Иванова Юлия. Дверь в потолке

у нас сотни, тысячи? - мысленно вопрошала я заокеанского гостя, - Дело в
том, что в отличие от них вы одиноки. Случись разориться, вас не пощадят в
том волчьем мире, где идет беспощадная грызня за место в жизни. Поэтому как
бы высоко вы ни поднялись, как бы ни упивались своей властью, вас всегда
гложет страх потерять свой капитал и вместе с ним все.
Гигантские дизель-электроходы, тепловозы, корабли-ракеты с подводными
крыльями - их все больше с каждым годом. Вместе с иностранным туристом,
посетившим Сормовский завод, вы недоумевали: - Чудаки...Стоит ли так
стараться для государства?" И вам ответил один из рабочих: - Государство -
это мы.
Я жалела Фреда, предрекая, что "будет ли он покачиваться в коляске
быстроногого рикши, выбирать ли жене роскошную нитку жемчуга, добытого
темнокожими ныряльщиками, или просто лежать, развалясь в шезлонге, под
ослепительным итальянским небом, - она (подаренная Анищенковым книжка)
всегда будет с ним. Между деловых бумаг и крикливых рекламных брошюрок.
Смущая и тревожа душу вопросами, от которых так трудно уйти человеку."
"На разных языках", "Смена", 1961 год, No19.
Как странно и больно сейчас это читать... Уже давно государство - не
"мы", а "они", да и государства того больше нет. Но что-то в душе упорно
отказывается принять реальность. И по-прежнему жаль "фредов", теперь уже
наших. Бедолаг, наступивших на чужие грабли. Будто не было в истории Руси
Радищева, Достоевского, Толстого и великих святых старцев.
- Что делать? - Ничего или бабки.
- Кто виноват? - Коммуняки и Чубайс.
Истина же, натурально, не в вине, а в спирте Рояль. На худой конец, в
пиве Пит.
А ведь мы предупреждали - что-то неладно в советском королевстве. Не те
"мы", которые вздыхали о романовской "стране рабов, стране господ" или о
витринах "гнилого Запада", но твердящие, как заклинание: "Мы - не рабы, рабы
- не мы". Ходить в шестерках у царя, у золотого тельца, или у собственных
страстишек - без разницы. Ну а подчинение инструктору при восхождении - не
рабство, а дисциплина. Высота все затраты спишет - и пот, и кровь, и
лишения. Здесь нужно лишь "насущное", никакого барахла. И еще - пастырь "от
Бога", верный указанному пути. И надежная рука того, кто рядом И молитва -
"чтобы страховка не подвела".
В 70-е я написала повесть-сказку "В стране ловушек", где жалела своих
героев-пионеров, плененных то матушкой-Ленью, то Страхом и Тоской Зеленой
(унынием), то уродливой злой Кривдой в маске красавицы-Правды, то коварными
Вещами:
"В этом городе живут вещи, и мы все у них в плену. Они заманивают
разными хитростями в свой город, подчиняют, превращают в рабов. Всех, кто
клюнул на Золотую Удочку или на что-нибудь подобное.
А мы ничего не замечаем. Нам кажется, что мы сами владеем вещами, а не
они нами.
Потом мы погибнем, а вещи переживут нас. А может, мы тоже превратимся
из людей в банки с компотом или сгущенкой, в шкафы, шубы или в жестянки на
колесах. Такие дела."
Детям надо было успеть преодолеть все соблазны за 60 условных сказочных
лет. Иначе они никогда не вернутся в реальную жизнь, превратившись в
персонажей с отрицательным значением, вроде Голого Короля. В назидание
потомкам. Я предупреждала, что, если мы духовно остановимся и потеряем
Тайну, то никогда не построим никакое Светлое будущее, а так и останемся
рабами "дурной материальной бесконечности", как сказал бы философ или
священник. В моей сказке 70-х все заканчивалось хорошо, но вышестоящие
инстанции ее, тем не менее, отвергли - и саму книжку, и отснятый по ней
телефильм, объявив "клеветой на советскую действительность".
