Иванова Юлия. Дверь в потолке

народ, а "электорат", все эти спятившие СНГовцы и СНГбараны, про которых
даже сочинила стих.
...И жуют из вас шашлык ЭСЭНГЭ-паханы.
Пришла весна 93-го со спасительными огородно-цветочными хлопотами, я
торговала на рынке тюльпанами, гиацинтами, нарциссами и, казалось, немного
поостыла.
Помню, была суббота, кажется, двадцать второго мая - историки уточнят.
Потому что в этот день произошло воистину эпохальное событие - Всенародно
Избранный посетил наш Дорогомиловский рынок.
Я стояла в первом цветочном ряду, как раз на углу у прохода, вертела
букеты из очень красивых поздних тюльпанов и расставляла по баночкам и
вазочкам - соответственно сорту и длине. Я уже вся утонула в этих баночках и
вазочках и походила на клумбу, а цветы в коробке из-под бананов никак не
кончались. Я спешила: в одиннадцать по субботам - самый пик покупателей.
И тут впереди у молочных рядов оживление: "Ельцин, Ельцин!" - слово,
действовавшее на меня как красная тряпка на быка. Началось мельтешение,
забегали какие-то широкогрудые мордатые верзилы в темно-синем, оттесняя
любопытных.
"Даже глядеть не буду", - твердо решила я, уставившись в мраморный
прилавок и продолжая перевязывать букеты лиловой в белую полоску бумажной
лентой. Закручивала лезвием ножниц спираль на бантике, когда кто-то потряс
за плечо.
- Вам букет, молодой человек? - машинально спросила я, поднимая глаза
на верзилу с чем-то массивным в руках. Слава Богу, не "Калашников", а
дорогая камера, которую он на меня наставил:
- Скорее, цветы Борису Николаевичу!
Через мгновение камеры на меня уже нацелены отовсюду.
Ну что ж, картинка получалась очень даже ничего - не какие-то там лица
кавказской национальности с охапками голландских роз, рвущиеся к первому
нашему президенту (их охрана бесцеремонно оттесняла), а простая русская
женщина в "синеньком скромном платочке", вписавшаяся в рынок, поднимает
глаза от трудов праведных - и нате вам, счастье-то какое: сам гарант,
всенародно избранный вершитель истории, примет из ее руки букет, а может,
даже пожмет эту руку и поблагодарит. И все вокруг защелкают фотоаппаратами,
замерцают вспышки, застрекочут камеры. А наутро наше рукопожатие - в газетах
на первой полосе, в вечерних теленовостях, звонки и поздравления родных и
знакомых. Как же, сподобилась...
Так и есть - "оно" двигалось прямо на меня, широко улыбаясь и, кажется,
действительно ожидая цветов.
"Вот и свела судьба, вот и свела судьба..."
Обожгло щеки, перехватило дыхание. В моей руке - букет с недокрученными
ленточками. Что-то желтое - цвет предательства. Ладно, ну запущу я им в
"гаранта", пусть даже успею что-то выкрикнуть, пока меня сгребут и отволокут
в клетку или дурдом. Или вообще пристрелят, пока разберутся, что букет - не
бомба. А гарант дальше пойдет. И родне моей потом не отмыться - они-то
вообще не при чем...Все это подумалось за какие-то доли секунды. А вокруг
шипенье:
- Цветы, цветы Борису Николаевичу!..
- Щас ему, - буркнула я, положив букет на прилавок, и затравленно
огляделась. Бежать было некуда - вокруг репортеры и охрана. Но при одной
мысли, что эта вот нелюдь пьяным беспалым кулаком добила мою
страну...Впрочем, вру, конечно, ничего я не думала - просто будто миллионы
их, собиравших ее земли, поливавших слезами, потом и кровью, вдруг встали
меж нами единой гневной стеной... А может, и это фантазии, но я точно знала,
- лучше смерть, чем не то что букет - просто заговорить с "этим"... Потому
что тогда сверкнет молния, грянет гром, и я обрушусь прямиком в преисподнюю.
Пусть даже ничего не грохнет, не сверкнет и не обрушится, - все равно в мире
что-то неуловимо и страшно для меня изменится. Как для Раскольникова, когда
