы "Человеку". Ну вот, теперь вы имеете
представление об "искушениях". Это когда тебя нарочно дергают за хвост,
пытаясь разозлить. Чтоб огрызнулся или укусил. Тут уж не до Истины и не до
Изании. Начинаются потасовка и базар, то-есть их игра, "парнокопытных" -
возмутителей спокойствия, в которых вы не верите. Хотя и отвечаете Человеку
совсем не как атеист - будто местами цитируете мой роман, который "не
читали". Лишь некоторые уточнения:
1. Я отнюдь не делю людей по принципу "верующий-неверующий." Для меня
Христос - "Путь, Истина и Жизнь" - (Его слова). Поэтому те, кому удается
идти Его путем, не будучи воцерковленными, тоже связаны с Ним какими-то
неведомыми нам корнями, так как сказано: "Без Меня не можете творить ничего"
(то-есть ничего хорошего). Там, где "добрый плод", там и Небо незримо
присутствует. И наоборот. Короче, кадровый военный, отсиживающийся в тылу,
куда хуже какого-нибудь стихийного партизана, сражающегося просто "по зову
сердца". В романе я как раз и пыталась доказать, что внешне атеистическое
государство Иосифа было куда ближе к Небу, чем нынешняя Эсэнговия, где
возводятся храмы кирпичные, но разрушаются внутренние. Лично для меня в
Церкви главное - таинства, особенно исповедь и Причастие. Это все равно, что
переливание крови для больного. Но я вижу, что бывают люди, для которых жить
по заповедям - все равно, что дышать. Никаких усилий. Или вдруг в
экстремальной ситуации какой-нибудь последний забулдыга оказывается героем
там, где "братья и сестры" в панике разбегаются по углам.
Вот вы, например, порой интуитивно стоите гораздо ближе к Истине, чем
многие "воцерковленные" со стажем.
И насчет "растительной вечности" я с вами согласна, так как воспринимаю
земную жизнь как сражение на передовой за такие вселенские ценности, когда
даже думать о личной награде - кощунственно. Вообще распространенный ныне в
религии стимул "личного спасения" мне глубоко чужд. И, наверное, не только
мне, о чем свидетельствуют духовные искания наших отцов и дедов. "Спасатель"
нам куда ближе "спасающегося." А все эти злорадные: "Пусть себе грешат, зато
ужо я порадуюсь их мучениям в аду" - вообще не имеют никакого отношения к
христианству. Садизм какой-то.
2. "Природу человека не изменить религией."
Можно. Таинствами. "Как?" - спрашиваете вы. Не знаю, но меняется шкала
ценностей. Что-то в тебе поворачивается, какой-то невидимый ключ, и за окном
поезда начинает прорисовываться иной пейзаж, отнюдь не кладбищенский. И хоть
еще боишься конца земного, но одновременно жаждешь его, как своей станции,
каким-то внутренним видением все больше узнавая за окном нездешние горы и
сады.
Ну а если попроще, то все меняет, пожалуй, вера в бессмертие.
Согласитесь, что между пассажирами, один из которых едет на собственные
похороны, а другой - на свадьбу с какой-нибудь Золушкой, - "две большие
разницы", как говорят в Одессе. Первый будет скандалить с соседями из-за
полки и с проводником из-за чая, а у второго одно на уме - как бы не сперли
из чемодана хрустальную туфельку.
Примечательно в связи с этим письмо мальчика, присланного Идеалисткой
на наш сайт:

"Спасите мою душу.
Мне 15 лет, а я уже вторую ночь не могу заснуть, мне страшно думать о
том, чем все закончится. Вот мои 15 лет пролетели для меня как один день и
также пролетит и вся жизнь (еще несколько десятков лет), а что потом? -
пустота, где нет ни моих родителей, ни моих друзей, там нет ничего, даже
меня нет. Я понимаю, что это неизбежно... Но тогда получается, что
единственная и конечная цель в жизни - смерть, умер и все. И никто не
вспомнил, может, только кроме сыновей да правнуков. И все. Так не все ли
равно, прожить 70 лет или 20.
И все люди погибнут, как динозавры, вот случится какой-нибудь
катаклизм, и все. А рассказы о нескольких жизнях и о рае с адом - все это
фигня, придуманная для того, чтобы человек не отчаивался и думал, что это
только начало и что потом он попадет или в рай, или в ад, а может, просто
родится другим человеком. А человек - как растение или любое другое живое
существо на Земле - был и нету, и все напрасно, жил или не жил."

В общем, как у Пушкина: "Дар напрасный, дар случайный, жизнь - зачем ты
мне дана? И зачем рукою тайной ты на казнь осуждена?"
Обычно здесь приводят поэтический ответ Александру Сергеевичу
митрополита Филарета Московского, но я процитирую обращенные к Творцу
строчки Державина:

Ничто! - Но Ты во мне сияешь величеством Твоих доброт,
Во мне себя изображаешь, как солнце в малой капле вод.
Я связь миров, повсюду сущих, я крайня степень вещества,
Я средоточие живущих, черта начальна Божества.
Я царь - я раб, я червь - я бог!
Но будучи я столь чудесен, отколе происшел? - безвестен,
А сам собой я быть не мог.
Твоей то правде нужно было, чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие,
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! В бессмертие Твое.

Ведение о бессмертии души дано каждому, только большинство граждан
переносит его на тело, оказываясь под конец банкротами а ля "скупой рыцарь".
Ну а Библия учит, что сотворенный "по образу и подобию" человек в
результате грехопадения "овампирился". Вот и получается, что наша природа -
бог и зверь в одном флаконе. Кто из "нанайских близнецов" одержит верх,
когда прозвучит финальный свисток?
А страх на первой ступени -не так уж и плохо, если он во спасение.
Закурил впервые - получил от отца тумака или головную боль - глядишь, и