Потом я с ужасом наблюдала, как мрачная фантазия постепенно воплощается
в жизнь, страшная сказка становится былью. "Ловушки" победили, захлопнулись,
а вчерашние пионеры - (взрослыми, за сорок) оказались совсем в другой
стране. Мне же осталось опубликовать-таки сбывшееся мрачное пророчество и
опять пожалеть новоиспеченных олигархов, уже в лице своих героев:
"Мы теперь все время боялись - что нас отравят, застрелят из-за угла,
обрежут тормоза или сделают не тот укол, потому что казалось, все вокруг нас
ненавидят и нам завидуют. Как в царстве Страха и Тоски Зеленой - будто его и
не покидали.
Служить уже даже не машинам, а нулям в личном капитале, которые мне
преумножали мои автосалоны. Чем больше нулей, тем лучше. Почему "лучше", я
не знал, потому что все меньше оставалось свободы, здоровья и желания этой
свободой пользоваться. Я лысел и старел, и непонятно было, что в старости-то
с этими нулями делать?
Но, как и все вокруг, как и мой конкурент Сидоров, остановиться я уже
не мог и переводил свою жизнь в эти нескончаемые нули."
Надеюсь, читатель простит меня великодушно за столь долгое цитирование,
но оно неспроста. Вот читаю в нашумевшем интервью опального олигарха:
"В бизнесе сначала хотелось просто заработать миллион. Потом не
миллион, а десять миллионов. Потом понимаешь: ну, стоп! Всего заработанного
не прожить, но хочется, чтобы были такие автомобили, которых никто никогда
не делал"...
Нули, автомобили - прямо мистика совпадений! Да и попал изгнанник в
олигархи, как и мой Олег Качапкин, из светлого совкового прошлого, о котором
тоже тепло вспоминает. И мироощущение у них, вроде бы, близкое:
"Для меня свободный человек тот, кто умеет сам себя ограничивать. Для
меня, человека верующего, православного, свобода означает жизнь с
соблюдением ограничений, которые сформулировал Иисус Христос в Нагорной
проповеди. А до него в Ветхом Завете Моисей, который услышал эти заповеди от
Бога. Вот это для меня и есть свобода. Свобода как система внутренних
ограничений."
Замечательно, можно подписаться под каждым словом. Если исходить из
известного определения свободы, как "осознанной необходимости", получается,
что свобода для "человека верующего" - это осознанная необходимость
исполнять Волю Творца. Подчиняться Его высшему нравственному Закону,
вписанному в сердца людей, которым еще Кант восхищался. То есть Заповедям.
И снова я жалела олигарха, тоже бывшего пионера, так похожего на моего
Олега Качалкина с его нулями да машинами, размышляя - как же все-таки им
спастись? Даже не о "народном гневе" речь, не о "суме и тюрьме", не о
киллерской пуле, а о самом главном - о бесценных, бессмертных олигаршьих
душах. Они ведь тоже дети Божии - значит, нам братья. Вон Нагорную проповедь
поминают, заповеди...
- Нашла о ком плакать! - негодовал народ, - Поверила... Много эти
кровососы нас жалеют! Себя спасай и свою семью. А жалеть надо нас, нищих.
Открываю Евангелие, притчу о богаче и нищем Лазаре. Один пирует, другой
лежит у его ворот в струпьях и лохмотьях и мечтает о крошках с барского
стола. И только за это (! - больше никаких деталей их биографий не
приводится), нищий попадает в рай, а богач - в ад. В муках взывает богач к
праотцу Аврааму о помощи и слышит в ответ: "Чадо! Вспомни, что ты уже
получил доброе твое в жизни твоей, а Лазарь - злое; ныне же он здесь
утешается, а ты страдаешь".
Так кого нам все-таки жалеть?
Но оппоненты мои лишь злорадно руки потирали. Так, мол, им, аспидам, и
надо. Ужо мы из райских кущ полюбуемся, как их там на сковородках!
Ох, не так все просто, ребята, особенно по поводу "кущ". Открываю
другую притчу - о Страшном Суде. Накорми голодного, одень замерзшего, дай
крышу над головой бездомному, перевяжи раны болящему, утешь отчаявшегося-
именно по такому критерию будут отбирать в эти самые "кущи". Многие ли из
нас смогут похвастаться подобными деяниями?
Дальше - больше. Я о притче "о талантах". Кому будет по плечу в конце
пути отчитаться перед Господом за вверенные "таланты"? За молодые силы,
способности, здоровье, за драгоценный дар жизни? Ведь, согласно притче, мы
должны послужить ими не самим себе, не (упаси Боже!) другому хозяину, не
"зарывать в землю", а вернуть умноженными Господину Небесному. Речь идет уже
об исполнении предназначения, призвания, ради которых и призван на землю. Не
окажемся ли дезертирами, банкротами?
"Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется
и то, что имеет. А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач
и скрежет зубов."
Вот так, господа-товарищи: "Кому больше дано, с того больше спросится".
Поэтому именно олигархи, земные правители и прочие "сильные мира сего",
заблудившиеся в собственных страстях, - в наибольшей опасности. Те самые,
кого "никто не любит и все живущее клянет". Клянут порой даже кормящиеся с
барского стола, что уж говорить об "униженных и оскорбленных", кому
толстосумы - заклятые враги, хоть иногда и доводятся по вере братьями.
Братья-враги. Которых, между прочим, заповедано тоже любить. А коли
ненавидим - какие мы после этого христиане?
Есть в Евангелии одна из самых загадочных притч, приводящая многих в
недоумение. Об управителе, который расточал имение господина. Когда же
господин потребовал отчета, управитель со страху нашел-таки выход. Призвав
прочих должников господина, своих подчиненных, разрешил им переписать
долговые расписки, значительно скостив суммы. И неожиданно получил одобрение
от самого Учителя:
"И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы
они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители."
Как это понимать? Ясно, что речь идет о спасении в вечности - не только
управителя- олигарха с его "неправедным богатством", но и нас, грешных. Об
отчете на том самом Страшном Суде. Повторяю - у многих ли из нас имение
"праведное", особенно при нынешнем "диком рынке"? Согласно притче, олигарх
так же не может оправдаться без нашей помощи, как и мы без него. Войти
великодушно в долги друг друга перед Богом, отчитаться миром - не в этом ли
суть? Но с одним существенным уточнением - эти взаимно получаемые кредиты и
погашения можно использовать лишь для приумножения богатств Творца, чтобы
"войти в радость господина твоего." То есть, исходя из смысла истории, из
высшего Замысла о мире и человеке - умножить жатву Господню, спасти как
можно больше "детей Света". Для того и Сын пришел на землю, принял
мученическую смерть, завещав своим ученикам терпеливо и мужественно нести
крест во имя спасения друг друга в вечности.
Кто такие олигархи? Праведно или неправедно нажито их имение, оно все
равно, по сути, принадлежит Господину, а олигархи - лишь управляющие у Него,
как бы аккумуляторы Его богатств, должных служить делу общего спасения. С
них "много спросится", и спросится именно наше, народное спасение. Потому
управляющий и должен быть в этом так кровно заинтересован, потому и помогает
в притче каждому отчитаться, "чтобы они, когда обнищаете (то есть
обанкротитесь на Суде - Ю.И.), приняли вас в вечные обители".
Значит, именно народу предстоит ходатайствовать о решении окончательных
судеб своих вождей и богачей, - принять их "в вечные обители" Господина, как
благодетелей и заступников, или отвергнуть. Поэтому первейшая задача
олигархов - не проглотить, а спасти "стадо", которому без тепла, света и
"хлеба насущного" тоже погибель. Кому в петлю, кому на панель, кому в
дурман. А кому - в террористы и киллеры.
"Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, (не вернули его
Господину - Ю.И.) - подытоживает притча, - кто поверит вам истинное?
То есть ключи от Царства.
"Возлюби ближнего, как самого себя"...Для человека верующего это не
означает желать другому набитого кошелька да жизненных утех, чего жаждут
обыватели. Не говоря уж о поклонниках Бахуса, Морфея, Венеры с
содомо-гоморрами и прочих покровителей пороков, запрещенных Творцом в
приложенной к человеку инструкции. В тех самых заповедях, как "системе
внутренних ограничений", о которых справедливо поминает в интервью наш
олигарх, прозревая в них свободу от дурного необузданного "хочу!", от
служения тряпкам, кайфу, хоромам, телкам и тачкам, картишкам и страстишкам -
имя им легион. От всего, что убивает в человеке "образ и подобие", его
драгоценное время, уводит от высокого предназначения, которое есть у
каждого, тем паче у олигарха. Когда ответственность огромная, а чем
оправдаться? Особенно, ежели сам заварил историческую кашу, от которой у
"малых сих" несварение не только желудка, но и мозгов. Сдвиг подлинной шкалы
ценностей, стирание границ добра и зла. Ведь "горе тому, от кого приходят
соблазны"...