он зарезал старуху-процентщицу.
И бежать некуда.
Тогда я сделала нечто нелепое, но единственно возможное - круто
развернулась на сто восемьдесят градусов, внутрь цветочного ряда, где
громоздились коробки и ящики, и, оказавшись спиной к историческому действу,
шагнула вперед, к фонарному столбу. Обхватила его руками изо всех сил,
уткнувшись лбом в холодный металл, зажмурилась и стала твердить про себя:
"Господи, помилуй!".
Потом девчонки рассказывали, что несколько мгновений длилась "немая
сцена" - растерянно улыбающийся "гарант" с протянутой рукой, журналисты с
камерами и вспышками, охранники с оттопыренными карманами. А в центре кадра
- моя спина и задница в видавшей виды куртке, намертво нанизанные на столб,
как на шампур.
Но тут же все снова пришло в движение. Подхваченный под локти гарант
оказался прямо перед моей соседкой, бабулей с комнатными цветами в горшках и
консервных банках. "Явление президента народу" - дубль 2". Улыбки,
рукопожатия. Короче, обошлось - был зафиксирован камерами и благодарный
электорат, и букеты. С тюльпанами сорвалось - так сгодились розы от
"азиков", врученные белокурыми девчонками-молочницами. Не преподнесешь же
"первому российскому" горшок с "ванькой-мокрым" или пахучей геранью - лучшим
средством от моли!
Но зато в лице "комнатной" бабули состоялся диалог с народом. До меня
доносились обрывки фраз, угодливые смешки счастливых свидетелей. Похоже, до
одичавшей на своих сотках глупой тетки никому не было дела. Тогда
любопытство взяло верх. Я рискнула отлепиться от столба.
- Спасибо, что проголосовали. Спасибо за доверие, - повторял гарант
(речь шла о недавнем референдуме по конституции: "Да-нет").
Вот он, совсем рядом. Нависшие над воротничком белоснежной рубашки
щеки, маленькие осоловелые глазки, туго надутое, какого-то
неестественно-кукольного цвета лицо...Господи, да это же вылитый
целлулоидный пупс из моего детства, только гигантских размеров. Такое же
персикового цвета лицо-оболочка, будто пустое внутри, и голос какой-то
механический, и движения, - когда он зашагал дальше вдоль рядов, интересуясь
ценами на зелень и редиску, тяжело переставляя плохо гнущиеся ноги,
покачивая в такт негнущимися руками...Эта схожесть с управляемой игрушкой, с
роботом, с големом, была настолько ошеломляющей, что ненависть моя куда-то
улетучилась. Даже стало его жаль, - так пожалела я однажды привидевшегося во
сне мужнина беса, которого нещадно отлупила, а он обернулся ко мне -
зареванный, лопоухий, конопатый и прохныкал: "Что ж ты меня мучаешь, разве я
здесь по своей воле?"
Вот и державный "пупс" по рынку двигается, благодарит, что "правильно
проголосовали", перебирает пучки редиски, а где-то кто-то просто "ведет" его
мышью по монитору...
По спине пробежал холодок.
Я вернулась на место и продолжила крутить букеты, но было уже не до
торговли. Да и покупатели испарились. Творилось что-то булгаковское.
Бесовщина, безлюдье, как на Патриарших в момент появления Воланда, только
тогда стояла жара, а у нас подул нивесть откуда взявшийся в конце мая
ледяной пронизывающий ветер, разогнал все облака, явно предвещая заморозок.
Пальцы застыли, не слушались. А у меня на даче в парнике георгины высажены,
надо срочно топить печку, да и вообще успеть бы укрыть на ночь, что
удастся...Вот ведь чудо-юдо - где ни появится, повсюду развал и катаклизмы!
Я отволокла цветы в холодильную камеру и помчалась на дачу. Температура
стремительно падала. Едва успела до темноты что-то укутать, топила до
глубокой ночи печку в парнике, потом, обессилев, завалилась спать, а утром
обнаружила, что все бестолку - и георгины подмерзли, и завязи на кустах и
деревьях, и уже набравшие бутоны поздние тюльпаны.
На градуснике было минус 8.

БЫЛ МЕСЯЦ НОЯБРЬ

B БЕСЕДКЕ С: Concordом, Александром и свежей прессой

Сoncord: - Фактически Вы предлагаете протестантскую этику для наших
олигархов. Почти прямо по Веберу. Вообще-то в этом есть здравый смысл.
Коммунизм тоже ведь был чем-то вроде протестантизма.
Александр: - Сразу о том, что понравилось. Эта часть примерно
начинается с фразы: "Есть в Евангелии" и заканчивается фразой "я увлекся
приманками страстей пустых и неблагодарных". Рад, что даже среди
неокоммунистов бывает желание осознать божественное начало в себе, что
человек не винтик в системе, не пушечное мясо, не бездушный строитель
коммунизма. Так и хочется сказать: "Копайте, Юлия, в этом направлении, и
знакомьте с этими идеями других неокоммунистов - думаю, дури у них от этого
поубавится. Вы сеете сомнения в их ортодоксальные головы - уже неплохо,
пусть поразмыслят. Обязательно опубликуйте это в какой-нибудь газетенке типа
"Завтра". Понимаете, когда об этом же скажет какой-нибудь демократ, вроде
меня, так это никакого влияния на красно-коричневую тусовку иметь не будет,
а вы делаете нужное дело, возможно, даже полностью не осознавая этого.
2002-11-12

Станем ли мы пахать на дядю?

Александр: - Ну, слава Богу, - может, хоть теперь люди займутся своим
делом!
Ю.И.: - Вы полагаете, что пахать на спекулянтов - это заниматься "своим
делом"? Ищите дураков. Прежде, при советской власти, с работ на государство
хоть и отчислялась неизбежно энная сумма на содержание чиновничества, но
львиная доля все же народу возвращалась - бесплатной медициной, квартирами,
отдыхом на курортах, детсадами, пионерлагерями, университетами для
"кухаркиных детей". До сих пор это "народное достояние" не могут
разворовать.
Ну а столь ненавистная вам Изания подразумевает труд непосредственно
друг на друга, с отсечением чиновничества и спекулянтов.

ВОТ БЫЛА БЫ ИЗАНИЯ...

(из газет)