Итак, если для верующего "любовь к себе" означает, прежде всего,
стремление спасти душу для вечности, для бессмертия в Царстве, то "какая
польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?" И
ближним, которых нам велено возлюбить, "как самих себя", олигархи и не
олигархи должны желать не только "хлеба насущного", являющегося лишь
средством осуществления призвания, но состояться в самом высоком смысле
слова. О чем сказал Лермонтов устами своего "лишнего" героя: "Зачем я жил?
Для какой цели я родился? А, верно, было мне назначение высокое, потому что
я чувствую в груди моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения,
я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных".
Короче - исправить то, что натворили. Именно это некоторые
"благоразумные" наши разбойники-олигархи сейчас имеют в виду, говоря о
"необходимости покаяния". Не только бить себя в грудь, но и постараться
исправить зло в дополнительное время жизни, подаренное Всевышним. Как в
случае с нашим олигархом, чудом избежавшим смерти во взорванной машине.
Вложить это время в спасение человеческих судеб, превратив тем самым в
Вечность. "Чтобы не было мучительно больно", - как предостерегал красный
мученик Николай Островский, считающий самой прекрасной целью "борьбу за
освобождение человечества". Ведь это, пусть иными словами, но та самая
свобода от власти Мамоны, от служения греху (неважно, своему или чужому).
Это - ваша "система внутренних ограничений", господин-товарищ олигарх. Ради
высшей ценности - подобия Отцу, что и является смыслом исторического
процесса как естественного отбора. Потому что "ничто нечистое не войдет в
Царство". Не может быть Светом океан, состоящий из мутных и грязных капель.
Чую, уже ворчит читатель: хватит проповедей, есть ли у автора
конкретная положительная программа этого самого олигаршьего спасения?
Представьте себе, есть.
Уж коли наш олигарх по своему призванию банкир, то есть вышеупомянутый
"аккумулятор", хранитель богатств своей страны (а порой и не только своей),
то ему, как говорится, "сам Бог велел" создать такой народный инвестиционный
банк, где бы каждый вложенный "талант" (неважно, в какой валюте)
использовался лишь "на работу жаркую, на дела хорошие", как пелось в
советском фильме. Где бы счета каждого, включая и капиталы самого
управляющего, не просто преумножались, но и переходили в категорию вечных
ценностей - телесного и духовного спасения народа, что нынешним властям до
фонаря. Банк взаимовостребованности и взаимопомощи, девизом которого стало
бы: "Сотворим друг друга!" В противовес ихнему: "Сотвори себя сам"!
В чем же суть проекта?
Клиентам (как отдельным гражданам, так и коллективам производителей)
предлагается подать заявки на оплату банком тех или иных насущных расходов.
Это могут быть строительно-ремонтные работы, проблемы жилья, отдыха,
медицинской операции, учебы - как в нашей стране, так и за рубежом; закупка
удобрений, элитных семян, различной техники и горючего каким-либо
бедствующим хозяйством, мини-цехов по переработке мясных и молочных
продуктов и т.д. Руководство банка (поначалу в единственном лице народного
олигарха, а затем и в расширенном составе) рассматривает и постепенно
оплачивает эти счета по безналу. Деньги на руки, как правило, не выдаются -
во избежание злоупотреблений. Просто составляется долговое обязательство,
что такой-то гражданин или коллектив берет в долг энную сумму на такой-то
срок.
Кредит беспроцентный, но не безвозмездный - все потраченные народным
банкиром суммы фиксируются на его личном счету, который он может по желанию
постепенно обналичивать по мере возвращения долгов и тут же пускать на
другие заявки или проекты. Входя в долю (с риском), или просто одалживая
(без риска). Можно под залог. Все расчеты производятся в уе, которые могут
быть приравнены к доллару или к любой удобной валюте. Поскольку в банке
деньги не лежат, а все время "в деле" или в приобретенных материальных и
прочих ценностях, то в случае краха той или иной валюты все счета просто
автоматически переводятся в другую, устойчивую. При этом никто из клиентов
ничего не теряет, так как все в равном положении. А при работе со странами
СНГ или дальним зарубежьем используются для взаиморасчетов все те же уе по
курсу данной страны.