"Массовое отравление молочными продуктами на юге России шокировало
всех, в том числе и вроде бы далеких от места ЧП москвичей. Но на самом деле
опасность намного ближе, чем кажется.
Была проведена вместе с микробиологами и медиками экспертиза
продовольственного рынка Москвы. Результаты - ужасающие. Многие продукты
содержат болезнетворные бактерии и микробы. А некоторые из них даже
смертельно опасны для человека.
В "группу риска" входят практически все продукты каждодневного спроса:
мясо, рыба, хлеб, замороженные овощи, молочные продукты и даже черная икра.
Причем совершенно неважно, где вы купите еду - в супермаркете или на оптовом
рынке. Потому что "заразу" в пищу заносят не продавцы, а производители. И не
только кустари, фасующие "левые" продукты в подвалах, но и промышленные
гиганты, чьи марки известны на всю страну.
"Сгущенное молоко с вишней и шоколадом", 23 руб. банка, производитель -
"Главпродукт". Вместо молока - пальмовое масло с водой, вместо вишни с
шоколадом - ароматизатор с красителем.
Но это так, ерунда. Во всей сгущенке микробиологи обнаружили
стафилококк. Да не простой, а т.н. золотистый. Золотистые стафилококки очень
опасны. Пробравшись в организм человека с пищей, они начинают вырабатывать
токсины. Итог - тяжелое пищевое отравление и изменения в крови. Иммунитет
при стафилококковых заболеваниях у людей очень слабый, и болезнь
возвращается снова и снова. Из пяти банок сгущенки неопасной оказалась
только одна.
Если раньше нарваться на некачественный продукт можно было в основном
на рынке, то последний год много жалоб поступает именно от покупателей
крупных элитных магазинов.
Многие предприятия не производят очистку продукции. Например, готовую
сгущенку нужно стерилизовать не меньше недели. Но, судя по всему, ее не
стерилизовали вообще. Скорее всего, работники завода просто работают в
грязной спецодежде, грязными руками. Редко моют чаны, в которых варится
сгущенка, укорачивают процесс сгущения.
Один предприниматель купил в супермаркете полукилограммовую банку
черной икры, - все члены семьи попали в реанимацию. В лаборатории проверили
- стафилококк. Другой покупатель, разрезав булку "8 злаков", обнаружил
здоровенную дыру, черную по краям. Как выяснилось, прогрызенную теми же
бактериями.
Женщина купила в дорогом магазине филе окуня. Поджарила его - рядом с
рыбой запеклись червяки.
Специалисты считают, что качество пищи резко снизилось, потому что
сейчас между производителями на рынке - огромная конкуренция.
Предприниматели идут на все, лишь бы снизить себестоимость продукции.
Неважно за счет чего - использования более дешевых продуктов или нарушения
технологии приготовления.
Проверок производители ничуть не боятся, они узнают о них как минимум
за неделю. Причем чем известнее предприятие, тем меньше и формальнее его
проверяют.
Мало того, при всех больших заводах есть лаборатории, которые должны
жестко контролировать качество продукции. Но их сотрудники в угоду хозяевам
просто закрывают глаза на серьезные нарушения. Так что краснодарская драма
вполне может хоть завтра повториться в Москве. А скорее всего, она уже много
раз происходила. Просто в большом городе, где ежедневно травятся тысячи
человек, это очень трудно заметить. И еще труднее предотвратить."
2002-11-13

АРИФ ОТ СЛОВА "АРИФМЕТИКА"

(1993-й)

Приезжая с торговли домой, сразу включала ящик - новости напоминали
военные сводки. Народ вокруг по-прежнему мечтал, "чтоб как в Америке",
выжидал и безмолвствовал, на рынке я со своим мрачным "кликушеством" была в
явном меньшинстве. Ариф - негласный авторитет цветочных рядов, раздраженно
цыкал, чтоб мы, "туземки", не митинговали за прилавком:
- Вам тут что, базар, туды-растуды?
Он виртуозно матерился по-русски, используя немыслимые сочетания.
Покупатели хихикали и ужасались. Обслуживал их Ариф тоже виртуозно -
вырваться от него без покупки было невозможно. Да и я порой восхищенно
наблюдала, как он химичил. Как, почтительно изогнувшись, выдергивал одну за
другой из вазы тщательно отобранные клиентом розы. Тот их крутил в пальцах,
придвигал поближе к очкам, обнюхивал, некоторые браковал - тогда Ариф
безропотно бросал отвергнутую на прилавок. Наконец, шикарный букет составлен
и названа, как правило, фантастическая цена ("только тебе, как брату"). Пока
покупатель отсчитывал деньги, Ариф отрывал кусок целлофана и проделывал свой
коронный трюк, в результате чего бракованная пачка роз оказывалась в букете,
а качественные, ровно в том же количестве - на прилавке. При этом Ариф еще
умудрялся так распределить цветы в упаковке, что ничего не было заметно. Но
арифова душа жаждала признания и аплодисментов, он обожал работать на
публику, а тут обычно никому не было дела до его мастерства, все занимались
своим товаром. Одна я помирала со смеху. Поймав мой восторженный взгляд,
Ариф по-детски радовался, хвастал издали пачкой купюр.
Считал он в уме блистательно:
- Знаешь, откуда мое имя? От "арифметики".
Ариф почти никогда не ошибался, сколько с кого можно запросить, иногда
кричал вслед покупателю: "За восемь бери! За четыре! За два - эй? Даром
бери!". Клиент возвращался.
- Тебе сколько? Семью восемь - пятьдесят шесть, держи.
- Ты ж сказал: "по два".
- Эй, шуток не понимаешь...Гляди, какая роза. Ну ладно, по шесть, как
брату. Шестью семь, сорок два. Сорок давай, на мелочь детям шоколадку
купишь. Дети есть?
Меня Ариф уважал, хоть и пытался первое время зазвать "в холодильник"
(холодильная камера была местом амурных дел - этакое секс-бистро в обеденный
перерыв). Меня удивляла особенность этих южан не обращать ни малейшего
внимания на возрастной ценз - для них женщина, независимо от даты рождения в
паспорте, оставалась таковой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я не
знала, плакать или смеяться, когда азики бранились из-за места с седовласой
и согбенной, под восемьдесят, но задиристой бабкой с комнатными цветами. Со
стороны можно было подумать - речь идет о девице с панели, нахально
захватившей себе удобную позицию под красным фонарем.
В трезвом виде Ариф любил со мной поболтать на всякие философские темы,
рассказывал об оставленных дома жене и детях, по которым очень скучал.
Скучал и по домашней пище, поэтому я всегда старалась захватить для него из
дома что-нибудь вкусненькое к чаю. Чай здесь гоняли постоянно, очень горячий
и крепкий. "Гоняли" и водку, хотя большинство южан предпочитало травку, а
некоторые втихую даже кололись. Лучше всего было этого в упор не видеть,
хотя "под кайфом" хозяева становились развеселыми и покладистыми, но,
перебрав, могли в злом кураже и на ноги плеснуть раскаленным чаем. Под все
эти тонкости рыночного житья-бытья приходилось чутко подстраиваться, однако
иного выхода не было. Посылали и за водкой в ближайший контейнер, и за
глиняными горшочками с бозбашем, когда открыли на рынке свое кафе, и на
улицу за жареными семечками. О политике, повторюсь, говорить избегали, но к
оппозиционной прессе, которую я пролистывала в "мертвые часы", проявляли
интерес. Особенно зачитывали до дыр статьи про разборки в родном
Азербайджане.
Впрочем, тогда повсюду были разборки, особенно накалилась к осени
обстановка в самой Москве. Вот как это описано почти документально в
"Дремучих дверях":

"Толпа, разделенная надвое шаткими заграждениями, милицией и небольшим
пространством, ощерившись, стенка на стенку, грозно гудела, как два роя над
одним ульем. Как две тучи с противоположными зарядами. Сближались, высекали
молнии оскорблений, лозунгов, проклятий и снова откатывались друг от друга.
Белоголубые и краснокоричневые, демократы и оппозиция, новые и старые
русские, "эти" и "наши". Еще недавно единый советский народ, а теперь враги
непримиримые. Так это было по-русски - злобно, страшно, и вместе с тем
как-то по-разбойничьи весело, с гиканьем и свистом. Русская рулетка,
азартная смертельная игра над пропастью. Разница была в цвете флагов, в
одежде - у "наших" беднее. В возрасте, в выражении лиц.
"Вот и я - злобная красная бабка", - подумала она, продираясь вперед,
поближе к заграждению, пряча лицо от вездесущих теле-видеокамер. "Красная"
бабка в куртке и платке (она обмотала лицо шарфом). "Наша". Может, и не
целиком за этих, но наверняка против тех. Разрыв со своим классом или со
своей "классовой прослойкой", как учили в школе... Сжатая со всех сторон
локтями, спинами, боками, она растворилась в толпе, в ее злой, сдавленной
хлипкими барьерчиками энергии, выплескивающейся время от времени выкриками,
свистом.