А еще "фишка" в том, что граждане вовсе не обязательно возвращают
"долги" наличными. Можно и даже желательно - готовой продукцией,
строительно-ремонтными, транспортными, жилищными и медицинскими услугами,
предоставлением своих дач для отдыха, участков под теплицы, уходом за
больными, детьми и престарелыми, репетиторством по самым различным профилям,
- в общем, кто чем богат, тому банк и рад. Востребованы все и вся - умелые
руки и золотые головы, время и таланты, пустующие дома и гаражи, пилорамы и
мастерские, всевозможное оборудование и автомашину б/у - ничто не должно
простаивать и гнить. Все по системе взаимозачетов в уе. Клиенты обзаводятся
личными электронными картами с современными степенями защиты, где регулярно
проставляется дебет-кредит. Ведь, к примеру, поступающие за долги продукты
(овощи, фрукты, мясо, молоко и консервы, переработанные в профинансированных
банком миницехах), сразу же распределяются между "своими" по сети
предварительных заказов, постепенно создавая собственную систему
жизнеобеспечения и подключая к ней всех желающих клиентов. Правило
пользоваться лишь услугами "своих" - своеобразный патриотизм участников.
Присутствует и внутренняя конкуренция - если кто-то будет запрашивать
слишком много уе, допустим, за транспортные услуги, клиенты обратятся через
диспетчера базы данных к другому водителю. Рвачи и халявщики постепенно
отсеиваются. Поскольку такая система автоматически отсечет, в первую
очередь, и многочисленных "накрутчиков", она будет выгодной, не говоря уже о
надежности. Так, по мере роста числа клиентов, при банке сформируется
устойчивая база данных о мастерах практически во всех областях
жизнеобеспечения из числа наиболее активной и способной части населения,
которая в настоящем не востребована. Появятся сведения о наших ресурсах и
возможностях, и будет реализована программа "хлеб насущный", подключившись к
которой клиент будет практически обеспечен всем необходимым при минимальных
затратах.
Затем "поверившие" граждане уже сами начнут класть в банк "свободный"
нал, который будет тут же идти "в дело" на срочные заявки или проекты, в
которых, кстати, тоже можно будет поучаствовать вкладчику и получить
прибыль, войдя в долю. Со временем появятся для постоянных клиентов свои
столовые, обеды на дом, поликлиники, детсады и группы продленного дня с
занятиями по профилям, пансионаты для компактного проживания престарелых с
необходимым уходом и т.д. - все на собственных ресурсах. А потом, если дело
сладится, можно будет реализовывать и совместную постановку фильмов, издание
книг, вести научные разработки, участвовать в возрождении страны - в ее
технических, медицинских, культурных, экологических и прочих программах.
То есть вокруг банка начнет формироваться как бы свой стремительно
расширяющийся мир, не знающий государственных границ, национальных,
религиозных и прочих распрей, объединенный единой системой кровообращения и
живущий по Законам Неба.
Имя этого противостоящего злу мира - Изания (Исполни Закон Неба). Союз
тружеников Земли, где деньги выполняют лишь свою основную функцию - меры
труда. Союз "человеков", взявших на вооружение божественные заповеди, в
соблюдении которых наш олигарх совершенно справедливо видит высшую свободу.
То есть ту самую объединяющую всех идею, о которой сейчас многие тоскуют, но
которая давным-давно написана на скрижалях и освящена Кровью.
Надо просто вернуться к истокам.
Взаимное финансирование всего, кроме "дури". Замечательно, что для
членов Союза совершенно необязательно будет селиться вместе, подвергая друг
друга всевозможным искушениям "бытовухой" и "несовместимостью" - их
объединит поставленная во главу угла Заповедь. В Изании исчезнут извечная
вражда между богатыми и бедными, противоречие между трудом и капиталом.
Заинтересованность материальную заменит духовная - не нажиться, а исполнить
предназначение.
Даст Бог, и до президентов дойдет, что "национальная идея" - не
конкуренция, не иссушающая борьба наций друг с другом, а взаимодополняемость
и взаимовыручка, без которых человечеству не выжить. Но пока надежд на это
мало, путь Изании - от личности к личности.
В этом новом Союзе и олигархам найдется почетное место при условии, что
они станут в нем инструкторами, пастырями, призванными доставить стадо
сохранным в обитель Господина. Иными словами, увидят в ближнем брата "по
образу и подобию", а не потенциальную отбивную к обеду. Спасение - соборный
процесс. Это "С" в русском языке имеет мистический глубинный смысл.