- В отставку!.. Под суд!.. Советский Союз!.. Вся власть Советам!..

Она вместе со всеми горланила - то со стадным болезненным наслаждением
сливаясь с толпой, жаждущей выплеснуться через заграждение и обрушиться на
тех - "торгашей, ублюдков, дерьмократов, продажных иуд", то трезво сознавая,
что, если это действительно произойдет и толпа опрокинет заграждение, первые
ряды будут наверняка затоптаны. Неудержимая сила заставляла ее вопреки
инстинкту самосохранения пробираться все ближе к составленным вместе
барьерам, туда, где так же плечом к плечу застыли омоновцы в камуфляже.
Теперь она уже могла разглядеть в сумерках и противника - много молодежи,
почти все поддатые, есть и пенсионеры, как она. И тоже не боятся.

- Коммуняк на свалку истории! Мумию из мавзолея!

"Господи, мы все больны, - думала она, - Бесноватые. Нас отчитыавть
надо, "Петра Могилу" над нами читать...Ну хотя бы эта, в седых кудряшках -
ее-то какой свободой соблазнили? Сын-коммерсант? Внук в загранколледже?
Просто зомбирована сериалами?"
- Ноннка с Пятницкой, - будто читая ее мысли, сообщил сосед, дыхнув
смесью перегара и лука. - "Роялем" торгует.
- Каким роялем?
- Да спиртом. Разбавляет и косит под водяру. Нары по ней плачут. Эй ты,
самогонщица! Почем Родину продала, тварь патлатая?
Та в ответ огрызнулась совсем уж нецензурно.
- Ель-цин! Ель-цин! - скандировала толпа."

В БЕСЕДКЕ С: Юстасом, Перетом Рипотой, Чарльзом Дарвиным,

Робертом Чамберсом, Томасом Мальтусом,

Рейнхардом Айхельбеком, Альфредом Плетцем,

Петром Кропоткиным и Лини Маргулис

Статья о том, как эволюция ведет к кооперации

Юстас: - Перет Рипота: МОЛЧАНИЕ ДАРВИНА. (Журнал "Что нового"? No 1
(сентябрь-октябрь 2002г). Сторонник принципов Изании излагает:
"Идеи Дарвина выражали дух его времени: кто стремился наверх, нещадно
эксплуатировал других и при этом чувствовал себя превосходно.
Эволюция живых существ определяется борьбой за существование.
Естественный отбор ведет к развитию всего живого. В этой борьбе выживают
сильнейшие. Такова суть эволюционной теории английского ученого Чарльза
Дарвина. Так - или приблизительно так - Дарвин и его последователи объясняли
процесс развития, в результате которого возникло все разнообразие форм
жизни. Заманчивая идея, которая, казалось бы, постоянно подтверждается самой
жизнью.
На самом деле учение Дарвина - всего лишь полуправда. А полуправда есть
не что иное, как заблуждение. Дарвин знал это, но молчал. А дарвинизм
торжествовал. Торжествовал, потому что был востребован временем: учение,
которое превозносило сильнейшего и возводило вечную борьбу за господство в
ранг закона, было идеальным оправданием вновь окрепшей монархии, все более
агрессивного колониализма и нарождающегося капитализма. Ведь если сама
природа хочет, чтобы выживал самый сильный и ловкий, то можно со спокойной
совестью эксплуатировать, грабить или просто уничтожать слабого.
В 1859 году Чарльз Дарвин опубликовал свой труд "О борьбе за
выживание". Книга произвела фурор. И не потому, что содержала учение об
эволюции и происхождении. Нет, эти идеи были не новы и были высказаны ранее
французом Ламарком и современником Дарвина Робертом Чамберсом, который еще в
1844 году опубликовал книгу "Следы естественной истории Творения". В мире
"по Чамберсу" все живые существа - и сильные, и слабые - достойно и
оправданно занимали свое место, что, естественно, абсолютно противоречило
веяниям времени и чаяниям властей предержащих. Прагматик до мозга костей,
Дарвин сразу же осознал "никчемность чамберсизма" и, ухватившись за модные в
те времена идеи английского экономиста Томаса Мальтуса (которые впоследствии
были опровергнуты всеми крупными экономистами), разработал свою концепцию
"взаимозависимости всего живого и извечного стремления к продолжению рода".
Идея борьбы за существование и составила основу этой концепции.
Набирающийся сил капитализм с благодарностью воспринял идею Дарвина,
ибо она оправдывала жажду наживы и беспощадную конкуренцию. Дарвинизм
предлагал блестящее оправдание для каждого, кто готов был идти по трупам.
Там, где уничтожают слабых, процветает высокомерие сильных - вернее тех, кто
себя таковыми считает. В 1864 году другой автор эволюционной теории Альфред
Рассел Уоллес писал: "Высшие в моральном и духовном отношении расы должны
заменить неполноценных и стоящих ниже". Немецкий врач Альфред Плетц
утверждал в своей книге "Расовая гигиена": "Поскольку естественный отбор не
всегда работает так, как хотели бы высшие расы, его необходимо стимулировать
искусственно".
Во всем этом было что-то зловещее: по еще не совсем проторенной тропе
дарвинизма пробивал себе путь откровенный фашизм. Так и произошло в
Германии. Процедуру, в ходе которой врачи в нацистских концлагерях прямо на
железнодорожных платформах определяли среди узников "неполноценных" и
отправляли их в газовые камеры, тоже называли "отбором". Конечно же,
упрекать Дарвина в фашизме никак нельзя. Он вряд ли мог предвидеть, что его
теория найдет такое применение. Но это произошло именно потому, что любую
неточность в изложении можно легко интерпретировать и исказить до
неузнаваемости. В теории же Дарвина неточностей и противоречий хватает.
Возьмем для начала проблему "Украшательства" самцов у павлинов, львов и
оленей. Ведь чем ярче и "богаче" у животного хвост, грива или рога, тем
меньше у него шансов на выживание. Из-за огромного хвоста павлин не может
летать и становится жертвой хищников. Если представить себе проблему в свете
эволюции, то огромная грива льва мешает ему охотиться, а тяжелые рога грозят
буквально раздавить оленя. Тем не менее, эти "атрибуты" существуют вопреки
учению о естественном отборе.
Дарвин сам понимал и признавал подобные "шероховатости". Но объяснял
это наличие не издержками своей теории, а новым - половым принципом. По
Дарвину, украшение самца должно понравиться самке и тем самым облегчить ей
выбор.
Этот принцип, на самом деле, прекрасно работает. Например, как
выяснилось, воробьиха предпочитает партнера с ярко-красными лапками. Так или
иначе, при виде привлекательного самца у самки возрастает уровень мужских
гормонов, что, помимо прочего, делает яичную скорлупу тверже и увеличивает
шансы вывести потомство. Природа объявляет "белый танец", дамы приглашают
кавалеров.
Однако исследования позволили сделать вывод, что половой отбор отнюдь
не гарантирует лучшего потомства. Так у аквариумных рыбок гуппи самки отдают
предпочтение самцам с самой красивой окраской. Но именно у таких красавцев
ученые обнаружили генетический дефект.
Есть еще один вопрос, на который не могут ответить приверженцы теории
естественного отбора. Речь идет об альтруизме, то есть минимизации
собственных потребностей, доходящей до отказа иметь собственное потомство.
Наиболее яркий пример подобного поведения встречается у муравьев, пчел и
термитов. У этих насекомых репродуцирует только матка (царица - у муравьев и
термитов), все же остальные "граждане" всего лишь служат ей. Здесь и речи
нет о якобы присущем всем живым организмам стремлении к размножению.