С-паситель и Его паства.
Чтобы войти в 8-й день творения или в Царство, человек должен
преодолеть соблазн "нулей и железок" и стать творцом. Каждый на своем месте,
любящий и вдохновенно исполняющий свое дело - творец. Но самое почетное и
ответственное творчество - спасти отверженных и униженных, расчистив
закопченные иконы их ликов.
Это и есть несгораемый вклад олигарха и банкира- в человека. Не в
"дурь", не в зверя в нем, а в его богоподобие и спасение. Успеть помочь
своим клиентам оправдаться перед Господином, ибо основной капитал олигарха -
время. Успеть заручиться как можно большей поддержкой, пока еще горит
зеленый. Тогда счет управляющего изан-банка станет вечным. Списком
спасительных добрых дел, который можно будет предъявить на Суде, избежав
адских сожалений о неиспользованном "звездном билете", когда уже ничего
нельзя исправить.
"В 15 сантиметрах от меня оторвало голову моему водителю, а должны были
оторвать голову мне - взорвалась машина."
А им-то, водителям и телохранителям, чем отчитываться?

Юлия Иванова, член Союза Писателей России

2002-10-23



Просто для очистки совести отнесла статью в "Независимую" на Мясницкой.
Охрана там - соответствующая - за порог не пустили, несмотря на все
удостоверения. Так что об "поговорить" не могло быть и речи. После долгих
телефонных мытарств спустилась за пакетом со статьей какая-то девчонка.
Через неделю пакет вернули - без всяких комментариев. Скорее всего, так и не
прочли.

"ЩАС ЕМУ ЦВЕТЫ!" ИЛИ В ДВУХ ШАГАХ

ОТ "ВСЕНАРОДНО ИЗБРАННОГО"

(май 1993 года)

В ту весну 93-го я стала вынашивать мысль опубликовать "Дремучие двери"
- уже стала вырисовываться такая возможность, нужны были лишь деньги. Ну что
ж, заработаю. Странно, что уже и название было, и написан в 80-е первый
вариант (история хождения героини по мукам любви и так называемого
"журналистского долга", менявшегося в зависимости от конъюнктуры) - призрак
надвигающегося предательства верхов, которое я предугадала. И почти написано
продолжение - духовный кризис, бегство из Москвы, поиски Истины. Получался
солидный роман - бери и издавай, пока горит зеленый... Однако я понимала -
книга далеко не закончена. Но как совместить лирику и религиозно-философские
раздумья с той рвущейся как из перегретого котла ненавистью к "оборотням",
которую предстояло выплеснуть в одной и той же книге? В "ненависти к новым
властям" я часто каялась на исповеди - батюшки, вздохнув, как правило,
отпускали грех. Без комментариев. Казалось, они в глубине души меня
понимали.
Запомнилось всенародное голосование: "Нужен ли России президент". Это
про не просыхающего бывшего свердловского секретаря, который однажды съездил
в поликлинику на трамвае... На избирательный участок пошли всей семьей, даже
девяностолетнюю свекровь под руки повели. Перед этим я долго вразумляла
родню - мол, надо ответить многоголосым твердым "Нет!". Но на обратном пути
семейка призналась, что проголосовала дружным скопом "за". И снова проплыла
перед глазами страшная сатанинская маска из моего давнего сна - с
огненно-черной прорезью хохочущего рта. Я молча шла в стороне ото всех,
глотая бессильные слезы, и опять мелькали где-то в глубинах подсознания
кадры скорого нашего апокалипсиса, и я ненавидела уже и тупую свою родню, и
безмятежных прохожих.
Глас вопиющего в пустыне возвещал когда-то о великой радости, о
спасении... А мой?
Потом было еще одно голосование - кажется, по Конституции, с
рекомендованными вариантами "Да - нет". Я, само собой, опять агитировала
против, но что толку? И от митингов этих, на которые все же несколько раз
сходила. Послушала, поорала, попела, перешла границы дозволенного, удирала
от милиции по каким-то дворам. Однажды подставила омоновцу ножку, когда тот
догонял парня с видеокамерой. Мент упал, парень удрал, меня чудом не забрали
в автобус с решетками. Ну и что?
Это бессилие было хуже всего. Тогда я возненавидела наш тупой - нет, не